Формула фальшивых отношений

ГЛАВА 23

Оливер

Обратный путь в отель ужасен и кажется бесконечным. Поездка на пароме, которая в первый раз показалась романтичной, оказалась ветреной и неприятной, и последующая поездка ничуть не лучше. Белла, которая научилась водить машину, когда ей было около четырех лет, заметно нервничает, вероятно, впитывая нашу с Элли энергию, и мчится на бешеной скорости, свирепо глядя на людей, которые не уступают ей дорогу. Это чудо, что мы добираемся до подземной парковки целыми и невредимыми, хотя Эви определенно немного позеленела и, спотыкаясь, выходит из машины, как моряк с тонущего корабля, счастливая оттого, что у нее под ногами твердая почва.

Элли не произнесла ни слова с тех пор, как мы ушли с той гребаной скамейки в парке, и я не знаю, что делать. То, что она сказала мне в машине, когда ворвалась ко мне, пока я менял рубашку, было правдой — весь этот вечер был для моего блага, а я вел себя как мудак, закрываясь от неё. Но в последний раз, когда я видел её, у меня была паническая атака, и я не знал, как вести себя с ней.

Я должен был догадаться, что она не осудит меня за это. Однако она осудила меня за то, что я был худшим кавалером в истории, поэтому я вытащил голову из задницы и сделал именно то, о чём она меня просила — я вел себя как влюбленный мужчина.

Это было несложно. С Элли легко находиться рядом, разговаривать с ней так же естественно, как дышать, и каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, мне хочется большего. Этот поцелуй предназначался только для камер, но одного прикосновения её губ было недостаточно.

Мне стоило титанических усилий отстраниться от неё — потом Элли снова поцеловала меня, и я потерялся. Я никогда в жизни никого так сильно не хотел.

Логичный, рассудительный голос в моей голове говорит мне, что я так взволнован только потому, что так долго не был с женщиной, но у меня нет желания целовать кого — то ещё. Белла красива, как модель, я знаю это объективно, и если бы я просто сходил с ума от похоти, я бы сходил с ума от неё. И всё же мысль о том, чтобы поцеловать её, заставляет меня содрогнуться. Моё тело решило, что подойдет только Элли, а это означает огромные проблемы, потому что она делает это только ради работы. Она сама сказала мне об этом — прямо там, в темноте машины, глядя мне в глаза.

Так что я был эгоистичным ублюдком и продолжал держать её за руку всю обратную дорогу до машины, говоря себе, что это всё ради Беллы и Эви. Элли не отдернула руку, но в машине она так крепко сжала ладони, что побелели костяшки пальцев.

Теперь мы все вместе заходим в лифт, и Белла нажимает кнопку седьмого этажа.

— Эй, я живу на том же этаже, — говорит Эви. — Я даже не знала. А как насчет вас, ребята?

— Я на восьмом, — говорит Элли хриплым голосом.

Я протягиваю руку мимо неё, чтобы нажать на кнопку её и своего этажа, и она закрывает глаза, как будто едва может выносить моё присутствие.

Чёрт.

Я должен был знать, что это, чёрт возьми, произойдет. Я хочу извиниться перед ней, но не могу сделать это сейчас, перед другими. И я не знаю, за что извиняться — я сделал, как она просила, и даже попросил у неё разрешения поцеловать её, тогда она поцеловала меня.

Мой разум в полном беспорядке, и я знаю, что что — то должно измениться. Я не могу вот так сосредоточиться, не тогда, когда все мои мысли крутятся вокруг неё. Мне следовало бы подумать о стратегии Уэста, и я решил победить команды “Vogel” и “Montgomery”, а не тосковать по своей фальшивой девушке.

Лифт останавливается на первом этаже, и внутрь набивается ещё больше людей, заставляя нас теснее прижиматься друг к другу. Элли прижимается ко мне сбоку, и я тихо ругаюсь, затем изо всех сил стараюсь не прикасаться к ней, но внезапно она хватает меня за руку и впивается ногтями в мягкую внутреннюю сторону моей ладони.

Я резко замираю на месте и смотрю на неё сверху вниз. Она смотрит прямо на дверь, губы сжаты, выражение лица каменное. Мы поднимаемся на седьмой этаж, и Эви с Беллой прощаются. Элли отвечает почти нормальным голосом, лишь слегка надтреснутым. Другие постояльцы отеля суетятся вокруг нас, и вот мы на восьмом этаже, и Элли вытаскивает меня из лифта, её рука железной хваткой сжимает моё запястье.

— Элли, — тихо говорю я, спеша за ней по коридору. — Эй, подожди.

Но она идет вперед, как женщина на задании, и останавливается только перед своей дверью. Она проводит своей гостиничной карточкой по считывающему устройству, толкает дверь и, наконец, отпускает меня.

— Нам нужно поговорить, — говорит она. — Ты зайдешь?

Она чертовски пугает меня. Что, если она уйдет? Мало того, что план, придуманный Беллой, полетит к чертям, но и мне нужно…

Чёрт. Она нужна мне.

Поэтому я стискиваю зубы и прохожу мимо неё в темную комнату. Я сделаю всё, что в моих силах, но я должен быть уверен, что она останется. Она следует за мной внутрь, закрывает дверь и защелкивает замок. Загорается свет, освещая её номер, отличающийся от того, что был в Дубае, но заполненный теми же вещами. Аромат её духов витает в воздухе, туалетные принадлежности разбросаны по столешнице в ванной, как будто она уходила в спешке, а кровать завалена платьями. Примеряла ли она их одно за другим, чтобы выбрать, какое из них ей надеть на наше свидание?

— Ты не имел права, — огрызается она у меня за спиной.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Что?

Она со стуком бросает свою сумку на пол и бросает ключ — карту на стол.

— Тебе не следовало так целовать меня.

От её слов моё сердце забилось быстрее. Я спортсмен и бегун, и моё сердцебиение не учащается ни при чем, кроме гонок, но сейчас оно сбивается, отчего у меня кружится голова.

— Как именно ‘так’ целовать? — спрашиваю я, подходя к ней ближе.

Элли упирает руки в бока, её красивое лицо покраснело от гнева.

— Как будто тебе не всё равно. Как будто… как будто это реально.

Мои ладони покалывает от желания прикоснуться к ней.

— Ты сказала мне, чтобы всё выглядело по — настоящему. Что я сделал не так?

К моему ужасу, её нижняя губа дрожит.

— Я не знаю.

Теперь я рядом с ней, и она смотрит на меня снизу вверх, её карие глаза полны непролитых слез.

— Тогда как мне тебя целовать? — бормочу я. — Как мне сделать так, чтобы это казалось реальным, не причинив тебе боли, Элли? — я обхватываю её щеки руками и смахиваю льющиеся слёзы. — Я не хочу причинять тебе боль.

— Я не знаю, — повторяет она, затем сжимает мои руки, её пальцы впиваются в мои бицепсы. — Я больше ничего не знаю.

Я прижимаюсь губами к её губам, и она всхлипывает, затем раскрывается для меня, её язык скользит по моему. На вкус она как то нелепое мороженое, которое она ела, смешанное с горько — соленым привкусом её слез, и я так сильно ненавижу это, ненавижу, что довел её до слез. Поэтому я подталкиваю её к стене, желая сделать ей приятное, заставить забыть, что она плачет из — за меня.

— Оливер, — она обнимает меня за шею и приподнимает свои бедра, чтобы коснуться моих.

Я опускаю руку к её заднице, удерживая её, хотя знаю, что не должен, и она ахает, её сладкие сиськи прижимаются к моей груди. Она крепко целует меня, и в голове у меня становится пусто — мой член пульсирует от потребности погрузиться в неё, испытать всё, о чём я думал с того момента, как увидел её.

Нам с самого начала было суждено потерпеть неудачу, теперь я это знаю. Мы никогда не смогли бы остаться коллегами, потому что она идеальна для меня, олицетворение каждой гребаной эротической мечты, которая у меня когда — либо была.

Элли прижимается бедрами к моему ноющему члену, ища трения. Я попаду в ад, но не могу сопротивляться её зову сирены. Мне нужно доставить ей удовольствие, и если это всё испортит, так тому и быть.

Протягивая руку под подол её платья, я, наконец, касаюсь её теплой кожи. Она издает низкий горловой звук, от которого я чуть не кончаю в штаны, но сдерживаюсь, потому что хочу сначала увидеть, как она развалится на части. Я задираю её платье и убираю с дороги, затем оттягиваю в сторону её трусики и просовываю пальцы ей между ног.

Я стону ей в рот, затем закрываю глаза и прислоняюсь своим лбом к её лбу.

— О, чёрт, — выдыхаю я. — Мне нравится, что ты мокрая для меня.

Её киска скользкая, её жар вызывает привыкание. Я провожу кончиками пальцев по её клитору, отыскивая нужное местечко. Она дергается в моих руках, её тело напрягается, и я знаю, что нахожусь в нужном месте.

— Оливер, — выдыхает она, её хватка на мне становится крепче. — Не останавливайся!

— Не буду, — обещаю я ей. — С тобой так хорошо, детка.

Я целую её в шею, затем слегка прикусываю плечо, и она вздрагивает, её дыхание учащается. Она дергает меня за волосы, чтобы заставить поднять голову, затем подставляет мне губы, требуя новых поцелуев. Я улыбаюсь, наслаждаясь тем, как она умеет командовать. Затем она втягивает мою нижнюю губу в свой рот, и моей единственной целью в жизни становится заставить ее кончить, прежде чем я кончу в штаны.

Её вздохи переходят в тихие всхлипы, тихие жалобные звуки, которые я хочу записать, чтобы слушать их на повторе. Она поднимается на цыпочки, ища большего контакта, но я заставляю её замедлиться и раздвигаю ноги, чтобы просунуть два пальца в её сжимающуюся киску. Она вскрикивает от неожиданности. Я толкаю пальцы вперед, ища её точку G, и она направляет меня, покачивая бедрами. Я хочу узнать о ней всё, открыть для себя каждую частичку её тела, но прямо сейчас мне нужно заставить её кончить. Поэтому я сильно надавливаю на её клитор большим пальцем и одновременно толкаю свои пальцы внутрь неё.

Элли кончает, выкрикивая моё имя. Я ловлю звук губами, глубоко целую её, и она безудержно прижимается своим языком к моему. Затем я поднимаю голову, потому что хочу посмотреть, как она распадается на части для меня, — и я сразу понимаю, что это ошибка, потому что этот образ навсегда запечатлеется в моей памяти. Её лицо раскраснелось, темные волосы растрепались, и она никогда не была так красива.

— Чёрт возьми, Элли, — я снова завладеваю её губами, не в силах остановиться. — Видишь, всё это не фальшь.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, я понимаю, что это было неправильно сказано. Элли замирает у стены, её пальцы подергиваются там, где она всё ещё сжимает мои плечи. Я медленно убираю от неё руку, и резинка её трусиков встает на место.

— Что ты имел в виду? — спрашивает она тихим голосом.

Она опускает юбку своего платья, что является гребаной трагедией, потому что я хочу полностью снять с неё эту штуку, раздеть её догола и показать ей, насколько это реально для меня.

Но она отстраняется, и я проклинаю себя за то, что был идиотом.

— Я не… — мой голос звучит хрипло, поэтому я прочищаю горло и пытаюсь снова. — Я ничего такого не имел в виду. Я только хотел сказать, что это не просто…работа.

— Это не просто работа? — повторяет Элли, повышая голос с каждым словом. — Тогда что же?

Я хмурюсь, слишком чертовски возбужденный, чтобы мыслить здраво. Внезапно мне кажется, что это серьезный разговор, и вся моя кровь по — прежнему сосредоточена в моем члене, который тверд как камень и пульсирует от потребности разрядки. Но выражение лица Элли говорит мне, что ей больно, и я сделал это, поэтому я изо всех сил стараюсь взять себя в руки и забыть, как она только что выглядела, когда кончала мне на руку.

Сосредоточься, Стоун.

— Я не знаю, что это, — честно говорю я ей. Я ничего не могу от неё утаить — у меня сейчас не хватает ума лгать. — Моя жизнь действительно чертовски сложна в данный момент, так что я понятия не имею. Я хочу тебя, я хотел тебя с самого первого дня, Элли.

Я провожу тыльной стороной пальцев по её щеке, и она закрывает глаза, откликаясь на моё прикосновение.

— Я не хочу причинять тебе боль, — я повторяю то, что сказал ранее. Мне нужно, чтобы она знала, что я никогда не собирался этого делать. — Значит, тебе придется сказать мне, что делать.

Она резко открывает глаза, в них полыхает огонь. Она обхватывает моё лицо обеими руками и снова целует, её вкус такой притягательный, что я знаю, этого, чем бы это ни было, никогда не будет достаточно.

Затем она делает глубокий вдох и говорит:

— Расстегни свои джинсы для меня.

— Что? — моё сердце снова бешено колотится. Может быть, я неправильно её расслышал, потому что я почти уверен, что упустил любой шанс с ней…

— Расстегни джинсы, Оливер, — говорит она, нахмурившись. — Ты сказал, что я должна сказать тебе, что делать.

Я таращусь на неё, затем прихожу в себя и пытаюсь расстегнуть пуговицу на ширинке. Я стягиваю джинсы быстрее, чем когда — либо в жизни. Элли становится на колени на ковре у моих ног и цепляется пальцами за резинку моих трусов, так что я прокручиваю в голове своё гоночное время. Если она действительно предлагает то, о чём я думаю, то последнее, что я хочу сделать, это кончить, как только она коснется моего члена.

Элли стягивает с меня нижнее белье, затем смотрит на мою ноющую эрекцию. Она покачивается перед её лицом, готовая и истекающая преякулятом. Её теплое дыхание — единственное предупреждение, которое я получаю. Она наклоняется, берет головку члена в рот и медленно сосет её, втягивая щеки.

— Черт! — я пытаюсь ухватиться за что — нибудь, за что угодно, но вижу только пустую стену отеля.

Элли крепко сжимает основание моего члена и облизывает его по всей длине, смачивая.

— Ты можешь прикасаться ко мне. Думаю, мне бы это понравилось.

Эллисон Кин сведет меня в могилу, но какой путь предстоит пройти.

Я запускаю пальцы в её мягкие волосы и толкаю бедра вперед.

— Откройся для меня, детка. Мне нужен твой рот на моём члене.

Она делает, как я ей говорю, и вид её пухлых розовых губ, обхватывающих мой член, почти доводит меня до крайности. Статистика мне больше не нужна — все данные стерлись из моей головы из — за образа Элли, стоящей на коленях, с её великолепными глазами, горящими и такими чертовски доверчивыми.

Её голова покачивается в заданном мной ритме, и я помогаю ей, почти полностью вынимая член, затем медленно толкаясь обратно. Она красиво заглатывает меня, пока её губы не встречаются с её собственными пальцами на моём члене, показывая мне свой предел.

Затем она опускает пальцы немного ниже и, как хорошая девочка, вбирает меня ещё на дюйм, и мои глаза закатываются.

— Господи! — я прижимаюсь головой к стене, мои яйца сжимаются. — Элли, я чертовски близко. Если ты не хочешь, чтобы я кончил тебе в рот, тебе нужно дать мне кончить рукой.

Она отрывает свой рот от моего члена, и я думаю, что она выбирает вариант, который я ей дал, но она обхватывает мои яйца свободной рукой и говорит:

— Посмотри на меня, Оливер.

Я подчиняюсь, не в силах сопротивляться её приказу. Она богиня на коленях, в руках которой вся власть надо мной. Затем она снова берет мой член в рот и скользит губами вниз по моему стволу, нежно скользя языком. Все мои мышцы напрягаются, а дыхание сбивается.

— Элли… — мой голос звучит как прерывистый вздох. — О…Ах!

Я кончаю так сильно, что у меня подгибаются колени, и я бы упал, если бы не опирался на стену. Удовольствие собирается в один огромный шар, который взрывается по моему телу, и я кончаю в рот Элли, мой член пульсирует от моего освобождения. Элли ловит первую волну глубоко во рту, затем хватает ртом воздух, и вторая волга попадает на её розовый язычок. Если бы я только что не кончил, этот образ подтолкнул бы меня к краю — я никогда в жизни не видел ничего более горячего.

Она глотает мою сперму и ласкает мою щель, чтобы собрать последние капли, как будто она не может насытиться ею. Потом она поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что облажался.

Я никогда не был терпеливым человеком. Если бы я был терпеливым, я бы не был действующим чемпионом мира в самой конкурентоспособной гоночной лиге. Я почувствовал вкус того, как потрясающе было бы с Элли, и теперь я хочу всего этого. Я хочу слышать тихие стоны Элли, когда я буду трахать её. Я хочу знать, как её горячая киска сжимала бы мой член, когда я входил бы в неё.

Но я не могу всё испортить. Если я хочу получить шанс всё исправить с ней, я должен показать ей, что для меня это не просто игра. Или работа.

Я снова натягиваю джинсы и протягиваю ей руку. После минутного колебания она берет её, и я поднимаю её, затем обнимаю за талию и притягиваю ближе к себе.

— Это было невероятно, — бормочу я, касаясь своим лбом её лба.

Она прерывисто выдыхает.

— Это была ошибка?

Я не знаю. У меня нет для неё ответа, поэтому я беру её за подбородок и приподнимаю его, чтобы снова завладеть её губами. Теперь она на вкус как я, и какая — то дикая часть меня рычит от осознания того, что я заклеймил её таким образом.

Элли целует меня в ответ, её руки зарываются под подол моей рубашки. Я ничего так не хочу, как позволить ей сорвать её с меня. Мы могли бы переместиться к ней в постель, и я мог бы быть внутри неё через несколько минут, показывая ей, как сильно я её хочу.

Но нам нужно делать это, что бы это ни было, медленно. Поэтому я нежно целую и, наконец, поднимаю голову, тяжело дыша.

— Ты потрясающая, — выпаливаю я, прежде чем мой мозг успевает осознать, что я делаю.

Она улыбается, настоящей, широкой улыбкой, хотя её взгляд остается мягким.

— Ты и сам не так уж плох, Стоун.

Я подавляю стон, затем отпускаю её и делаю шаг назад.

— Я собираюсь уйти. Но я хочу официально заявить, что предпочел бы остаться.

Элли прикусывает нижнюю губу, и мне интересно, хочет ли она того же.

Но она откидывает волосы с лица и опускает подбородок в знак кивка.

— Да. Наверное, это самый разумный выбор, который мы сделали сегодня вечером.

Её комната такая маленькая, что я через три шага оказываюсь у двери.

— Увидимся завтра.

— Ты пойдешь на йогу? — спрашивает она.

Я на мгновение закрываю глаза. Одной мысли о ней в тех леггинсах, которые ей нравятся, о том, как она наклоняется по — собачьи, достаточно, чтобы мой член пробудился к жизни, а ведь не прошло и пяти минут с тех пор, как она отсосала мне.

— Да, но было бы неплохо, если бы я держался в передней части зала, — признаю я.

Она фыркает.

— Мы не хотим международного инцидента в спортзале отеля.

Я наклоняюсь для последнего поцелуя, просто мягко чмокаю её в губы.

— Это в некотором роде перечеркнуло бы цель всего этого упражнения.

Её взгляд становится серьезным.

— Мы не можем позволить этому перерасти в скандал, Оливер.

Я знаю, что она права, хотя мне и хочется сотворить с ней скандальные вещи. Я хочу выставить напоказ тот факт, что она со мной, я не знаю, как я буду сдерживаться, чтобы не поцеловать её всякий раз, когда она будет рядом со мной, но, возможно, с этим придется подождать, пока не утихнет ажиотаж вокруг меня в СМИ.

— У нас всё получится, — обещаю я ей.

Она выглядит такой чертовски обнадеженной, когда выпускает меня из своей комнаты и улыбается мне в последний раз, затем закрывает за мной дверь. Она верит, что я всё сделаю правильно, а это очень много значит. Поэтому я клянусь себе прямо здесь и тогда, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить Элли от этого сурового мира. Она не знает, как это может разрушать людей, и я намерен продолжать в том же духе.