Формула фальшивых отношений

ГЛАВА 28

Элли

Серый рассвет просачивается в окно, и я встречаю утреннего Оливера. Он лежит на спине, закинув одну руку за голову, а другой держится за мое бедро, как будто хочет следить за мной даже во сне. На прикроватном столике пищит будильник на его телефоне, но Оливер не двигается, поэтому я протягиваю руку над ним и нажимаю кнопку "Отбой", желая побыть с ним всего несколько минут. Безумный день начнется уже скоро.

— Мм, — он удивленно моргает, обнаружив, что я растянулась на нём. — Привет. Ты всё ещё здесь. Я думал, мне это приснилось.

Я сдерживаю усмешку.

— Это был хороший сон или кошмар?

Он в мгновение ока переворачивает меня, и я оказываюсь на спине, раздвигая бедра для Оливера. Его утренний стояк упирается в мою киску, так чертовски соблазнительно. Когда он прижимается своими губами к моим в мягком, сонном поцелуе, я стону, вцепляясь в его обнаженные плечи.

Потом я вспоминаю, что сегодня рабочий день, у Оливера тренировка через пару часов, и мы опоздаем на йогу, если поддадимся этому, поэтому я кладу ладони на его твердую грудь и отталкиваю его от себя.

Он падает обратно на свою половину кровати, со стоном откатываясь от меня.

— Ты хуже всех, Кин.

— Я знаю, — я шлепаю его по заднице, прикусывая губу, чтобы не схватиться за неё, потому что она невероятно упругая и её можно шлепать. — Теперь вставай. Сегодня никаких послаблений.

Он улыбается мне.

— Да, мэм.

Я собираю свои вещи, ставлю рабочий ноутбук и телефон на столик у двери, затем натягиваю леггинсы и толстовку поверх футболки Оливера.

— Я оставлю это себе, — говорю я ему. — Ты никогда не получишь её обратно. Это самая мягкая вещь, к которой я когда — либо прикасалась.

Он протягивает мне шейкер с ванильным протеиновым коктейлем.

— Всё в порядке. Мне нравится знать, что я буду рядом с тобой каждую ночь, когда ты будешь спать.

Я фыркаю и качаю головой.

— Ты же знаешь, что это звучало бы невероятно жутко, если бы я тебя не знала?

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

— Может, ты меня не знаешь. Может, я тайный сталкер.

Как бы мне ни хотелось предаться этой фантазии о сумасшедшем Оливере, преследующем меня, как добычу, у нас нет времени.

— Мне нужно пойти в свою комнату переодеться, — говорю я ему. — Увидимся в спортзале?

Оливер кивает и открывает мне дверь.

— Тридцать первый этаж. Комната, которую мы забронировали для этого сеанса, находится справа от коридора, просто чтобы ты знала. В это же время проходит ещё одно занятие йогой.

Я ничего не могу с собой поделать — я оглядываюсь в угол коридора и обнаруживаю, что он наблюдает за мной. Он дергается, как будто ему неловко, что его поймали, затем отступает назад и закрывает дверь. Мои губы растягиваются в улыбке, и к тому времени, как я добираюсь до лифта, я широко улыбаюсь. Прошлой ночью мы расстались на мрачной ноте, но теперь, когда наступило утро, я настроена более оптимистично. Мы с этим разберемся.

Я приветствую других постояльцев отеля, поднимающихся в свои номера, и нажимаю кнопку двадцать четвертого этажа. Когда я выхожу из лифта, то я слегка подпрыгиваю. Мне понравился перерыв и время, проведенное с родителями, но я рада вернуться. Я с нетерпением жду занятий йогой — и начала работы. Это сложно и напряженно, но именно поэтому мне это нравится, и я делаю мысленную пометку написать электронное письмо Веронике, чтобы поблагодарить её за то, что она подтолкнула меня.

Я провожу карточкой — ключом по дверному механизму и вхожу в свою комнату. Делая глоток протеинового коктейля, щелкаю выключателем — и останавливаюсь как вкопанная.

В моей комнате полный беспорядок. Содержимое моих чемоданов разбросано по кровати и полу, покрывала изрезаны и порваны, набивка из подушек усеяла всё, как снег.

Протеиновый шейкер выскальзывает из моих пальцев, падает и раскрывается, забрызгивая меня холодным напитком. Я отшатываюсь, наконец двигаясь, и обхожу кровать, чтобы получше рассмотреть катастрофу. Через дверь ванной я вижу, что все мои туалетные принадлежности разбиты, а разбитый флакон духов наполняет воздух слишком сильным ароматом полевых цветов.

Рыдание вырывается из моего горла. Кто — то сделал это. Кто — то проник ночью в мою комнату и уничтожил всё, что у меня есть.

Затем мне приходит в голову другая мысль — я могла бы быть здесь. Я не планировала оставаться на ночь в комнате Оливера, так что я могла спать прямо здесь, когда вошел незваный гость. И я не заметила ничего странного на двери, так что они, должно быть, получили ключ — карту от отеля.

Ужас охватывает меня, я прижимаю телефон и ноутбук к груди и бегу к двери. Я хватаю свой ключ — карту с того места, где бросила её на пол, распахиваю дверь и бегу к лифтам, не проверив, закрылась ли дверь за мной.

Я нахожусь в одном углу от безопасности — потому что в лифте наверняка будут другие люди, отель переполнен, — когда передо мной появляется мужчина, выходящий из своего номера. Я издаю сдавленный крик и бросаюсь в сторону, пытаясь увернуться от него, но он уже протягивает руку, пытаясь поймать меня, когда я спотыкаюсь.

— Эллисон?

Глубокий голос Бенджамина Хёрста прорывается сквозь мою панику, и я хватаю его за руку, мои пальцы царапают тонкий материал его костюма. Он хватает меня за плечи и оглядывает с ног до головы, выражение его лица меняется с удивления на озабоченность.

— Что случилось? — спрашивает он. — Что случилось? Что — то с Оливером?

— Что? — я моргаю, глядя на него. — Нет, с Оливером всё в порядке, его здесь нет…мой номер, — я вытягиваю руку, указывая в конец коридора. — Кто — то был в моей комнате. Там разгром.

Его рыжеватые брови сходятся на переносице.

— Покажи мне.

Он идет впереди, держа меня за спиной, словно ожидая неминуемого нападения, и забирает у меня ключ — карту, чтобы заглянуть в мой номер.

— Чёрт возьми, — выплевывает он, когда видит ущерб. — Ладно, пошли. Мы должны сообщить об этом.

Он берет меня за локоть и мягко ведет обратно тем путем, которым мы пришли. Он открывает свою комнату и ведет меня внутрь, уже потянувшись за телефоном.

— Кому вы звоните? — спрашиваю я тихим голосом.

Он тычет пальцем в экран.

— Оливеру. Потом мы вызовем охрану отеля, и они вызовут полицию, — он указывает на мои ноги. — Тебе следует привести себя в порядок. Ванная вон там.

Я смотрю на себя и вижу брызги коктейля на кроссовках и леггинсах. Я всё ещё держу в руках свой рабочий ноутбук и телефон, поэтому кладу их на стол и запираюсь в ванной Хёрста. Дрожащими руками я беру с вешалки свежее полотенце и смачиваю его под краном, затем пытаюсь стереть пятна. Моя нижняя губа дрожит, поэтому я сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, заставляя себя не расплакаться.

Там мой босс. Я не могу развалиться на части в его ванной — и мне нужно оставаться профессионалом.

Но, чёрт возьми, мне можно вести себя немного непрофессионально после того, что только что произошло.

Я брызгаю прохладной водой на лицо и вытираю его насухо, затем беру пару салфеток, чтобы высморкаться. Голоса из номера просачиваются сквозь дверь, и я, наконец, решаю, что достаточно успокоилась, чтобы встретиться с Хёрстом и охраной отеля. Но когда я выхожу из ванной, в дверях стоит Белла и спорит со своим отцом.

— Сейчас неподходящее время, — говорит он ей.

Она машет перед ним телефоном.

— Но я нашла стриптизершу из…О.

Она замечает меня, и её глаза расширяются. Выражение неподдельного шока на её лице было бы забавным, если бы ситуация не была такой ужасной — секунду спустя её глаза подозрительно сужаются, и она поворачивается к отцу, яд сочится из её голоса.

— Элли? — рявкает она на него. — Так вот кого ты прячешь? Боже мой, ты невероятен.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — говорит он удивительно спокойным голосом. — Элли просто…

— О, прекрати, — рявкает она, её голос становится громче. — Я знала, что ты что — то скрываешь от меня, просто не думала, что это будет что — то настолько грязное. Она девушка Оливера, чёрт возьми.

Хёрсту удалось затащить её в комнату, и теперь он закрывает за ней дверь, вероятно, чтобы её голос не разносился по коридору.

— Белла, я не сплю с твоим отцом, — кричу я. Давление нарастает в моей груди, угрожая разорваться. — Ты должна выслушать.

Она останавливается, уперев руки в бока.

— Ну, тогда объясни мне это. Ты здесь в семь утра, твои волосы в беспорядке, и ты только что вышла из его ванной. Что я должна думать?

Хёрст подходит к своему столу, достает пачку бумаг из одной из папок и бросает их на стол рядом с Беллой.

— Подпиши это.

Она удивленно смотрит на него.

— Что?

Он постукивает пальцами по документу.

— Подпиши его. Это наше стандартное соглашение о неразглашении. Потом мы подождем Оливера.

Белла садится за стол и просматривает контракт. Я сажусь на один из оставшихся стульев, мои ноги дрожат, и сжимаю руки на коленях, наблюдая за ней. Её напряженное выражение лица не исчезает, когда она оставляет свою подпись внизу каждой страницы, затем добавляет дату и протягивает контракт отцу.

— Ну вот, — говорит она. — Итак, что происходит?

Но Хёрст лишь качает головой, скрестив руки на груди, поэтому мы ждем, пока стук в дверь не возвестит о прибытии Оливера.

— Где она? — он врывается в дверь с дикими глазами и смотрит на меня. В три больших шага он оказывается передо мной, затем опускается на колени и берет моё лицо в ладони. — Ты в порядке?

Я качаю головой, мой подбородок дрожит. Теперь, когда он здесь, я не могу сдержать слёз. Он прижимает меня к себе и обнимает, поглаживая спину.

— Чёрт, — говорит Белла. — Что случилось, папа?

Хёрст садится за стол и рассказывает о взломе. Лицо Беллы бледнеет, и она хватает меня за руку.

— Прости, что обвинила тебя в… — она морщится. — Ты знаешь.

— Да, — я сжимаю её пальцы. — Всё в порядке. Это был логичный вывод.

Прибывают сотрудники службы безопасности отеля вместе с менеджером, и Хёрст выходит из комнаты, чтобы поговорить с ними, оставляя меня приходить в себя. Оливер сажает меня к себе на колени, и я нисколько не возражаю. Я прижимаюсь к его теплой, твердой груди.

— Они проверят видео с камер наблюдения, — говорит Белла, явно пытаясь меня успокоить. — Они выяснят, кто это сделал.

Но я не столь оптимистична. Судя по тому, что Оливер рассказал мне о своей испорченной машине, преступник также не оставил никаких улик в гараже.

Когда её отец возвращается, Белла спрашивает:

— Почему я должна была подписать соглашение о неразглашении? Все узнают об этом.

Она права, но я не знаю, как много Хёрст намерен ей рассказать, поэтому жду, когда он начнёт.

Но Хёрст смотрит на меня — на Оливера и на меня. Я всё ещё на коленях Оливера, и он не подает никаких признаков того, что собирается меня отпускать. Я не думаю, что он даже осознает, как мы сейчас выглядим, настолько комфортно друг с другом. Белла не считает это странным, потому что, насколько ей известно, мы с Оливером настоящая пара. Но то, как Оливер примчался сюда, зовя меня, должно было выдать его Хёрсту.

То, что начиналось как подделка, больше не подделка.

— Охрана отеля спросила меня, где ты была во время взлома, — ровным голосом говорит Херст. — Они интересовались, было ли нападение спланированным. Возможно, ты была намеченной целью, и тот, кто это сделал, разозлился, обнаружив, что тебя нет.

— Она была со мной, — говорит Оливер без предисловий. — Она провела ночь в моём номере.

По выражению лица Беллы видно, что она находит это невероятно милым. Её взгляд смягчается, и она ободряюще улыбается мне.

Но Хёрст проводит ладонью по лицу.

— Чёрт.

Его дочь поворачивается на стуле.

— Папа! Это хорошо. Оливеру позволено иметь личную жизнь, ты же знаешь.

Теперь Оливер застывает у меня за спиной, и я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Его челюсть сжимается, серые глаза предупреждающе вспыхивают, когда Хёрст подходит к входной двери, чтобы рассказать охране о том, что он узнал. Он возвращается, немного успокоенный, хотя жилка пульсирует у него на виске, выдавая его внутреннее смятение.

Вот тогда меня осенило. Я сделала прямо противоположное тому, что должна была делать по контракту. Я устроила ещё больше драмы для команды, вплоть до того, что Сеульской полиции придется вмешаться, чтобы разобраться с этим, и, что ещё хуже, я влюбилась в человека, которого должна была защищать.

У меня вырывается тихий всхлип. Оливер крепче прижимает меня к своей груди, но я похлопываю его по руке, и он отпускает меня. Я с трудом поднимаюсь на ноги, не в силах встретиться взглядом с Хёрстом.

— Пойду собирать вещи, — говорю я.

Потом я вспоминаю, в каком они состоянии, и на глаза наворачиваются слёзы. Я закусываю губу, чтобы остановить их, но это бесполезно. Крупные слёзы текут по моим щекам, поэтому я закрываю лицо рукавом толстовки.

— Простите, — прохрипела я. — Простите.

Оливер встает и снова заключает меня в объятия.

— Ты никуда не уйдешь.

— Что? — Белла вскакивает на ноги. — Собирать свои вещи? Зачем тебе…? — она поворачивается к отцу. — О чём она говорит?

— Ради всего святого, — гремит Хёрст. — Сядьте все!

Я так потрясен его приказом, что повинуюсь ему не раздумывая. Через мгновение Белла и Оливер тоже садятся, и мы все смотрим на руководителя команды, как непослушные дети, ожидающие, что их отругают.

— Никто не будет собирать вещи, — медленно произносит Хёрст. — Элли, я знаю, ты расстроена, но, пожалуйста, не принимай поспешных решений.

Я неуверенно киваю, затем вспоминаю о салфетках, которые украла из его ванной, и вытираю ими нос.

— Хорошо. Но мне действительно жаль. Я хотела…

Я смотрю на Оливера, чей пристальный взгляд сосредоточен на мне. Он протягивает руку, и я беру его за руку, крепко сжимая пальцы.

— Белла, — говорит Хёрст своей дочери. — Я заставил тебя подписать соглашение о неразглашении, потому что тебе нужно держать при себе тот факт, что Элли была нанята в качестве девушки Оливера на сезон.

Моя подруга мгновение смотрит на него, затем переводит взгляд на меня.

— Так…ты из эскорта?

— Нет, — огрызается Оливер. — Она работает в агентстве по связям с общественностью. Мы согласились нанять её, потому что мой имидж в глазах общественности был как пожар в мусорном баке.

Белла вздрагивает.

— Я знаю, и мне жаль. Но ты не должен был…

— Дорогая, мы не говорим, что это твоя вина, — говорит Хёрст, и его взгляд смягчается.

Только тогда до меня доходит — конечно, она могла так подумать. В конце концов, это по её части. Боже, почему Хёрст и Оливер с самого начала не включили её в свои планы? Но теперь уже слишком поздно менять прошлое.

— Мы почти уверены, что я стал мишенью для кого — то, кто пытается разрушить мою карьеру, — говорит Оливер. Затем он морщится и добавляет: — И прежде чем ты это скажешь, я прекрасно понимаю, насколько драматично это звучит.

Хёрст качает головой.

— В этом нет ничего драматичного, если это правда, — он объясняет Белле все подробности инцидента с испорченной машиной.

Её хорошенькое личико бледнеет всё больше и больше, и я понимаю, что она тоже заботится об Оливере, не только как о гонщике и источнике своего дохода, но и как о друге.

— Почему ты мне не сказал? — она смотрит на своего отца, но вопрос может быть адресован любому из нас. — Я могла бы помочь.

— Я не хотел, чтобы ты вмешивалась, — категорично говорит Хёрст. — Кто — то ведет очень опасную игру, и мы до сих пор не знаем, кто это. Любая мелочь может вывести их из себя. Теперь они перешли от клеветы к физическим нападениям.

— Чёрт возьми, ладно. Я понимаю, — Белла вздрагивает, затем поворачивается ко мне. — Слава Богу, тебя не было в номере.

Хёрст постукивает костяшками пальцев по столу.

— И Оливеру, и Элли повезло, что всё обернулось так. Возможно, мы были слишком осторожны в этом расследовании.

— О, чёрт, точно, — внезапно говорит Белла, вскидывая голову. — Я пришла сюда, чтобы сказать тебе кое — что, пока меня не отвлекло всё это, — она находит фотографию на своём телефоне, молодую женщину с платиновыми волосами и очень большими…активами. — Мой связной наконец — то нашел её.

Оливер прищуривает глаза.

— Кто это?

— Стриптизерша с твоей фотографии, — торжествующе говорит она. — Она подтвердила, что это она на фото, она единственная в этом клубе, кто носит стринги с бабочкой сзади.

Я напрягаю мозг, пытаясь вспомнить стринги стриптизерши, но ничего не припоминаю.

— Это впечатляющая детективная работа. Она сказала, что на той фотографии действительно был Оливер?

— Нет, — её улыбка остра, глаза горят. — Именно так. Мой контакт показал ей фотографию Оливера, и она сказала, что никогда в жизни его не видела.

Облегчение захлестывает меня. Я не думала, что на этом фото действительно был Оливер, но, несмотря ни на что, получить подтверждение — это хорошо.

— Единственное, о чём я беспокоюсь, — продолжает Белла. — Это о том, что стриптизерша не обязательно будет рассматриваться как заслуживающий доверия свидетель. Это её слово против слова журналиста.

Хёрст хмыкает.

— Меня больше беспокоит твой таинственный контакт, который знает дубайских стриптизерш.

Белла закатывает глаза и игнорирует его.

— Дело в том, что она сказала, что у неё даже не было клиента в вечер гала — приёма. На до него она танцевала для нескольких мужчин, так что, возможно, это был один из них. К сожалению, она не может сказать, кто это мог быть, основываясь только на одежде этого парня.

Оливер хмурится.

— Это должны быть два человека, верно? Если это подстроено? Один представится мной, а другой сделает фото. Посмотрим, помнит ли она кого — нибудь, кто мог бы соответствовать описанию, — его рука обнимает меня, и он притягивает меня обратно к себе на колени. — Я чертовски ненавижу, что тебя втянули в это.

По — моему, в этом есть ужасающий смысл. Если я права, враждебность, которую я испытывала в последние недели, просто переросла во что — то гораздо более зловещее. Но я всё ещё не нашла доказательств, поэтому держу рот на замке. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков, прежде чем мы с Оливером откроем банку с червями.

Взгляд Беллы переходит с Оливера на меня. Она знает, что это больше, чем просто рабочие отношения, как и Хёрст, хотя мы и не сказали ничего против. Ни один из них не хочет это комментировать, и я никогда не была так благодарна им за тактичность.

— Оливер, нам с тобой нужно быть на трассе через два часа, — говорит Хёрст. — И нам понадобится почти час, чтобы добраться туда, так что нам лучше поторопиться.

Оливер застывает при этих словах.

— Я не оставлю Элли одну.

Я, конечно, хочу остаться с ним здесь, но то, что он пропустит время на трассе из — за меня, немыслимо.

— Нет, ты должен идти. Со мной всё будет в порядке.

Я пытаюсь напустить на себя храбрый вид, хотя мысль о том, чтобы пойти в свою комнату и собрать то, что осталось от моих вещей, заставляет мой пульс стучать в ушах.

— Нет, — говорит Оливер, уставившись на Хёрста. — Бен, пожалуйста.

На щеке руководителя группы дрогнул мускул.

— Она может остаться в твоём номере. Я попрошу службу безопасности выставить охрану у её двери, и никто к ней не пройдет, я обещаю.

— Я останусь, — вмешивается Белла. — Хорошо? Я останусь и помогу. На сегодня у меня запланированы только звонки, а Эви справится с фотосессией без меня. Я пойду с ней, чтобы собрать её вещи, и мы уединимся в твоём номере, закажем еду в номер и останемся там, пока ты не вернешься.

В конце концов, Оливер сдаётся после того, как я сказал ему, что он получит штраф, если пропустит тренировку по такой причине. Однако он настаивает на том, чтобы пойти в мой номер со мной и Беллой, поэтому мы все вчетвером направляемся по коридору в открытую комнату, где сотрудники Департамента полиции Сеула вместе с охраной отеля протирают различные поверхности в поисках отпечатков пальцев, хотя они, похоже, не надеются, что что — нибудь обнаружится. Теперь мои вещи покрыты черной пылью поверх всего. Оливер ругается, когда видит масштабы ущерба, затем помогает мне и Белле сложить ту одежду, которая не испорчена полностью. Чемоданы разорваны на части, так что в итоге мы используем одну из простыней, чтобы всё сложить.

Великолепное бриллиантовое колье, подаренное мне Оливером, к счастью, сохранилось, запертое в сейфе в номере. Я слишком боялась потерять его, чтобы оставить в своём чемодане.

— У меня пропал ноутбук, — я вынимаю содержимое из своей ручной клади, порезанной ножом. — И телефон. Не мои рабочие, они были у меня с собой, когда я встречалась с Оливером. Мои личные. Они были здесь. Я оставила их в номере, потому что думала, что быстренько спущусь к стойке регистрации.

Хёрст передает информацию в полицию, и ответственный офицер с мрачным выражением лица делает пометку. Затем он приносит нам планшет и показывает запись с камеры наблюдения в коридоре.

— Мы почти уверены, что это был мужчина, — говорит он по — английски с акцентом. — Судя по его телосложению и походке. Но он знал, где находятся камеры, и на нем была кепка, так что на всех кадрах его лицо закрыто.

На записи видно, как по коридору идет высокий мужчина в темной куртке и перчатках — теперь я понимаю, почему полицейский не был настроен оптимистично по поводу обнаружения отпечатков. Он кажется высоким и мог бы соответствовать телосложению моего подозреваемого, но и половина мужчин из нашей команды тоже подошли бы, не говоря уже о случайных незнакомцах. Это ещё один тупик, и я так это ненавижу.

— Он использовал ключ — карту, — замечает Оливер. — Откуда она у него?

Офицер морщится.

— Он вошел через служебный вход и украл универсальную ключ — карту. Мы опрашиваем всех сотрудников, чтобы выяснить, не видел ли кто — нибудь чего — нибудь, но пока всё складывается не очень хорошо.

Мои руки дрожат. Он просто вошел и сделал это в моём номере, единственном пространстве, которое я могла назвать своим, пока я не дома.

— Чёрт, — Белла указывает на экран. — Посмотри на время. Начало четвёртого ночи. Если бы тебя не было с Оливером, этот подонок застал бы тебя спящей.

Желчь подступает к моему горлу, и я вынуждена отвернуться, не в силах больше смотреть на кадры.

— Белла, — шипит Оливер, затем снова заключает меня в объятия.

— Чёрт, прости, Элли, — говорит она. — Я просто хотела сказать, что тебе повезло.

Я не чувствую себя особо везучей. Половина моих вещей была уничтожена, и я чувствую себя…оскорбленной. Но эта ночь могла закончиться гораздо хуже.

Менеджер отеля ждет нас перед входом в номер.

— Нам очень жаль, что это случилось с вами. Это карточка для вашего нового номера, мисс. И вы можете пользоваться неограниченным количеством бесплатных услуг по доставке еды и напитков в номер.

— Ни в коем случае, — Оливер отталкивает мою руку, когда я тянусь за ключ — картой. — С этого момента ты остаешься со мной.

Я не жалуюсь, и поскольку Хёрст не возражает, мы все спускаемся на лифте на этаж Оливера в сопровождении двух суровых охранников отеля. Они занимают свои места по обе стороны от двери Оливера, и я чувствую себя немного лучше, зная, что они будут рядом в течение всего дня.

— Форд приедет, — говорит мне Хёрст. — Он поможет войти в твои личные учетные записи с твоего рабочего ноутбука и сменить все пароли.

Я даже не подумала об этом.

— Хорошо, спасибо.

Он делает паузу на мгновение, затем спрашивает:

— Есть ли на твоём ноутбуке что — нибудь, что ты бы не хотела выставлять на всеобщее обозрение? — он бросает многозначительный взгляд в сторону Оливера, который собирает свою сумку, чтобы отправиться на трассу.

— Не думаю, — я прикусываю губу, мысленно прокручивая свои различные папки. — Там моя личная информация. Банковская. Мне нужно будет позвонить в свой банк и заморозить свои карты на всякий случай. Но ничего такого, что могло бы скомпрометировать “Titan”. Форд сказал мне не сохранять на моих личных устройствах ничего, связанного с работой, поэтому я была очень осторожна с этим.

Я пытаюсь подумать, отправляла ли я Веронике какие — либо электронные письма, которые могли бы быть компрометирующими, выдающими природу моих отношений с Оливером, но ничего не приходит в голову. Если бы у меня украли рабочий компьютер, это было бы намного хуже.

— Хорошо, — говорит Хёрст. Затем он добавляет более приглушенным голосом, чем до сих пор: — Мне жаль, что тебя втянули в эту историю. Если бы ты хотела уволиться, я бы не винил тебя. Мы бы выплатили тебе трехмесячное выходное пособие и половину обещанной премии, учитывая успех твоей, э — э, операции здесь.

Я пристально смотрю на него.

— Нет. Я имею в виду…я не хочу увольняться. Вы хотите, чтобы я уволилась?

Его взгляд теплеет.

— Я думаю, Оливер оторвал бы мне яйца, если бы я предложил это. Но я действительно хотел дать тебе выход, если ты этого захочешь.

Я просто качаю головой, обнимая себя за плечи. Да, это был действительно странный, напряженный день, а сейчас только девять утра, но оставить Оливера разбираться с этим беспорядком в одиночку немыслимо.

— Вот, — Оливер сует мне в руки свой личный планшет. — Можешь воспользоваться им, пока Форд работает с твоим ноутбуком. Я разблокировал его для тебя.

— О, — я поднимаю взгляд на его серьезное лицо. — Это новый шаг в наших отношениях?" Хочешь сказать, что я могу просмотреть твои фотографии?

Он закатывает глаза, затем наклоняется, чтобы поцеловать меня, хотя Хёрст стоит в трех футах от нас.

— Всё, что захочешь. Это всё твоё.

То, что я сказала, было шуткой, неудачной попыткой поднять настроение. Я не хотела, чтобы он отвлекался на трассе, где одна ошибка могла привести к аварии. Но сейчас он кажется совершенно серьезным, и я не знаю, что делать — мы даже не можем обсудить то, что он сказал, потому что Белла и её отец рядом.

Оливер целует меня ещё раз и уходит с Хёрстом. Я долго смотрю на дверь, затем оборачиваюсь и вижу, что Белла с тревогой ждет меня на диване.

— Ты в порядке? — спрашивает она. — Тебе что — нибудь нужно?

Я оглядываю себя.

— Не мешало бы принять душ.

Затем я разрыдалась. Белла вскакивает, хватает меня за руку и ведет к дивану. Она обнимает меня, пока я не перестаю всхлипывать, затем приносит комок салфеток, чтобы я высморкалась.

— Прости, — прохрипела я.

Она качает головой.

— Не говори глупостей. Я бы больше волновалась, если бы ты не была в таком состоянии. А теперь, как насчет душа?

Из обернутого простыней свертка, который мы сделали в моей комнате, она помогает мне извлечь ещё одну пару леггинсов, топ и кое — что из нижнего белья, и я закрываюсь в ванной Оливера. Пользоваться его гелем для душа и шампунем кажется запретным, но потом я вспоминаю, что прошлой ночью у нас был секс, так что, вероятно, мы уже далеко вышли за рамки. Кроме того, его запах заставляет меня чувствовать себя в безопасности, и я буду наслаждаться каждым моментом.

Белле нужно отвечать на звонки, поэтому она устраивается в спальне для гостей, оставляя меня в гостиной Оливера. Я начинаю с того, что захожу в свою личную учетную запись электронной почты на своём рабочем ноутбуке и меняю пароль от неё, ничего странного не происходит, поэтому я надеюсь, что вору ещё не удалось взломать пароль от моего ноутбука. Это не совсем самый безопасный способ, но наверняка ему потребуется некоторое время, чтобы разобраться в этом? Затем я звоню в свой банк, и они советуют мне, какие шаги предпринять для защиты моих счетов, затем пишу моим родителям и Каре, сообщаю им номер своего рабочего телефона, чтобы он был у них на всякий случай. Я не рассказываю им всю историю — не хочу, чтобы они волновались, — но, к счастью, в США всё ещё ночь, так что у меня есть время, прежде чем моя мама позвонит и начнет волноваться.

Приезжает Форд, и я позволяю ему взять мой рабочий ноутбук и даю ему полную свободу делать всё, что ему нужно. Он выглядит взволнованным известием о нападении и очень вежливо отчитывает меня за отсутствие дополнительных функций безопасности во всех моих личных аккаунтах. Отчитанная, я ускользаю в спальню Оливера, чтобы выполнить единственное рабочее поручение, которое не смогла перенести сегодня, — видеозвонок с одним из самых важных спонсоров “Titan”, Магнусом Вагнером, владельцем бренда часов премиум — класса.

Именно их рекламная кампания пришла на ум Веронике, когда она впервые упомянула имя Оливера в Саванне. В то время я не сложила два и два вместе, но рекламные щиты с изображением ухмыляющегося Оливера, одетого в смокинг и с одной из их работ, были развешаны по всем крупным городам Штатов. Это была масштабная кампания, но из того, что я видела в этом году, компания больше не спонсирует его лично, только команду — и Уэста.

Их контактное лицо — Таша, чернокожая женщина на несколько лет старше меня, и она немедленно приносит извинения за то, что не смогла перенести встречу.

— Мы закрываем наши спонсорские контракты на следующий сезон, — говорит она. — Мне следовало сделать это в прошлом месяце, но я только что вернулась из декретного отпуска.

— О, поздравляю, — я улыбаюсь, сразу чувствуя себя непринужденно. — И всё в порядке. Мы можем решить это сегодня.

Мы просматриваем контракты команды, подтверждая, что большинство деталей останутся такими же, как и в контракте этого года, который был заключен миссис Фостер.

— Вот, — Таша что — то печатает на своем компьютере. — Я пришлю вам окончательные варианты контрактов, и вы сможете попросить мистера Хёрста и мистера Адамса подписать их.

— Будет сделано, спасибо, — говорю я, переходя на вкладку "Моя электронная почта" на ноутбуке Оливера.

Я собираюсь попрощаться и закончить разговор, когда Таша наклоняется вперед, складывая руки на столе перед собой.

— Эй, просто вопрос. Надеюсь, я не перегибаю палку, но я видела, что ты сейчас встречаешься с Оливером Стоуном?

Я краснею от того факта, что в данный момент сижу в его постели.

— Эм, да.

Она прикусывает губу, затем говорит:

— Не стесняйтесь останавливать меня, если это непрофессионально, но не могла бы ты поговорить с ним о проведении ещё одной кампании для нас? Нам очень нравится мистер Адамс, но наша клиентура немного старше его, и мистер Стоун идеально подходит под этот профиль.

Мои брови ползут вверх.

— Конечно? Но я не его агент. Вы связывались с его агентом, Лиамом Стоуном?

Таша поджимает губы.

— Я пыталась, но не получила ответа. После того, как всё закончилось в прошлый раз, я не думала, что они захотят снова работать с нами, но, может быть, теперь, когда прошло какое — то время…

— Что ты имеешь в виду? — я сажусь прямо, заинтригованная. — Оливер ничего не сказал.

Я вижу, как она колеблется между профессионализмом и желанием заключить ещё одну сделку, похоже, она считает меня лучшим вариантом для того, чтобы добраться до Оливера.

— Мы получили резкое электронное письмо после запуска кампании, — она понижает голос. — Мистер Стоун посчитал, что наш фотограф непрофессионален, и не хотел продлевать свой контракт с нами. Я бы хотела, чтобы ты передала ему, что мы были бы более чем готовы нанять другого фотографа, если бы он захотел провести с нами ещё одну рекламную кампанию, и мы также открыты для переговоров о стоимости контракта.

Я понимаю это так, что они предлагают Оливеру огромную кучу денег за это. Я не знаю, что и думать обо всём этом — Оливер не похож на парня, которого легко побеспокоить. Но, может быть, фотограф был мудаком?

— Я спрошу его, — обещаю я. — Но у меня нет никакой власти принять эту сделку от его имени, и если он всё ещё того же мнения, я не буду пытаться переубедить его.

Она откидывается на спинку стула и улыбается.

— Это всё, о чём я прошу. Было приятно пообщаться с тобой.

Мы завершаем звонок, и я долго сижу на кровати Оливера, обдумывая всё это. Если Оливеру действительно не нравилось работать с Магнусом Вагнером, он имеет полное право отказаться, но спросить не повредит. Проведение подобной роскошной, громкой кампании определенно улучшило бы его общественный имидж, и, похоже, компания не возражает против его недавней дурной славы.

Шум, доносящийся из гостиной, отрывает меня от размышлений. Я выбегаю из спальни Оливера и нахожу Беллу в дверях, хмуро смотрящую на раскрасневшегося Лиама.

— Мне очень жаль, — говорит она. — Но Оливера здесь нет, и мы никого не впускаем.

Форд привстает со своего места за столом, где он почти невидим для Лиама из — за двери, но я машу ему в ответ. Я не хочу, чтобы он был вовлечен в это. Меня пронзает дрожь от осознания того, что я благодарна за то, что он здесь, потому что я чувствую себя более комфортно рядом с парнем, который мне практически незнаком, чем с родственником моего парня.

Взгляд Лиама падает на меня.

— О, но вы с Элли можете находиться в спальне моего кузена? Это что, какой — то тройничок?

Я вздрагиваю от обвинения.

— Всё не так. Просто позвони Оливеру, он всё объяснит.

Я не знаю, насколько Оливер решил доверять Лиаму — я просто знаю, что больше не хочу с ним разговаривать.

— Мисс, ему можно войти или нет? — спрашивает один из охранников у двери.

Белла смотрит на меня. Должно быть, она видит отказ на моём лице, потому что поворачивается обратно к двери и говорит:

— Нет, спасибо. Лиам, если бы Оливер хотел впустить тебя, он бы дал нам соответствующие инструкции, но он этого не сделал. Прости.

Два охранника подходят ближе друг к другу, ещё больше препятствуя Лиаму войти, и Белла просто закрывает дверь, а затем на всякий случай защелкивает замок.

— Чёрт, — говорит она, ее брови поднимаются. “Это было неприятно”.

Я обхватываю себя за локти.

— Я собираюсь попросить тебя коё о чем, и это прозвучит безумно, — я смотрю на Форда и добавляю: — Это касается и тебя тоже.

Форд кладет ладони на стол.

— Я не делаю ничего, что могло бы навредить Оливеру или команде.

Я киваю.

— Я знаю. Если я права, это поможет всем.

Белла пристально смотрит на меня.

— Боже мой. Ты думаешь, это Лиам, да?

Форд переводит взгляд с неё на меня, хмурясь.

— Ты думаешь, Лиам что?

Последнее, что я хочу сделать, это вбить клин между Оливером и последним родственником, который остался у него в жизни. Если бы был какой — то другой способ, я бы воспользовалась им, но я должна быть уверена. Если Лиам разрушает жизнь Оливера, я должна остановить его, но я не могу сделать это самостоятельно.

Я бросаю взгляд на Беллу, безмолвно спрашивая, стоит ли нам включать Форда в наше исследование или нет, и она закусывает губу, затем кивает.

Сделав глубокий вдох, я смотрю в лицо нашему новому невольному сообщнику.

— Я думаю, что он может быть тем, кто саботирует Оливера. И мне нужна ваша помощь, чтобы доказать это.