Формула фальшивых отношений

ГЛАВА 20

Оливер

Как бы сильно я ни ненавидел разбрасываться деньгами в большинстве ситуаций, я почти жалею, что не заплатил за то, чтобы этот частный самолет был зарезервирован только для команды “Titan”. Тогда мне не пришлось бы слушать противный голос Граффа, бубнящий на заднем плане, когда он рассказывает Уэсту о трассе в Стамбуле, где мы приземлимся через час. Но даже “Titan” не тратится на собственный реактивный самолет, поэтому на этот раз мы делим эту маленькую птичку с “Vogel”.

Обычно я не испытываю такой ненависти к Граффу — он достойный парень и отличный гонщик, один из немногих на стартовой решетке, который в наши дни представляет собой вызов, как показала гонка в Дубае. Но прямо сейчас мне хочется выставить его глупую физиономию за дверь без парашюта и смотреть, как он стремительно падает в пустыню внизу, и всё потому, что Элли сидит в кресле рядом с Уэстом, жадно прислушиваясь к их разговору, как будто хочет впитать в себя как можно больше знаний.

Мне не удавалось поговорить с ней со вчерашнего вечера. Сегодня утром я поздно спустился в вестибюль, потому что не мог найти свой телефон, а потом обнаружил его в кармане куртки с севшей батарейкой. Это означало, что я даже не мог проверить свою электронную почту по дороге в аэропорт, пока не сел на своё место и не подключился к сети.

К тому времени Элли уже заняла другое место, что могло вызвать у некоторых удивление. В конце концов, мы ушли вместе, и пораньше, что все видели.

Я беру телефон и открываю сообщения. Водя большими пальцами по экрану, я снова смотрю на Элли, не зная, как вообще начать этот разговор. Я извинился, и не думаю, что она оценит дальнейшее пресмыкательство, поэтому вместо этого я решаю написать что — нибудь более безобидное.

Я:

«Как торт?»

Её телефон издаёт звук несколько секунд спустя. Отвечая, она не смотрит на меня.

Элли:

«Было вкусно, спасибо.»

Она убирает телефон и больше ничего мне не пишет. Я кладу телефон обратно на стол перед собой и вздыхаю, потирая лицо руками. Чёрт возьми, я не знаю, что я делаю. Прошлая ночь была ошибкой, но я не могу заставить себя сожалеть о тех поцелуях. Держать Элли в своих объятиях было так хорошо, что теперь почти неестественно находиться вдали от неё, хотя она сидит всего в десяти футах от меня.

Рядом со мной появляется Белла и садится на место справа от меня. Она наклоняется ближе, принося с собой аромат своих сладких духов. Они приятные, но не такие замечательные, как у Элли. Это напоминает мне о том, как восхитительно пахла Элли, когда я, наконец…

— Ладно, выкладывай, — бормочет Белла. — Что ты сделал?

Я хмуро смотрю на неё.

— Что?

Она машет рукой.

— Давай, ты можешь рассказать тете Белле.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — говорю я ей медленно, хотя у меня есть довольно хорошая идея, почему она здесь.

Равнодушный взгляд, который она бросает на меня, говорит мне, что она знает, что я избегаю этого вопроса.

— Вы с Элли рано ушли с вечеринки, — тихо говорит оно, вероятно, чтобы её не услышал руководитель группы “Vogel”, который сидит позади нас. — Но теперь вы едва поздоровались друг с другом, и она не сидит с тобой?

— Почему ты думаешь, что я сделал что — то не так? — ворчу я.

Она приподнимает изящную бровь.

— Это Элли?

— Нет, — я глубоко вздыхаю и опускаюсь ниже на своём сиденье.

Я не хочу говорить об этом с Беллой, особенно потому, что она не знает об истинной цели Элли здесь, но после многих лет работы в команде “Titan” я достаточно хорошо знаю нашу помощницу менеджера по коммуникациям, чтобы понимать, что она не уйдет без ответа, который удовлетворит её любопытство.

— Ну же, Оливер, — подталкивает она меня. — Конус тишины¹⁰, я обещаю.

Я долго изучаю её.

— Ты расскажешь Элли об этом разговоре?

Последнее, чего я хочу, — это чтобы Белла играла заблудшего Купидона, пытаясь наладить отношения между мной и Элли.

Её улыбка исчезает, и она качает головой.

— Нет. Мне действительно нравится Элли, и я не сделаю ничего, что причинит ей боль, но если ты попросишь меня держать это в секрете, то я так и сделаю.

Я опускаю подбородок.

— Ладно, прекрасно, — я думаю о том, что я мог бы ей сказать, не предавая доверия Элли. — У неё аллергия на клубнику, поэтому она не смогла съесть десерт на вечеринке. Я заказал ей шоколадный торт в номер, — спокойно объясняю я.

Белла наклоняется ко мне, его глаза блестят. — Хорошая работа, Стоун, не знала, что ты на это способен.

— Спасибо, — огрызаюсь я.

Она поджимает губы.

— Ей не понравился торт?

— Нет, понравился, — говорю я. — Но она сказала, что я был слишком мил.

Вот. Это всё, что я могу сказать Белле, не ставя под угрозу всё. Она смотрит на меня, постукивая ногтями по подлокотнику между нами. Я почти вижу, как её мозг перебирает все возможные варианты — и по какой — то причине мне действительно хочется знать, что она думает.

— Вы, ребята, переспали? — спрашивает Белла.

Мои брови сходятся на переносице.

— Не твоё дело.

— Хм, — она прищуривается, глядя на меня. — Я предположу, что нет. Но вы целовались?

Она предполагает, поэтому я не отвечаю, но что бы она ни увидела на моём лице, это должно убедить её в том, что она права.

— Может быть, она думала, что ты собираешься просто переспать с ней, — бормочет она. — И то, что ты подготовил для неё десерт, было слишком милым, потому что это показывает, что тебе не всё равно.

Я чешу затылок.

— Верно. Но почему это плохо?

— Зависит от обстоятельств, — говорит она. — Насколько ты заинтересован в этом? Если ты заинтересован в чём — то краткосрочном, возможно, тебе нужно свести приятные мелочи к минимуму. Чтобы ей было легче разделять работу и личную жизнь.

— Легче разделять? — спрашиваю я, возмущенный намеком на то, что это я создаю проблемы.

Но Белла качает головой.

— У тебя были годы тренировок для этого, Оливер. Ты этого не видишь, потому что это так естественно для тебя, но ты профессионал в том, чтобы отделять свою личную жизнь от профессиональной. Когда ты в своей машине, только это имеет значение, потому что для тебя очень важно сосредоточиться. Одна случайная мысль, одна ошибка — и ты врезаешься в стену, разрушая не только свою гонку, но, возможно, и свою жизнь

Я вижу, к чему она клонит, и мне это не нравится. Но Белла ещё не закончила.

— Для обычных людей это не так легко, — добавляет она. — Если Элли считает, что ты слишком увлекаешься и двигаешься слишком быстро, тебе стоит прислушаться к ней. Это и её рабочее место тоже, и она должна чувствовать себя здесь комфортно.

— Чёрт, — я тру лицо руками. — Теперь я чувствую себя полным придурком.

Она похлопывает меня по плечу.

— Ты принес ей торт. Это не конец света. Но, может, немного потерпишь? Посмотри, что она решит.

— Да, — я опускаю руки, чтобы посмотреть на неё. — Спасибо, Белла. Это помогло.

Она откидывает назад свои светлые волосы.

— Моё дорогое, сладкое дитя, это то, чем я занимаюсь. Это то, ради чего я живу.

Это явно намек на что — то, судя по тому, как она понижает голос, но я просто смотрю на неё в замешательстве.

— Язычник, — говорит она, качая головой, но её улыбка остается нежной. — Тебе следует время от времени смотреть кино. Поживи немного. Но серьезно, просто дай ей немного пространства, и, возможно, всё наладится само собой.

Я считаю, что Белла умная женщина, поэтому делаю то, что она говорит. Я больше не отправляю Элли никаких сообщений и не пытаюсь стоять рядом с ней, пока мы ждем наш багаж после приземления. Но когда Бен, Белла, Элли и я забираемся в фургон команды, который приезжает, чтобы забрать нас из аэропорта, Элли оказывается на сиденье рядом со мной, придавленная одним из множества чемоданов Беллы.

— Мне жаль, мне очень жаль, — продолжает повторять Белла, садясь позади нас, окруженная ещё большим количеством багажа.

Бен, у которого хватило ума сесть на пассажирское сиденье, оборачивается и свирепо смотрит на свою дочь.

— Белла, если твой чемодан раздавит нашу новую сотрудницу, я сообщу о тебе в отдел кадров.

Я отстегиваю ремень безопасности.

— Перелезай через меня, — говорю я Элли. — Я могу придержать эту штуку на месте, чтобы тебя не искалечили до смерти.

— Боже мой, это так неловко, — стонет Белла с заднего сиденья.

Но Элли уже забирается ко мне на колени, и всё моё внимание переключается на это — потому что она именно там, где я хочу, и мне требуется каждая капля моего самоконтроля, чтобы не схватить её и не потребовать, чтобы она оставалась прямо там. Мой член просыпается в самый неподходящий момент, поэтому я быстро беру Элли за талию и отодвигаю её от себя на другую сторону, затем отодвигаюсь как можно дальше. К тому времени, как она снова пристегивается, её щеки розовеют, а мои джинсы неудобно жмут, тем более что мой босс сидит на переднем сиденье и наблюдает за нами.

— Все готовы? — наконец спрашивает он.

— Да, сэр, — выпаливает Элли, её голос выше обычного.

Однако никто это не комментирует — особенно я, потому что одному Богу известно, как бы это прозвучало, если бы я прямо сейчас открыл рот. Держась одной рукой за чемодан Беллы, я откидываюсь назад и закрываю глаза, прокручивая в голове статистику, чтобы унять эрекцию.

Затем что — то касается другой моей руки, лежащей на колене. Я открываю глаза и вижу, что Элли потянулась ко мне. Медленно она обхватывает мой мизинец своим и слегка сжимает. Я перевожу взгляд с наших рук на её лицо, но она смотрит в окно, наблюдая за проносящимися мимо окраинами Стамбула. Со стороны Беллы, сидящей на заднем сиденье, может показаться, что она всё ещё игнорирует меня, но это не так.

Она сделала первый шаг.

Я думаю о том, что сказала Белла — дать Элли свободу действий, позволить ей решить, чего она хочет от этих отношений. Белла не знает, что всё это должно быть фальшивкой, но зачем Элли прикасаться ко мне, если она знает, что никто не смотрит?

Вероятно, по той же причине, по которой я поцеловал её прошлой ночью в машине. Я не мог остановиться. Элли была там, такая чертовски красивая, и она взяла меня за руку и придвинулась ко мне, пока я ждал её решения, так что я перестал бороться со своими инстинктами, которые кричали мне поцеловать её с того самого момента, как я впервые её увидел.

Я понятия не имею, что теперь между нами. Но пока Элли хочет прикасаться ко мне, я буду наслаждаться каждым моментом.