Гербарист. Благословение смерти. Том 1 из 3

Глава третья. Отрывок – 6

Сейчас, передо мной, раскинулось огромное подземное пространство, кишащее гоблинскими, ещё не созревшими к вылуплению, серыми яйцами. Я шёл и уничтожал их потоком некры из своих ладоней, выжигал эту погань, как сорняковую грязь, а она хрустела и лопалась под моим давлением и натиском.

Здесь были и мелкие мрази, что пытались бросаться на меня в приступах ярости ради защиты своего потомства, однако я не обращал на них вниманиях, убивая этих глупцов, даже не доставая меча. Здесь, скрытый от чужих глаз и изолированный от невинных живых существ, я мог не стесняться применять частичку своей мощи, а потому был похож на материализовавшуюся вспышку стихии, доселе невиданной никем.

Гоблины, гремлины, они дохли сотнями, и всё лезли и лезли, громко крича, вопя и кидаясь на свою же смерть. А я всё шёл и шёл; шёл к центру этой зловещей, напитанной жадностью долины.

И чем ближе я приближался к сердцу этого места, чем больше ощущал тут смрад Инфернума, тем больше видел подтверждений того, что «это» не должно существовать. Грех жадного стяжания, его мания, его безумственные порывы. Всё дышало здесь желанием обладать и порабощать.

Самым наглядным обстоятельством изуверского извращения были загоны с людьми – голыми, кучкующимися в грязи в надежде согреться, просящими о помощи и рыдающими. Они, как разводные животные, были привязаны короткими верёвками к каменным столбам за деревянными ограждениями и готовились к очевидной участи. Сколько их здесь было? Не меньше нескольких десятков, но и этого хватало, чтобы внушать ужас в простой человеческий разум. Ведь раньше, судя по уже пустующим столбам, что были замараны плотскими останками, их, несомненно, было больше.

Но вот я начал подходить всё ближе к тому, что было видно издалека.

Ради силы можно сделать многое, её всегда и везде уважают. А со слабостью никто не считается, ибо она не поможет тебе достичь желаемых целей. Однако главный вопрос в любом случае один – «достойна ли твоя цель силы»?

Три красных, пульсирующих кокона, состоящих из полупрозрачной, плотской субстанции сейчас были передо мной и излучали жажду «жить». Они сочились кровью и эманациями «жадной» инферны. Их вид вызывал отвращение и омерзение. А внутри них находились три ещё не пробудившихся кобольда, которых уже просто-таки распирало от той силы, что они в себе содержали.

И это было странно, ведь эти отродья так не рождаются. Они, как и все примитивные гоблины, появляются из яичных кладок, хотя и очень, «очень» редко. Данные же особи формировались иначе, а значит – дело было в искусственном вмешательстве. И свидетельством тому были три людских, иссушенных тела, лежащих под коконами и являющихся будто бы основами, из которых те проросли. Разорванные же груди в местах «пророста», татуировки на животах, содержащие ритуальные руны, и геометрические начертания на «бурлящей земле» – лишь дополняли этот вывод. Кто-то решил переродиться в инфернумскую «псевдо-жизнь». Кто-то решил получить силы, используя такой своеобразный, но, конечно же, знакомый мне метод.

…

#Удар, – не физический, нет…

Каждый из этих трёх гадов попытался нанести мне удар ментального типа.

Видимо, они спали лишь притворно и уже полно прочувствовали нахождение рядом с собой чужака…

Они пытаются защититься, стремятся проникнуть мне в голову и вмешаться в мысли. И, пожалуй, эта особенность трёхранговых монстров такого вида является самой важной причиной их опасности. Ибо они способны поглотить сознание своей жертвы и получить себе всё то, что до этого было её знаниями и мыслями, оставив после своего опустошения лишь безвольную «полутрупную» плоть. Иными словами, если дать им время и достаточное количество разумного ресурса, который они смогли бы «усвоить», противостоять им было бы очень сложно, ведь остановить развитие такого мыслящего монстра, способного обретать в короткие сроки воспоминания и умения нескончаемого числа жизней – задача, порой, непосильная.

…

Коконные жилы трепыхали, красноватая, блестящая плоть, демонстрирующая своё «живое» наполнение, еле сжималась и дрожала. Всё верно, эти отродья ещё не могли покинуть свои «резервуары», их тела были пока что слишком хрупкими и слабыми для самостоятельного сдерживания той инфернальной силы, что в них концентрировалась. Им нужно было всё ещё расти и развиваться, укрепляться. Но я, разумеется, не был с ними милосерден, а потому не собирался давать этим «поедателям пороков» такой возможности.

Мыслительный посыл своему доспеху, и металл на моих руках раскрывается, оголяя бледные ладони. Становящиеся заметными прожилки на них наливаются энергией золотисто-красного цвета – моей энергией. Я собираю её между двух ладоней в один трескучий, мерцающий шар, от которого нет ни жара, ни холода; от него веет лишь обречённостью. Недоразвитые кобольды чувствуют это, осознают свою скорую кончину и всё активнее пытаются пробраться в мои мысли; но никому не дано этого сделать, – Смерть против вмешательств в свою работу.

Энергетическая сфера, накалённая, будто маленькое ручное солнце, но не имеющая хоть какой-нибудь температуры, отпускается мною по направлению к центральному «недоноску». Достигнув его, она беспрепятственно врывается в желеобразную материю и внедряется в хилое, но даже сейчас опасное жилистое тельце, а затем вспыхивает в нём светом, не вызывая при этом взрыва. Но так и должно быть. Цель этого сгустка – поразить всю энергосистему этих химерических созданий и добраться по ней до «прорехи» между Метернумом и измерением инферны, откуда и производится выкачка этой энергии для снабжения аппетитов местных жадностных тварей.

И вот, взрывная световая волна, распространяющаяся по паутине инфернальных вен и несущая с собой смертную тленность, охватила своим потоком всё пещерное пространство, показав вокруг множественные сжигаемые энерго-линии, а затем, по ощущениям, достигла самого источника местной энергетики. И где-то дальше, в глубине этой большой пещеры, где ощущался самый насыщенный паразитический фон другой «реальности», произошла ещё одна вспышка, знаменующая «прижигание раны» этого мира.

В это же время начал быстро проявляться эффект принудительного некроза. Коконы и «псевдо-жизнь» в них стали усыхать и истлевать, ускоренно теряя краски, плотность и объём, а затем и какой-либо разум, пытавшийся бороться с тем, против чего бороться бессмысленно.

Кобольдовы собратья-сосёстры, что ещё оставались неубитыми мною, поскольку предпочли отступить или затаиться, в этот миг словно бы почувствовали гибель своих инстинктивных лидеров и судорожно, громко и пронзительно заорали. В одно мгновение в них потерялся всякий думающий интеллект, и они массово, в горящем безысходностью отчаянии, повально побежали на меня. Впрочем, я бы уничтожил их и без этого.

Снова мысленная команда доспеху, и по всему его корпусу открываются свободные от металлического покрытия малые фильтрационные отсеки, частично обнажающие мою кожу. Мгновение на концентрацию, и из образовавшихся пустот защиты выходит высвобождаемая, плотная аура некры, несущая лишь одно – смерть. А в следующий момент она просто разъяряется, укрывая собою всё, что ей встречается…

…Более в этой пещере нет ничего, связанного с «болезненной жизнью».

И только человеческие загоны, защищённые до этого моими магическими барьерами, остаются в безопасности. И только находящиеся в них, испуганные и потерявшие всякую веру в спасение и какое-то чудо, обездоленные и почти сошедшие с ума от здешних условий и атмосферы, несчастные люди остаются единственными свидетелями произошедших тут событий.