Гербарист. Благословение смерти. Том 1 из 3

Пролог – Фрагмент 2/5

Всё когда-то кончается. И моя жизнь – не исключение. Жалко только, что всё то, что я так долго собирал, оказалось потеряно. Не могу сказать, откуда у меня такое чёткое понимание этого знания, но я уверен, что то, что пришло за мной из полутрупа моей последней добычи, являлось проявлением некоторого средоточия противоположного мне естества. В тот миг, когда я увидел этот поначалу лишь опаляющий свет, я понял, что «Он/оно/они» точно не согласен с моими идеями и стоит на стороне большинства; на стороне тупого стада, что постоянно боится, в том числе и самого себя.

…

Вообще, всё это очень странно. Я же умер, но так и не перестал осознавать себя. Хотя, это лишь подтверждает мою позицию относительно двухслойности мирского существа: «Во всех нас под плотью горит огонь, коим мы, в действительности, и являемся…»

Иначе говоря, моё некоторое увлечение религией, и в самом деле, имело смысл.

…

Не знаю, сколько времени прошло, но, кажется, каким-то образом смог ощутить напряжение своих век и разомкнуть их.

…

Я начал воспринимать себя, как нечто самобытное и цельное, уже давно. Правда, к сожалению, не могу сказать, когда…

Моя память… С ней что-то не так… Я помню, кто я, но… Не могу вспомнить больших массивов своей жизни. Словно бы, что-то было безвозвратно удалено.

Сведения о моём мире, что это был за мир? Я имею лишь приблизительное представление о его виде, его культуре, его истории… Моё эго никогда не обладало склонностью к научным специальностям, но многую исследовательскую информацию я изучал ввиду специфики своих занятий.

Кажется, тот взрыв поистине должен был избавить мироздание от моего присутствия, не оставив ничего, что напоминало бы обо мне. Но в то же время, что-то спасло меня от этого горнила очищения, или же, судя по всему, уберегло лишь только один мой стержень личности, сохранило «меня самого»…

…

Я о многом успел подумать.

Я понял, что хочу надеяться на то, что кто-то после меня продолжит моё дело или начнёт его заново. Да… Мысль об этом, это хоть что-то, что даёт мне успокоиться…

…

Вокруг только тьма. Не видно ничего. Да и чувство собственного тела, за исключением глаз, меня так и не сопровождает.

…

Язык… Если подумать, то я не помню даже букв его алфавита, хотя, вроде бы, разговариваю сейчас на нём. Очертания как будто знакомых символов проглядываются сквозь пелену иллюзорного мрака, но тут же пропадают, так как я не в силах их удержать.

…

Слова… Послания без звучания крутятся в моей голове в форме каких-то невообразимых, но отчего-то понятных мне мыслеобразов. Из них я улавливаю главную суть – возможность всё-таки снова жить… И жить, полагаю, оставаясь верным своей цели… Но… Есть ещё какие-то «посылы», которые я не могу пока понять…

…

Моя видовая предрасположенность…

Я ощущаю, как претерпеваю материальные и, теперь отчётливо мной обнаруживаемые, «духовные» метаморфозы…

Всеми своими эмоциями и возбуждённо роящимися частицами души я ощущаю, как что-то, что не давало мне развиваться, будто бы ломается и перестраивается, уменьшается и расширяется, разрушается и воссоздаётся вновь, всё закаляясь и становясь крепче, крупнее и увереннее в своей мощи…

…

Меня постоянно, безудержно клонит в сон…

…

Обласкивающая теплота касается меня своим влажным языком, её горячая, томная слюна повсюду; я погружен в неё полностью и всеми своими органами понимаю, что она жива и испускает постоянные сердечные ритмы: один из них мой, другой же принадлежит…

…

Иногда я вижу очертания чего-то – тусклого, мутного, но настоящего и близкого. Оно там… За плотной, мягкой преградой, что хочет уберечь меня от этого потому, что я ещё не готов…

…

Звук… Всегда гудящий и вездесущий, но, порой, одновременно меланхоличный и радостный, музыкальный. Через заслоны омута темноты и немотности кто-то поддерживает меня своими разными мелодиями, кто-то ждёт меня…

…

Сжатие… Меня сжимает со всех сторон. Что-то выталкивает меня из этого места покоя и вечной заботы. Кто-то хочет провести меня вновь в… «В жестокий мир»…

…

Свет режет мне глаза, я не могу вздохнуть.

Что-то стучит мне по спине.

– Ха..! Ха.!! Ха-а-а-а-а!!!

Мой крик разносится по всей округе. Я, наконец-то, ощущаю воздух внутри себя. Как же… Как же неприятно холод обдувает всё моё тело… Но, вроде бы, меня уже во что-то заворачивают.

При помощи с трудом открытых век я вижу размывчатое изображение, однако прямо передо мной, или, вернее, надо мной, возвышается большая голова женщины… «Красивой женщины…»

Она слаба, бледна, но не теряет своих чар. Не обращая внимания на свою усталость и изнеможённость, она держит меня на трясущихся руках, улыбается и прислоняет к оголённой груди, сосок на которой упирается мне в губы и почему-то вызывает внезапный и неконтролируемый, животный рефлекс, выраженный в «громком и чмокающем сосании» этого предмета, что наполняет мой рот желанным и густым молоком «матери». Я не могу остановиться, хочу выпить всё и оттого с жадностью захлёбываюсь им, пока оно не заканчивается, а сам вновь не засыпаю, так и не выпустив изо рта этот питающий меня идеальный инструмент природы.