Гербарист. Благословение смерти. Том 1 из 3

Глава шестая. Отрывок – 3

Суккуба… Красивая, привлекательная, но ужасная в своём правдивом обличии. Именно её мы увидели в свете, как только вышли из-под тёмных пещерных сводов.

Подобно спасительно-холодному оазису, она предстала здесь перед нами, будто бы знаменуя наше спасение от иссушающих песков убивающе-жаркой, удушливой пустыни. Но, как было уже сказано, не стоило обманываться внешностью этого разумного исчадья, что выбралось из соблазнительного и кажущегося безобидным, второго пласта гибельного измерения.

Эта тварь – первозданный паразит, предназначение коего: питаться всяческими аспектами жизни, относящимися к размножению живой материи. А потому она сделает всё, чтобы самолично участвовать в этом непосредственном репродуктивном процессе. И оттого адаптация к окружающей среде тесно связана для неё с «крайне качественной имитацией» лучших представителей выбранного животного царства.

Говоря иначе, несмотря на очаровательно-привлекательный внешний вид, пред нами в данный миг предстало достаточно опасное создание потустороннего мира. И «очажный уровень» развития её энергетического источника, что непрерывно пульсировал скрытно-агрессивной инферной, отчётливо подтверждал выдающееся развитие своей хозяйки.

Ну а, судя по ощущаемому вокруг многочисленно-схожему «энерго-флёру», данная суккуба, вдобавок ко всему указанному, успела обзавестись целым выводком инфернальных перевоплощенцев, основа коих когда-то была ею поглощена, искажена и пересоздана по желаниям чуждой природы Инфернума.

И тем не менее, невзирая на всю монструозность этого коварнейшего существа, для меня данная особь была лишь интересным экземпляром, который я хотел изучить и, возможно, даже сохранить. Хотя, конечно, всю её: и тело, и дух – необходимо было подвергнуть тщательной обработке, дабы узреть в ней подлинное сияние Красоты, достойное коллекции Ковчега.

И, кажется, отродье женской формы смогло что-то почувствовать, насторожиться. Всем своим поведением оно попыталось предупредить приближающийся конфликт – хотело продемонстрировать свою любезность и миролюбивостью, старательно стремилось скрыть своё пагубное естество.

Она ощущала то, что мы являемся не теми, кем кажемся; опасалась сделать лишнее действо; подсознательно, на уровне инстинктов, уже понимала, что зря вышла прямо к нам, вот так, показывая своё мнимое превосходство. И ранее самодовольный, её исхищрённый мозг теперь явственно подозревал, что вся эта встреча, всё это рисковое мероприятие – ужасающе-непростительная ошибка, с последствиями коей ей придётся столкнуться неминуемо прямо сейчас, без шанса хоть как-то от них спастись.

Сделав вдох, я шагнул навстречу к ней, начиная вырабатывать некротическую энергию, непрерывным потоком напитывающую изнутри весь мой механический доспех. Он же, в свою очередь, стал выпускать наружу ярко-зелёные, маскировочные излишки, уже преобразованные в плотную живительную виту. Не было смысла растягивать это событие, наши силы были слишком неравны, всё нужно было закончить достаточно быстро, а ещё оголить пред зрителями истинную суть наших потенциалов.

А в это время, одновременно со мной, порой своенравная, но всегда учтивая Дева, правильно уловив мой приказ, рьяно устремилась к двум весьма сильными и занимательным, молодым особам, сопровождающим свою мать в качестве слуг-телохранительниц. Моментально среагировав, обе они хотели атаковать на упреждение, и зонты в их аккуратных ручках стали наливаться поблёскивающей бирюзовой краской, выгибаясь в противную сторону и обращаясь, этим самым, в некое подобие полусжавшихся бутонов, на концах лепестков которых заблестели пилообразные, движущиеся лезвия. Однако жена моя соединила свои сомкнутые кулаки, и вместе с этим действием их двоих окутали две прозрачные сферы, что словно стеклянные пузыри под дыханием ветра, тараняще и быстро, оставляя после себя рваные борозды на земле, пронеслись в сторону окраины, значительно дальше от основной битвы. А затем, с глухим треском, вызвавшим мощный взрыв, уже оранжеватые от высокой температуры шары соединились и упали наземь, образовав чадящую паром ловушку полусферической формы. «Охотница» же, телепортационным прыжком оказавшись возле неё на обугленной почве и обладая правом доступа к ней, без сомнений шагнула внутрь.

Суккуба, поняв, что противостояния не избежать, предприняла попытку вытащить из карманов своего платья два начинающих светиться фиолетово-противным излучением, длинных и заострённых хлыста, однако докончить этого я ей не позволил. На бегу схлопнув свои латные ладони, мною была вызвана гибридная ударная волна, созданная взаимоуничтожением дестабилизированных частиц виты и некры, и мощным молотящим грузом вбившаяся в туловище противницы, что жёстко, подобно взрывному снаряду, разносящему разрушение всего возле своей траектории полёта, была отброшена из-за этого на сотни метров назад, ещё более уродуя местный ландшафт широкой земляной рытвиной.

Кроваво-фиалково закашлявшись, обнажив пред пыльным светом содравшуюся кожу с конечностей и милого лица, красивая тварь внутри образовавшейся траншеи попыталась привстать, собравшись со своими мыслями и сфокусировав растерянное зрение. Но я уже был рядом и нещадно пробил ей удар одоспешенной ноги с размаху в шатающуюся рогатую голову, сломав тем самым нос и вывернув той челюсть. Она захаркала тёмно-фиолетовой кровью вновь, а я безжалостно повторил аналогичный удар уже с противоположной стороны другой ногой, но с куда большей энергетической напиткой.

Удар оказался столь сильным, что непроизвольно породил очередной взрыв и создал пылающий чёрным дымом кратер, в центр которого была впечатана инфернальная мерзость, с коей, по моему мнению, обращаться иначе абсолютно оправданно нельзя.

Судя по всему, прятавшиеся до этого момента инкубские наблюдатели восприняли происходящую бойню, как критическую ситуацию. Они немедленно решились показать себя, нацелившись на вышедших вслед за нами, уставших и обессиленных авантюристов, а также на скопище простых людей, поддерживаемых ими, изморенных и вымученных заточением у жадностных и примитивных выродков. Тем не менее, ни мне, ни супруге, не было никакого дела до этого тыльного штурма.

Ничего не подозревая, отряд из нескольких десятков опасных плащеносцев достиг выбранных жертв, что не могли бы им ничего противопоставить, и кои видели приблизившуюся расправу. Но в миг пересечения инкубами невидимой границы в воздухе проявилось уже знакомое всем полусферное сияние, что генерировалось шарообразным мерцающим артефактом, который до этого также находился в режиме скрытности.

Отобразившийся барьер был чрезвычайно прочен и энергозапасен, однако же у инструмента смерти, парящего в его центре сверху, были специальные установки. А потому, зафиксировав эти аурные контуры инфернального насыщения, им без какого-либо заметного промедления был задействован протокол атаки.

Красные молнии, состоящие из концентрированной некро-энергии, моментально пронзили тела всех напавших, на краткий миг раздавшись в их телах сетью антрацитовых паутин. Спустя ещё миг все эти «инфернумские перерожденцы» упали замертво, оставив от всего своего отряда лишь будто выгоревшие, обугленные трупы.

– Не-е-е-е-е-е-т!!! – заорала пронзительно и горько их избиваемая мать, сразу же почувствовавшая множество обрываний родственных связей и уз.

Однако я делал это специально, намеренно позволил такому происшествию случиться. Ведь, чтобы приручить подобную тварь, необходимо полностью подавить её попытки к сопротивлению и лишить дикий разум всякой надежды на спасение.

Наклонившись над ней, я взял в руки витиеватые, по-изящному-королевские чёрные рога, а затем поднял за них их полубессознательную, всё ещё прелестную, потрёпанную носительницу на высоту своего вороного шлема, что сразу же начал открываться, оголяя для неё мой безразличный лик.

– Ты видишь Смерть? – спросил я насыщенным тленом голосом, смотря на то, как жертва пытается отвести от меня взгляд и предпринимает совсем слабые попытки хотя бы дёргаться. – Я хочу тебя спасти… – произнёс мой голос тихо, но слова внутри сознания этой обезумевшей от страха добычи разносились нескончаемым, тлетворным эхом. – Просто, не сопротивляйся, ты всё равно умрёшь…

Из пальцев рук моих зазмеились жёлтые, сверкающие нити. Пространство возле них возбудилось рябью и всполохами ветра. Однако они недолго бездействовали, поползя сразу же по женской головке к ушам, глазам, носу и рту. Миг, и они уже проникли в кристало-подобный мозг, являвшийся очагом инфернального могущества. А затем, как по наигранным нотам слаженной мелодии, я произвёл резкую психическую атаку на её ослабевший разум. И он дрогнул, а потом и вовсе не выдержал, раскрывшись передо мной полно и без остатка.

Неисчислимые объёмы информации о рождении, бытии и всей личности этой порочной красавицы хлынули в моё безграничное эго, усваиваясь им и навсегда покидая свою родную телесную оболочку. Наяву же это выглядело так, будто бы я высасывал из этой дурёхи всё хоть сколько-то значимое содержимое, почти моментально иссушая её и обращая в покойную усопницу.

Ещё один миг и этот краткий ритуал был окончен, а руки мои отпустили рухнувшее на землю худое и почерневше-мёртвое, когда-то привлекательное тельце.

Вместе с этим событием завершился и бой меж тремя женщинами поодаль от меня. Победительницей, как можно догадаться, стала Дева, гордо и довольно, средь непроницаемого для солнца тумана, идущая от исчезнувшей где-то позади барьерной сферы, таща вслед за собой два переломанно-окровавленных, едва дышащих туловища рыжих, весьма массивных волчиц.

– Оборотни, муж мой, – счастливо произнесла жена с обнажённой головой и лицом, крайне счастливо улыбаясь, – Пришлось немного повозиться, чтобы случайно не прикончить, но оно того стоило, – по-свойски бросив их к моим ногам, она подошла ко мне и потянулась к моей шее, немного прикусывая её и вдыхая мой запах с особым удовольствием. – Можно мне оставить этих собачек себе?

Я окинул взглядом этих истерзанных, полумёртвых близняшек, чья дальнейшая судьба была незавидной, а потом посмотрел в глаза, кои беспредельно любил. Радость тех, кто тебе близок, порой дороже даже иных жизней. Как итог, мне пришлось лишь вздохнуть.

– Хорошо, – согласился я с ней. – Но нужно вызвать цербера…

…

Зиосия, Тимиос и Писто, с трудом стоящие на подрагивающе-подкашивающихся ногах, с крайней тяжестью приходили в себя и отходили от того шока, что испытали каких-то несколько минут назад. Их пронзённые страхом сердца гулко бились и стучали набатным пульсом в головах. И только прежняя боевая выдержка с опытом сражений, где эти трое повидали множество крови, убийств и ужасных деяний, позволяли им хоть как-то держаться в этом абсолютно жутком окружении. Ибо всё здесь и сейчас вызывало лишь подавление и паническое отторжение.

Два воина, что всю дорогу вели их из того злосчастного подземелья и расчищали путь впереди, оказались не просто мистическими мастерами боевых и магических искусств. Нет, они оказались чудовищами, что собственноручно за несколько кратких мгновений уничтожили созданий, коим противостоять могли только лишь геройские группы, обладающие экстраординарной мощью.

Казалось, весь свершившийся бой для них был не более, чем развлечением, итогом которого стала будоражащая смерть монстра, являвшегося настоящим суккубом, а также невообразимо-простая гибель его инкубских отродьев, кои опали выгоревшими мумиями прямо перед ними за кроткий миг до приблизившейся и уже ожидаемой всеми расправы. И всё это не могло не поражать ужасом, что давлел теперь над смятёнными душами обычных смертных авантюристов. Однако щадить их покой никто не хотел, и повергающие в трепет действия продолжались.

С глухим, режущимся звуком в пространстве перед двумя запачканными в чужих кровавых потёках воинами разрослась вертикально шестиметровая чёрная трещина, что подобно тёмному оку начала расширяться, образуя окно в кошмарную бездну. Ещё через несколько секунд пространство будто бы отчаянно смирилось с появившимся в нём дефектом, и странный провал «в никуда» победно застыл, перестав колебаться динамичными волнами неопознанной энергии, что, кажется, страшила собой сам Мир.

Откуда-то с той невидимой стороны, скрытой непроглядной пеленой, послышались громоздкие шаги, отдающиеся даже здесь чрезмерно-ощутимым землетрясением. Ответ же на то, чему они могли принадлежать, оказался перед поражёнными глазами всего лишь через несколько полных вздохов.

Монструозная трёхголовая тварь, что своей величиной достигала целых четырёх метров в высоту и семи в длину, а также походила при этом на алого бешеного пса, «каждая морда» которого выражала лишь жуткий апофеоз крайне дикого, зверского оскала, – вышла из «портала», поводив своими массивными носами по пропитавшемуся насилием воздуху, а затем, повернувшись к сереброволосому мужчине в вороных доспехах и к златовласой леди в белоснежной броне, будто бы почтительно склонила все три свои сомкнутые пасти пред ними, сев безропотно на задние лапы, как послушное создание.

– «Он» прибыл, Владыка, – пробасило это адское чудище, оказавшееся разумным, но обозначившее себя в третьем лице. Голос же его, вибрацией раздававшийся по округе, сквозил безмерной опасностью для всего, что могло сейчас это слышать.

Человек с необычной внешностью в принятии кивнул:

– Забери этих самок, Кэрбэрос… – он спокойно посмотрел себе под ноги, где бездвижно лежала пара ещё живых осквернённых оборотниц, что каким-то чудом до сих пор были не добиты. – И снеси в лабораторию, их необходимо изучить…

На этих словах его спутница немного скривила своё очаровательное лицо, однако тут же скрыла это недовольство. В конце концов, хоть она и не поощряла то, когда с её питомцами проводили неприятные исследования, всё-таки её муж был прав. Эти две пушистые и тёплые вертихвостки должны были пройти полную обработку, дабы их стало возможно называть слугами, достойными ковчежных покоев.

– Как прикажете «ему», Владыка, – грохочуще пролаял пёс средней головой.

Через миг же огромное тело этого невиданного зверя поднялось над землёй, взяв одновременно с этим в свои боковые пасти двух рыжих волчиц за их мягкие загривки. Они же, бессознательно болтаясь в его сжатых мощных челюстях, как в капканах, медленно устремились в черномастный зев неизвестного места.

…

Когда ужасный гость в виде чудовищного зверя с тремя головами исчез средь мрачного перехода, а сам портал гудяще сжался, растворившись в пропавшем угольном разрезе пространства, окружающая природа осторожно, но скоротечно вернулась к своему бытию. Свет вокруг перестал искажаться, ветер повсюду прекратил завывать, а Мир словно бы вновь стал неощутимым, потеряв свой вес. Давление чуждого явления исчезло, и вместе с этим ощутилась свобода от охватившей плоть и дух в свои оковы – неимоверной тяжести страха и близости гибели.

Моя грудь вобрала в себя воздух. Напряжённый, терпкий, погребальный, – он предстал для меня, как хорошее, настоявшееся вино, что можно было употреблять только с наслаждением и придыханием. Я даже улыбнулся, а по телу моему пробежала дрожь удовлетворения.

Некротическая суть постоянно желает смерти, для неё она – пища, вкуснее которой нет более ничего. Неважно, инфернальные это твари, семена жизни или иные формы, кои не зависят от обычных энергий. Моя суть перманентно будет рада гибели любого отщепенца, а я, как её любящий покровитель, всегда постараюсь не упустить возможности подкормить своего верного сердечного обитателя. В конце концов, ради «великой цели» в жертву можно принести даже невинного агнца, а потому нет смысла говорить о тех, кто был грешен.

Это не особо интересное путешествие должно было стать отправной точкой, началом нашей блестящей «карьеры авантюристов». Однако не стоило забывать о том, что оно представляло из себя лишь сочетание приятного времяпрепровождения, или же отдыха, с полезными делами, заключающимися в интеграции внутрь общественной касты специфических наёмников. И, как не прискорбно это признавать, всё имеет свойство заканчиваться. В том числе, и этот временный отпускной перерыв.

На связной артефакт в моём доспешном костюме неожиданно поступил вызов от той, которая звалась Старухой, или же первой по старшинству среди Триады. Для меня это не могло значить ничего хорошего, ибо просто так она никогда не беспокоит.

Как только же мною был активирован приём сигнала, я услышал шелест её голоса:

– Знаю, что занят, но есть интересные новости; х-ха-ха-ха… – произнесла она, засмеявшись в своей любимой, словно сыплющийся по чуть-чуть сухой песок, шуршащей манере.

– И какие же..? – спросил я в ответ немногословно.

Она вновь ненадолго издала смех, показывая мне этим простым вербальным жестом, что для неё моя персона навсегда останется той, которую нужно «учить». Хотя, конечно, в некотором смысле правота была за ней, ибо именно её образ, как моя научная ипостась, имел способность к лучшему осмыслению знаний всего Некрунума.

– Тот лес, Внучек, что близ Ковчега… – голосовой тембр был размеренным, весьма надменным. – В нём обнаружилось то, что подтверждает наши странные сны…

И в этот крайний момент, с этими зыбкими для меня словами, я с сожалением понял, что время нашего бездействия истекло, подобно остаткам пыли в песочных часах.