Голос Тайра. Жертва порока

ГЛАВА 24

В солане ехали молча. Ну, то есть как молча, говорила в основном леди Алан, а мы со старшим следователем отделывались ничего не значащими фразами и междометиями, когда того требовала ситуация или приличия.

Я, если честно, раздумывала над тем, как воспользоваться предоставленной возможностью побольше узнать о старшем следователе и выкрутится по окончании всего этого действия. Леди Алан представала деятельной и энергичной особой, главной целью которой было, как это ни странно, в обязательном порядке женить своего младшего сына. И мне вот как-то совсем все равно было на ее планы, пока она вдруг не решила, что я — самая приемлемая кандидатка на роль невесты. Нет уж, замуж в ближайшее время я точно не собиралась, тем более за Мартина Алана. И потому, сидя на заднем сидении солана, в компании весело щебечущей леди, раздумывала о том, как бы выкрутится и на этот раз.

О чем думал сам старший следователь, мне было неведомо, но судя по тем взглядам, который он бросал на меня в зеркало заднего вида, в нем крепло желание открутить мне голову. Или еще что-нибудь этакое сотворить с бедной маленькой Ришкой. Впрочем, настроения Мартина меня мало заботили. После того, как он показал свое истинное лицо и отношения к тем, кто не принадлежал к аристократическому обществу, я полностью исключила его из списка друзей и внесла в перечень штатных врагов.

— Проходи, дорогая, — щебетала леди Алан, на ходу стягивая перчатки, когда мы вошли в холл огромного особняка, принадлежащего ее семье, — Мартин, дорогой, покажи Рианне дом, сад… ну, сами разберетесь, а мне необходимо отдать распоряжение слугам относительно ужина. Как жаль, что Марат сейчас в поместье, да и лорд Алан прислал записку о том, что задержится в Совете, там какие-то важные дела у него, — леди передернула плечами и на миг на ее хорошенькое личико набежала тень. Правда, она тут же отогнала грустные мысли и снова расплылась в широкой доброжелательной улыбке. — Ну, это не так и важно. Рианна, дорогая, не теряйся, будь как дома. Мартин, — она кивнула сыну, всучила служанке, возникшей рядом с ней словно по волшебству, перчатки и шляпку, улыбнулась мне и тоже исчезла в многочисленных коридорах.

После того, как служанка бесшумно последовала за своей госпожой, мы с Мартином остались наедине и, честно сказать, я почувствовала себя немного неуверенно. Правда, всего на несколько мгновений, потом вспомнила о том, что этот мужчина обманул меня днем, а затем самым наглым образом приказал похитить и запереть в своем кабинете, и моя неуверенность растворилась, словно ее и не было.

— Ну, будем каяться? — спросила я, оборачиваясь к старшему следователю.

— Идемте, — Мартин полностью проигнорировал мое возмущение, схватил за локоть и куда-то потащил.

— Эй, осторожнее! Экскурсию по дому можно провести и в более медленном темпе и вовсе незачем так сильно меня хватать!

— Молчите, мисс Сольер, — процедил сквозь зубы Мартин. — Вам мало того, что вы уже устроили?

— Я устроила? — нет, вот это вообще было несправедливое обвинение. Я же ни в чем не виновата. Ни разу! — Это вы приказали своим амбалам похитить меня перед дверями моего же дома, притащить в управление и запереть! Так в чем я виновата?

— Похитить?! — Мартин замер перед какой-то дверью и обернулся, глядя на меня. — Вы в своем уме? Вас задержали представители власти. О каком похищении может идти речь? — он пожал плечами и нажал на ручку, распахивая передо мной дверь.

— Я, возможно, и не имею в своей родословной целую вереницу титулованных предков, но уж точно знаю, что когда тебя хватают на улице и без объяснения причин запихивают в солан, а затем запирают — это вовсе не задержание представителями власти, а самое натуральное похищение! — выпалила на одном дыхании и, вырвав свой локоть, оттолкнула старшего следователя с дороги, чтобы первой войти в комнату.

Это оказался кабинет или что-то вроде того. Огромное помещение, с массивным письменным столом у окна (стол, кстати сказать, был еще дороже, чем тот, который красовался в кабинете старшего следователя), книжными шкафами вдоль стен, камином (по причине теплого времени года, незажженным), расставленными перед ним креслами и диваном неподалеку. Миленько так, но как на мой вкус, то работать в таком месте сложновато, слишком много места, много вещей, которые отвлекают внимание, но это дело вкуса.

— У вас навязчивая идея, мисс Сольер, — ехидно протянул старший следователь, входя в кабинет следом за мной и закрывая за собой дверь.

Пока я оглядывалась и выбирала себе кресло (почему-то была уверена, что никакой экскурсии по дому и владениям мне точно не светит), он прошел к столу и что-то взял со столешницы.

— Ну конечно, — улыбнулась, пожала плечами и устроилась в одном из кресел, расправив складки на юбке и приладив многострадальный ридикюль на колени, — я опять во всем виновата. Даже не сомневалась. Но знаете, мне нет никакого дела до вашего мнения, господин старший следователь. Вы сами разорвали наше сотрудничество, так что теперь я не связана с вами никакими обязательствами, и никто не запретит мне писать то, что я сочту важным и интересным. Ну, кроме главного редактора «Голоса», само собой. Но тут, как вы понимаете, у меня тоже все схвачено. Так что… — я многозначительно пожала плечами и снова мило улыбнулась.

Вот права была матушка, когда говорила, что улыбка — одно из главных оружий любой женщины.

Мартин же словно и не слышал моих слов. Стоял, прислонившись бедром к письменному столу, вертел в руках какие-то газеты (теперь я рассмотрела, что именно он взял со столешницы, но терялась в догадках, для чего ему все это было надо) и смотрел на меня. Странно так смотрел. Не в глаза, а словно бы пытался рассмотреть что-то внутри. Мне даже неуютно стало от этого его взгляда, мурашки по коже побежали, и сердце как-то странно вздрогнуло в груди — верные признаки надвигающихся неприятностей.

Что же он задумал?

— Так вы объясните мне, в чем была причина моего… ну ладно, пусть не похищения, а задержания? — я решила не рисковать лишний раз и в последний момент заменила слова, уже готовые сорваться с губ. — Скажете, в чем меня обвиняют или мне придется догадываться о ваших намерениях?

Я очень старалась вести себя по-взрослому. Правда, старалась. Говорила вежливо, сдерживаясь и стараясь не переходить на личности, даже на какое-то время запретила себе высказывать претензии относительно неподобающего поведения господина старшего следователя сегодня днем. Не то чтобы боялась, но… интуиция подсказывала, что каким-то непостижимым образом, я оказалась стоящей на тонкой кромке льда и любое неверное движение может привести к тому, что я ухну с головой… нет, вовсе не в ледяную воду, а в самые настоящие неприятности. Последнего не хотелось. Я итак уже наворотила столько, что страшно на глаза своему любимому родственнику показываться. А ведь дядя Фил вызывал меня по магпереговорнику. Точно вызывал, а я забыла.

— Кто вас послал? — наконец-то отмер старший следователь и задал… ну вот очень глупый, на мой взгляд, вопрос.

— Что? — занятая собственными мыслями о том, как буду оправдываться перед дядей, я решила, что ослышалась или недопоняла.

Мартин оттолкнулся от стола и медленно приблизился к креслу, в котором я сидела, остановился так близко, что его ноги касались моей юбки. Теперь, чтобы видеть его лицо и разговаривать с ним, мне приходилось запрокидывать голову, а это было не слишком удобно. Я поерзала в кресле, стараясь как можно дольше отодвинуться от мужчины.

— Я спрашиваю, на кого вы работаете, мисс Сольен? Кто послал вас вчера ко мне, затем приказал пробраться в особняк лорда Прэтта? Кто за всем этим стоит? И откуда вы узнали подробности о смерти леди Нейрос? — от стальных ноток в голосе старшего следователя мне стало еще больше не по себе. Нет, я еще не испугалась, но уже была близка к тому, чтобы резко оттолкнуть его от себя и вскочить на ноги. Даже кулаки сжала, готовясь к маневру.

— Мне казалось, уже вчера мы все это выяснили, — я передернула плечами, пытаясь избавиться от того липкого противного ощущения, которое появилось, стоило этому мужчине приблизиться. Меня словно бы окутало в кокон недоверия и подозрительности. Мерзкие ощущения, стоит признать. — Я провожу журналистское расследование для «Голоса Тайра», пишу о смерти леди Нейрос статью. Не понимаю, к чему вы снова заговорили об этом? Что вам от меня нужно, в конце концов? — голос почти сорвался и конец фразы получился чуть более истеричным, чем следовало бы. Я замолчала и раздраженно поджала губы, досадуя на себя.

— Будет лучше, если сейчас вы сами признаетесь. В противном случае, мне придется вас арестовать. И на этот раз местом вашего заключения станет вовсе не мой кабинет, а тюремная камера.

— Да вы что? — я даже руками всплеснула и едва не подпрыгнула в кресле. Ну и глупости он тут говорит. Нет, определенно, старший следователь что-то задумал, решил меня запугать. Знать бы еще, из-за чего все это? Неужели, как-то прознал про шкатулку и письма, которые я вынесла из спальни леди Нейрос и не потрудилась ему отдать? — Интересно, и каким будет обвинение? Что вы можете мне предъявить?

Я точно знала, что мое присутствие в спальне леди Нейрос никто определить не сможет. Точно так же, как никто не сможет доказать, что вчера я проникла в особняк лорда Прэтта незаконно. Я следов не оставила, а те, кто меня там видел, не знают о том, как именно я попала внутрь. И вот тут встает проблема: если Прэтт обвинит меня в незаконном проникновении, то это будет его слово против моего. Да, магическая экспертиза не подтвердит, что я вообще там была, но… лорд Прэтт — это все-таки лорд Прэтт, а я всего лишь мисс Рианна Сольер.

Я вздохнула. Кивнула собственным мыслям и почти решилась высказать все то, что только что тут придумала, как на мои колени упала газета.

— Читайте, — резко произнес Мартин. — Это спец-выпуск.

Я сглотнула, покосилась на старшего следователя. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Пришлось брать в руки газету и разворачивать ее. Это оказался вовсе не «Голос», а «Вестник». Признаюсь честно, сегодня я не покупала газеты, решив отложить это на потом. Но события этого утра, а затем посещение владений Нейросов и ссора в солане, последовавшая после всего встреча с Малкольмом и похищение с последующим заключением меня под замок, совершенно выбили из колеи. Я просто забыла о прессе. А жаль, очень жаль, что я не узнала эти новости раньше.

В спец-выпуске «Вестника», в красках было расписано ужасающее убийство молодой девушки, найденной сегодня около полудня в своей квартире.

Детали описывались так подробно, что не оставалось сомнений — журналист, писавший эту статью, был на месте преступления и видел все своими глазами. А я, читая эти строки, чувствовала, как у меня волосы на затылке шевелятся от страха. Эту девушку, неизвестную мне ранее, мисс Лорейн Эдванс, убили точно так же, как и леди Нейрос. Вот просто один в один. Та же пентаграмма на полу, обнаженная девушка с ритуальным кинжалом в сердце, кровь… Журналист, писавший статью, даже не постеснялся высказать смелое предположение, что убийство было ритуальным. «Черная петля» не называлась, но буквально в каждой строчке делались неоднозначные намеки.

Сектанты. Снова темные ритуалы. Смерти и страх.

Все то, о чем я вчера умолчала, «Вестник» буквально прокричал на всю столицу.

Этого просто не могло быть. Не могло и все! И как так вышло, что «Вестник» напечатал это первым? Может, именно поэтому дядя Фил так желал видеть меня?

Чем дальше я читала, тем ярче осознавала, что, дядя Фил меня убьет. Впрочем, смерть будет слишком слабым наказанием, меня просто выдадут замуж и отправят в провинцию. Или сразу отправят в провинцию для того, чтобы выдать замуж.

— Это невозможно, — прошептала я, дочитав статью до конца и поднимая на Мартина расширенные от удивления глаза. — Это просто невозможно.

— Ну почему же? — усмехнулся старший следователь. — Журналисты узнали об этом первыми, а мне сообщили уже после того, как мы покинули владения Нейросов.

Я сглотнула.

— Как они узнали? Кто вообще это написал? — я опустила взгляд, в поисках имени журналиста, раскопавшего такие сногсшибательные новости. И не смогла сдержать возмущенного возгласа, когда прочла под статьей: Р. Алардо.

— Вот мерзавец! — не сдержалась от возмущенного возгласа.

— Ну-ну, мисс Сольер, — насмешливо фыркнул Мартин, — поосторожнее с высказываниями, сами знаете: о мертвых или хорошо или ничего.

— О мертвых? — я не сразу сообразила о чем он вообще толкует, а Мартин вероятно решил меня добить:

— Господин Алардо был найден мертвым спустя всего час, после выхода спец-выпуска. И да, в редакции утверждают, что наводку на материал он получил, — тут он как-то нехорошо усмехнулся, — из «анонимного источника».

Я сглотнула снова. Мертвым? Алардо? Тот самый франт, который вчера любезничал со мной и подвозил к императорской библиотеке? Тот самый журналист, что вот уже несколько лет был словно кость в горле нашего Тома Брайта? Молодой, красивый мужчина, у которого вся жизнь была впереди?

Меня передернуло.

Странно, известие о страшной смерти мисс Лорейн Эдванс почти не тронула. Вероятно потому, что я не знала эту девушку, никогда ее не видела. Ее смерть взволновала меня только в рамках проводимого расследования и информации о сектантах. А вот слова Мартина о смерти Алардо тронули едва ли не до слез. Я же только вчера с ним разговаривала, он пытался заигрывать, выведывая информацию, шутил, пока вез меня в солане, смеялся… А теперь вот мертв. Убит…

— А как его убили? — озвучила вслух вопрос, вот только что родившийся в голове. — Убийцу нашли? Были свидетели?

— Вы меня поражаете, мисс Сольер, — покачал головой Мартин, а затем вдруг резко шагнул к креслу, в котором я сидела, склонился надо мной, едва не стукнувшись своим лбом о мой и, схватившись обеими руками за подлокотники, напрочь перекрывая мне возможность ретироваться, прорычал:

— Как видите, игра пошла не на жизнь, а на смерть! И теперь самое время признаться, на кого вы работаете?!

— Вы с ума сошли? — вспыхнула я.

Внутри стал зарождаться огненный комок ярости. Да сколько уже можно обвинять меня во всех смертных грехах и подозревать в том, чего я точно не делала? Вот правду говорила матушка, об аристократах. Не стоит вообще с ними дела иметь. Ни при каких обстоятельствах! Одни только неприятности и расстройства от такого знакомства! Знала бы, ни за что не потащилась в управление полиции! Сама бы все раскопала, и никто не посмел бы обвинять меня в разных гадостях!

— Алардо получил сведения из анонимного источника. Узнал о совершенном преступлении раньше даже, чем сообщили в полицию, успел побывать в квартире убитой девушки, вернуться в редакцию и написать статью. А потом его убили. Жестоко. Среди дня, в самом центре столицы. И да, меня очень интересует ваша осведомленность относительно смерти леди Нейрос! И ваш источник меня тоже интересует!

Я резко выдохнула и толкнула старшего следователя в грудь, заставляя его отшатнуться и отпустить подлокотники кресла. Воспользовавшись заминкой, сама вскочила на ноги. По-хорошему стоило бы гордо удалиться и не опускаться до выяснения отношений, но несправедливые обвинения, подозрения не пойми в чем, вкупе с утренними событиями разозлили меня до крайности. Вряд ли я отдавала себе отчет в том, что именно говорю и делаю, но и остановиться тоже не могла. Да и не хотела. Надоело.

— Вы! — выкрикнула я, очень некрасиво ткнув пальцем прямо в грудь старшего следователя, и удовлетворенно заметила, как он слегка дернулся, точно бы боялся, что я сделаю в нем дырку. Ну-ну, может и не зря он боялся, сейчас я была способна еще и не на такое. — Да как вы смеете меня в чем-то подозревать и обвинять? Как у вас вообще хватило совести и наглости предъявлять мне какие бы то ни было претензии? Только потому, что я проделала за вас вашу же работу и имела неосторожность поделиться добытой информацией? И да, я с самого начала не делала тайны из того, кто мне рассказал о причастности лорда Прэтта к убийству леди Нейрос и если бы вы хоть на мгновение раскинули мозгами, то все поняли бы сами. Но нет, мы же — старший следователь по чего-то-там! Мы же аристократ с целой вереницей благородных предков! Куда нам, таким замечательным, опускаться до простых смертных! Для вас и таких как вы, все, кто не имеет древнего титула и громкой фамилии — недостойны даже того, чтобы рядом сидеть. Она же не люди! С ними можно обращаться, как с последними тварями, можно дать слово, наобещать кучу всего, чтобы за вас, таких чистеньких и благородных, сделали всю грязную работу, а потом сделать вид, что никакой договоренности и в помине не было! — я разошлась ни на шутку. Странно, после разговора с Малкольмом, вроде как немного успокоилась и даже перестала остро воспринимать утренние события и переживать, а теперь вот, снова сорвалась. Я кричала, тыкала Мартину в грудь пальцем с такой силой, словно и в самом деле собиралась проколупать в нем дырку. А когда он попытался перехватить мою руку, размахнулась и ударила его кулаком.

— Да поймите же вы, безголовая девчонка! — не выдержал Мартин. Стоит отдать ему должное. Он не пытался увернуться или отодвинуться, только с завидным упрямством перехватывал мои запястья, чтобы избежать избиения. — Тот, кто все это затеял, заметает следы. И если ему станет известно о вашем причастности… Да что я говорю, всем в столице уже известно о вашей причастности, после того, как вы написали ту статью! С вами может случиться то же самое, что произошло с Алардо!

— Да что вы? — я не собиралась сдаваться или успокаиваться. Но колотить Мартина по груди и плечам перестала, просто отошла от него на шаг, шумно выдохнула и сдула с лица прядь выбившихся из прически волос. — Еще скажите, что сегодняшнее выступление этих ваших… полисменов, — я вложила столько яда в последнее слово, что Мартин точно должен был им захлебнуться, — было именно для моей безопасности? Или то, как вы отобрали у меня дневник леди Нейрос, а потом просто выставили вон, точно ненужную дворняжку, тоже было продиктовано благородным порывом защитить невинную девицу? Да вы благодарны мне должны быть за то, что я почти всю вашу работу за вас сделала!

— Благодарен? — судя по стремительно темнеющим глазам старшего следователя, я его все же достала, вывела из себя и разозлила. И в другой раз мне бы поостеречься подливать масла в огонь, все ж таки, неконтролирующий себя некромант в звании Мастер — это страшно и опасно. Очень страшно и очень опасно. Я, конечно, надеялась, что старший следователь умеет держать себя в руках и в полной мере отдает себе отчет в том, что будет, если он не удержит силу и позволит ей вырваться на свободу, но полной уверенности в этом у меня не было. А при виде того, как Мартин прищуривается и как ходят желваки на его красивом лице, мне стоило бы замолчать и ретироваться. Желательно, подальше не только от него, но и от этого особняка. Но так поступил бы любой благоразумный человек, я же… ну это же я!

— Да! — выкрикнула прямо ему в лицо и еще раз ткнула кулаком в грудь. — Именно вы! Я разузнала то, о чем вы даже не догадывались. Принесла вам эти сведения на блюдечке. А что в результате? Вы меня обманули. Нагло воспользовались моей доверчивостью и просто грязно посмеялись на пару со своим отвратительным дружком-менталистом! Да после такого вы вообще недостойны называться мужчиной! Или древность рода в вашем случае перекрывает такое понятие как честь и достоинство?

— Что вы несете? — заорал Мартин, делая выпад и хватая меня за плечи. — Неужели не понимаете, что происходит? Кто-то избавляется от всех, кто, так или иначе, имеет отношение к убийствам и ваша жизнь под угрозой! А ваше сегодняшнее выступление в особняке Нейросов только подлило масла в огонь!

Наверное, Мартин думал, что если меня потрясти хорошенько, то его слова быстрее дойдут до моего понимания, потому что он встряхнул меня с такой силой, что у меня клацнули зубы и по закону подлости, я прикусила кончик языка. Сильно так прикусила, даже слезы на глазах выступили от боли, что еще сильнее всколыхнуло бушующий вулкан внутри меня. Я буквально кипела от ярости, перед глазами повисла красная пелена. Хотелось… на самом деле мне очень сильно хотелось крови, причем не моей, а вот этого конкретного мужчины, который не успокоился, и продолжил трясти меня за плечи, точно грушу.

Голова болталась, и это мешало сосредоточиться. Я попыталась было вырваться, но Мартин только сильнее сжал пальцы на моих плечах. Точно синяки останутся!

Я вырывалась. Молча. С достоинством оскорбленной добродетели. Пыхтела, правда, потому что, не получалось вывернуться.

— Рианна, — тихий голос Мартина заставил меня вздрогнуть еще сильнее. — Рианна, просто расскажите мне все и…

Нет. Он точно издевается. Я зло выдохнула и перестала дергаться. Устала, если честно. Просто устала с ним спорить, что-то доказывать. Сколько можно? Именно это я и собиралась сказать, когда подняла голову и посмотрела в лицо старшему следователю. Даже рот приоткрыла, а он… он… взял и самым наглым образом меня поцеловал.

Ураган… огненный смерч… торнадо… или все вместе обрушились на меня. Лавина ощущений, самых разных, самых неожиданных, просто захлестнула с головой. Я не помню больше ничего из того, что происходило, не представляю даже в какой момент, ответила на его поцелуй, когда успела прижаться к Мартину всем телом и обхватить его за шею. Чем я думала, когда прижимала его к себе и… упивалась ощущениями, которые рождал во мне этот поцелуй?

Когда-то давно, еще в детстве, я отыскала в библиотеке, оставшейся от отца, одну книгу. Странную книгу и в любое другое время, я бы ни за что не обратила на нее внимания и не заинтересовалась бы содержимым, но буквально за несколько дней до этого, матушка рассказывала мне, как они с отцом познакомились. Она говорила о своих чувствах к тому, кого уже не было на свете так, что у меня внутри все сжималось и перекручивалось и слезы набегали на глаза, а сердце трепетало так, словно бы это все происходило со мной и наяву.

Конечно же, матушка не вдавалась в подробности, все ж таки, она разговаривали с двенадцатилетней девчонкой, которой не положено было знать… больше необходимого, но… ее глаза светились такой любовью, какой я никогда не видела у нее ни до того вечера, ни после. Тогда-то она и сказала одну странную, непонятную маленькой мне вещь:

— Маги, Рианна, они немного не так чувствуют, как обычные люди. Они могут создавать семьи, могут заводить детей, но любить… любить, как мы, они не умеют. Для них, любовь — это нечто… необычное, сильное настолько, что заставляет терять себя, делать глупости и желать, чтобы любимый человек всегда был рядом. Маги любят лишь один раз в жизни, дорогая. И мне посчастливилось вызвать такую любовь у твоего отца.

Я не понимала этого ни тогда, ни позже, но матушкины слова почему-то запомнила, а потом нашла ту книгу. Называлась она, как это ни странно, совершенно неинтересно «Магия. Легенды и мифы о любви».

Именно там я и прочитала легенду о том, что для каждого мага существует его собственная половинка. Его любовь. И если магу посчастливится встретить ее, соединиться и вызвать ответное чувство, то ощущения от этого единства будут подобны сходу лавины и землетрясению, урагану и огненному шквалу. И чем сильнее маг, тем сильнее его привязанность и тем крепче любовь.

Это, конечно, достаточно вольный пересказ той легенды, сейчас я уже не смогла бы воспроизвести ее доподлинно, но… поцелуй Мартина заставил меня вспомнить ту историю и…

Я испугалась. На самом деле испугалась и сильно, потому что… Нет, я не была уверена в том, что для старшего следователя я стала именно такой половинкой, но точно поняла, что несмотря на чувства, вызванные от его объятий, этот мужчина…

Да не люблю я его и точка!

Но целуется он здорово. Даже лорд Прэтт в сравнение не идет, стоит признать.

Мартин же, словно почувствовал перемену в моем настроении и отпустил. Отстранился и отошел на шаг назад. Мы смотрели в глаза друг другу, и я с каким-то потаенным наслаждением, приправленной малой толикой ехидства, отметила и потемневшие глаза (очень надеюсь, что это не от злости) и вздымающуюся грудь и…

На самом деле, я готовилась принять оправдания или извинения или… что-то такое, что положено произносить и делать в подобных случаях. Но вместо всего этого услышала:

— Успокоилась? Теперь мы можем нормально поговорить?

И вот если он думал, что после этого я на самом деле успокоюсь, то… лорд Мартин Алан был прав. Я успокоилась. На меня снизошло такое спокойствие, что я даже сама чуть удивилась: куда подевалось все то возмущение и обида, накал страстей и желание целовать этого мужчину и сжимать его в объятиях? Все ушло, я словно бы заледенела изнутри.

И сделала шаг назад. Всего один короткий шаг и уперлась бедром с письменный стол. Глаз с лица Мартина не сводила, а он хмурился, явно озадаченный моей реакцией. На самом деле не представляю, чего именно он от меня ждал, но то, что я его удивила — это точно.

Я с таким наслаждением наблюдала за тем, как расширяются синие глаза старшего следователя, когда моя рука потянулась в сторону и пальцы сомкнулись на чем-то гладком и довольно увесистом. У меня сердце в груди пело, а душа ликовала, когда Мартин сообразил, как именно я собираюсь ответить ему, когда он выставил вперед руку и открыл рот, чтобы остановить меня:

— Н-не… не на…

А я улыбалась, размахиваясь и изо всех сил бросая в его аристократическое лицо тяжелое бронзовое пресс-папье.