Голос Тайра. Жертва порока

Глава 26

Я приуныла. Заключать сделки с дядей Филом, все равно, что заранее признать собственный проигрыш. Он тот еще делец и чтобы переиграть его надо быть… не мной, точно. У меня еще ни разу не получилось настоять на своем, если он сам того не желал и не позволял мне почувствовать себя в выигрыше.

Вот и с этой статьей тоже. Стоило сразу сообразить, что Филипп Сольер ни за что не спустит все дело на самотек и не позволит мне барахтаться во всем этом самостоятельно. Да, он дал слабину, поддался порыву, но затем снова взял все под жесткий контроль и, судя по толщине папки, которую он сейчас держал в руках, преуспел куда как больше моего.

— Ну? — усмехнулся мой родственничек, похлопывая вожделенной папкой по раскрытой ладони. Издевается же, вот как есть издевается. И ждет. Чего только, интересно?

— Хорошо, — кивнула я. — Давай. Озвучивай свои условия.

— Ты меня не разочаровываешь, Ришка, — дядя Фил тоже расслабился и откинулся на спинку кресла, чуть опустил веки, поглядывая на меня из-под ресниц. — Дух Сольеров в тебе слишком силен. Я бы даже сказал, чрезмерно силен. Настоящая Сольер. Жаль, очень жаль, что ты не родилась мальчиком, ну да ладно. Будем работать с тем, что есть.

Он вздохнул, а я насупилась. Честно признаться, эти вот сожаления по поводу моего пола изрядно бесят. Всегда бесили. И если матушка даже радовалась тому, что у нее есть дочка, то дядя Фил частенько вздыхал по поводу отсутствия у него наследника мужского пола. Зато после очередного моего фортеля, со вздохом признавал, что и у меня есть потенциал.

— Что вам мешает жениться и завести детей? — не сдержалась я, как и всегда. — Все норовите на чужом горбу в царство богов въехать.

— А ну, цыц! — прикрикнул на меня родственничек, но беззлобно так, без огонька, чисто для порядка. — Жениться и детей завести — для этого много ума не надо. А вот воспитать наследника по своему образу и подобию, в духе Сольеров, манеры там, взгляды, поведение… нет, слишком долго. Да и зачем, когда вот оно, счастье и будущее, передо мной сидит и ухмыляется.

Я только головой покачала. Такие разговоры происходили у нас, как по расписанию, раз в месяц-два, когда дядя Фил вспоминал о том, что он уже не молодеет и желает удалиться на покой, чтобы «возлежать пузом кверху на белом песочке какого-нибудь курорта» и прожигать собственное состояние в свое удовольствие. И я, и он знали, что такого никогда не будет (ну не тот характер у Филиппа Сольера, чтобы спустить собственное состояние на всякие глупости и непотребства) но спорить на эту тему было весело.

— Ладно, — пожал плечами родственник, и вся веселость слетела с него, словно по волшебству, — все это лирика, теперь о важном. Итак, информация. Нам ли с тобой, Ришка, не знать, что это такое? Информация правит миром! — и он даже указательный палец вверх поднял, наставительно так.

— Угу, — подтвердила я, хмурясь еще больше. Если дядя заговорил об этом, то значит, дело серьезное и отшутиться не выйдет. Чего потребует, интересно?

— Ты хочешь заполучить информацию, которая есть у меня, — продолжил Филипп Сольер, помахивая в воздухе папкой, — я, в принципе, тоже не против тебе ее предоставить.

— Так давай сюда, и закончим этот разговор, — я подскочила с кресла и требовательно протянула руку.

— Ну, нет, так не интересно. Ты еще слишком молода и порывиста, Ришка, учиться тебе надо, обуздывать собственные эмоции, просчитывать каждый шаг.

— Дядя Фил, — взвыла я. — Давай без нравоучений. Что ты хочешь за эту папку?

Мой родственник только головой покачал, да фыркнул неодобрительно. В иные времена я вполне могла поддержать его игру, поторговаться и тем развлечь скучающего магната. Теперь же мне этого вот совершенно не хотелось. Устала я.

— Мои условия. Ты, — тут дядя Фил сверкнул в мою сторону глазами, — сидишь дома. В своей спальне. И носа не показываешь за порог. О каждом своем шаге в пределах особняка докладываешь Джаральду.

— Так не честно!

— Я еще не закончил, — сурово сдвинул брови дядя Фил, — я дам Джаральду задание и он подыщет тебе охранника. В дальнейшем, выходить из дома будешь только в его сопровождении, опять-таки, отчитываясь за каждый свой шаг.

— Это вот вообще не честно, — простонала я, меж тем, понимая, что соглашусь. А куда деваться-то? Очень уж любопытно узнать, что такого нарыл мой родственничек об убийстве Лорейн Эдванс. И да, понимала, что если соглашусь сейчас, то придется выполнять все в точности. На этот раз даже пытаться отыскать лазейку и нарушить условия соглашения не получится. В противном случае, я навсегда лишусь доверия единственного человека, который мне дорог. Дядя Фил не простит, если я нарушу договор.

— А куда деваться, дорогая? Куда деваться? Итак, согласна?

— Да, — выдохнула я, закусывая нижнюю губу.

Очень в этот момент рассчитывала на то, что долго мое вынужденное затворничество не продлиться, а охранник… ну так что же, в некоторых случаях он тоже может быть полезен. За…. Да вон хоть за булочками посылать и то дело.

— Чудесно, и еще одно малюсенечкое условие.

— Еще не все? — я округлила глаза.

— Ты увольняешься из редакции.

— Нет!

— Да!

— Ни за что!

— Ришка, не буди во мне зверя. Тебе там совершенно нечего делать. Я терпел твои выходки, но пользы от тебя все равно нет. Ты уже доказала, что самостоятельная, что умная и все такое, я даже позволил тебе жить отдельно, хоть оно и неприлично. Но чем больше даешь тебе воли, тем сильнее ты распускаешься. Так что, все, закончили игру. Сидишь теперь дома, учишься вышивать вон крестиком или акварели какие писать. Можешь… да вон хоть романчики дамские кропать, но под присмотром и у меня под боком. Если что путное напишешь, обещаю даже поспособствовать изданию.

Я молча кусала губы. Возразить, конечно, было что, да только толка в тех моих возражениях — чуть. Не будет дядя Фил слушать, ох, не будет. Ему теперь вожжа под хвост попала, вот он и упражняется в воспитании. Не зря про наследников заговорил, ох, не зря. Небось сейчас еще и про внуков заговорит. Вот не было мне печали!

А дядя Фил разошелся.

— И квартирку эту свою тоже сдашь. Ишь, придумала, жить отдельно!

— Дядя Фил! — я возмущенно завопила, понимая, что совершенно ничего не понимаю. Это уже не просто страх или попытка обеспечить мою безопасность, это… это… Это все уже ни в какие рамки не попадает.

— Будет, как я сказал и никаких возражений! — а родственничек-то уже разошелся ни на шутку. Даже кулаком по столу грохнул с такой силой, что у меня дрожь по всему телу прошла. — Матушка твоя не переживет, если узнает, что ты уже два месяца в отдельной квартире живешь, без присмотра. А все эти выкрутасы да поездочки с лордами по всей столице?

— А! — до меня вдруг дошло, отчего это дядя Фил вдруг решил закрутить все гайки. — Матушка написала?

— Да, — не стал скрывать дядя Фил. Только поморщился так, словно у него все зубы одновременно заболели.

— В гости собирается? — я расплылась в улыбке.

— Да, — еще сильнее скривился дядя Фил.

— И тебе надо показать, как хорошо ты на меня влияешь и какой послушной воспитал?

Мне не ответили, но выражение лица у дяди Фила стало такое кислое, что и слов не понадобилось. На самом деле, вопрос моего опекунства в свое время решался очень бурно. Это уже потом, когда дядя Фил добился своего, и все бумаги были оформлены, отчим спихнул на старшего Сольера еще и мое приданое. А сразу отдавать меня не желал. И не то, чтобы он так уж сильно ко мне привязался, хотя, стоит признать, что мужик он толковый, и мы даже ладили… ну, время от времени, просто матушка очень не хотела отпускать кровиночку от себя так далеко и упиралась, как могла. А дядя Фил… ну он ведь тоже упрямый и не хотел отступать.

Так что, пару лет назад мои единственные родственники из-за меня чуть вдрызг не разругались. И пусть с тех пор страсти поутихли, и матушка признала, что в столице мне все же лучше, чем в южном захолустье, которое она никак не желала покидать, все равно не упускала возможность поддеть дядю Фила всякий раз, когда приезжала в гости. И попинать ему на то, что нравы-де, в Тайре вольные, а молодые девицы поголовно все распустились и забыли о правилах приличий. Дядя, конечно, не поддавался, да и я старалась как могла показать, что на самом деле тихая и послушная. Получалось, надо признать, не очень, но матушка и так знала, кого собственно родила и до четырнадцати лет воспитывала и особых свершений от меня не ожидала. Правда, про редакцию и отдельную квартирку я ей так и не сподобилась сообщить. Она бы этого точно не поняла.

Ну а дядя тоже упертый, и сдаваться, как признавать свои ошибки или несостоятельность, не любит. Вот и старается каждый раз перед приездом матушки со мной договориться. То подкупает, то… еще что придумывает, только бы я вела себя как приличная барышня и не «проявляла свой сольеровский нрав в полной красе». В это раз вон даже до шантажа опустился.

— Ладно, — я кивнула и улыбнулась. — На время, что матушка прогостит в столице, я все так и сделаю. И даже на охранника согласна. Но потом…

— Не будет никакого потом, — хмуро отозвался дядя Фил. — Они навсегда приезжают. Отчим твой свое дело в столицу перевел, расширяться будет. Да и близнецам пора о достойной школе подумать и о будущем своем.

Я сглотнула. Вот же… невезение.

— Ладно, Ришка, не до тебя мне сейчас. На вот, — и дядя Фил протянул мне вожделенную папку. — Читай, думай, глядишь, чего и придумаешь, у тебя иной раз голова, как надо работает. Но условия нашей сделки не забывай. Из дома — ни ногой. Надо будет что — сразу говори Джаралду. И вот еще, про бал в ратуше помнишь?

Тут уж я поморщилась.

— Помню, — буркнула недовольно.

— Информация по убийству леди Нейрос нужна? — хитро так прищурился дядя. А я подпрыгнула от неожиданности.

— Что?

— Информация, спрашиваю, по делу об убийстве леди Ариэллы Нейрос нужна? Отчеты магов-криминалистов там, опросы свидетелей… или ты уже все сама выяснила?

— Дядя Фил! — не сдержалась я. — Да как ты можешь быть таким расчетливым и таким… таким… таким…

— Я замечательный, да, — важно кивнул мой родственник. — Так вот, за вторую папку с тебя еще одно обещание.

— Я уже согласилась сидеть дома, что еще-то?

— На бал пойдешь. В ратушу. С Малкольмом. Я ему сам скажу.

Я задумалась, прикусила губу. Это что? Дядя Фил не знает, что я уже согласилась? Или они с Малкольмом на этот раз не сговаривались? Ох, как же интересно, что там вообще происходит-то?

— Ладно, — протянула я неуверенно. Странно было.

— Вот и чудненько, — дядя Фил довольно потер ладони, выудил из вороха документов и папок на столе еще одну папку, не в пример пухлее и объемнее той, которая уже была у меня. Пихнул ее мне в руки и, подталкивая пониже спины, выгнал из кабинета со словами: — А теперь ступай к себе и не мешай работать. Будут вопросы — к Джаралду.

После этого дверь за моими плечами захлопнулась.

— Ну и дела, — выдохнула я, оглядываясь в пустом коридоре. — И кто бы еще мне сказал, что тут вообще происходит и на что я только что подписалась?

Над Тайром уже занимался рассвет, когда я подняла глаза от документов, что передал мне дядя Фил. Потянулась, потерла ладонью затекшую шею и сползла с кровати. Тело основательно так затекло, ведь несколько часов я просидела практически без движения, лишь изредка меняя позу. И глаза болели.

Зато в голове была каша.

Стоит признать, что у дяди Фила с расследованием получилось не в пример лучше, чем у меня. Намного лучше. Отчеты магов-криминалистов, показания немногочисленных свидетелей и родственников (тут вышла небольшая неувязочка, поскольку Нейросов, само собой, никто не опрашивал, а у второй жертвы родственников не было вовсе. Так что в папках содержались лишь записи показаний Марты-охранницы и соседки второй жертвы), магические слепки с мест преступления, описания комнат, в которых нашли обеих девушек. Да много всего, стоит признать.

— Ну и что мы имеем? — пробормотала я, приближаясь к окну и выглядывая наружу. — А ничего. Наивно было бы полагать, что в этих бумагах я найду имя убийцы. Или хотя бы причину, по которой обеих девушек лишили жизни.

Да-да, я-то думала, что прочитаю все документы, собранные дядей Филом и мне все-все станет ясно. Глупая, наивная Ришка. На самом деле, мне не только не стало ясно — я запуталась еще сильнее.

Не возникало сомнений в том, что и леди Ариэллу и несчастную Лорейн убил один и тот же человек. Слишком все было похоже.

Пентаграмма на полу, перерезанное горло, клинок в сердце (магические слепки клинка прилагались, как и пентаграммы). И вот тот факт, что клинки были одинаковы, говорил в пользу того, что и убийца был тоже один. Но только мне от этого легче не становилось.

Если судить по тому, что я уже успела узнать, то в первом случае, во время убийства леди Ариэллы никто ничего подозрительного не заметил. Марта тогда утверждала, что сама леди Нейрос пришла домой, и к ней никто не поднимался и всю ночь дом хранил тишину.

В тот месте, где жила Лорейн вахтера не было и в помине, а соседи предпочитают сидеть по своим комнатам и носа без необходимости не высовывать. Так что если кто-то что-то видел или слышал — ни за что не признается, как ни проси и чем не угрожай. Несчастная девушка не являлась лераной, а была всего лишь обычной… хм… дамой легкого поведения, которая зарабатывает тем, что продает свое тело.

Вот!

Я даже подскочила на месте, несильно дернув за занавеску. Треск ткани заставил меня вздрогнуть и отшатнуться от окна. Но мысли уже понеслись вскачь.

Обе девушки (если их можно так назвать, учитывая профессию) продавали себя.

Совпадение?

Вполне возможно, но я же не верю в совпадения и стечения обстоятельств и вовсе не важно, что я там обычно говорю дяде Филу. В данном случае это уже не совпадение, а факт. Улика, если на то пошло.

Что дальше?

Пентаграмма, инсценировка ритуала «Черной петли» и кинжалы. Ритуальные и судя по их виду (видно на магическом слепке было плохо) очень дорогие.

— А вообще, с чего я вдруг решила, что ритуал был инсценирован? Только ли потому, что так сказал Мартин? Эх, Ришка, Ришка, наивная дурочка ты, а вовсе никакой не журналист. Верить старшему следователю не стоит от слова совсем.

Итак, получается… А вот мне совсем не нравится то, что получается.

Если принять за факт ритуал, клинки и профессию жертв, то вырисовывается картинка, которая мне вот совсем не нравится. А именно…

Сектанты. Все началось с них и заканчивается тоже ими. А это уже плохо. Причем настолько плохо, что мне вот совершенно не хотелось и дальше копаться во всем этом.

Более того, появилось вдруг желание броситься в гардеробную, собрать чемодан и рвануть в гости. К маменьке. Подальше от Тайра. Я, конечно же, умница и вообще самая-самая, но сталкиваться с последователями черной магии, желания нет никакого. Я их вообще боюсь до дрожи в коленях. Даже пауков и то боюсь меньше, чем сектантов. Они же… неадекватные, фанатики и с ними совершенно нельзя договориться.

Но тут я вспомнила о том, что маменька в скором времени переберется в Тайр насовсем. А здесь опасно, здесь снова сектанты.

— И вот что мне делать? — вопросила я у пустоты.

Но ответа не получила. Походила еще немного по комнате, заглянула попеременно в папки с документами, сравнила в сотый, наверное, раз, магические слепки пентаграммы. Что-то мне во всем этом не нравилось, но учитывая собственное состояние, слезящиеся от недосыпа глаза и гудящую голову, я собрала документы, переоделась в ночную рубашку и забралась в постель.

Уснула я почти сразу.

«Алые брызги причудливым узором легли на пушистый ковер, придавая ему завершенность. В свете свечей, все казалось иллюзорно-сказочным, прекрасным настолько, что от этой красоты захватывало дух.

Все было правильно… так, как должно было быть…

Легкий ночной ветер проникал сквозь распахнутое окно, слегка развевал белоснежные занавески, и они прозрачным туманом развевались над полом.

Пахло корицей. Слабо, едва уловимо, но знакомый аромат придавал уверенности в правильности происходящего.

Кровь.

Алая. Густая. Ее аромат дразнил, очаровывал, рождал желания… нет, не рождал… они всегда были. Желания эти. Потаенные. Темные. Порочные. Но сейчас, в это самое мгновение не было нужды сдерживать их, прятать от себя и всего мира.

Власть.

И сила.

Они пьянили.

И линии…

Красные линии на светлом паркете. Их нужно рисовать кровью.

Свежей, теплой… густой и насыщенной.

А ее здесь было в избытке.

Ровный круг. Идеальный.

И пентаграмма, вписанная в него. Каждый штрих, каждая линия должна располагаться на своем месте. Здесь нет случайных символов и не может быть ошибок.

Все должно быть идеально. Совершенно.

Рисунок, от которого так много зависит.

Стоит лишь соединить линии и сила хлынет в него. Она родится из символов, древних, как сама смерть.

Еще штрих и ощущение могущества, зарождающейся силы становится практически непереносимым. Желание упасть на колени, окунуть руки в кровь, которая растекается причудливым ковром. Вдохнуть этот аромат полной грудью, попробовать его на вкус…

Почти нет сил бороться с зовом. Отказаться от того, что может принадлежать мне по праву.

Отказаться от силы, знаний, могущества…

Кто из живых способен на это?

Ее тело идеально. Мраморная кожа слабо мерцает в свете свечей, красные капли крови, как драгоценные камни, украшают шею, грудь… Слишком красиво. Совершенно.

И дыхание захватывает от созерцания этой красоты, внутри рождается нечто такое, что захватывает сознание целиком. Подчиняет себе. заставляет замереть на месте, испытывая поистине болезненное наслаждение.

Красные линии на светлом паркете. Белое тело идеально вписывающееся в круг. Вершина творения.

Бледные руки, точно цветы лилии, темные волосы, разметавшиеся по сторонам. Нет, они портят красоту.

Всего одно движение и темные пряди убраны в сторону. Лицо… безжизненная маска, но в то же время, оно одухотворено, прекрасно…

Сердце замирает в груди, воздуха не хватает, ледяной холод проносится по коже, заставляя волоски приподниматься… У мертвой девушки мое лицо. Мое!»

Я проснулась от собственного крика. Подскочила на кровати, чувствуя, что задыхаюсь, до того сильно колотилось сердце. Вскочила на ноги и забегала по ковру, вцепившись пальцами в растрепанные волосы.

— Ришка!

— Мисс Рианна!!!

Дядя Фил в пижаме и Джаральд, уже полностью одетый, влетели в мою спальню и застыли на пороге.

— Ришка, что случилось? Кто напал?

— А? — я обернулась к ним и замерла, разглядывая самых близких и дорогих мне людей. Только сейчас я стала приходить в себя.

Меня затрясло, ноги подкосились и я безжизненной куклой опустилась на ковер. Больно ударилась коленями и взвыла, уже окончательно придя в себя.

— Все в порядке, — смогла выдавить из себя, выворачиваясь из объятий дядя Фила, который метнулся ко мне, упал рядом и теперь, причитая, ощупывал мои руки, ноги и все остальное. Джаральд же в это время осматривал спальню. — Никого здесь нет. ну, кроме меня и вас.

— Ты кричала, — встревожено вскрикнул дядя Фил. — Где болит?

— Нигде не болит, — отмахнулась я от его заботы и попыталась подняться. Ноги все еще дрожали, колени подгибались, но встать у меня получилось.

Не обращая внимания на перемигивания дяди и его дворецкого, прошла к письменному столу, на котором вчера, перед тем, как лечь спать, оставила папки. Принялась рыться в них, отмечая, что у меня дрожат руки.

Сон. Это был всего лишь сон. Дурной кошмар, навеянный размышлениями и чтением полицейских отчетов перед сном. На самом деле ничего этого не было.

Я уговаривала себя. Снова и снова повторяла, что мне это все просто приснилось, и на самом деле я не лежала мертвая в центре пентаграммы, нарисованной каким-то безумцем моей собственной кровью. Но получалось плохо. То есть, я понимала, головой понимала, что все мне просто приснилось, а вот сердце… сердце заходилось в бешеном ритме от страха.

И да, я точно была уверена в том, что это не вещий сон и не связь с убийцей, не видение и не предвидение. Ментальный блок, который я унаследовала от родителя, и который стал причиной самого настоящего расстройства лорда Прэтта, не позволял ничего подобного. Сольеры никогда не обладали никаким, даже самым зачаточным, даром менталистики. Это было просто невозможно.

Зато у меня всегда было богатое воображение и бурная фантазия, а если долго смотреть, скажем, на цветущий луг, то именно цветущий луг тебе и присниться. Правда, в моем случае, приснились вовсе не ромашки с одуванчиками, но… сама виновата.

— Ришка, — дядя Фил приблизился со спины и возмущенно сопя заглянул мне через плечо. — Что ты там ищешь? Совсем уже из ума выжила. Смотри, отправлю куда-нибудь на воды, здоровье поправлять. А то ты с этими своими расследованиями уже спать нормально перестала. Тебе завтра на бал, а ты выглядишь, как умертвие. Причем не первой свежести.

Я только плечами передернула и наконец-то вытащила из папки магический отпечаток, сделанный в квартире леди Ариэллы.

— Вот смотри, — я сунула карточку дядя под нос. — Что видишь?

Мой родственник скривился и глаза отвел.

— Гадость вижу. И понимаю теперь, отчего ты по ночам орешь, будто тебя режут. Эдак насмотришься на такое непотребство и вовсе разум повредиться. Хотя… — и тут он так на меня посмотрел, что все невысказанное им и так стало ясно.

— Нет, ты не понимаешь, — я упрямо поджала губы и протянула ему вторую карточку, с места убийства Лорейн. — Смотри! Неужели не замечаешь?

Дядя Фил проникся или скорее решил, что проще сделать как я говорю и уйти досматривать сны. Взял обе карточки, вгляделся. Пожал плечами, повертел их и так и этак. Хмыкнул.

— А ведь и правда, как же это я сразу сам не заметил, ведь тоже их вчера рассматривал.

— Вот! — я широко улыбнулась довольная тем, что не одна понимаю, в чем разница. А она была. Нет, все дело не только в том, что квартиры были разными и девушки в пентаграмме.

Пентаграммы! Именно они были разными. То есть, это был один и тот же рисунок. Только вот рисовали его разные люди. Точно уверена, поскольку в свое время матушка мечтала сделать из меня живописца… То есть, она где-то нахваталась идей по поводу того, что приличные благовоспитанные барышни обязательно должны уметь писать портреты и акварели, натюрморты там еще всякие. Вот и стала издеваться над своей единственной дочерью, даже какого-то маэстро из Тайра выписала, чтобы он меня учил. Правда, ни у матушки ни у приглашенного учителя так ничего и не получилось. Не вышло из меня художника.

А все почем? А потому, что научить меня чему-либо, когда я того сама не хочу — это занятие, обреченное на провал еще до того, как к нему приступили.

Художником я не стала, но вот кое в чем все же разбиралась. И точно могу сказать, что в первом случае, то есть в квартире леди Нейрос, пентаграмму рисовал кто-то, кто понятия не имеет, как это делается. По учебнику или по памяти — не знаю, но в первый раз, точно. Слишком кривые неуверенные линии, не гармоничное расположение символов.

А вот Лорейн… ее убил кто-то, кто прекрасно знал, что именно делает. И да, натренироваться до такой степени всего за сутки, как по мне, невозможно.