Голос Тайра. Жертва порока

Глава 27

Следующая фраза дяди Фила срезала все мои порывы на корню:

— Даже думать не смей, что я позволю тебе и дальше этим заниматься! — сурово возвестил мой любимый родственник, наставительно выставив в мою сторону указательный палец.

— Но, дядя Фил… — начала возмущаться я, но и тут меня перебили:

— Даже слушать ничего не желаю! Ты обещала! Ты дала слово!

— Я не обещала, что брошу расследование, — я даже притопнула от негодования. — Представь себе, какой это материал! Какие продажи! Да «Голос» станет самой выдающейся газетой! Да сам император…

Тихий смешок за спиной заставил меня осечься на полуслове.

— Да-да, — фыркнул Джаральд, обходя меня и направляясь к двери, — вот как раз император и похвалит. Так похвалит, что мало не покажется. — И прежде, чем я успела наброситься и на него с упреками, добавил: — Ладно, если здесь никого не убивают, то я пойду. Дел по горло, некогда мне тут с вами про императоров сказки рассказывать.

Мы с дядей Филом молчали, пока он выходил из моей спальни, следили глазами за тем, как медленно закрывается дверь и только после того, как остались наедине, синхронно обернулись друг к другу. И да, и на этот раз, я не успела и слова вымолвить, как дядя Фил меня опередил:

— Он прав, Риш. Если это и в самом деле сектанты, если убийства ритуальные… «Голос» этого печатать не будет. Я не желаю паники в столице, а ты себе и представить не можешь, что начнется, если в народе снова пойдут слухи о последователях темной магии.

— Но, дядя Фил, это же…

— Пусть этим занимается полиция, — непреклонно возразил он, — там тоже не дураки сидят. Вот пусть и роют, убийц ищут и так далее. Это их хлеб.

— А как же правда? — обижено спросила я и даже всхлипнула для пущего эффекта.

— А такая правда никому не нужна, Ришка. Так что ложись-ка ты еще поспи, а потом — за дело. И помни! — он снова погрозил мне пальцем. — Ты обещала, что из дома не выйдешь. Я очень надеюсь на твое благоразумие.

С этими словами, дядя Фил тоже покинул мою спальню.

Я походила из угла в угол, позлилась немного, позвонила горничной и попросила принести мне чаю. Спать не хотелось, было все еще немного не по себе из-за приснившегося кошмара, и потому я уселась за стол и принялась в сотый раз перечитывать документы. Потом вытащила свой блокнот и пролистала собственные записи. Но вопреки всему, ничего умного больше в мою голову не пришло. А потом стало не до того. Я только и успела, что принять ванну и переодеться, как появилась горничная, сообщив о том, что внизу меня ожидает госпожа Боньер, самая известная модистка в Тайре. И началось…

Меня раздели до нижнего белья, крутили, вертели, измеряли, примеряли… издевались по полной и все ради чего? Ради того, чтобы спустя четыре часа каторги, госпожа Боньер с восторгом выдала:

— У меня есть замечательно платье. Оно словно сшито специально для вас, мисс Сольер. Надо только немного присобрать в талии и убрать эти отвратительные розаны, которые вам совершенно не идут!

Мне оставалось лишь только молча кивать и костерить модистку про себя. Вот для чего ей понадобилось убить полдня времени? Чтобы выдать, что можно за час подогнать уже готовое платье по фигуре?

Впрочем, чему удивляться? Когда твой родной дядя — главный редактор самой известной газеты в столице, то еще и не такое возможно. За возможность разместить рекламу на страницах «Голоса» не только госпожа Боньер — императорская портниха удавилась бы.

Впрочем, к балу я была почти готова, осталось только отправить кого-нибудь за драгоценностями, которые я по привычке, хранила в банковском сейфе. Но здесь на выручку пришел Джаральд. Он отобрал у меня небольшую идентификационную пластину-ключ и пообещал, что все доставит мне в лучшем виде.

Ну и все, я осталась дома, почти в одиночестве, если не считать слуг и стала медленно сходить с ума. Подниматься к себе и в очередной раз перелистывать записи и документы, касающиеся расследования не хотелось, меня уже подташнивать начинало, когда я смотрела на карточки с места преступления, а больше заняться было нечем. И я принялась слоняться по особняку. Отправилась на кухню, но оттуда меня выгнали уже спустя полчаса: кухарка раскричалась, что пользы от меня чуть, а вреда — сколько угодно и я только и делаю, что путаюсь у всех под ногами и мешаю. Горничные разбегались кто куда, только заметив меня в коридоре. Короче… сплошная тоска. Я не привыкла сидеть без дела. Как-то так получалось, что у меня всегда находилось какое-нибудь занятие, а тут… Да еще и мысли, навязчивые, нехорошие мысли никак не давали мне покоя.

Два убийства. Две девушки, между которыми не было вот совершенно ничего общего, кроме рода занятий. Но убили их одинаково, или почти одинаково. Зачем?

В самом деле, сектанты? И ритуал «Черной петли»? Неужели, эта мерзость снова завелась в Тайре? Если это так, то никто не может чувствовать себя в безопасности, вот совсем никто. Тогда, три года назад, когда сектанты устраивали свои оргии и массовые убийства, город обуяла паника. Увы, но, так или иначе, противостоять темной магии почти невозможно. На это способны только сильные маги, Мастера. И то, не в любом направлении.

Вот, например, Мартин Алан смог бы противиться приспешникам темного. Он некромант, а некроманты плохо подвержены ментальному влиянию, тем более некроманты в звании Мастера.

Или, например, Прэтт. Этот так и вообще, наверное, один из немногих известных мне людей, кто не только не подвержен ментальному влиянию, но и смог бы сам внушить что угодно и кому угодно.

А если…

Страшная мысль возникла случайно, но прочно обосновалась в моей голове, и избавиться от нее уже не получалось.

Лорд Прэтт. Сильный маг. Мастер-менталист. А, как известно, все приспешники темной магии, менталисты. Сам лорд ведет довольно активный образ жизни, почти всегда на виду, о нем охотно печатают в газетах, берут интервью, про него и его достижения в спорте много и громко говорят. Он вхож к императору… не знаю насколько охотно его принимают, но, по словам, самого Прэтта, вотум абсолютного доверия присвоен его семье еще несколько поколений назад. Опять же, поговаривали, что именно лорда Прэтта рассматривают в качестве императорского зятя… насколько это правда, я судить не берусь, ведь опять-таки, мои сведения из газет, а журналисты любят преувеличивать. Очень может быть, что тот танец с ее высочеством, отпечаток которого я видела в «Герольде», был единственным и никаких отношений сам Николас с Марией Леонисией не поддерживает, но тем не менее…

И случай с ментальной атакой в доме Нейросов…

Ну, вот не верю я в то, что вице-канцлер, при всем его могуществе и влиянии профукал у себя под носом неучтенного менталиста. Да смешно это. У таких людей всегда есть личный маг на поводке, который время от времени сканирует окружающих. Даже у дяди Фила есть такой, что уж говорить о лорде Нейросе.

Но больше всего меня настораживало то, что никто не знал о том, что Прэтт вообще маг. Ну ведь никто! А крыть такое практически невозможно. Он же обучался в академии вместе с Аланом… Хотя, про то, что старший следователь Мастер-некромант вроде тоже не особо распространяются.

— Вот же, Ришка! — выругалась я и плюхнулась на диван в собственной спальне. — А ведь как все замечательно получается. Про лорда Прэтта мне говорила Марта. С ним встречалась Ариэлла Нейрос, и он сам, что интересно, этого не отрицает. Правда, напустил тумана, наговорил что-то о том, что их встречи носили сугубо деловой характер, но! — я все же не усидела на месте, подскочила с дивана и принялась бегать по спальне. — Все равно это все подозрительно. И да, стоило только мне намекнуть о том, что я знаю о его причастности к убийству, как началось странное: сначала он сам попытался прочитать меня, а когда это не получилось, попытался отвести глаза и прикинуться заинтересованным.

Я замерла, закусив костяшки пальцев. А ведь и правда, ни Прэтт, ни Март не знали, что я подслушала их разговор тогда. И пусть они там не говорили ни о чем важном, дела это не меняет — я им мешала с самого начала. И Прэтт решил, что попытается «поиграть со мной в любовь», чтобы отвлечь и выяснить, что мне известно, поскольку прочитать меня не удалось.

Тогда непонятно, зачем было пытаться атаковать меня на похоронах. Если это Прэтт, то ведь он уже знал, что я все равно не поддамся. А если не Прэтт, то… кто тогда?

Вот же незадача!

Я всплеснула руками и снова плюхнулась на диван. Что-то у меня уже ничего не выходит. И вообще, я запуталась.

Если Прэтт убил леди Ариэллу, то кто тогда рисовал пентаграмму на полу в ее комнате? Поскольку я ни за что не поверю, что Мастер-менталист не знает, как это делается. И кто убил Лорейн? И зачем вообще надо было убивать Лорейн? Она-то здесь причем? Замести следы?

И тут я снова подскочила и побежала по кругу. А ведь если так подумать, то очень даже красиво все можно обрисовать.

Допустим… только допустим, что кто-то хотел что-то узнать у леди Нейрос. Приходит к ней, они ссорятся и ее убивают. Случайно. Надо замести следы, и этот кто-то не придумывает ничего лучше, как нарисовать пентаграмму и выдать это убийство за ритуальное. Правильно, Тайр еще помнит события трехлетней давности, и пентаграмма на полу приведет всех в панику.

Но тут выходит осечка и прибывший на место преступления старший следователь Алан пресекает разговоры о сектантах и темной магии. Общественность поражена жестокостью убийства высокородной леди, дом Нейросов требует предоставить им убийцу на блюдечке, газеты…

А газеты молчат!

Я задохнулась от накатившей догадки.

— Вот гады! Паразиты! Это они мне так голову задурили, что я просто повелась у них на поводу. Меня красиво отвлекли от истории с пентаграммой, а я… я…

Мне даже плакать захотелось от осознания собственной дурости. А ведь и, правда. Замешены оба лорда в убийстве или нет, роли тут не играет (ну или почти не играет). Никто не должен был узнать про ритуал. Никто! И Марте память подправили аккуратно, Мартин сам об этом упомянул. Так почему я не рассмотрела вероятность, что он это и сделал. Паники в Тайре быть не должно! Это главное правило.

— Вот же… обвели тебя, Ришка, вокруг пальца. Мастерски обвели.

А Алардо, который как-то узнал о смерти Лорейн не побежал сразу, как я, в полицию, а написал… правду написал и его убрали. Через пару часов после того, как вышла статья. Я больше чем уверена в том, что в следующем номере «Вестника» выйдет опровержение. И напишут там, что никакого ритуала не проводилось и вообще, Лорейн Эдванс убил какой-нибудь проходимец, который не захотел платить ей за услуги.

— Эх, Ришка, Ришка, — вздохнула я и плюхнулась со всего размаху на диван, чтобы тут же снова подскочить. — Ай! Ну что за невезение!

Я всплеснула руками и едва не заплакала, заметив, что стало с моим блокнотом. Тем самым, в котором так много всего важного-интересного писала. И карандаш очередной сломался, когда я на него всем своим весом уселась. И вот вроде как не велика потеря (целая коробка благодаря стараниям лорда Прэтта теперь есть), а все одно как-то так тоскливо мне стало, так обидно, что я даже носом шмыгнула.

Нет, слез-то не было, а вот в груди что-то защемило. По всему выходило, что журналиста из меня не вышло. Вот совсем. И следователя не получилось. И… и вообще, ничего путного из меня не получится. Грустно так стало. И обидно. Снова носом шмыгнула и чтобы отвлечься стала вспоминать матушку. Всегда о ней думаю, когда мне грустно и одиноко становится. И слова ее вспоминаю о том, что для приличной барышни самое главное удачно замуж выйти, чтобы дом — полная чаша и муж хороший, дети там…

И вот честно признаться, даже не представляю, до чего бы я такими темпами додумалась, но тут ко мне постучалась горничная:

— Мисс Сольер, к вам посетитель? Примете?

Я носом шмыгнула, покосилась на девушку.

— И кто? — голос из-за подступающих к глазам слез звучал чуть гнусаво, и это заставило меня опомниться и взять себя в руки. Вот еще, плакать из-за такой ерунды!

— Мисс Ларон.

Хм, Марианна? Никогда-то мы с ней особой дружбы не водили, а с тех пор, как закончилось наше обучение в академии так и вовсе не виделись ни разу. И что это она вдруг решила визиты разносить? Интересненько.

Оповестив горничную, что обязательно приму мисс Ларон я подскочила к зеркалу. Марианна у нас барышня из семьи потомственных промышленников, денег у нее всегда было в избытке, ума вот только природа ей не доложила, но то, по мнению моей матушки, для приличной барышни богатство необязательное.

А еще Марианна всегда мечтала стать аристократкой. По рождению ей это, само собой, не светило, а вот через замужество…

Я снова загрустила, рассматривая себя в зеркале. Ну да, не красотка, с той же Марианной или вот леди Нейрос, мне не сравниться, но все же, все же очень не дурна. Среднего роста и с фигурой у меня все в порядке, рюшки подшивать с обратной стороны корсета не приходится да и сам корсет я особо-то и не затягиваю. Кожа чистая, чуть золотистая — это мне по сольеровской линии передалось, вместе с темными волосами и карими глазами. Губки…

Я покривлялась немного перед зеркалом. Выпячивая губы, поджимая их, складывая «бантиком». Губы как губы, красные, полные, нижняя чуть-чуть полнее верхней, но это даже пикантненько смотрится. Нос вот у меня ровный, небольшой, аккуратненький такой носик. И подбородок волевой (это даже дядя Фил признает).

Покрутилась я перед зеркалом, покривлялась, щеки чуть пощипала, чтобы румянец появился, губы пару разочков облизала, чтобы заблестели влажно, вроде как призывно (это я в одном романе вычитала, не помню уже для чего там такие советы давались, но эффект мне понравился), платье поправила, волосы чуть пригладила, и отправилась на встречу с заклятой подружкой.

Марианна в академии первой красавицей считалась, характер имела капризный, мерзкий я бы даже сказала характерец у нее. Общалась она только с теми, кто мог быть полезен ей или ее семье, ну и с аристократами, само собой. Я в кругу этих «полезных» людей числилась едва ли не номером первым, поскольку господин Ларон, папенька Марианны, очень уж мечтал водить дружбу с дядей Филом. В гости меня все зазывал, про свои промышленные предприятия мне рассказывал, чем и отвратил меня и от своей персоны и от дружбы с доченькой. Можно подумать, я в его сталелитейном деле хоть что-то понимаю или вот в проблемах с профсоюзами. Оно мне зачем?

Но с Марианной мы все же не ругались никогда. Да, не закадычными подругами не стали, но считались птицами одного полета и принадлежали к одному кругу, потому приходилось общаться. И я хорошо знала, что стоит только дать мисс Ларон волю или показать слабину, появиться вот перед ней в мятом платье или с заплаканными глазами, как она тут же разнесет об этом на всю столицу, причем еще и приукрасит для пущего словца.

— Рианна, дорогая! — нарочито веселый голос Марианны резанул слух, стоило мне только переступить порог маленькой гостиной. А следом на меня налетел синий бархатный смерч, удушливо воняющий дорогущими духами, признанными в последний месяц самыми модными и изысканными. Как же они называются-то?

Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить название этой гадости, которую рекламируют во всех женских журналах, то ли «Южная ночь» то ли «Ночная страсть», то ли вообще «Страстная ночь»? и ведь точно помню, что читала про них, у нас же в «Голосе» и читала.

— Марианна, какая радостная неожиданность! — я расцвела в улыбке. — Мы с тобой так давно не виделись. Покажись? Мне кажется или ты и в самом деле стала еще красивее? И эти духи…ммм…

— Да, — зарделась мисс Ларон, которая могла часами слушать о том, какая она модница-красавица и как всем остальным до нее далеко. — Это последний писк моды, «Восточная нежность», называется. Слышала, наверное, сама принцесса Мария Леонисия назвала этот запах неподражаемым и заказала себе целых сто флаконов.

Так вот как это называется!

— Да-да, — закивал я по-прежнему улыбаясь так широко, что казалось лицо сейчас лопнет. На самом деле, Марианна не была плохой или завистливой или злой, просто она была… Марианной.

— Я тоже не отстаю и вот, — она покружилась в воздухе, словно бы демонстрируя мне себя, в очередной раз обдала меня облаком сладко-удушливого аромата самых модных духов в Тайре и, наконец-то, опустилась на диванчик. — Впрочем, я пришла к тебе не для того, чтобы хвастаться.

Я едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть скептически, но вовремя себя одернула. Это все общение с ехидными лордами сказывается, не иначе. Нельзя так относиться к людям, которые мне вот совершенно ничего плохого не сделали. И осуждать их тоже нельзя. Некрасиво это.

— Просто проезжала мимо и вдруг вспомнила о том, как мы с тобой вместе учились, вот я и решила навестить. Вспомнить, так сказать, былые деньки. В академии у нас не было возможности познакомиться с тобой поближе, но мы же всегда были добрыми подругами, — щебетала Марианна, вспоминая академию и кое-какие события из нашей с ней студенческой жизни. — Знаешь ведь, папенька решил, что первых трех курсов с меня вполне достаточно. Он не желал, чтобы его единственная дочь и наследница всего состояния Ларонов тратила лучшие годы жизни на учебы и всякие там магические фокусы. Так что, я тоже, как и ты покинула академию и теперь просто зашиваюсь. Столько дел, так много всего надо успеть…

И в этот момент она положила правую ручку на колено и слегка пошевелила пальчиками. Я и внимания на это обратила-то только потому, что на ее пальце что-то блеснуло. Колечко… не простое колечко. Определенно, не простое.

— Тебя можно поздравить! — воскликнула я, выдыхая. Теперь понятно, чего ради, Марианна Ларон решила возобновить наше с ней знакомство.

— Да, — зарделась Марианна и кокетливо опустила реснички. — Я выхожу замуж. Лорд Арчибальд Нейрос сделал мне предложение на прошлой неделе. Ах, Рианна, ты не представляешь, я так счастлива, так счастлива!

— Ну да, — сглотнула я, стало вдруг как-то нехорошо, когда Марианна произнесла эту проклятую фамилию, — стоит полагать. Древний аристократический род, дед вице-канцлер, отец — не последний человек в Совете империи. Определенно, твои мечты сбылись.

— Ах, все это сущие мелочи, — махнула ручкой Марианна, — мне нет никакого дела ни до его титула, ни до того, какое место в Совете занимает его дед. Я просто безумно влюблена в Арчи. И он тоже меня любит.

Я вспомнила чуть туповатое бесцветное лицо младшего Нейроса, его безразличное выражение и снулый вид и передернула плечами. Как-то вот нет у меня уверенности в том, что этот молодой человек вообще может испытывать сильные эмоции.