Грехи в наследство

1921 год. Лето

Лили мыла полы, когда в дверь позвонили. Как была босиком и с тряпкой в руках, так и кинулась открывать. А распахнув дверь, обомлела: на пороге стоял Сидельников. Лили видела его только раз. В Марьинке. Он тогда приезжал забирать отца, отчего это ненавистное лицо запомнилось ей навсегда.

— Хозяин дома? — спросил Сидельников, окидывая Лили цепким взглядом.

— Да, у себя, — пробормотала она и мотнула головой в сторону комнаты Чубарова.

— Тогда посторонись и дай войти. Мне с ним поговорить нужно.

Бесцеремонно отстранив Лили в сторону, Сидельников прошел в комнату Сергея Васильевича и плотно затворил за собой дверь. Лили проводила его взглядом и без сил привалилась к стене. С мокрой тряпки на полу стекала вода, под ногами образовалась лужа, но она ничего не замечала. В висках бились тревожные мысли: «Зачем он явился? Неужели узнал, что Чубаров дал приют дочери его врага?»

Из кухни выглянул Антон и недоуменно спросил:

— Ты чего?

Лили на цыпочках подлетела к нему и прошептала:

— Там, у Сергея Васильевича, Сидельников.

А из-за закрытой двери несся сердитый голос Сидельникова. Антон приложил палец к губам, и они дружно вытянули шеи, прислушиваясь.

— ...специально пришел тебя предупредить. Не становись у меня на пути — раздавлю! Я не такой интеллигент, как ты. Миндальничать не стану. Старое поминать не советую. Тогда промолчал и теперь держи язык за зубами. Все равно ничего не докажешь... Ты, кстати, тоже не без греха. Смотрю, обуржуазился, домработницу завел...

Схватив Лили за руку, Антон потянул ее за собой в кухню.

— Откуда он взялся? — срывающимся от страха голосом спросила Лили.

— Его недавно перевели в Москву. Теперь вместе с папой работать будет.

— Он, кажется, меня не узнал.

— Неудивительно! Он видел тебя всего один раз и, наверное, не обратил внимания. Ему тогда не до тебя было.

Лили торопливо кивнула. Ей и самой так хотелось считать. Помолчав, она задумчиво произнесла:

— Странно, что Ксюша ему ничего не рассказала. Я все голову ломаю: почему?

— Оставь. Пустое это. Мало ли почему! Главное, Сидельников ничего не знает и твоя мать в безопасности.

Лили снова кивнула. Все правильно Антон говорит. Какая ей разница, почему промолчала Ксюша? Важно другое: Лили недавно навещала маму и знает, что власти ее не беспокоят. Правда, вскоре после отъезда Лили прибегала Фимка и пыталась расспросить хозяйку о ее постояльцах, но та проныру так шуганула, что Фимку словно ветром сдуло. Лили слабо улыбнулась, представив физиономию Фимки в тот момент. Хозяйка у них женщина добрая, но очень резкая и за словом в карман не лезет.

— А что за историю он вспоминает?

Антон глянул на нее с укоризной:

— До чего ж ты, Наташка, егозливая. Ни минуты помолчать не можешь.

— Ничего подобного, — обиделась Лили. — Мне просто интересно.

— Отец считает, что это Сидельников выдал его охранке в 1915 году. Отец тогда бежал из ссылки и с подложными документами прибыл в Вуславль. Ему было поручено координировать работу подпольных кружков и вести пропагандистскую работу среди рабочих. А Сидельников должен был подготовить для него надежную квартиру.

— И что случилось?

— В первый же день на той квартире отца ждала засада.

— А почему он решил, что Сидельников виноват?

— Больше некому. Только он знал о квартире. Лично ее готовил.

— Почему же Сидельников остался ненаказанным? Сергей Васильевич промолчал?

— Да. Полной уверенности у него все-таки не было, а оскорблять товарища по партии беспочвенными подозрениями он посчитал недостойным.

— Сергея Васильевича поймали?

— Ушел. Раненый выбрался из города и ушел лесом. Долго плутал, боялся на дорогу выходить и уже без сил забрел к вам в парк. Там ему встретилась твоя мама. Так они и познакомились.

— Когда Лили исчезла... — задумчиво глядя перед собой, произнесла Ирина Ильинична.

— Исчезла?

— Ну да... Я ведь сказала, последний раз она приходила к нам в тридцать шестом. Уже шли эти страшные процессы, и мы все тряслись от страха. Мама к тому времени давно вышла замуж вторично. Ее муж, Гаршин, был известным военспецем, и мама боялась, что он тоже попадет в эту ужасную мясорубку. Помню, как она говорила Лили: «Сначала они уничтожили всех наших родственников, а теперь, изведя нас под корень, принялись разбираться уже со своими. Этот ужас никогда не кончится, он так и будет повторяться из года в год. Мы никогда не будем знать покоя». Мама так горько тогда плакала... Не стану скрывать, за Гаршина она выходила по расчету. Ни о каком чувстве речи не шло, ее единственным стремлением было найти человека, за спиной которого можно было бы надежно укрыться. Не спорю, звучит цинично, но она была всего лишь женщиной, да еще с маленьким ребенком на руках. На работу ее не брали по причине происхождения. По той же причине, не смени она фамилию, могли в любой момент посадить в тюрьму. Гаршин оказался хорошим человеком и к тому же искренне любил маму. Ради нее он дал мне свое имя. Видите, у меня отчество не отцовское... В общем, в отличие от Лили, даже в то смутное время мама сумела обрести тихую гавань и любимого человека.

— У Лили все было иначе?

— Она была одинока. Скажу честно, мы мало что о ней знали. Лили редко бывала у нас. Думаю, она приходила только потому, что так ей наказывала Варвара Федоровна. А приходя, долго не сидела и почти ничего о себе не рассказывала.

Последнюю встречу я помню потому, что уже была достаточно взрослая. Лили пришла очень встревоженная. Сказала, что забежала на минуту, попрощаться. Арестованы ее хорошие знакомые, и ей тоже, пока не поздно, следует скрыться. Лили к тому времени уже окончила институт, работала, имела комнату в коммуналке, что было большой роскошью. Мама спросила ее: неужели она вот так возьмет и все бросит? Лили посмотрела на нее с усмешкой и так странно сказала... Мол, это последний раз. Больше она бегать не намерена. Теперь постарается устроить все так, чтобы никакой Сидельников ей никогда уже не угрожал.

— Кто такой Сидельников?

— Вот ведь какая память! Только что не могла вспомнить фамилию того человека, и вдруг она выплыла в голове сама собой. Это тот, из ЧК. Злой гений их семьи.

— Думаете, она не зря его упомянула? Ее бегство связано с ним?

— Утверждать не стану, не знаю. Но нам так тогда показалось.

— Это была ваша последняя встреча с двоюродной сестрой? Больше вы с ней не виделись?

— Нет.

— И весточек не получали?

— Нет. Она просто исчезла.