Грехи в наследство

Глава 18

Убийство Гаршиной так потрясло меня, что мне требовалось выговориться. Возвращаться домой смысла не имело, там хозяйничала Глафира, с которой беседа по душам исключалась напрочь. В тех случаях, когда у людей нет семьи, они обычно едут за сочувствием к друзьям, но у меня, при огромном количестве знакомых, близких друзей до чрезвычайности мало. Если быть точно, так всего двое. Голубкин и Даша. Раньше был еще Герасим, но после истории с картиной «Христос в терновом венце» наши с ним пути разошлись. От Голубкина проку на тот момент было мало, он в своей Испании был недосягаем. Значит, никого, кроме Дарьи, не оставалось.

— Ты откуда? — грозно нахмурилась подруга, увидев меня на пороге своей каморки, которую она гордо именовала кабинетом.

— По делам ездила и вот решила к тебе завернуть, — пробормотала я и рухнула на ближайший стул.

Мое поведение подруга сочла вызывающим и с присущей ей прямотой не стала свое возмущение скрывать.

— По каким еще делам? Какие могут быть дела, если тебя по голове долбанули? — во всю мощь своей глотки заорала она.

— Перестань кричать. Тебя в коридоре слышно, — горестно скривилась я. — Подумаешь, ссадина. Заживет! Тут дела пострашнее творятся.

Дарья побледнела и тяжело опустилась на соседний со мной стул. Тот возмущенно заскрипел под ее тяжестью, грозя в следующий раз просто развалиться на части, но в этот раз все же выстоял.

— Что случилось? — почему-то шепотом спросила Даша.

— Гаршину убили.

— Кого?!

— Ну ту женщину, что дала мне фотографию Лили. Дарья громко перевела дух.

— Ты чуть до инфаркта меня не довела. Разве так можно? — с укором спросила она. — Я уже черт знает что успела напридумывать! Решила, с тобой опять какая-то беда стряслась.

— Почти. Ее из-за меня кончили.

— Ты что несешь? — побледнела Дарья.

— Точно тебе говорю. Все сходится. Вечером на меня напали и отобрали фото, а на следующий день убили Гаршину. В квартире все перевернули. Искали что-то.

— Что именно?

— Понятия не имею. Помощница Гаршиной тоже не знает, но мы обе думаем, что дело не в банальном ограблении. Там брать нечего. Точно тебе говорю, это связано с моим посещением.

— Она тебя обвиняет? — выкатила глаза Дарья.

— Да нет! До этого не дошло. Просто считает, что эти два события связаны между собой.

— Дела... — простонала Дарья. — Теперь по допросам затаскают.

— Помощница Ирины Ильиничны сказала, что о своих догадках распространяться не собирается. Она вообще в ближайшее время продает квартиру и уезжает.

Дарья сказала:

— Может, так оно и к лучшему.

Я грустно кивнула, признавая ее правоту. В комнате наступило молчание. Я сидела, понуро опустив плечи, Дарья с сочувствием глядела на меня. Однако долго пребывать без дела она была не способна, а уж молчать и подавно.

— А я тут тебе одну интересную вещь припасла, — с фальшивым оживлением воскликнула Даша. — Хотела вечером отдать, но раз уж ты здесь, так посмотри сейчас. Отвлекись немного от грустных мыслей.

Вскочив со стула, который снова выразил свой протест возмущенным скрипом, Дарья извлекла из своей необъятной сумки какой-то журнал и сунула мне под нос.

— Гляди! — гордо объявила она. — «Столица и усадьба», 1915 год.

— Где взяла? — ахнула я. — Это ж библиографическая редкость!

Уцелевших номеров журнала действительно осталось крайне мало, хотя до семнадцатого года он считался очень популярным и издавался значительными тиражами. Вначале рассчитанный на богатую и знатную аудиторию, поскольку пропагандировал «красивую» жизнь, журнал вскоре стал покупаться и представителями средних слоев населения. Шла война, приближалась революция с ее потрясениями, а людям хотелось хоть ненадолго отвлечься от тягот повседневной жизни. Журнал «Столица и усадьба» как нельзя лучше подходил для этой цели. Красочный, напечатанный на дорогой бумаге, он рассказывал о жизни аристократии и театральной богемы. Читать его было легко и приятно, поскольку текст давался самый краткий и очень простой, а основное место в нем занимали фотографии. Ради них специально нанятый главным редактором фотограф разъезжал по всей России, снимая старинные усадьбы и их обстановку.

— Уж расстаралась ради тебя! Ты только глянь на обложку. Это же Марьинка! А внутри помещена еще целая серия фотографий, посвященных усадьбе Денисовых-Долиных.

— Марьинка Денисовых-Долиных? Даша, ты ангел!! — ахнула я, моментально забыв обо всех невзгодах.

— Сама знаю.

Осторожно, чтобы, не дай бог, не повредить, я перелистывала глянцевые страницы, пока не увидела заголовок «Усадьба Марьинка графов Денисовых-Дол иных. Прошлое и настоящее». Статья открывалась большой фотографией главного дома. Это был даже не дом, а дворец, и именно так его именовал автор статьи. Затем шли фотографии комнат и их убранства. Сначала парадный зал, потом большая столовая и парадная гостиная. Снова столовая, теперь уже малая, и снова гостиная, но другая. Общий план комнат чередовался с фотографиями отдельных предметов интерьера, и в целом все выглядело весьма и весьма впечатляюще. Ознакомив читателей с внутренним убранством, фотограф перешел к парку, К видам пейзажным. В предварявших эту серию снимков строках кратко сообщалось, что парк был заложен дедом нынешнего владельца, Никитой Васильевичем. А его внук, Андрей Константинович, не только бережно сохранил парк в его первозданном виде, но дополнил новыми деталями, которые придали ему еще большее очарование. Судя по снимкам, парк в Марьинке действительно заслуживал того восхищения, с которым о нем писали. За его внешней естественностью скрывалась многолетняя кропотливая и продуманная работа. Тенистые аллеи неожиданно заканчивались укромными уголками, где на фоне зелени белели мраморные статуи, а на уютных лужайках, среди развесистых деревьев, располагались павильоны и затейливые беседки.

— Похоже, Рязанцев был прав, — задумчиво произнесла я, откладывая журнал в сторону.

— Рязанцев? Это тот, что написал книгу о масонстве? И в чем же он оказался прав?

— Анатолий Гаврилович считает Никиту Васильевича Денисова-Долина масоном.

— Откуда ты знаешь?

— Я с ним встречалась сегодня утром. Нас Щетинин познакомил. Они, кажется, друзья.

— Зачем ты к нему ездила?

— Хотела проверить одну догадку. Помнишь, я тебе давала часы на экспертизу?

Дарья кивнула.

— К их цепочке прикреплен брелок с гравировкой. Раньше я не обращала на него внимания, а после того как прочитала книгу Рязанцева, мне вдруг в голову пришла мысль... Ведь узоры на монетке чертовски смахивают на масонские символы! Вот я и поехала проконсультироваться со знающим человеком.

— И каков результат?

— Рязанцев со мной согласился. Действительно, похожи. Еще он сказал, будь часы лет на сто постарше, он точно посчитал бы их принадлежащими Никите Васильевичу. Тот, оказывается, в свое время подозревался в скрытом масонстве. Знаешь, Даша, с ним вообще связано множество загадок! Представляешь, ходили слухи, что у себя в имении он построил тайный храм масонов! Со множеством подземных ходов!

На Дарью мои восторги впечатления не произвели. Недовольно поджав губы, она сердито спросила:

— Господи, и когда ты только повзрослеешь? Нельзя же быть такой романтичной!

— При чем здесь романтика? — рассердилась я. — Эти ходы действительно существуют. Есть документы, подтверждающие их строительство!

— Пусть так! Тебе что за дело? Ты же другим занимаешься.

— Рязанцев уверен, что в подземелье может быть скрыта уникальная шкатулка.

— Допустим, все так и есть. Скрыта там эта шкатулка! Что дальше?

Я не смогла скрыть довольной улыбки.

— Рязанцев сделал мне предложение. Он всячески содействует мне в поисках этой шкатулки, а я нахожу ее и продаю ему.

— Запутаешься ты в этих историях, — неодобрительно покачала головой Даша. — Тут и дед, и внук, и шкатулка, и часы. И между ними — ничего общего!

— Ошибаешься! Есть у них общее! И вот тут тому подтверждение!

Не сдержав раздражения, я с силой хлопнула по лежащему на столе журналу.

— Неужели? Может, покажешь? — скептически прищурилась Дарья.

— Покажу. Вот гляди. Это снимки парка. Так?

— Допустим.

— Что тут допускать?! — взвилась я. — Точно снимки! Что ты надо мной издеваешься?

Дарья похлопала меня по плечу и примирительно прогудела:

— Все, все! Успокойся. Больше не буду.

— Ладно, проехали, — пробормотала я.

— Так что тут со снимками?

На Дарьин скептицизм я обиделась сильно, но поделиться неожиданной догадкой хотелось еще сильнее, поэтому и упираться не стала.

— Видишь этот напоминающий постройки Древней Греции павильон? Подпись под фотографией утверждает, что это Храм Солнца. А вот тут, на другой лужайке, второй павильон. Это уже Храм Луны. А вот еще одна фотография! Миниатюрная пагода, на ступенях которой сидит погруженный в размышления старый китаец. И подпись: памятник Конфуцию. А здесь памятная плита, посвященная Пифагору. А это совсем уж явно: урна, на крышке которой лежит череп со скрещенными костями.

— И что все это, по-твоему, значит?

— Что этот парк полон масонских символов! Философия масонов, чтоб ты знала, сложна и многогранна. Своими корнями она уходит в далекое прошлое: к верованиям жрецов Древнего Египта, к учению пифагорейцев и Конфуция, к представлениям мистических сообществ Древней Греции... А Луна и Солнце, заметь, почитались ими особо!

— Допустим, эти парковые украшения действительно подтверждают принадлежность деда к масонам, — упрямо набычилась Дарья. — Внук здесь при чем?

— Смотри. Сюда, сюда и сюда! — Я ткнула пальцем в каждую фотографию по очереди. — Что тут написано? Урна поставлена дедом, а плита Пифагору и памятник Конфуцию уже внуком. Случайность?

— Почему случайность? Он выдерживал общий стиль оформления парка.

— Или все эти памятники являлись для него не просто украшением парка, а выражением собственного мировоззрения. Он тоже был масоном!