Грехи в наследство

Глава 5

В крошечный городок Вуславль, где, по словам Аллы Викторовны, прошли детство и юность депутата Ефимова, я приехала утром. Поскольку надежды, возлагаемые мной на разговор с Аллой Викторовной, себя не оправдали, из моих планов разузнать хоть что-то о родственниках Ефимова и потом с их помощью попытаться связать его мать с потомками сестры Денисова-Долина ничего не вышло. Открытие малоприятное, но не обескураживающее. Кое-что полезное из разговора с супругой депутата все-таки выудить удалось, и теперь я намеревалась использовать полученные сведения на полную катушку.

Оставив на время в покое Денисовых-Долиных и вообще изыскания в области генеалогии, я решила подойти к проблеме с другого конца. Не получилось проследить путь семьи из глубины веков до наших дней? Не беда! Займемся выяснением жизненных перипетий матери господина Ефимова и уже от них будем двигаться назад в прошлое. Тем более что особых сложностей, судя по всему, меня тут не ожидало. В отличие от дворян Денисовых-Долиных Ольга Петровна Иванова являлась моей современницей, и, значит, раздобыть сведения о ней большого труда не составит. А то, что значительную часть своей жизни Ольга Петровна прожила на одном месте, вообще было удачей, поскольку существенно облегчало мою задачу. В таких маленьких городках, как Вуславль, все на виду. Тут работают вместе, живут по соседству, и все друг друга знают. Тут ничего не скроешь. Соседи все видят и все подмечают, а значит, смогут рассказать много чего интересного. Ну, а оттолкнувшись от реальной биографии, можно будет и назад, в прошлое, ниточку протянуть.

Начать решила с фабрики, на которой мать Павла Юрьевича, судя по рассказам его энергичной супруги, проработала не один год. На нее, то есть на фабрику, я возлагала особые надежды. В советские времена учет и контроль были поставлены на должную высоту, так что знакомство с личным делом Ольги Петровны Ивановой могло прояснить многие моменты ее биографии и здорово помочь мне в моем деле.

Фабрика была местной достопримечательностью, поэтому нашла я ее без труда. Первый же встречный очень толково объяснил мне, куда ехать, где сворачивать и какой колдобины на этом извилистом пути особенно опасаться. Впрочем, если б даже не объяснил, все равно нашла бы. Красные кирпичные корпуса с затейливыми башенками видны были издалека и почти из любой точки городка. Въехав в распахнутые настежь ворота, спросила у бредущего мимо рабочего с тележкой:

— Не подскажете, как директора найти?

— А чего его искать? — удивился тот. — В административном корпусе сидит.

Ткнув пальцем в нужное мне здание, работяга тут же потерял ко мне интерес и погромыхал со своей поклажей вглубь двора.

Административный корпус оказался небольшим двухэтажным особнячком с симпатичным козырьком на витых чугунных колоннах и стрельчатыми окнами. Потянув на себя массивную дверь, я оказалась в сумрачном вестибюле с неизменным вахтером у входа.

— К директору как пройти? — напористо поинтересовалась я, всем своим видом пресекая возможные расспросы.

— По коридору направо, — равнодушно буркнул вахтер, не проявляя ни малейшего желания узнать, что это за личность проникла в святая святых местной фабрики.

На дверь с табличкой «Директор» я наткнулась сразу, стоило только свернуть за угол и пройти несколько шагов по коридору. Постучать не успела. Дверь сама собой распахнулась, и я едва не оказалась сбитой вылетевшей оттуда девушкой.

Стараясь удержаться на ногах, я сделал шаг назад да так и замерла, в немом изумлении уставившись на незнакомку. Причиной тому была ее внешность. Она впечатляла и весьма сильно. Хорошенькая, почти детская мордашка радостно сияла всеми цветами радуги. На пухлых, наивных щеках алел неестественный румянец последней стадии чахотки. Глазки едва открывались под тяжестью нагуталиненных ресниц, а веки до самых бровей были старательно разрисованы сверкающими тенями. Наряд девушки ничем не уступал раскраске лица. Облегающая трикотажная кофточка с фосфоресцирующей кошачьей мордой на груди не доходила до пупка, а замшевая юбчонка с фестонами по подолу едва прикрывала попу. Все это великолепие довершали туфли на немыслимой высоты платформе.

— Ой! — пискнула она, прижимая к груди пустой графин.

— Ничего страшного, — пробормотала я, делая попытку обойти незнакомку.

Однако попасть в приемную оказалось не просто. Девица мертво стояла на моем пути и, судя по всему, в ближайшее время сдвигаться не собиралась.

— Позвольте пройти, — мягко попросила я.

— А вы кто? — выдохнула она, шаря по мне горящим взглядом.

— Журналистка.

— Журналистка?! — зашлась она, от изумления выкатывая глаза дальше некуда.

— Да. Из Москвы.

Девица судорожно выдохнула:

— Я так и подумала.

Не сумев скрыть удивление, я вздернула брови.

— Догадались, что я журналистка?

— Да нет! Что не местная! На наших-то совсем не похожи.

Понимающе кивнув, я сделала еще одну попытку прорваться в заветную приемную, но не тут-то было. Девица сдвигаться в сторону не собиралась.

— Так вы позволите мне пройти? — с легкой ноткой раздражения спросила я.

— Ой, да что это я? Конечно! — вскрикнула она и как ужаленная отскочила в сторону.

Искренне благодарная, я кивнула и торопливо шагнула через порог. В приемной глазам сразу стало легче. После неистового буйства красок взгляд прямо-таки отдыхал на этой незатейливой и до боли знакомой обстановке. Зеленая ковровая дорожка на полу, неизменные стулья вдоль стены, цветы на подоконнике, стол секретарши. Вот только за столом никого не оказалось.

За моей спиной деликатно кашлянули. Нервно вздрогнув, я обернулась и с недоумением обнаружила рядом с собой давешнюю девицу. Пустой графин она по-прежнему крепко прижимала к груди. Горячечно сверкая глазами, девица с придыханием поинтересовалась:

— А вы из какой газеты?

— «Экономика России».

Вытащив припасенное удостоверение, я помахала им в воздухе.

— А про что писать будете? — не отставала настырная девица.

— Вам так важно это знать?

Девица удивленно распахнула глаза.

— Так конечно! Мне ж докладывать Геннадию Васильевичу.

Я озадаченно нахмурилась, а девица с довольным видом кивнула.

— Секретарь я. Так о чем писать будете?

Нервно кашлянув, я слегка севшим голосом произнесла:

— О ветеранах труда. Есть такие?

— А то! Фабрика сколько лет работает. Чего-чего, а этого добра у нас хватает.

Тут она спохватилась, что в пылу беседы забыла о своих прямых обязанностях, и гостеприимно предложила:

— Да вы садитесь. В ногах правды нет. А директор пока занят. Люди у него.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я, все еще переживая недавнее потрясение.

Судя по всему, долго молчать девушка способна не была. Не прошло и минуты, как она поинтересовалась:

— Ну как там, в столице?

— Нормально.

Подперев щеку рукой, она с мечтательным видом протянула:

— Красиво… Огни, машины, магазинов полно… — Грустно посопев, девушка с обидой поделилась:

— А я ни разу в Москве не была. Живем рядом. Сядь на электричку, и через два часа уже в столице будешь, а я так ни разу и не съездила.

— Еще съездишь. Какие твои годы, — утешила я ее.

— Ага, как же! Отец помрет, а не пустит.

Тут открылась дверь кабинета, и из него вышла полная женщина в синем рабочем халате. Не глядя по сторонам, она с сердитым видом заспешила к выходу. Секретарша проводила ее понимающим взглядом, потом заговорщицки подмигнула мне:

— Сейчас сообщу.

Грациозно выпорхнув из-за стола, она легкой тенью проскользнула за дверь. Не знаю, что уж она там докладывала, но ждать долго не пришлось. Буквально через пару минут девушка снова появилась на пороге и радостно возвестила:

— Проходите, пожалуйста.

Вопреки моим ожиданиям директор оказался не молодым и не обаятельным. Низкорослый крепыш с лысиной во всю голову и с возрастом далеко за пятьдесят. Правда, встретил он меня душевно. Вышел из-за стола навстречу, долго тряс руку и наконец спросил:

— Чем мы заинтересовали столичную прессу?

— Наша газета начинает готовить цикл статей о ветеранах труда. О людях, отдавших производству целую жизнь, а теперь незаслуженно забытых.

— Хорошее дело затеяли, — одобрительно кивнул директор.

Я сдержанно улыбнулась.

— Решила начать с вас.

— И правильно! Фабрика старинная, коллектив заслуженный, а живут наши ветераны очень и очень тяжело, — с воодушевлением подхватил мой собеседник. — Очень своевременная идея. От меня что требуется?

— Мне бы личные дела ветеранов посмотреть.

— Это можно. Сейчас вызову начальника отдела кадров.

— Уже вызвала, — донеслось от двери.

Оказывается, впустив меня в кабинет, секретарша решила не возвращаться на свое рабочее место и лично присутствовать при беседе. Застыв в проеме распахнутой двери, она с любопытством наблюдала за происходящим.

При звуке ее голоса директор встрепенулся, грузно развернулся и сердито спросил:

— А ты, Светка, что здесь делаешь? Тебя звали? А ну марш на место!

Светлану будто ветром сдуло. Секунду назад еще была — и вдруг не стало.

— Чайник поставь, — крикнул Геннадий Васильевич.

— Сделала уже, — откликнулся недовольный голос из приемной.

— Беда с этими детьми. Жена уговорила взять нашу младшую к себе секретаршей, а я, дурак, согласился. Теперь вот мучаюсь, — вздохнул директор.

Сокрушался он, на мой взгляд, совершенно зря. Девица хоть и страдала некоторой вольностью манер, секретаршей на самом деле была, по-видимому, неплохой. Умением предугадывать желания начальства и бойкой расторопностью, этими далеко не последними качествами хорошей секретарши, Светочка была наделена сполна, что она и не замедлила продемонстрировать, вплыв в кабинет с полным подносом. Следом за ней шел пожилой мужчина, в выправке которого безошибочно угадывался бывший военный.

Пока Света суетилась у стола, директор вводил начальника отдела кадров в суть проблемы. Выслушав начальство до конца, военспец без единого вопроса бесстрастно подвел черту беседе:

— Все выполним, Геннадий Васильевич.

Тем же бесцветным, лишенным всяких эмоций голосом заведующий кадрами разговаривал и со мной, когда я вприпрыжку неслась следом за ним по коридору.

— Личное дело должно храниться пятьдесят лет, — бубнил он, не посчитав нужным даже голову повернуть в мою сторону.

Прикинув в уме, что пятьдесят лет не так мало, и мать Ефимова в те годы еще могла трудиться на фабрике, я с энтузиазмом воскликнула:

— Отлично! Почитаю, подберу кандидатуры, а потом, если позволите, снова к вам загляну. Для уточнения. Думаю, может получиться чудесный материал!

Мой энтузиазм его не заразил, в ответ он скептически хмыкнул и тем же бесцветным голосом сообщил:

— Отправленные в архив дела были сложены в подвале, а там трубу с горячей водой прорвало…

— Выходит, у вас ничего нет? Зачем же вы тогда голову мне морочите? Куда мы вообще идем? — не на шутку разозлилась я.

— Можете посмотреть картотеку, — равнодушно пробормотал он. — Сведений в учетных карточках содержится конечно меньше, чем в личных делах, но это лучше, чем ничего.

Я хотела было уже отказаться и просто повернуть назад, но в этот момент мы, как оказалось, уже пришли. Стоило мне увидеть ряды каталожных ящиков, как мое раздражение мигом улетучилось. В конце концов этот сухарь прав: карточки лучше, чем вообще ничего.

— Архив вам все равно бы ничего не дал. Его весь крысы погрызли, — утешил меня напоследок начальник отдела кадров и занялся собственными делами.

Начать хотелось конечно же сразу с буквы «И», но под бдительным взглядом бывшего военного, который изредка все же косился на меня, это было бы опрометчивым шагом. Поэтому, еще раз поблагодарив за содействие, я стала просматривать все карточки подряд, время от времени для видимости занося отдельные фамилии в блокнот.

На мое счастье, учетные карточки на местной фабрике заполнялись тщательно, с дотошной педантичностью отражая основные этапы жизненного пути сотрудников.

«Так мне никакое личное дело не понадобится. Все, что требуется, я и здесь найду», — с радостным оживлением подумала я, вчитываясь в каллиграфически выведенные строчки.

Понаблюдав за мной некоторое время, начальник отдела кадров окончательно потерял ко мне интерес и с головой погрузился в ворох бумаг.

Я тут же воспользовалась предоставленной мне свободой и кинулась искать нужную карточку. Нашла быстро, потому что Ивановых здесь оказалось лишь трое, и одна из них — с именем Ольга Петровна. Выхватив пожелтевший от времени формуляр из каталожного ящика, я быстро пробежала его глазами и от огорчения чуть не взвыла. Ну надо же, такая невезуха! У всех карточки как карточки, а тут всего три строчки!

Родилась мать депутата Ефимова в деревне Васькино Московской губернии в 1904 году. В графе «Происхождение» значилось «из бедняков». Сирота. На фабрику поступила в 1919 году. Проработала почти год… В октябре 1920 года в формуляре против записи о приеме на работу сделана пометка «Уволена». Снова вернулась на фабрику в 1943 году и проработала до 1961-го, когда ушла на пенсию. Судя по записям, работала добросовестно. Отмечена многочисленными благодарностями и почетными грамотами. На оборотной стороне был указан домашний адрес: 1-й Прудовый переулок, дом 4, кв. 6.