Грешник

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ЭЛЛИНГТОН

Я стою посреди тускло освещенной комнаты лицом к двери. Единственный выход. Я чувствую их у себя за спиной. Мое тело вибрирует, словно по венам бегут электрические токи.

Смех наполняет комнату, вселяя в меня дрожь, но я не бегу. Нет. Это было бы глупо. Они найдут меня. Для меня будет лучше остаться там, где я есть. Взять то, что мне дадут, а потом они уйдут.

Я их игрушка. И сегодня они хотят поиграть.

«Gasoline» Halsey сотрясает стены, которые держат меня в плену у монстров. Посетители вечеринки по ту сторону двери не догадываются, что мы здесь.

Что-то заслоняет мне глаза, и мое дыхание сбивается.

Я сжимаю руки в кулаки — ногти впиваются в ладони — чтобы удержаться от того, чтобы поднять их и снять повязку с глаз. Я не сопротивляюсь. Ну, только если они этого не хотят. Это еще одна игра, в которую мы любим играть.

— Не вижу зла, — шепчет голос в мое правое ухо, и по позвоночнику проносится дрожь.

Я приоткрываю губы, чтобы облегчить учащенное дыхание.

— Не говорю зла, — эти слова звучат прямо передо мной, прежде чем что-то запихивают мне в рот. Какая-то неведомая сила толкает мою голову назад.

Я чувствую вкус металла. Я не могу закрыть рот, и у меня начинается слюноотделение при мысли о том, что я не смогу позвать на помощь.

— Не слышу зла, — произносит другой голос, а затем мягкая кожа надвигается на мои уши, лишая их звуков внешнего мира.

У меня дрожат ноги, колотится сердце, и я пытаюсь сглотнуть, но слюна стекает по подбородку.

То, что началось с Трех Мудрых Обезьян, превратилось в трех ебанутых психов, которым я отдаю себя.

Что-то твердое и толстое обхватывает мою шею, вынуждая меня поднять подбородок… ошейник. Секунды спустя меня дергают вперед, и я спотыкаюсь в своих туфлях от Шанель. Я натыкаюсь на твердое тело, руками приземляюсь на грудь одного из моих похитителей. Он без рубашки. Я впиваюсь ногтями в его кожу, а он хватает меня за основание шеи под ошейником. Боль от его вонзившихся мне в кожу пальцев заставляет меня опуститься на пол. Я шлепаюсь руками и коленями на бетон, прерывисто втягиваю воздух через открытый рот. Затем меня тащат по нему за ошейник.

Я их зверушка. Ползая на четвереньках на поводке, я останавливаюсь, и меня хватают чьи-то руки. Бросают на то, что кажется матрасом. Он жесткий и неумолимый, пахнет потом и дешевым дезодорантом для тела «Акс».

Меня переворачивают на живот, а руки заламывают за спину. Обматывают веревкой мои запястья, скрепляя их вместе. Их поднимают, давят на плечи, сильнее вдавливая мое лицо в отвратительно пахнущий матрас. Из моего открытого рта вырывается крик. С губ стекает свежая слюна.

Руки хватают меня за ноги и, широко их раздвинув, закрепляют веревками для своего удобства.

Я тяжело дышу, мое сердце бешено колотится, а киска пульсирует.

— Это все, на что у нас сегодня есть время, — прерывает мой рассказ профессор.

Я закрываю свой блокнот, поднимая взгляд с подиума. Осматриваю большую аудиторию, которая даже наполовину не заполнена студентами. Если вы боитесь публичных выступлений, это занятие не для вас. Девяносто процентов нашей оценки зависит от того, как мы будем придумывать различные сексуальные сценарии и делиться ими со всеми.

Несколько взглядов, которые я встречаю, уже устремлены на меня. Другие заняты чем угодно, только не слушанием. Один парень тихо похрапывает, запрокинув голову и открыв рот. Другой рядом с ним что-то рисует в своем блокноте. Девушка возле него жует жвачку.

— Отличная работа, Эллингтон. Завтра ты будешь первой, чтобы закончить работу, — объявляет мистер Гамильтон.

Я собираю свои вещи и выхожу из класса.

— Черт, девочка, это было горячо.

Моя подруга толкает меня в плечо, когда мы выходим в коридор. Кира присутствовала на сегодняшнем занятии. Мой профессор разрешает присутствовать посторонним, чтобы привлечь как можно больше внимания к своему курсу. Не многие хотят стоять перед аудиторией, полной людей, и рассказывать о своих самых сокровенных, темных желаниях.

Я закатываю глаза.

— Пофиг.

— Я серьезно. Честно говоря, не понимаю, как у мистера Гамильтона не встает каждый раз, когда кто-то рассказывает о своем задании. Я имею в виду, — Кира встает передо мной и отходит назад, возбужденно распахнув свои голубые глаза. — Я, блядь, мокрая после этого.

Я смеюсь, запрокинув назад голову.

— Ты девственница, — напоминаю я ей.

— Уже нет, — поет она, прикусив нижнюю губу.

— Что? — задыхаюсь я. — С каких пор?

— Итак, Эллингтон, — к нам подходит Мак, и Кира закатывает глаза. Я прищуриваюсь, глядя на нее, желая знать, когда и с кем она потеряла девственность, но с этим придется подождать, потому что он продолжает:

— Эта история…

Он прочищает горло и поправляет джинсы. Кира бросает на меня многозначительный взгляд, как бы говоря: «Я же говорила».

— Это было наглядно, — нервно проводит рукой по голове Мак.

— Такое было задание, — пожимаю плечами.

— Боже, Мак, неужели ты никогда раньше не смотрел порно? — спрашивает Кира, снова закатив глаза.

Моя лучшая подруга, может, до недавнего времени ни с кем и не трахалась, но девушка воздерживалась уже много лет. Ее родители очень строгие. Удивительно, что они вообще позволили ей стать моей подругой.

— Смотрел, но не такое, — спокойно отвечает Мак.

— Это называется «гэнг-бэнг с БДСМ», — сообщает она ему. — Свяжи меня и поставь их в линию.

Он краснеет и опускает темные глаза, чтобы посмотреть на свои незашнурованные тимберленды.

Кира хватает меня за руку, тянет к дверям и распахивает их.

— Серьезно. Мне нужна ночь после этого. Возможно, сигарета.

— Ты не куришь, — добавляю я, все еще смеясь над ней.

— Если бы меня так трахали, я бы закурила.

От ее слов я задумчиво прикусываю губу. У меня был такой парень. После которого я нуждалась в гребаной ебле. Он мрачный, загадочный и совершенно незнакомый. Я никогда не видела его лица, но мне это и не нужно. В каком-то смысле парень спас меня. Он просто не знает об этом. И я никогда не скажу ему, но моя жизнь была бы совсем другой, если бы он не появился той ночью в доме моих родителей.

Два года он был в моей жизни. Но последние пару месяцев хранит молчание. Я не связывалась с ним, и он не заставал меня врасплох посреди ночи. Я оставляю свои французские двери незапертыми на всякий случай. И все же каждое утро я просыпаюсь с чувством разочарования.

Решив быть той, кто выйдет на связь, я достаю из рюкзака свой второй мобильный телефон, открываю приложение, которое мы используем для общения, и отправляю быстрое сообщение.

Я: Сегодня вечером?

Он сразу же читает его, но через несколько минут я понимаю, что не получу ответа. Мне неприятно, что я так долго полагалась на него. Я ему больше не интересна. Это сокрушительно. Как разрыв отношений, которых у меня никогда не было.

Какая-то часть меня надеялась, что он просто проигнорирует сообщение. Черт, может, он женился, переехал или умер. Но очевидно, что парень все еще жив и просто не хочет меня видеть.

Убрав сотовый в карман, я стараюсь не обращать внимания на боль в груди. Это к лучшему. Я не из тех девушек, с которыми остаются, чтобы быть вместе. Я из тех, кому мужчина звонит в два часа ночи, потому что хочет, чтобы ему отсосали. И я давным-давно это приняла.

СИН

Я гашу машину и, выйдя из нее, иду по дороге. Уже вторую ночь подряд я паркуюсь и жду в тени своего шанса увидеть ее.

Подойдя к воротам, я взбираюсь на забор и перепрыгиваю через него. Я накинул на голову черный капюшон, надел маску и перчатки. Как всегда, единственное, что она увидит, это мои красные глаза.

Подойдя к белому викторианскому особняку, я перелезаю через решетку и открываю французские двойные двери, чтобы войти в ее комнату с балкона.

Сегодня я так и не ответил на ее сообщение. Я был удивлен, что Элли вообще мне написала. Я думал, что будет сложнее отбить ее у ее нового приятеля. Ее сообщение говорит о том, что Элли не будет сопротивляться, когда я скажу ей, что теперь она принадлежит мне и никому другому. Ее сообщение также говорит мне, что он ей наскучил, и она хочет большего. Он не удовлетворяет ее потребности.

Я принимаю этот вызов.

Прошлой ночью, после того как я вынес Элли из его дома, я отвез ее домой и положил в кровать. Сняв с ее глаз повязку и развязав запястья, я ушел. Она была в отключке от алкоголя и ГГБ⁵, которые я ей дал. Скорее всего, Элли даже не помнит, как ехала к нему домой, не говоря уже о том, как вернулась домой. Когда я приехал с ней, ее машина была припаркована именно там, где я сказал парню ее поставить. Он стоил этих денег.

Я вхожу в ее спальню, но вижу, что она пуста. Я сразу же устремляю взгляд на открытую дверь в прилегающую ванную комнату. Элли в душе. Я слышу звук льющейся воды. Мы никогда не договариваемся о времени.

У Элли есть номер моего личного телефона с тех пор, как еще в детстве я купил свой первый телефон. Поэтому после моего второго визита в маске я пошел и купил для нее дополнительный телефон. Я хотел, чтобы Элли могла общаться со мной, не зная, кто я на самом деле. Я загрузил для нас неотслеживаемое приложение, которое установил на это конкретное устройство, чтобы она могла связаться со мной — парнем, который ее имеет.

Иногда я появлялся, когда Элли писала мне сообщение. В других случаях я появлялся без предупреждения. В этом и есть все веселье.

У нее в спальне выключен свет. Большая комната наполнена ее ароматом — ванилью. От одной мысли об этом у меня в джинсах дергается мой твердый член. Я знаю, как хороша ее киска, и я хочу большего. У меня слюнки текут при мысли о том, чтобы раздвинуть эти мягкие бедра и попробовать. Заставить ее кончить, зная, что это я. Я хочу, чтобы Элли умоляла со слезами на глазах, пока я дразню ее.

Слушая, как выключается вода, я пробираюсь в дальний угол. У нее длинные плотные шторы, закрывающие двойные стеклянные двери на балкон. Я открываю их, отступая назад, чтобы убедиться, что они скрывают меня от посторонних глаз. Обычно я не из тех парней, кто прячется, но мне нравится заставать ее врасплох.

Выглядывая из-за края, наблюдаю, как она выходит из ванной в спальню. Под мышками у нее пушистое белое полотенце, обернутое вокруг тела, в одной руке Элли держит мобильник. Она сидит на краю кровати, ее мокрые светлые волосы перекинуты через плечо. Элли печатает, и через несколько секунд телефон начинает звонить.

— Алло? — отвечает она по громкой связи.

— Привет, дорогая, я не ожидала, что ты еще не спишь, — раздается голос ее матери на другом конце провода.

— Я засиделась допоздна с Кирой.

Ложь. Она не была с моей сестрой. Я только что видел ее в доме наших родителей перед тем, как уехать сюда.

— Я получила твое сообщение и просто хотела позвонить и пожелать тебе спокойной ночи и сказать, что люблю тебя. Я вернусь домой в понедельник.

— Я тоже тебя люблю, — вешает трубку Элли.

Я собираюсь выйти, но решаю подождать еще секунду, чтобы посмотреть, что она сделает. Элли кладет свой сотовый и берет пульт от телевизора. Экран освещает комнату, и она открывает верхний ящик прикроватной тумбочки у кровати.

Мое сердце учащенно бьется, когда Элли достает нужные ей вещи и кладет их на кровать рядом с собой. Затем она переключает каналы на своем телевизоре, пока не находит то, что ищет.

Из динамиков доносится женский голос, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на экран. Элли смотрит порно. Женщина находится посреди гостиной. Привязана к черной скамье. Женщина лежит на спине, голова свисает с одного конца, руки прижаты к бокам и примотаны скотчем к обеим передним деревянным ножкам. Ее колени согнуты, прижаты к груди, а внутренняя сторона коленей и скамья обмотаны веревками, удерживающими их на месте. Ее задница свисает с другого конца. Таким образом, ее рот, задница и киска легко доступны четырем обнаженным мужчинам, которые стоят вокруг нее.

Женщина двигается, борясь всем телом с неудобной позой, в которой они ее зафиксировали.

Я возвращаю взгляд к моему маленькому демону: она прислонилась спиной к стопке подушек, широко расставив ноги и опустив руку между ног. Элли медленно теребит свой клитор, ее взгляд прикован к телевизору. Меня больше не волнует, что мужчины собираются сделать с женщиной на экране.

Я поглощен ею. То, как тяжелеют ее веки, как приоткрываются губы, и она облизывает их. Сделав глубокий вдох, Элли начинает вводить палец в свою пизду и вынимать его, трахая себя. Ее стоны наполняют комнату, под стать даме по телевизору.

Элли тянет свободную руку вверх и сжимает волосы, двигает бёдрами взад-вперед и начинает тяжело дышать.

«Давай, маленький демон. Кончай».

Она смотрит по телевизору, как женщину трахают четверо мужчин, как будто хочет, чтобы это была она. От этой мысли мне хочется сорвать эту занавеску и обернуть ее лицо и показать Элли, что мой член — это все, что ей когда-либо понадобится.

Темп движения ее пальцев ускоряется, и глаза закрываются. Я завороженно смотрю, как она стонет и кончает на них. Откинувшись на подушки, она открывает глаза и смотрит на свою руку. Элли сердито вытирает его об одну из своих многочисленных декоративных подушек и хмурится. Она недовольна.

Четверо мужчин по очереди развлекаются с женщиной по телевизору, и Элли смотрит это в течение нескольких минут. Склонив голову набок, она слегка хмурится. Затем снова начинает играть с собой. На этот раз Элли массирует свою грудь, а затем щиплет себя за соски так сильно, что вскрикивает. Затем она протягивает руку и берет пару зажимов для сосков. Элли надевает один за другим, резко вдыхая при соприкосновении зазубренных зубцов. Мысль о том, чтобы надеть их на губки ее киски, заставляет мое дыхание участиться. Я бы с удовольствием посмотрел, как она плачет, пока я трахаю ее пизду, натягивая зажимы.

Протянув руку, Элли хватает черный кожаный ремень и наклоняется, обмотав его вокруг лодыжек, чтобы связать их вместе.

Она ложится на спину, подтягивая колени кверху, чтобы немного раздвинуть ноги. Она кладет свой вибратор между разведенными бедрами и смыкает их, вытянув ноги прямо перед собой. Затем накладывает еще один ремень на верхнюю часть бедер, затягивая его так туго, что защемляет кожу, делая невозможным их разъединить. Подняв руку над головой, она сбрасывает на пол несколько лежащих под ней подушек. Затем Элли берет стяжку и скрещивает запястья. Ей удается застегнуть стяжку, а затем Элли туго затягивает ее зубами, чтобы она была такой же плотной, как ремни вокруг ее ног, а затем надевает повязку на глаза.

Протянув руку себе между ног, Элли поворачивает ручку вибратора, приводя его в действие. Комнату наполняет жужжащий звук.

Снова откинувшись на спину, она слушает, как девушку трахают по телевизору, в то время как в ее пизду упирается вибратор.

Я выхожу из-за штор и приближаюсь к кровати. Я вытаскиваю свой член и тихо сплевываю в руку.

Я пришел сюда сегодня вечером, чтобы в последний раз избавить ее от роли человека в маске, которого она знает. Но это намного лучше. Я хочу посмотреть, как она это делает. Посмотреть, что, по ее мнению, ей нужно. Я смотрю, как ее бедра поднимаются с кровати, как она хватается за изголовье, словно ее запястья привязаны к нему.

Боже, я хочу обхватить ее за шею и вогнать свой член ей в глотку. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не сделать этого — человек в маске не трахает ее — когда Элли начинает стонать. Ее дыхание ускоряется, и моя рука тоже.

Ее тело извивается, ее грудь быстро поднимается и опускается при каждом резком вдохе. Элли кончает с криком, и у меня на мгновение возникает паника, что она сорвет сглаз повязку и увидит меня, ожидая, что я возьму ее, но этого не происходит. Она остается на месте, нуждаясь в большем.

Блядь, мне нравится, что Элли никогда не бывает удовлетворена. Это то, чего я хочу. Вызов. Я буду трахать ее до тех пор, пока она не забудет, кто она такая, оставляя запись своих оргазмов у нее на груди в качестве напоминания о том, что только я могу дать ей то, что ей нужно.

Я продолжаю дрочить, наблюдая, как от тяжелого дыхания подпрыгивают ее сиськи, а от резких движений звенят цепочки зажимов на сосках. Она делает глубокий вдох, ее живот опускается, и я смотрю на ее выступающие ребра, представляя на них отпечатки своих рук. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, и мне очень хочется, чтобы это была ее шея.

Выгнув спину, она снова кончает, и я ничего не могу с этим поделать. Мои яйца напрягаются, и я задерживаю дыхание, когда кончаю на декоративную подушку, о которую она только что вытиралась.

Ее тело замирает лишь на секунду, вибратор все еще находится у нее между ног. Ее пизда стала чувствительной, она снова начинает задыхаться. Закрыв рот, Элли сглатывает, а я медленно пробираюсь обратно за занавеску, чтобы посмотреть остаток шоу.

Она продолжает еще пять минут, но на этот раз не кончает. Вместо этого она поднимает связанные руки и срывает повязку с глаз, бросая ее на пол. Со злостью она расстегивает ремни на ногах, хватает вибратор и, выключив его, отбрасывает. Затем она протягивает руку, чтобы схватить нож, который положила на кровать, и умудряется освободить свои запястья. Мне нравится думать, что это я научил ее этому в первый раз, когда был здесь с ней.

Элли хнычет, снимая зажимы с сосков, а затем выключает телевизор. Перекатываясь, она поворачивается ко мне спиной, и я слышу, как она фыркает. Но как раз, когда я думаю, что она вот-вот заснет, Элли снова открывает ящик, достает второй мобильный телефон, который я ей дал, и сердито печатает на нем. Затем кладет его на место и закрывает ящик.

Я нетерпеливо жду, слушая, как выравнивается ее тяжелое дыхание, и Элли засыпает.

Тихонько выхожу из-за занавески и подхожу к ее кровати. Я открываю верхний ящик тумбочки и смотрю, что еще она там оставила. Кляп-шар, пакет со стяжками и паддл с надписью «ШЛЮХА». Чокер с надписью «Шлюха».

Мой член снова тверд, умоляя меня использовать на ней все сразу. Часть меня хочет воспользоваться этой ситуацией прямо сейчас, но я должен подождать.

Закрыв за собой балконные двери, я достаю свой мобильный и вижу, что она отправила мне сообщение в приложении. К счастью, у меня был включен беззвучный режим.

Маленький Демон: Не бери в голову. Я сделала это сама.

Я улыбаюсь. Элли думает, что провоцирует меня — человека в маске, который заставляет ее кончать, — но она даже не догадывается, что ее ждет.