ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ

СИН


Я вижу, как у Элли закатываются глаза, и она обмякает под мной. Ее губы приобретают красивый голубой оттенок, а лицо бледнеет. После того, через что она прошла за последние два дня, я не должен быть с ней таким грубым, но ничего не могу с собой поделать.

Теперь, когда я знаю, что с ней все в порядке — она не умрет у меня на руках, — я хочу привязать ее к этой кровати и трахнуть в задницу, заставляя истекать кровью, пока Элли плачет, умоляя меня остановиться. Она заслуживает этого.

Я отпускаю ее шею, Элли открывает глаза и бесцельно оглядывается по сторонам, пытаясь сфокусироваться, пока не начинает кашлять. Я встаю с ее бедер, переворачиваю Элли на живот и снова устраиваюсь между ее широко раздвинутых ног.

Взяв в руку свой твердый член, другой я поглаживаю ее киску, чувствуя, какая она мокрая. Я толкаюсь в нее, мой член широко раздвигает ее пизду, и Элли задыхается. Нагнувшись к ее спине, я накрываю ладонью ее рот и прижимаюсь губами к ее уху.

— То, что ты сделала, было глупо и безрассудно, маленький демон — именно то, что я запрещал тебе делать.

Элли что-то бормочет в мою руку, но мне плевать, что она хочет сказать. Отведя бедра назад, я толкаюсь вперед, растягивая ее влагалище и наслаждаясь тем, как ее тело борется с моим.

— Ты еще такая слабая, Элли. Вот что происходит, когда ты лажаешь.

Ее киска пульсирует вокруг моего члена, и я целую ее лицо. Ее руки впиваются в простыню, и я чувствую, как Элли пытается приподнять меня, но я шире раздвигаю ей ноги, вжимаясь в нее всем телом, чтобы удержать ее на месте.

— Борись со мной, маленький демон. Покажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я забрал это у тебя.

Элли пытается повернуть голову, чтобы сбросить мою руку, но я впиваюсь пальцами ей в щеки, заставляя ее всхлипнуть и закрыть глаза.

— Я обожаю, когда ты борешься со мной. Когда ты притворяешься, что не хочешь этого, но твоя киска насквозь мокрая, Элли. Это говорит мне о том, как сильно тебе нравится, когда тебя используют.

Она лупит руками по бьющемуся о стену изголовью кровати, не заботясь о том, слышит нас отец или нет.

— Мое имя не зря вытатуировано у тебя на спине, — я отвожу бедра назад и толкаюсь вперед, от чего Элли вскрикивает мне в руку. — Потому что ты принадлежишь мне, маленький демон. Думаю, ты забыла об этом.

Когда ее киска сжимается вокруг моего члена, я улыбаюсь. Всю следующую неделю я собираюсь использовать ее так часто, как только смогу, потому что часики официально начали тикать.


_______________


Я стою на кухне, готовя завтрак, и смотрю на часы на плите. Уже почти полдень, а Элли все еще спит в нашей кровати. К тому времени, как я с ней закончил, она была практически без сознания. Ей нужно было отвлечься. Возможность выкинуть все из головы. Она любит трахаться, но секс — ее любимый наркотик. Ей нравится обмен энергией, который он ей дает, оставляя ее беспомощной и в моей власти.

Мой сотовый начинает звонить, и я отвечаю.

— Алло? — говорю я Ченсу.

— Я перенес свадьбу, — говорит он в знак приветствия.

— Знаю.

Когда я не ответил Амелии, в следующий раз она прислала мне сообщение. С тех пор я игнорирую все ее звонки и сообщения.

— Теперь отмени свадьбу.

На линии повисает тишина, а затем я слышу его шепот:

— Какого хрена?

— Отмени свадьбу, Ченс. В ней больше нет необходимости, — я поднимаю взгляд, когда слышу шум, думая, что проснулась Элли и меня только что спалили, но это Николас.

— Ты что, блядь, серьезно? — рычит Ченс. — Эта свадьба была твоей идеей. Ты сказал мне…

— Именно. Это было моей идеей, так какого хрена сейчас ты отказываешься ее отменить? — требую я.

Он рычит.

— Я буду выглядеть глупо, Син.

— Ты выглядишь так, будто не хочешь жениться на наркоманке. Не понимаю, почему от этого ты будешь выглядеть глупо.

Я сажусь за стол напротив Николаса и пододвигаю к нему тарелку.

— Ешь, — приказываю я. — Ты дерьмово выглядишь.

К моему удивлению, он ухмыляется и начинает есть.

— Истон…

— Сделай объявление, Ченс. У тебя есть двадцать четыре часа, — я кладу трубку и откладываю телефон.

Поставив локти на стол, я наклоняю голову, провожу руками по волосам и убираю их со лба.

Свадьба больше не нужна. Мой билет лежит прямо передо мной. Я заключил сделку с Ченсом еще до того, как узнал, что Николас жив. И даже когда я узнал, не было никакой гарантии, что братья Пик просто отдадут его мне. Мне нужно было собрать в корзину несколько яиц. Теперь у меня золотая жила.

Николас вытирает рот тыльной стороной ладони и откидывается на спинку сиденья. Его взгляд падает на мое кольцо с гербом Лордов. Он с тоской смотрит на него, как будто хочет себе такое же.

— Итак, у меня есть неделя, — говорит он, начиная с того места, где закончился наш последний разговор.

Думаю, свобода не так хороша, как кажется. Все это время Николас не знал ничего, кроме «Бойни». Это как заключенный, который выходит по УДО, отсидев тридцать лет, но знает, что не сможет функционировать в реальном мире. Посадите надолго человека в клетку, и он поверит, что больше не может летать.

— Ты не вернешься в «Бойню», — я встаю, забираю его тарелку и ставлю ее в раковину.

— Что? — вскакивает на ноги Николас. — Они сказали, что есть неделя на доставку.

— Ты свободен. Не облажайся.

Я собираюсь вернуться в спальню, но Николас хватает меня за плечо, разворачивая к себе. Его лицо в нескольких дюймах от моего, глаза прищурены.

— Что ты сделал? — требует он.

— То, что нужно было сделать, — просто отвечаю я.

— Истон…


ЭЛЛИНГТОН


Я встречаюсь взглядом с моим отцом, который видит меня поверх плеча Сина, и замолкает, не договорив то, что собирался сказать. Он отпускает Сина и отступает назад. Тот поворачивается и, посмотрев на меня, тяжело вздыхает.

Я услышала достаточно, чтобы запутаться еще больше. Понятия не имею, что такое «Бойня» и почему там был мой отец, но мне не понравились слова Сина о том, что он сделал то, что должно было быть сделано. Если дело касается Лордов, то для этого потребуются плоть и кровь.

Мой папа проводит рукой по волосам, откидывая их со лба, как будто пытается привести их в порядок. Чтобы выглядеть более презентабельно в моем присутствии. Странно его видеть. Это он, но он выглядит по-другому. Папа всегда был в форме, следил за собой. Сейчас он худее, чем раньше. Его волосы поседели, а глаза выглядят тусклыми. Они всегда были красивого голубого цвета. Не такие голубые, как у меня и моей матери, но такие же красивые. На правой щеке у него шрам, которого раньше не было. На предплечье — еще один. Оба выглядят так, будто им уже много лет.

— Садись, Элли. Тебе нужно позавтракать, — говорит Син, подходя к плите.

Он берет тарелку и начинает выкладывать на нее яичницу.

Я обхожу остров, становясь спиной к кухонной стойке, чтобы следить за отцом, и опускаюсь на стул, наблюдая, как он тоже идет к столу. Он занимает самое дальнее от меня место в противоположном конце и присаживается во главе стола.

Син подходит и ставит тарелку с вилкой и бутылкой воды. Наклонившись, он целует меня в лоб, а затем садится справа от меня, лицом к входу в кухню.

— Ешь. Тебе нужна энергия.

В комнате воцаряется неловкая тишина, пока я опускаю глаза, чтобы рассмотреть яичницу, бекон и кусок тоста.

— Я не голодна, — шепчу я.

— Элли…

— Почему он здесь? — перебив отца, я бросаю вилку на стол и под ее громкое звяканье смотрю на Сина.

— Почему ты здесь? — рычу я, с нарастающим раздражением поднимаясь на ноги. — Почему вы оба в моем доме?

— Нам нужно о многом поговорить, — заявляет Син, по его глазам видно, что он тоже раздражен тем, что я не хочу просто так сдаваться. Как будто я не заслуживаю знать правду.

Этим утром я позволила ему оттрахать меня до бесчувствия, но это секс. Он знает, что это моя слабость. Но это не значит, что после этого я не буду уравновешенной.

— Давай начнем с тебя, — я упираю руки в бока. — Какого хрена ты здесь делаешь?

— Правда в том, — он поднимается на ноги, царапнув стулом по полу, и поворачивается ко мне лицом. — Что мне позвонил Ганнер и сказал, что ты на вечеринке, и обдолбана. Как обычно.

Син подходит ко мне ближе, и я сглатываю.

— И спросил, что ему сделать. Я сказал, чтобы он вытащил тебя с вечеринки, если потребуется. Когда он перезвонил мне, то обнаружил тебя в спальне, одну. Без сознания и с рвотой.

Я прищуриваюсь, глядя на него, а он делает еще один шаг ближе, теперь я прижата спиной к стойке.

— Я была в порядке…

— У тебя была передозировка! — кричит Син. — Холланд солгал тебе. Мак не давал тебе экстази. Это был фентанил. Гэвину пришлось дать тебе «Наркан», который привел к ломке, когда действие препарата закончилось. Ты могла умереть, Элли. Зачем ты это сделала?

Я не могу ответить. Это покажет ему, насколько я слаба.

— Скажи мне! Почему ты взяла у кого-то что-то, не зная, что это? — требует он.

— Истон… — мой отец встает из-за стола. — Успокойся. Она…

— Нет, — перебивает его Син, впиваясь в меня взглядом. — Она хочет знать, что происходит. Я хочу знать, о чем, блядь, она думала.

— Какого хрена тебя вообще волнует, что я делаю? — огрызаюсь я, пытаясь увильнуть. — Ты женишься на Амелии. Я выхожу за Ченса. Для нас все кончено. Иди домой к своей будущей жене, Син.

Повернувшись к нему спиной, я стремглав вылетаю из кухни.

— Ты моя жена, Элли.

Я останавливаюсь как вкопанная и поворачиваюсь к нему лицом. Я жду, что Син рассмеется. Или скажет «попалась!». Что это очередная больная шутка, которую он надо мной разыгрывает. Но вместо этого Син подходит ко мне, его взгляд становится все более горячим, и мне кажется, что он собирается обхватить рукой мое горло и задушить меня. Если бы рядом не было моего отца, я бы умоляла его об этом.

— Пока смерть не разлучит нас, Элли.

Загрузка...