ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

СИН


Я отвожу Элли к своим родителям. Не хочу возвращаться с ней в дом Лордов, потому что там наверняка трется Амелия, ведь я так и не позвонил ей с того дня, как она ворвалась в мою комнату. И я не собираюсь отвозить Элли домой. Положив ее в свою кровать и закрыв дверь, я направляюсь в комнату сестры.

Ее дверь приоткрыта, и я сразу же вхожу. Кира сидит на своей кровати, спиной ко мне.

— Эй, я…

— Черт, Син, — Кира вскакивает на ноги, разворачиваясь лицом ко мне. — Мать твою, ты стучаться умеешь?

На ней обернутое вокруг тела полотенце. У нее мокрые распущенные волосы. Ее взгляд быстро мечется к двери ванной, а затем быстро возвращается ко мне.

Я делаю шаг в ее комнату.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Ничего, — рычит Кира. — Но ты не можешь вот так просто врываться в мою комнату.

— Дверь была открыта, — защищаюсь я. — Что ты делала?

Мое подозрение возрастает. Она что-то замышляет и не хочет, чтобы я знал. Это на нее не похоже. Моя сестра не из тех, кто что-то скрывает.

— Это не твое дело. Убирайся к черту отсюда, — она крепче сжимает полотенце и, прищурившись, глядит на меня.

— Я…

Дверь ванной открывается, и Кира, распахнув глаза, поворачивает голову, чтобы посмотреть на вышедшего оттуда мужчину.

— Эй, детка… — он переводит взгляд на меня и тихо выругивается. — Черт.

— Ты, блядь, надо мной издеваешься?! — кричу я Корбину. — Что, черт возьми, это за дерьмо? — рявкаю я. — Убирайся нахуй из ее комнаты.

— Чувак, я так…

— Не извиняйся, — останавливает его Кира. — Мы не сделали ничего плохого.

— Ты серьезно?

Не сделали ничего плохого? Похоже, что мой лучший друг трахает мою сестру. И это определенно неправильно.

— Убирайся на хрен, — я указываю на дверь, перед которой стою, затем смотрю на нее. — Когда папа узнает…

— Папа знает, — расправляет плечи Кира. — Я избранная Корбина.

Я перевожу взгляд с нее на него. Она свирепо смотрит на меня, а глаза моего друга смягчаются от… сожаления? Может, я выдаю желаемое за действительное. Как Корбин мог не сказать мне об этом? Он знает, как я отношусь к ее связи с Лордом. Это неприемлемо. Мои родители всю жизнь скрывали ее от нашего мира. Почему отец согласился на это?

— Нет, — качаю головой я и поворачиваюсь.

— Син? — окликает меня сестра, но я игнорирую ее и бегу вниз по лестнице.

Я распахиваю дверь отцовского кабинета с такой силой, что она пробивает дыру во внутренней стене. Отец встречается со мной взглядом и вскакивает на ноги

— Я тебе перезвоню, — не дожидаясь ответа, он кладет трубку.

Моя сестра вбегает следом за мной, все еще цепляясь за свое проклятое полотенце.

— Папа…

— Ты позволил ей стать избранной Корбина?! — кричу я. — Ты что, совсем спятил?

Корбин входит следом за ней, но, к счастью, он хотя бы удосужился натянуть джинсы. Я полностью игнорирую его.

— Сэр…

— О! — снова прерывает его Кира. — Значит, мы просто притворимся, что ты не трахаешь мою лучшую подругу? А я с твоим другом трахаться не могу? — кричит она мне в спину.

Я резко оборачиваюсь к ней, и мне хочется ее придушить. Он не полюбит ее. Моя сестра не похожа на других избранных. Она была гребаной девственницей. Берегла себя для брака. У нее не было такой жизни, как у Элли. Мои родители защищали ее.

— Он просто использует тебя как киску.

— Син…

— Может, это я использую его член, — скрещивает руки на груди Кира, снова прервав Корбина.

— Хватит! — рычит мой отец. — Кира, оставь нас.

— Но, папа…

— Сейчас же, — рявкает он.

Она поворачивается, волосы хлещут ее по лицу, и я удивляюсь, что Корбин тоже следует за ней, хотя его отец не прогонял. Она захлопывает за собой дверь.

Я поворачиваюсь к нему.

— Чертова избранная?

Он проводит руками по волосам, делая глубокий вдох.

— Корбин пришел ко мне с просьбой стать ее Лордом. Он хотел ее.

Я фыркаю.

— Я убью его на хрен, — рычу я себе под нос.

— Мы спросили твою сестру. Она захотела стать его избранной.

— Ты это не всерьез.

— Корбин может защитить ее как свою избранную.

— Скажи это Тайсону Кроуфорду! — рявкаю я, вспомнив, через что ему пришлось пройти в выпускном классе.

Он вздыхает.

— Случившееся с Уитни Минсон прискорбно, но я доверяю Корбину твою сестру. Я верю ему, когда он говорит, что сделает все необходимое, чтобы защитить ее.

Я опускаюсь в кресло напротив его стола. Джейс все время говорил о том, что я пропустил во время церемонии клятвы. Но Корбин? Ни единого слова. Теперь я понимаю, почему он не настаивал на моем присутствии. Он все время знал, что будет трахать мою сестру на глазах у Лордов. Теперь понятно, почему я смотрел, как Элли садилась в машину моей сестры возле дома Лордов. Я думал, что она позвонила ей, чтобы та за ней приехала, но все время удивлялся, как сестра так быстро добралась. Кира уже была там с Корбином.

Я поднимаю голову и свирепо смотрю на отца.

— Делай все, что должен, чтобы Элли стала моей избранной.

Должно же что-то быть, даже несмотря на то, что церемония состоялась. Я сделал ее своей, но я хочу, чтобы все, черт возьми, об этом знали. Я хочу, чтобы Лорды признали это.

Его глаза смягчаются.

— Истон. Николас был непреклонен, он никогда не хотел, чтобы Элли была избранной. Он не хотел, чтобы она была как-то связана с Лордами.

— Он мертв, — рычу я, от чего отец напрягается. — Он мертв с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Думаю, все изменилось.

Он потирает виски.

Я поднимаюсь с кресла.

— Ты знаешь, что ее насиловали? В течение многих лет?

Отец сжимает челюсть.

— Джеймс входил в доверие к ней. Она была ребенком, черт возьми, — огрызаюсь я.

Отец направляется к своему сейфу, вводит код, открывает его и берет коробку. Затем подходит и кладет ее мне на колени.

— Папа, — рычу я. — Ты, блядь, слушаешь меня?

— Открывай.

Я срываю с коробки крышку, и у меня перехватывает дыхание от множества лежащих в ней фотографий. Я беру одну. На ней Элли лежит лицом вниз на деревянном столе. Ей должно быть около восемнадцати. Может быть, семнадцать. Руки связаны за спиной, лодыжки тоже связаны, ноги подняты и прикреплены к рукам. Она плачет, рот заклеен скотчем. Я бросаю фотографию на пол и беру другую. Она голая стоит на коленях в комнате. На фотографии, снятой сзади, видны следы на спине и шее. Я бросаю ее и беру другую. На ней ошейник с поводком, больше ничего. Привязана к черному кресту с повязкой на глазах.

— Где ты их взял? — спрашиваю я едва ли не шепотом.

— Как ты думаешь, кто нанес удар по Джеймсу?

Я вскидываю голову и смотрю на отца широко раскрытыми глазами.

— Я… я не понимаю. Ты знал, что он с ней делал? Все эти годы?

Я не знаю точно, в каком возрасте он начал ее насиловать. Но я знаю, что Джеймс жил с ней в одном доме более пяти лет. За это время многое может произойти.

Отец качает головой.

— Нет. У меня были подозрения. Но доказать их я так и не смог. А Лордам, что ж, им все равно, как обращаться с женщинами, — вздыхает отец.

Именно поэтому они с мамой так старались защитить мою сестру.

— Но однажды я получил это по почте. Анонимно. Я сделал копии и отправил их одному из членов семьи-основателей с просьбой покончить с ним, — сжимает руки в кулаки отец. — Николас спалил бы весь мир, если бы был жив. Он бы никому не позволил причинить ей вред. А я обещал, что позабочусь о ней. Я подвел его, — он опускает голову.

Я смотрю на другую фотографию. Ей не больше шестнадцати. Элли лежит лицом вниз, задница поднята вверх, по ее ногам течет кровь. Сделанный снимок ее невинности говорит мне все, что нужно знать о том, как долго это продолжалось.

Я смотрю на отца.

— Это ты попросил, чтобы мне дали задание?

— Нет. Либо кто-то хотел, чтобы ты завалил это дело и в процессе был убит. Либо это была шутка, что ты должен был убить его, раз я об этом попросил.

— А его телефон? — спрашиваю я.

Он склоняет голову набок.

— По заданию я должен был отрезать палец и доставить его телефон. На нем было что-то, что нужно Лордам.

— Нет, — присаживается отец.

Я провожу рукой по лицу.

— Я просмотрел его. У него были ее фотографии. Они начинались с того времени, когда ей было всего тринадцать лет.

Когда Джеймс женился на ее матери. Они не все были сексуального характера. На некоторых она спала в постели. На других Элли в купальнике плавала в их бассейне. Чем старше она становилась, тем более откровенными они становились. На одних она смотрела в камеру, а на других понятия не имела, что ее снимают.

— Может, они знали, что у него есть доказательства в телефоне, — предлагает объяснение мой отец.

— Я их удалил, — объявляю я.

— Ты что? — вскрикивает он. — Истон, ты не можешь вмешиваться в то, что они хотят.

— Я не собирался отдавать телефон с ее неподобающими фотографиями. На некоторых из них она была несовершеннолетней, — качаю головой я.

Ни за что на свете я бы не позволил, чтобы они стали достоянием всего мира. Кто знает, что сделали бы с ними Лорды.

Отец молчит, но я вижу, что он на меня сердится. Не в силах остановиться, я достаю из коробки еще одну фотографию, и в груди у меня все сжимается. Она плачет, из разбитой губы течет кровь, на щеке отпечаток руки.

Как я мог не заметить, что он с ней делает? Ведь я не видел ее каждый день. Как только я поступил в Баррингтон, моя жизнь закрутилась вокруг Лордов. Я жил в доме Лордов. Постоянно исполнял их приказы. У нас не так много свободы и свободного времени, пока не станем старшекурсниками и не пройдем официальное посвящение. Но все же, как люди не заметили на ней следов? Ее мать? Моя сестра? Он же не держал ее в клетке в укромном месте, чтобы никто не видел, что он с ней делает? Я закрываю коробку и встаю.

— Ты подменил ее противозачаточные средства?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом, но не отвечаю.

Он сжимает челюсть.

— Что бы ты ни сделал, отмени это. Если ты подменил ей таблетки, положи обратно нормальные. Если ты дал ей что-то, чтобы нейтрализовать действие укола, прекрати это.

Я отвожу взгляд, проводя руками по волосам. Когда снова смотрю на него, я вижу разочарование в его глазах.

— Значит, тебя не волнует, что Корбин обрюхатит Киру, но тебя волнует, что от меня забеременеет женщина, которую я люблю. Понятно.

Я знаю своего друга, и он не надевает презерватив, когда трахает мою сестру. И кто знает, может, она поступает умно.

Лицо отца на секунду смягчается, затем принимает прежнее выражение.

— Как ты думаешь, почему Линк женился на Лоре?

Я хмурю брови.

— Ты знаешь об этом?

— Присаживайся, сынок, — он жестом указывает на кресло, с которого я встал. Я снова опускаюсь в него. — Я был лучшим другом ее отца еще до того, как он сошелся с Лорой. Они сразу же влюбились друг в друга. Лора была его избранной. Они поженились еще до того, как окончили Баррингтон. Они хотели как можно скорее создать семью. Беременность у Лоры протекала тяжело. Она была прикована к постели, сильно болела. Роды начались на шесть недель раньше срока. Мы с твоей мамой были там, когда ее везли на каталке для экстренного кесарева сечения. Элли не дышала. У Лоры было кровотечение. В итоге ей сделали гистерэктомию.

— Какое отношение это имеет к Линкольну? — настаиваю я, желая, чтобы он перешел к делу.

— Линк хочет наследника. Наследника Ашеров.

Я хмурюсь.

— Но ты только что сказал, что Лора больше не может иметь детей. Даже если бы она могла, она не Ашер… — я замолкаю, наконец-то понимая. — Нет, — качаю головой я. — Элли не стала бы…

— Ты думаешь, он попросит ее родить ему ребенка? — огрызается отец. — Линкольн проникает в этот дом, чтобы сблизиться с Элли. Он видел, что сделал Джеймс. Он сделает то же самое. Ты не можешь следить за ней двадцать четыре часа в сутки, сынок.

Он прав, и мне не нравится мерзкое чувство у меня в животе из-за того, что я не могу уберечь ее от беды. Из-за того, что она снова станет такой же, как Уитни Минсон, и Лорды все скроют, как будто ее и не было. Я сойду с ума, как Тайсон. После ее смерти для него ничто и никто не имел значения. Он отказался от своего будущего, зная, что однажды получит шанс отомстить.

Мой отец качает головой.

— Линкольн будет ждать своего шанса, и он трахнет ее. При первом же удобном случае. Против ее воли или с помощью манипуляций. Что бы ни потребовалось. Элли — хорошая девочка, и я ненавижу то, через что ей пришлось пройти, но ее слишком долго подготавливали. Такой психологический ущерб невозможно обратить вспять. Ты знаешь это не понаслышке.

При этих словах я прищуриваю глаза.

— Так ты говоришь, что я использую ее.

Разве нет? Я притворялся кем-то другим, чтобы получить удовольствие. Я использовал ее тело. В ту ночь на «Фрик-шоу», потом у нее дома. Блядь, ей это нравилось. И мне тоже. Кто из нас более ебанутый? Даже сейчас я не хочу быть с ней нежным. Я хочу, чтобы она ползла ко мне на четвереньках. Умоляла меня трахнуть ее. Чтобы я сделал ее своей шлюхой. Она такая красивая, когда плачет. Когда умоляет. Как ее тело прижимается к моему. Как раздвигаются ее губы, когда она умоляет дать ей возможность дышать.

— Я говорю, что когда у него будет шанс, Линк им воспользуется. И если ты подделал ее противозачаточные средства, Элли родит его ребенка. Не твоего.

Сжимаю руки в кулаки при этой мысли. Элли будет моей женой, и у нее будут мои дети. Ничьи больше.

— Он предупреждал меня. Сказал, чтобы я забрал свою избранную, в противном случае он что-то сделает с Элли. Линк уже знал, что у него есть планы.

Как я смогу удержать ее подальше от этого дома? Это ее дом. Элли, может, и согласится не возвращаться, но ее мать будет задавать вопросы.

— Есть еще кое-что, — вздыхает отец. — Амелия…

— Я не хочу говорить о ней, — качаю головой.

Он сжимает челюсть.

— Сынок, это не пройдет. Планы уже составлены…

— Без моего согласия, — возражаю я.

— Все так и есть. Ты будешь делать то, что лучше для твоих детей, так же как я делаю то, что лучше для тебя и твоей сестры.

Я прекрасно понимаю, что в этом заявлении он не упомянул мою мать. Я знаю, на чьей она стороне.

Встав, я поворачиваюсь и выхожу из его кабинета, закончив разговор. Захожу в свою комнату и вижу, что она пуста. Вбежав в прилегающую ванную, я распахиваю дверь, и Элли вскрикивает.

— Это всего лишь я, — говорю я, закрыв за собой дверь.

Элли стоит перед раковиной в своем грязном, разорванном платье. У нее исцарапаны колени и руки. Она вся в засохшей крови от своей руки и от того, как грубо я трахал ее в лесу на обочине дороги.

— Давай я тебе помогу, — я делаю шаг к ней, и Элли скрещивает руки на груди. Я останавливаюсь, и она опускает глаза в пол.

Мне не нравится эта Элли. Робкая девочка, которая боится. Мне нужен мой маленький демон, который бьет меня по лицу, борется со мной, зная, что не сможет меня победить. Медленно приблизившись, я осторожно берусь за подол ее платья.

— Подними руки, — шепчу я.

Подняв ее руки над головой, я стягиваю ткань и бросаю ее на пол. Элли стоит передо мной в одних трусах, туфли на каблуках давно потеряны. Я подхожу к душу и включаю его.

Когда я снова поворачиваюсь к ней лицом, она стоит, дрожа и опустив голову. Ее обесцвеченные волосы спутались. В них остались веточки и листья.

Я беру ее за руку и тяну в душ. Прислонив ее спиной к распылителю, я встаю лицом к ней, разматываю клейкую ленту и убираю с ее руки рубашку. Я смотрю на рану. Кровотечение прекратилось. Честно говоря, не мешало бы наложить несколько швов.

— Мне нужно ее промыть, — говорю я ей, и Элли кивает.

Я осторожно промываю ее, и она молча стоит, пока я очищаю остальные части ее тела, а также клеймо на ноге и пирсинг. Они очень хорошо заживают. Откинув голову назад, Элли закрывает глаза, и я мою ее волосы своим шампунем.

Когда волосы промыты, она опускает голову, и ее налитые кровью глаза встречаются с моими.

— Прости меня, — шепчет Элли.

Я обхватываю ее лицо обеими руками.

— Не извиняйся передо мной, черт возьми, Элли. Тебе не за что извиняться.

Она шмыгает носом, ее грудь вздымается.

— Я… я не знаю, что со мной не так, — ее глаза наполняют свежие слезы.

Я сжимаю руки на ее лице, и она всхлипывает.

— Послушай меня, Эллингтон.

Я жду, когда прольются слезы, чтобы она могла ясно меня видеть, а затем продолжаю.

— С тобой, черт возьми, все в порядке. Ни хрена подобного.

— Но…

— Но ничего, — рычу я, прерывая ту чушь, которую она собиралась сказать. — Ты идеальна.

От моих слов она начинает плакать еще сильнее. Я понимаю, насколько они облажались. Элли такая, какая она есть благодаря своему детству, которое у нее было. А я такой, какой я есть из-за Лордов. Они облажались с нами обоими по-разному.

— Это ты, — шепчет дрожащими губами Элли.

— Что именно? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.

Она облизывает губы, стыдливо опускает глаза, а потом шепчет.

— То, чего я всегда хотела.

Я знаю о ее чувствах ко мне уже несколько недель. С тех пор, как я прочитал ее дневник в ту ночь, когда привез домой с «Фрик-шоу». Но когда Элли говорит это вслух, я не могу выразить словами, что она чувствует, признавая это.

Я отпускаю лицо Элли и, проведя костяшками пальцев по ее шее, чувствую учащенный пульс. Я прижимаюсь к ней всем телом, свободной рукой обхватываю ее тонкую талию, прижимая ее к себе.

— Я никуда не уйду, маленький демон, — говорю я, и она всхлипывает, нервно покусывая нижнюю губу. — Я буду тем, кто тебе нужен, когда бы я тебе ни понадобился.

Я могу быть парнем, который обнимает ее, когда ей нужно передохнуть, и тем, кто гонится за ней в лес и безжалостно ее трахает.

Я готов быть ее дьяволом так же сильно, как она хочет быть моим маленьким демоном. Я не хочу, чтобы она сомневалась в моих намерениях. Для некоторых боль — это утешение. Элли — именно такой человек.

Приподняв ее подбородок, я заставляю Элли посмотреть мне в глаза. Я нежно целую ее в губы, Элли обхватывает меня за шею и приподнимает левую ногу, чтобы обхватить мое бедро. Я опускаю руку, впиваясь в ее нежную кожу.

Я покажу этой женщине, что один мужчина может быть всем, что ей нужно.


ЭЛЛИНГТОН


Положив руки на край стойки и опустив голову, я смотрю на две таблетки.

Я начала принимать наркотики, когда мне было шестнадцать. На следующий день после того, как я лишилась девственности с Джеймсом. Я ненавидела то, что с ним мне было так хорошо. Я знала, что это неправильно. Но мое тело голодало три года. Жаждало того, чего я не могла иметь. Я рыдала, когда он уходил из моей комнаты, и всю ночь не сомкнула глаз, боясь, что он вернется и заставит меня желать большего.

Я пыталась убедить себя, что проблема не во мне. Что я не так испорчена, как думаю, просто столько лет сидела и слушала разговоры многих пар на сеансах моей матери. Конечно, некоторые вещи я не могла понять, почему кто-то получает удовольствие — например, когда на него мочатся. Почему? Я не могла понять, чем привлекателен золотой дождь, даже после просмотра видео. Но потом я поняла, что то, что я испытала с Джеймсом, было приятно, независимо от того, насколько это было неправильно. Так что, возможно, и то, что они делали, тоже было приятно.

Каждому свое, знаете ли. Тогда я сказала себе, что хотя бы раз попробую все.

Взявшись за горлышко винной бутылки, я беру другой рукой таблетки и бросаю их в рот. Закрыв глаза, я опрокидываю бутылку и делаю большой глоток. Раз уж мне нужно пережить этот день, пусть я буду обдолбанная.

Опустив голову, я делаю глубокий вдох и открываю глаза. Я застываю, поймав на себе взгляд стоящего позади меня человека. Син, одетый в черный костюм-тройку, скрещивает руки на груди и прислоняется к дверному косяку. Не сводя с меня глаз.

Я живу в доме его родителей уже пять дней. Я думала, что будет странно тут оставаться, но здесь я чувствую себя как дома больше, чем когда-либо в моем настоящем доме. Я просыпаюсь, он отвозит меня в Баррингтон. Потом, когда я заканчиваю, мы возвращаемся сюда. Это нормально. И у меня в животе какая-то пустота, которая постоянно говорит мне не привязываться. Это не будет длиться вечно. Это как сон, от которого не хочется просыпаться.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, я поворачиваюсь к нему лицом. Я знаю, что он видел, как я их принимала. Син знает, что я принимаю наркотики. Однажды в старших классах он застал меня на вечеринке в отключке на полу в ванной. На следующее утро я проснулась с сообщением, в котором говорилось, чтобы я следила, с кем я общаюсь. Я так и не поблагодарила его за это.

— Ранняя вечеринка, — он приподнимает в ухмылке уголки губ.

— Что-то в этом роде, — я отталкиваюсь от стойки и подхожу к нему, а он отстраняется от дверного косяка. Затем кладет руки на мое платье в пол. Я выбрала черный шелк. Подумала, что это будет уместно. Я ни хрена не праздную. Я в трауре.

— Почему бы тебе не помочь мне?

— В чем угодно, — Син обхватывает меня руками, притягивая к себе.

— Трахни меня, — я нежно целую уголок его губ. — Я хочу, чтобы, когда буду произносить тост, из моей киски капала твоя сперма.

Син отталкивает меня, разворачивает и шлепает по заднице.

— Нагнись и задери платье, — приказывает он, и ему не нужно повторять дважды.

Загрузка...