СИН
Я вытираю рукой лицо, слыша ее крик, сопровождаемый звоном цепей. Элли никуда не уйдет. Это ее наказание. Прошлая ночь на кухне на коленях была пустяком.
Я просто буду постоянно напоминать ей, кто поставил клеймо на ее бедро. Я открываю ящик и беру то, что мне нужно. Возвращаюсь к ней и встаю сзади. Мне нравится, как выгнута ее спина из-за того, что я привязал ее к столбам. Я сделал это специально для Элли. У меня были годы, чтобы представить, как я буду ее трахать. Идеи бесконечны.
Опускаю взгляд на ее стройные ноги и смотрю, как они поднимаются к ее упругой попке. Она раздвинута, давая мне полный доступ к ее заднице и пизде. Ее подбородок вытянут вперед, ошейник соединен со столбом, а руки опущены перед ней, прикованные к горизонтальной стойке, которая выпячивает ее бедра вперед.
Элли пытается повернуть голову, чтобы посмотреть на меня, но не может из-за закрепленного ошейника. Я хватаю ее за волосы и запрокидываю голову назад. Она вскрикивает от этого движения, и я засовываю ей в рот кляп с металлическим кольцом.
— Открой пошире, — приказываю я, убедившись, что он находится за ее нижними зубами. — Шире, Элли. Я знаю, каким большим может быть этот рот.
Она хнычет, дергается и пытается вырваться, но мне удается зажать верхушку и у нее между зубами.
— Хорошая девочка, — говорю я, обхватив ее голову кожаными ремнями и застегивая пряжку. Достаточно туго, чтобы ремни сжимали щеки, и она не могла высунуть язык.
Я обхожу ее спереди и вижу, что в ее красивых льдисто-голубых глазах уже стоят слезы. Я хватаю ладонями ее лицо и наклоняюсь к ней.
— Раз уж ты любишь плеваться… — я прижимаюсь губами к центру кляпа и плюю ей в рот.
Элли давится, высовывает язык, пытаясь выплюнуть слюну. Но это бесполезно. Она крепко зажмуривается, и я вижу, как по ее щекам текут слезы.
— Мне нравится, когда ты плачешь из-за меня, — говорю я, заставляя ее всхлипывать. — Посмотри на меня, Элли, — приказываю я, и она медленно открывает глаза. Ее ресницы мокрые, а глаза красные. — Когда я закончу с тобой, ты не сможешь ползти, не говоря уже о том, чтобы убежать от меня.
Оставив ее на месте, я снова подхожу к стойке и открываю ящик, хватая еще пару вещей, которые мне нужны для начала.
Сначала я беру ремень и обматываю его вокруг верхней части ее бедра и горизонтальной перекладины, закрепляя его, чтобы она не могла пошевелить своей задницей. Затем беру другой ремень и делаю то же самое с другим бедром.
Я открываю лубрикант и наношу его на ее задницу, глядя, как он стекает между ее ягодиц и капает на пол. Элли кричит, бьется в конвульсиях, думая, что знает, что сейчас произойдет. Но она ни о чем не догадывается.
Затем я выливаю смазку на анальную пробку. Мокрыми пальцами проникаю сзади между ее раздвинутых ног и поглаживаю ее киску. Элли уже была мокрая, но я старательно проталкиваю пальцы в нее, проникая смазкой везде, где только можно.
Затем я вытаскиваю пальцы и провожу кончиком пробки по ее заднице, спускаясь к ее киске. Я ввожу пробку в ее пизду несколько раз, а затем снова провожу по ее заднице и ввожу кончик внутрь. Элли хнычет, и я надавливаю рукой на ее поясницу, чувствуя, как она напрягается.
— Она войдет независимо от того, расслабишься ты или нет.
Элли плачет, ее плечи трясутся, и я толкаю. Ее попка раскрывается, как я и предполагал.
— Вот так, маленький демон. Почти готово.
Я проталкиваю пробку дальше в ее задницу, мышцы расслабляются, чтобы впустить головку. Она полностью исчезает внутри нее, и я нажимаю большим пальцем на широкое основание, чтобы убедиться, что пробка вошла до конца.
Я наклоняюсь к спине Элли и кладу руку на ее вспотевший лоб, целую в мокрую щеку, ощущая вкус ее слез.
— Хорошая девочка, — шепчу я. — Ты такая хорошая шлюха. Принимаешь то, что я тебе даю.
Рыдания сотрясают ее тело, и я целую Элли еще раз. Отпустив ее, я отхожу назад и любуюсь своей девочкой.
«Блядь, она невероятна».
Я беру фаллоимитатор и смазываю его. Затем опускаю его между ее связанных ног и провожу им по ее киске, размазывая побольше смазки, чтобы убедиться, что он готов, а затем медленно ввожу его в нее сзади.
— Ты узнаешь, Эллингтон, что тебе не понадобится никакой член, кроме моего. И я готов напомнить тебе об этом в любой момент.
Из ее заткнутого кляпом рта доносятся нечленораздельные звуки, а я ввожу и вывожу из нее фаллоимитатор.
— Посмотри, как твое тело умоляет об этом, маленький демон. Чтобы тебя трахнули.
Элли пытается двигать бедрами туда-сюда, но я привязал их ремнями, так что они не особо двигаются.
— Давай я тебе помогу, — я расстегиваю один ремень за другим. Это дает ее бедрам два дюйма движения. Достаточно, чтобы ее крики перешли в стоны.
Сжимая основание фаллоимитатора, я увеличиваю темп, трахая ее пизду так, как будто это мой член. Так оно и есть. Просто Элли еще не знает об этом. Цепи звенят, дыхание учащается, пока я грубо трахаю ее пизду. Я хочу, чтобы она кончила. Наказание не заставит себя ждать.
Ее тело напрягается, изо рта вырываются гортанные стоны, и когда ее тело обмякает, я вынимаю фаллоимитатор. Он весь в ее влаге.
Одной рукой я расстегиваю джинсы, затем — молнию. Стянув их вниз по ногам, я позволяю материалу собраться у лодыжек, не заботясь о том, чтобы снять их полностью. Я сжимаю свой твердый член и засовываю его в ее мокрое влагалище, постанывая от ощущения, как Элли затягивает меня в себя.
Я тянусь к ее покрытому слюной подбородку и оттягиваю его назад, зная, что цепь не позволит ей уйти далеко. Но меня это не волнует. Это должно быть больно. Она получает от этого удовольствие.
— Вот причина для кляпа.
Я поднимаю перед ней фаллоимитатор, который является копией моего члена, с пирсингом и прочим.
— Я сделал его специально для тебя, Элли. Я сказал, что тебя теперь будет трахать только мой член, и я не шутил.
Я ввожу кончик фаллоимитатора в ее рот, она быстро моргает своими полными слез глазами. Элли ерзает, ее горло напрягается, когда я проталкиваю его в ее открытый рот. Она давится, ее тело борется с ограничениями.
— Почти, Элли. Я знаю, что ты сможешь принять его полностью.
Со смазкой он будет не очень приятным на вкус, но мне похер.
Я смотрю на нее сверху-вниз. Элли снова моргает, и с ее ресниц стекают новые слезы.
— У тебя так хорошо получается, давай, Элли. Глотай его.
Он исчезает у нее во рту, и я держу его, а ее грудь вздымается, тело дергается. Я выхожу из ее пизды и резко подаюсь вперед, заставляя ее бороться со мной сильнее.
— Это то, что ты хотела, маленький демон. Чтобы все твои дырочки были заполнены. Чтобы тебя использовали как шлюху, какой ты и являешься.
Отведя бедра назад, я даю члену выскользнуть и на этот раз войти медленнее, чувствуя, как ее киска сжимается вокруг меня.
— Помнишь, я говорил тебе, что буду трахать твой рот фаллоимитатором, покрытым твоей влагой.
Я вытаскиваю его из ее рта, и Элли кашляет, слюна летит из кляпа.
— Такая красивая. Я люблю, когда ты так выглядишь. Возьми его еще раз для меня. Покажи мне, как хорошо ты умеешь заглатывать мой член, Элли.
Я снова ввожу его ей в рот, чувствуя, как Элли работает языком, чтобы он легко вошел.
— Я так горжусь тобой, — я целую ее в щеку. Не в силах остановиться, я слизываю языком ее слезы, и со стоном ввожу член в ее мокрую киску. — Ты так хорошо справляешься.
Элли моргает, новые слезы текут по ее лицу, и я зажимаю ей нос свободной рукой. Она покачивает бедрами, комнату наполняет звук дребезжащих стоек.
— Ты узнаешь, что я могу взять у тебя все, что захочу, Элли, — сообщаю я ей, мой член только дразнит ее пизду, пока я держу ее за нос, а фаллоимитатор все еще находится в ее горле. — Твой взгляд, твой слух, твое дыхание.
Я вытаскиваю дилдо и отпускаю ее нос. Фаллоимитатор пропитан ее слюной и смазкой, но она успела смыть с него влагу.
— Не забывай, что ты служишь дьяволу. Ты будешь умолять меня на коленях о пощаде, которой никогда не будет.
Я вытаскиваю свой член из ее киски и отступаю назад, Элли прислоняется к столбикам. Я протягиваю руку вниз и поворачиваю анальную пробку, от чего ее тело напряженно дергается.
Я опускаю фаллоимитатор в ее пизду и несколько раз проталкиваю его внутрь и наружу, снова покрывая его ее соками. Затем я снова вхожу в нее, грубо засовывая свой член в ее киску.
— Еще раз, — говорю я ей, протягивая руку, и Элли всхлипывает. Я улыбаюсь, проталкивая фаллоимитатор ей в рот. Когда на этот раз он попадает ей в горло, она снова давится. — Только не блевани, Элли. Дыши через нос.
Она быстро моргает, слезы текут по ее лицу. Элли расслабляется, и я слышу, как она тяжело дышит через нос.
— Вот и все, — я целую ее лицо. — Потише.
С краю на фаллоимитаторе есть большое основание. Я сделал его таким образом, чтобы можно было пристегнуть к нему кожаный ремень и закрепить его у нее на лице, если мне захочется оставить дилдо у Элли во рту, пока я использую остальные ее части. Но Элли еще не готова к этому. Но она будет готова. Я научу ее принимать это так же, как ее задница принимает мой член.
Просто нужна практика. Последовательность — вот ключ.
Час в день здесь, со мной, и она сможет делать все, что я захочу. Принимать все, что я захочу.
Я ввожу и вывожу свой член из ее пизды, врезаясь в нее. Ее тело напрягается, и я чувствую, как Элли снова кончает.
— Это моя девочка, — говорю я. — Я просто хочу, чтобы ты кончала снова и снова.
Она издает сдавленный стон.
Я толкаюсь вперед, входя в ее пизду, а затем выхожу. Я вынимаю фаллоимитатор и бросаю его через всю комнату. Опустившись на колени позади нее, я поднимаю свои джинсы и, натянув на бедра, застегиваю их.
Затем я придвигаю черный кожаный табурет и устанавливаю его прямо за ее задницей, потом пристегиваю ремни к верхней части бедер, удерживая их на месте.
— Ты не можешь двигаться для этого, — говорю я ей и шлепаю ее по заднице.
Элли стонет, а я хватаю то, что мне нужно, затем возвращаюсь и сажусь на табурет. Я беру перекись и выливаю ее на ватный тампон. Затем я протираю им нижнюю часть ее спины, прямо над попкой, по центру между двумя ямочками. Я должен отмыть весь пот и телесные жидкости. Я не хочу занести ей инфекцию.
Когда все высыхает, я надеваю перчатки и включаю беспроводной аппарат. Элли начинает кричать, не понимая, что я делаю, но я не обращаю на нее внимания.
Обмакивая кончик иглы в черные чернила, я провожу левой рукой по ее теперь безупречной коже, в то время как правой делаю татуировку на нижней части спины.
Я проколол ей соски и поставил клеймо с гербом Лордов. Но этого недостаточно. Любой человек может проколоть себе что-нибудь, и любой Лорд может поставить на женщине клеймо. Я видел, как это делается бесчисленное количество раз за годы моей работы в доме Лордов. Но татуировка, которую я сделаю специально для нее? Такую, которой никогда не будет ни у одной другой сучки?
Это собственность. Это еще один способ отметить ее. Еще одно напоминание о том, кому она принадлежит. Может, место этого тату и не на груди, но я буду знать, что она там есть, и Элли тоже. И если какому-нибудь мужчине представится шанс раздеть ее настолько, чтобы увидеть это, то это будет последнее, что он увидит, прежде чем я оторву ему голову.
Я останавливаюсь и вытираю кровь, которая стекает по ее спине к заднице.
— Ты так хорошо справляешься, Элли, — говорю я, и она сотрясается от невнятного всхлипа. — Я почти закончил.
ЭЛЛИНГТОН
И снова я просыпаюсь с пронзительной головной болью. Я не могу пошевелиться. У меня никогда в жизни не было такой боли. Я уверена, что у меня распухло горло. Это возможно? Мне трудно глотать и дышать.
Я встаю, натягиваю кое-какую одежду и направляюсь на кухню, чтобы поискать что-нибудь перекусить, потому что умираю с голоду, но тут останавливаюсь как вкопанная. У острова сидит моя мама. Линкольн стоит перед открытым холодильником.
— Милая, — хмурится она, увидев меня. Подойдя ко мне, она протягивает руку и пытается провести ею по моим спутанным волосам. — Что с тобой случилось?
— Я догадываюсь, — фыркает Линк.
Я делаю шаг назад, ее рука опускается.
— Что… что происходит? — грубым голосом говорю я, в горле першит. — Как вы?..
Я начинаю кашлять и прочищать горло.
— Как вы сюда попали?
Как они вообще узнали, что я здесь?
Моя мать улыбается мне, как будто не она сказала мне покончить с собой всего несколько дней назад.
— Как я сюда попала? — она достает из кармана ключ и кладет его на стол. — Мой ключ.
— Где ты его взяла? — у меня дрожит голос, пока я пытаюсь перевести дыхание. Зачем Сину давать ей ключ от нашего дома?
— Я купила этот дом для тебя.
Мое сердце учащенно бьется от ее слов.
— Нет, — говорю я, качая головой. — Ты не покупала.
Она хмурится.
— Как ты думаешь, кому принадлежит это место?
— Мне. И Сину.
— О, милая, — мама начинает смеяться и смотрит на Линкольна, который бросает на меня жалостливый взгляд. — Почему, почему ты так думаешь?
— Потому что он купил ег… — я замолкаю, когда они оба начинают смеяться. — Мы подписали бумаги. Он добавил в них и меня.
Я никогда раньше не покупала дом. Я не знаю, что для этого нужно, но у него все было готово. Он сказал, что все готово и все наше.
— Я не воспитывала тебя такой наивной, Элли, — качает головой моя мать. — Мы с Линкольном купили тебе этот дом, пока были в отъезде и собирались пожениться. Это была идея Линкольна, — она показывает на него, и у меня сводит желудок.
Зачем ему понадобилось покупать мне дом? Линкольн хотел, чтобы я была там, где они сейчас. Он даже сказал мне, что сделает так, что эти шесть лет с Джеймсом покажутся мне раем.
Я все еще сплю. Это кошмар. Так и должно быть.
— Он хотел сделать тебе подарок. Поскольку мы сбежали и знали, что объявление о свадьбе будет… тяжелым для тебя. Это подарок. От нас, — мама широко разводит руки, указывая на дом.
Я качаю головой, делая еще один шаг назад.
— Нет.
Она тяжело вздыхает, смотрит на Линка, но тот пожимает плечами. Очевидно, он не знает, что сделать или сказать, чтобы заставить меня поверить в их ложь.
— Да, Элли. Дом от нас. Вот… — мама открывает свою большую сумку и достает набор бумаг. — Это твои копии. Я принесла их для тебя
Она протягивает мне конверт из плотной бумаги, и я беру его трясущимися руками.
Открыв его, я достаю документ на дом. На нем несколько подписей. Договор выглядит так же, как и наш с Сином. Но моего имени нигде нет. Только подпись мамы и Линка.
— Тебе понадобится и это, — мама протягивает мне еще один пакет документов. — Это траст. Он полностью твой. Безвозмездно.
— Это должно быть шутка, — шепчу я больше себе. Они распечатали фальшивые бумаги в Интернете, чтобы поиздеваться надо мной.
— Серьезно, — фыркает мама и достает свой телефон.
Через несколько секунд она показывает мне электронную почту. Это переписка между ней и агентом по недвижимости. Женщина прислала ей фотографии этого дома. Он полностью меблирован, как и в тот день, когда мы с Сином приехали. Там говорится о продаже за наличные. О дате закрытия сделки. О том, как она хочет, чтобы все было готово до ее возвращения.
Мое сердце бешено колотится. Он солгал. Он солгал об Амелии. Об этом доме. О том, что любит меня. Что еще было неправдой? Я падаю в кресло у острова и пытаюсь сдержать слезы.
— Милая, — она кладет свою руку на мою, и я смотрю на нее. — Но мы здесь не из-за дома.
— А из-за чего?
Что еще, черт возьми, может быть? И где, блядь, Син? Закончив со мной прошлым вечером в подвале, он принял душ и уложил меня в постель. Син лег со мной? Я не могу вспомнить. Сколько сейчас вообще времени? Сколько времени я уже в отключке?
— Мы с Линкольном приняли решение о твоем будущем.
— О моем будущем? — И без того жуткая головная боль усиливается.
Мама кивает.
— Мы нашли тебе мужа.
— Нет, — я вскакиваю на ноги. — Я не выйду замуж, мама.
Мы уже говорили об этом. Она знает, что я чувствую.
— Мы…
— Дорогая, присядь, — прерывает ее Линк, и мама кивает, делая то, что ей говорят. — Видишь ли, Элли, после инцидента на приеме, мы решили, что тебе пора остепениться. Стать Леди.
— Я не хочу…
— Это не обсуждается, милая, — заявляет моя мать ее тон становится жестче, чем раньше. — Ты поселишься с уважаемым Лордом. А тебя посвятят в Леди.
Она протягивает руку и хватает свою сумочку. Конец разговора.
— Свадьба состоится через две недели, — заявляет она, и Линк подходит к ней, чтобы взять ее за руку.
Свадьба? Через две недели? Посвящение?
— Подождите, — отчаянно кричу я, когда они идут к выходу из дома. — Я могу выбирать? За кого я выйду замуж?
— Нет. Все уже решено. Линкольн встречался с ним сегодня утром. И он согласился, — мама отпускает его руку и подходит ко мне. Она обхватывает ладонями мое лицо. — Тебе повезло, что кто-то женится на тебе, Элли. С твоим… прошлым и нынешней ситуацией.
Ее глаза с отвращением блуждают по моим спутанным волосам и опухшему лицу.
— Увидишь, что это к лучшему.
У меня так сдавливает грудь, что больно дышать. Я всегда боялась, что это случится. Она будет диктовать, что мне делать, с кем встречаться. Чем старше я становилась, тем меньше об этом думала. Это наверняка Линкольн. Он делает из меня пример. Заставляет ее выбросить меня навсегда.
— А что насчет Сина? — шепчу я.
Мама хмурится.
— Он уже обещал жениться, Элли. Господи, неужели он тебе ничего не сказал? Ты же знаешь, как это работает. Честно говоря, я даже не знаю, зачем ты вообще с ним встречалась, зная, что из этого ничего не выйдет.
Ничего не выйдет? Я никогда не думала о браке, но я также никогда не думала о том, что он женится.
— Нет, — я качаю головой. Сколько я спала, черт возьми? — Он не…
— Семьи объявили о их помолвке сегодня утром, Элли.
Ее взгляд смягчается, и она вздыхает.
Мои плечи трясутся. Этим утром? После того, как он трахнул меня в этом доме.
— Кто? — я облизываю свои потрескавшиеся губы. Кляп сильно их потрепал. — Кто это?
— Амелия Клири, — улыбается мама. — Она прелестна. Вся семья. Ее мать — моя подруга.
Мама протягивает руку и похлопывает меня по щеке.
— Это она продала нам этот дом.
Син женится на своей избранной? У меня подкашиваются ноги, и я снова падаю в кресло. Она целует меня в щеку.
— Увидимся в четверг. Пообедаем вместе.
Затем она берет Линкольна за руку и покидает мой дом. Их дом?
Он должен был принадлежать мне и Сину. Как… Что случилось? Вчера он сказал мне, что я его. Он поставил клеймо на моей внутренней стороне бедра. Он сделал мне татуировку…
— Посмотри на это, — шепчет он мне на ухо. Ему приходится поддерживать меня, так как мои ноги слишком устали.
Открыв глаза, я смотрю через плечо на зеркало в ванной и вижу «СИН» на своей пояснице, прямо над задницей. Она красная и немного кровит. Я хнычу, и стоящий передо мной Син поднимает мое лицо, чтобы я посмотрела на него.
— Ты… сделал мне татуировку, — грубым голосом произношу я.
Я догадывалась, что он делает. Я слышала жужжание и чувствовала, как в мою кожу вонзается игла. Меня это заводило. Боль, тот факт, что он снова заявляет на меня права, по-своему, заводили меня.
Положив ладонь мне на щеку, Син изучает меня своими голубыми глазами, затем опускает лицо так близко, что наши губы почти соприкасаются.
— Ты чертовски права.
Я всхлипываю.
— Это напоминание о том, что ты принадлежишь мне. Всегда принадлежала и будешь принадлежать.
Затем захватывает мои губы в потрясающем поцелуе.
Я отказываюсь верить, что вчера Син вытатуировал на мне свое имя, а сегодня утром объявил о помолвке. Такое не делают по наитию. Он должен был знать, что об этом собираются объявить.
— Син? — зову я, и мой голос срывается в теперь уже тихом доме.
Вскочив на ноги, я бегу в нашу спальню. Я открываю дверцу шкафа, и у меня перехватывает дыхание: все его вещи исчезли. Нет. Этого не может быть.
Я бегу обратно к кровати и беру свой мобильный. Звоню ему.
— Вы позвонили Сину… — и сразу на голосовую почту.
Я звоню снова. То же самое. Решаю позвонить Кире. Она отвечает на втором звонке.
— Где ты? — выпаливаю я, не дожидаясь ее приветствия.
Зайдя в очередной раз на кухню, я хватаю ключи от машины.
Она зевает.
— В доме Лордов.
— Син там? — я надеваю туфли, которые лежат у входных дверей.
Я наклоняюсь, и кожа на спине натягивается, напоминая о татуировке, которая теперь останется на всю жизнь.
— Я его не видела.
— Его машина там? — требую я.
— Элли.
— Кира, пожалуйста. Проверь для меня, — я бегу вниз по ступенькам и к своей машине, припаркованной на подъездной дорожке.
— Дай мне посмотреть, — вздыхает Кира.
Через минуту она отвечает:
— Да, он здесь…
Я бросаю трубку и жму на газ, швырнув телефон на пассажирское сиденье. Я доезжаю до дома за десять минут, хотя в любой другой день на это ушло бы больше тридцати. Я вбегаю внутрь, не обращая внимания на взгляды, которыми провожают меня парни. Я бегу по коридору и распахиваю дверь его спальни. Она пуста, но дверь в ванную открыта. Я вхожу и вижу, что Син только что вышел из душа, джинсы низко сидят на бедрах. В руке полотенце, которым он вытирает волосы.
— Это правда? — спрашиваю я, сглатывая комок в горле, боясь его ответа.
Мой разум говорит мне, чтобы я заткнулась, развернулась и ушла. Чтобы избавить себя от душевной боли, которая, как я уже знаю, меня ждет.
Син поднимает голову, голубые глаза смотрят на меня как никогда пристально. Син, в которого я влюбилась. Ради которого была готова на все. Позволила бы ему сделать со мной все, что угодно. Тот факт, что на моей спине написано его имя, доказывает, как далеко я готова зайти, чтобы стать его.
Не обращая на меня внимания, он встает перед зеркалом, поворачиваясь ко мне боком.
— У меня нет времени на игры, — таков его монотонный ответ.
Игры? Я хватаю его за руку и снова поворачиваю лицом к себе.
— Это не долбаная игра, Истон, — огрызаюсь я. — Это правда?
Син сжимает челюсть, и отводит от меня взгляд.
У меня перехватывает дыхание. Я поднимаю руки, чтобы прикрыть рот, и, спотыкаясь, делаю шаг назад к двери, закрывая нас.
— Все это?
Я не могу удержаться, чтобы не спросить. Мне нужно, чтобы он это сказал. Син никогда не боялся сказать мне правду, даже если это причиняло боль, так почему же он избегает отвечать мне сейчас? И почему мне кажется, что это намного хуже, чем если бы он солгал?
Син снова поворачивается ко мне лицом и встает передо мной. Его глаза смотрят прямо на меня.
— Ты действительно думала, что я люблю тебя?
Слезы щиплют мне глаза, и я чувствую себя так, будто только что спрыгнула с высоты, мой желудок подкатывает к горлу.
— А что, по-твоему, должно было произойти, Эллингтон? — он называет меня полным именем, и я всхлипываю.
Подняв правую руку, он берет прядь моих волос и накручивает ее на палец.
— Что я сделаю тебя честной женщиной? Заведу с тобой детей? — Син фыркает от этой нелепой мысли.
По моей щеке скатывается первая слеза. Он отпускает мои волосы, чтобы провести по ним костяшками пальцев.
— Ты всегда была шлюхой, Элли. Я — Лорд. И буду могущественным. И сделаю женщину очень уважаемой Леди.
У меня внутри все сжимается.
— Ты из тех женщин, которых мы трахаем на стороне. А не та, к которой мы возвращаемся домой.
Я не могу дышать. Не могу пошевелиться. Мое зрение то появляется, то исчезает, и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание. Я никогда не хотела быть Леди, но ради Сина? Я буду всем, чем он захочет. И если бы мне пришлось выйти замуж за Лорда, я бы хотела, чтобы это был он.
— Я не верю тебе, — говорю я, качая головой, отказываясь воспринимать его слова.
Его голубые глаза изучают мои, и я прерывисто вздыхаю.
— Ты сказал, что любишь меня, — удается выдавить мне.
Син улыбается зловещей улыбкой, от которой его глаза загораются.
— Это были всего лишь слова, Элли. А ты — глупая девчонка, которая им поверила.
— Ты… — мне требуется секунда, чтобы проглотить комок в горле. — Ты сказал, что я принадлежу тебе.
Его идеальные губы, которые еще вчера вызывали у меня слабость в коленях, изгибаются в улыбке, и волоски у меня на затылке встают дыбом.
— Ты права. Я сказал, что ты принадлежишь мне, но я никогда не говорил, что я принадлежу тебе.
— Син?
Я напрягаюсь, когда из комнаты его окликает женщина, как будто сам Бог смеется мне в лицо за то, что я поверила каждому когда-либо сказанному мне слову Сина.
— Одну минуту, — громче отвечает он, чтобы его было слышно через закрытую дверь, к которой мы прислонились, и я вздрагиваю.
— Мы опоздаем, малыш. Поставщик провизии смог договориться с нами. Я не хочу, чтобы нас отменили, — продолжает она.
Поставщик провизии? Для чего? Их свадьба? Он действительно женится на ней? На девушке, с которой, по его словам, он мне не изменял? А была ли это измена? Были ли мы когда-нибудь вместе? Моя мать права, я знаю правила, установленные Лордами, но по глупости верила, что я особенная. Что он выберет меня, а не ее. Почему? Потому что я была для него дурой?
Она должна была стать его избранной. Избранная и Леди — две разные вещи. И Лорд не всегда женится на своей избранной. Так почему же она?
Это душераздирающе — думать, что я когда-нибудь получу то, чего хочу. Я никогда не получала. Син ничем не отличается.
Я не могу сдержать рвущегося наружу рыдания, и Син зажимает мне рот ладонью, притискивая меня затылком к двери. Наклонившись, он прислоняется своим твердым телом к моему и опускает лицо, чтобы прошептать мне на ухо:
— Ты всегда была предназначена для чьих-то секретов, Элли. Ты хорошо трахаешься, не могу этого отрицать. Но никто никогда не полюбит тебя. Настоящую тебя.
Он отталкивает меня в сторону, хватает свою рубашку со стойки и распахивает дверь, захлопывая ее за собой, пряча меня в своей ванной.
— Пойдем, — слышу я его слова.
— Что ты там делал? — спрашивает она, явно решив, что что-то случилось.
— Ничего, — отвечает он.
Потом я слышу, как открывается и закрывается дверь его спальни, и Син уходит со своей будущей невестой.
_______________
— Сюда, — заявляет Кира. — Положи ее в кровать, — говорит она Корбину, который несет меня.
После того как Син оставил меня в своей ванной, я упала на колени. Плакала так сильно, что доползла до туалета, и меня стошнило. Кира нашла меня и попросила Корбина отвезти мою машину домой, пока она везла меня.
Я сворачиваюсь калачиком, больше не плача. Мой разум онемел, и я хотела бы, чтобы мое тело тоже онемело. Татуировка горит сильнее, чем клеймо. Я чувствую, как она пульсирует, напоминая о том, что я была такой чертовски глупой, позволив ему связать меня и овладеть мной. Син прав, ни один мужчина никогда не сможет полюбить меня.
— Эй, — Кира опускается на колени рядом с кроватью, чтобы оказаться на уровне моих глаз.
— Ты знала? — шепчу я, наконец-то заговорив с ней.
Мне нечего было сказать с тех пор, как она нашла меня. Кира знала, что я появлюсь, когда сообщила мне, что Син там. А потом, когда они вошли в ванную, я услышала, как Корбин сказал ей, что видел, как Син и Амелия ссорились, и он торопил ее выйти из дома. Моя машина была припаркована прямо у входа. Какая-то часть меня надеется, что Амелия видела ее и сложила два и два. Но если она такая же тупая, как я, то ей будет все равно. Она примет его любым.
Кира вздыхает.
— Я узнала об этом сегодня утром.
Я шмыгаю носом. Почему Кира мне не сказала? Не предупредила меня? Неужели она не подумала, как я узнаю? Она знала, что я сплю с ее братом. Не то чтобы я была влюблена в него, но было очевидно, что мы вместе, и, когда Амелия нашла нас в клубе, я была в смятении, узнав, что он с ней спит.
— Как давно они знают?
— Я не в курсе.
— Три недели, — отвечает Корбин, прислонившись к дверному косяку.
— Детка, — огрызается она.
— Три недели? — шепчу я, и горло снова сжимается.
— Они собирались подождать до следующего года, когда она закончит Баррингтон, — продолжает он. — Но ее мать решила перенести это.
Ее мать? Она сделала это из-за моей мамы? Мама сказала мне сегодня утром на моей кухне, что они подруги. Они это спланировали?
— Я пыталась дозвониться до него…
— Он заблокировал твой номер, — добавляет он как ни в чем не бывало.
— Корбин, — рявкает Кира.
— Она заслуживает того, чтобы знать. — Его холодные глаза встречаются с моими. — Все кончено, Элли. Для тебя будет лучше смириться с этим как можно скорее.
Кира вскакивает и захлопывая дверь у него перед носом.