СИН
Все выходные я не вытаскивал члена из Элли. Я мечтал провести с ней неограниченное время, и воспользовался каждой секундой. Я будил ее и трахал, пока она еще спала. Она позволяла мне делать с ней все, что захочу. Но, опять же, меня трудно остановить, когда у нее связаны руки. Или сказать мне «нет», когда заткнут рот.
Я вхожу в дом Лордов и направляюсь к единственному лифту, который ведет в подвал. Нас вызвали. После инициации мы можем получить задание в любой момент. Так что тот факт, что, получив это сообщение, я был по самые яйца у нее во рту, все еще меня возбуждает.
Этот дом был передан Лордам много лет назад, как и многие другие владения по всему миру. Когда-то это был отель. Бункер был пристроен уже после того, как его заняли Лорды. Мы тренируемся здесь стрелять, охотиться. Мы потратили большую часть наших первых двух лет здесь, внизу, на то, чтобы научиться брать то, что хотим.
— Эй, ты видел, что происходит? — спрашивает меня Джейс, когда я сажусь за большой стол.
Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что позвали только старшекурсников.
— Нет. Был занят.
Мой мобильный сработал, сообщив, что мне нужно приехать сюда. Иначе я все еще был бы со своим маленьким демоном.
— Это прокурор, — шепчет Корбин, наклонившись вперед и облокотившись на стол.
— А что с ним? — спрашивает Джейс у Корбина.
— Это было в новостях. Ворвались в дом прокурора, стреляли. Найдено тело, — он пожимает плечами. — Это все, что было сказано до того, как его охрана разбила камеру репортера, стоявшего на лужайке перед домом.
Вытащив из кармана мобильник, я ввожу код и просматриваю камеру в комнате Элли. Я установил ее там во второй раз, когда навещал ее пару лет назад. Бывало, что мне не удавалось приехать к ней, но я мог за ней наблюдать. Мне хотелось знать, был ли в этой комнате еще какой-нибудь мужчина. И если да, то я бы о нем позаботился. К счастью, такого не было.
Элли лежит на животе, широко раскинув руки, оба запястья привязаны к столбикам кровати. Она голая, ее задница поднята вверх. Я сказал ей, что, если она пошевелится, я об этом узнаю, и ее ждет наказание. Часть меня надеется, что так и будет. Мне нравится заставлять ее плакать.
Звенит лифт, сигнализируя о своем прибытии, прежде чем открыться. Я закрываю свою камеру и, подняв взгляд, вижу, как входят Раят, Прикетт и Ганнер.
Они занимают свои места, и я не упускаю из виду напряженность между Раятом и Мэттом. Я все еще не понимаю, что там происходит.
Я вижу выходящего из лифта Линкольна и напрягаюсь. Его не было в городе, но он, должно быть, вернулся раньше. Я видел, что мама Элли написала ей вчера, что завтра вечером, после того как она вернется из своего уикенда, они приглашают гостей на ужин. Я не сказал Элли, что знаю об этом, но моя задница будет там. Ему придется выгнать меня, а потом объяснить ее матери и Элли, почему.
Он хлопает в ладоши и сразу переходит к тому, зачем мы здесь.
— Полагаю, все уже видели новости и в курсе того, что произошло.
Мы все отвечаем «да». Если Корбин рассказал нам, что он видел, я бы сказал, что достаточно в курсе.
Линк садится во главе стола.
— Мне нужны два добровольца для задания. Я не могу сообщить вам никаких других подробностей, кроме того, что работа может занять один день, а может — три недели. Все зависит от того, сколько времени вам потребуется, чтобы ее выполнить.
— Мы с Раятом этим займемся, — говорит Мэтт, прежде чем кто-либо еще успевает сказать хоть слово.
В комнате воцаряется тишина, все взгляды устремляются на Раята. Он сидит с невозмутимым видом. Если он и злится или волнуется, то никак этого не показывает.
— Раят? — Линкольн спрашивает его для подтверждения.
— Звучит неплохо, сэр, — отвечает он.
— Отлично. Вы все свободны.
Линк встает и выходит, как будто у него там женщина, привязанная к кровати и ждущая, когда ее трахнут. Хотя, чем черт не шутит? В этой комнате сейчас пятнадцать старшеклассников, и я гарантирую, что по крайней мере троих из нас ждет связанная девушка.
Я встаю и направляюсь к лифту, снова просматриваю видеозапись и вижу, что она расслабленно лежит на кровати. Ее тело неподвижно, голова откинута в сторону. Похоже, Элли закрыла глаза и спит. Улыбаясь, я убираю мобильник в карман. Это наказание.
ЭЛЛИНГТОН
В понедельник вечером я смотрю на себя в огромное зеркало, провожу руками по белому платью на бретельках, красным каблукам и губной помаде в тон. После ужина мы встречаемся с Кирой. На моем лице макияж, волосы уложены в высокую прическу. Мы собираемся пойти погулять. А я — нажраться таблеток, напиться, а потом пойти с ней домой и забраться в постель к Сину. Если он будет дома. Он провел со мной все выходные. Теперь, когда мама вернулась, я не хочу быть здесь.
Взявшись за подол платья, я приподнимаю его, чтобы посмотреть на клеймо на внутренней стороне бедра. Последние пару дней на нем была повязка. Син промывает и меняет повязку. Я ненавижу то, что мне это нравится. Что он предъявил на меня права так, как никто никогда раньше. В каком-то смысле это заставляет меня чувствовать себя принятой. Даже я знаю, что это полный пиздец. Что мое из-за своего детства я принимаю то, что большинство общества сочло бы неправильным.
Возвращая платье на место, я отвечаю Кире, спускаясь по лестнице в столовую. Я сажусь за стол.
— Эллингтон?
Я поднимаю глаза и вижу, что входит моя мама с несколькими сотрудниками.
— Ты в порядке, дорогая? Ты выглядишь немного больной.
Не дождавшись от меня ответа, она поворачивается к ним, отдает распоряжения, затем снова поворачивается ко мне, скрещивая руки на груди.
— Я в порядке, мама. Просто устала.
— Ну, если бы ты не торчала всю ночь со случайными мужчинами, как енот, роющийся в мусоре, ты бы не была такой измотанной.
Я киваю, взяв с середины стола бутылку шампанского.
— Ты права, мама, — я опрокидываю бутылку, отхлебывая из нее.
Она хмурится, но затем приказывает своим маленьким сучкам принести новую бутылку, так как я претендую на эту. Мама уходит, а я отрываю бутылку от своих губ, глубоко вдыхая.
— Бокал, мисс Эллингтон.
Один из ее наемных сотрудников ставит передо мной фужер с шампанским. Он хочет сказать мне, что моя мать не оценит моих невоспитанных манер в присутствии наших гостей.
Я протягиваю руку, беру хрустальный фужер и с грохотом роняю его на мраморный пол рядом со своим креслом. Он со второй свадьбы моей мамы. Подарок папочки.
Сотрудник прищуривает глаза, когда я смотрю на него снизу-вверх.
— Прости, он выскользнул.
— Ничего страшного, мисс. Я принесу другой, — натянуто произносит он, поворачиваясь в сторону прихожей. Я слышу, как он щелкает пальцами, приказывая кому-то идти в столовую, потому что убирать за мной — ниже его достоинства.
Наклонившись, я поднимаю осколок и держу его в руке. Указательным пальцем пробегаю по острому углу. И с шипением вдыхаю, увидев, что порезалась им. Появляется маленькая капелька крови и стекает по пальцу. Я беру его в рот и сосу. Вкус крови напоминает мне о том, что мы с Сином делали на корме лодки. Блять, сейчас я хочу его еще больше, чем раньше.
Почему? Потому что я знаю, что Син такой же ебанутый, как и я? Потому что он все это время знал, что это я? Он пришел за мной, когда я нуждалась в нем. Он обнял меня в моей постели. Это должно что-то значить, верно? Что это больше, чем просто секс?
И загадочный мужчина. Он сделал со мной столько грязных… нет, мерзких вещей. О некоторых я умоляла. В других случаях он не давал мне такой возможности.
Я слышу доносящийся из коридора смех и прячу стекло в ладони. Мама входит, и мои глаза встречаются с парой карих. Мое дыхание учащается. Я видела его всего два раза в жизни.
Я сижу в большом зале на диване, опустив глаза в пол.
— Кто мог это сделать? — плачет моя мама. — Кто мог убить Джеймса?
— Я не знаю, Лора. Но я найду его. Я позабочусь об этом. Возмездие будет.
Я поднимаю глаза и смотрю на ублюдка, который сидит напротив меня. Он обнимает мою маму, пока она рыдает, прижавшись к нему, но его глаза устремлены на меня. Он опускает взгляд на мое платье и, нахмурившись, смотрит на мои запястья. На них все еще видны следы от стяжки, которой таинственный человек связал меня после того, как убил моего отчима.
Открывается входная дверь, и моя мама вскакивает на ноги.
— Что-нибудь есть? — умоляет она.
— Нет, мэм, — качает головой офицер. — Нет доказательств взлома.
— Он, должно быть, был на вечеринке, — рычит Линкольн. — Проверь список.
— Мы уже…
— Тогда дважды, трижды проверь его, черт возьми, — огрызается он, и мама вздрагивает от рыданий. — Я хочу знать, как он получил доступ в этот гребаный дом.
Через мою спальню. Я видела, как он вышел через французские двери на мой балкон. Должно быть, вошел тем же путем. Я никогда их не запираю. Предпочитаю оставлять их открытыми на ночь и слушать, как ветер завывает в деревьях. Это успокаивает.
— Вы в порядке, мисс? — мужчина подходит и встает передо мной.
Я смотрю на него сквозь ресницы. Они слиплись. Офицер опускает взгляд на мое платье и туфли на каблуках. Я знаю, что выгляжу дерьмово. Они думают, что это потому, что мой отчим мертв, но это потому, что я позволила его убийце трахнуть меня своим пистолетом. Моя киска горит. Я почти уверена, что у меня инфекция. Но мне похуй. Это того стоило. Чтобы меня трахнули той самой штукой, которая убила человека, которого я ненавижу? Я согласна на инфекцию в любой день ради свободы.
— Она в порядке, — усмехается Линкольн.
— У нее шок, — плачет моя мать. — Она не разговаривает с тех пор… с тех пор, как Линк нашел тело.
Я даже не знала, что Линкольн будет присутствовать на сегодняшнем вечере. Я бы не осталась дома, если бы знала. Но это ничего не значит. Там было полно гостей. И я осталась наедине с собой. Как всегда.
— Давайте вызовем скорую помощь, чтобы ее осмотрели.
Офицер не ждет ответа. Он говорит в рацию на плече и вызывает «скорую».
— Почему? — кричит мама, заставляя меня вздрогнуть. — Почему это произошло? Снова?
Сейчас она рыдает, стоя на коленях у дивана. Линкольн подходит к ней сзади и кладет руки ей на плечи.
— Лора…
— Он был так добр к нам. Он любил нас.
Я хнычу от ее слов, и офицер замечает это.
— Вам плохо, мисс? — спрашивает он меня.
— Она в порядке, — огрызается Линкольн, но офицер не отводит от меня взгляда.
В порядке ли я? Нет. Я хотела бы изгнать из памяти каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое долбаное воспоминание о нем, но не могу. Только смерть окажет мне такое милосердие.
По лестнице спускается другой офицер и протягивает нависшему надо мной полицейскому пузырек с таблетками.
— Нашел это в ванной возле его тела.
— Что это?
Мужчина понижает голос.
— Виагра.
Я вздрагиваю. В прошлом году мне достаточно повезло, и ему понадобилась помощь, чтобы у него встал член. Ему было не так интересно трахать меня, когда все происходило по расписанию. Часть меня — больная часть — стыдилась того, что я больше не делаю это для него. Другая часть велела ей заткнуться на хрен.
— Кто-то отрезал его палец, — говорит другой мужчина, спускаясь по лестнице.
От пронзительного крика моей матери, последовавшего за заявлением офицера, у меня звенит в ушах. Я видела, как таинственный человек отрезал его. Он не знал, что я там была, но я была. Сначала я потрясенно молчала. Он думал, что я заговорю. Мужчина даже не представляет, как хорошо я умею хранить секреты. Один из таких секретов — сидящий напротив меня и держащий в объятьях мою рыдающую мать.
Входные двойные двери распахиваются, и в семейную комнату входят трое мужчин в солидных черных костюмах-тройках.
— Достаточно, джентльмены. Мы займемся этим дальше.
Они — Лорды. Могущественные люди, стоящие на вершине пищевой цепочки.
— При всем уважении…
— Убирайтесь на хер из дома мистера Роланда, — приказывает один из них. Его голос гремит над криками моей матери.
Я хочу его поправить. Это не дом Джеймса. Он принадлежал моему отцу, который оставил его моей матери после своей смерти. Но я не могу заставить свои губы шевелиться.
— К нам едут медики, — возражает офицер, вызвавший мне «скорую».
В дом входит еще один человек, и Лорды жестом подзывают его.
— Мы привезли своего, — он скрещивает руки на груди. — Последний раз говорю.
Понимая, что офицеры в меньшинстве, они выходят из дома, а Лорды следуют за Линкольном наверх, где лежит тело.
Доктор подходит ко мне, а моя мать падает на диван, и меня раздражают вырывающиеся у нее из груди рыдания. Неужели она действительно не знала, каким человеком он был? Я думала, мама разыгрывает спектакль. Притворялась, что любит его, потому что должна была. Наверное, я ошибалась.
В последний раз я видела Линкольна два года назад. Но я крепко сжимаю рукой кусок стекла совсем не поэтому. Зазубренные края врезаются в кожу, и дыхание учащается от боли.
— Почему он здесь? — требую я.
— Элли, — ругает меня мама. — Не говори так. Мне очень жаль, Линк.
— Все в порядке. Это будет адаптация для всех нас.
— Адаптация? — я повторяю это слово, и мой взгляд падает на бриллиант на ее левой руке. От рези в груди у меня перехватывает дыхание. — Мама…
— Лора, у нас проблема на кухне, — говорит ее шеф-повар, прерывая меня.
— Я сейчас вернусь, — мама похлопывает Линкольна по груди и выходит вслед за ним.
Он опирается руками на стол напротив меня, не теряя времени.
— Привет, Элли. Сколько лет, сколько зим.
— Могло быть и побольше.
Я сглатываю, язык вдруг становится тяжелым.
— Убирайся из этого дома, — добавляю я, не обращая внимания на дрожь моего тела. Джеймс, может, и трахал меня, но он не торопился залезть мне под кожу. Заставляя меня поверить, что он мне нужен. Линкольн не такой человек.
Он ухмыляется.
— Ты что, не видела кольцо, малышка?
Я вздрагиваю от этого прозвища.
— Папочка дома. И судя по тому, как ты себя ведешь, я вижу, что ты забыла уроки.
С моих губ срывается крик, и я еще глубже вжимаюсь в кресло, пытаясь отстраниться от него.
Линк опускает взгляд на мою руку и ухмыляется.
— Я вижу, что у тебя уже идет кровь.
Слезы затуманивают мое зрение, а горло сжимается, затрудняя дыхание.
— Когда я доберусь до тебя, эти шесть лет с Джеймсом покажутся раем.
Я не выхожу из столовой, я бегу по коридору и через фойе, мне нужно выбраться из этого ада. Я распахиваю обе входные двери и бросаюсь наружу, врезаясь в крепкое тело. Я удивленно вскрикиваю.
— Притормози!
Чьи-то руки хватают меня за плечи, у меня подгибаются ноги, но он обнимает меня, и я всхлипываю.
— Что, черт возьми, произошло, Элли?
Я слышу голос Сина и зарываюсь лицом в его рубашку. Меня окутывает знакомый аромат, и я начинаю плакать.