Грешник

БОНУСНАЯ ГЛАВА

СИН

Я еду по двухполосной дороге, дворники на лобовом стекле работают сверх своих сил, чтобы успеть за грозой, которая решила обрушиться на нас сегодня из ниоткуда. Мое левое запястье небрежно лежит на руле, а правая рука на коленях моей жены, в то время как машину заполняет «Battle Born» группы Five Finger Death Punch.

Бросив на Элли быстрый взгляд, я вижу, что она сидит на пассажирском сиденье, смотрит прямо перед собой и нервно покусывает нижнюю губу.

— Поговори со мной, — говорю я, нежно сжимая ее руку.

Она вздыхает и убирает свою руку с моей, садясь прямее.

— Я не понимаю, почему они хотят тебя видеть.

— Ничего серьезного, — пытаюсь преуменьшить я.

— Очевидно, так и есть, иначе они бы просто позвонили тебе, — возражает Элли.

— Эй, — я снова хватаю ее руку и подношу к губам, не отрывая взгляда от дороги, и целую ее обручальное кольцо. — Я бы не взял тебя с собой, если бы думал, что ты в опасности.

Она фыркает, выдергивая свою ладонь из моей и скрещивая руки на груди.

— Я беспокоюсь не о себе, Син.

Устраиваясь поудобнее на водительском сиденье, я сбавляю скорость, добравшись до подъездной дорожки. Останавливаюсь перед коваными воротами и опускаю стекло, дождь мгновенно пропитывает меня и сиденье, пока я ввожу код. Ворота распахиваются, позволяя мне войти, и мы подъезжаем к «Бойне». Пока мы были в отпуске, мне пришло сообщение.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Нам нужно поговорить.

Я откладывал разговор с братьями Пик до тех пор, пока не получил еще одно сообщение о том, что мы должны быть здесь — моя жена и я.

Припарковав машину, я натягиваю капюшон, чтобы не промокнуть, и выхожу из машины. Элли уже выбирается к тому времени, когда я подхожу к ней. Я хватаю ее за руку и тащу вверх по лестнице к двойным дверям, где сбрасываю толстовку, а она откидывает капюшон со своих сухих волос.

— У меня от этого места мурашки по коже, — шепчет Элли, бросая взгляд на лестницу, а затем на балкон. — Здесь пахнет смертью.

— Мистер и миссис Синнетт. Пожалуйста, следуйте за мной, — в большое фойе входит дворецкий.

— Син…

— Мы в порядке, Элли, — прерываю ее я, тяну за собой и следую за дворецким по коридору к лифту.

Когда один из них появился на нашей кухне в ту ночь, когда я спас Элли от Ченса и Холланда, мне дали слово, что ее не тронут. В противном случае я бы заставил ее остаться дома с отцом.

Следуя за ним, мы поднимаемся на шестой этаж. Дворецкий ведет нас к кабинету, который, как я помню, был их офисом, когда я впервые пришел сюда с Тайсоном. Он открывает дверь, и я кладу руку на поясницу Элли, приглашая войти.

— Братья Пик сейчас подойдут, — говорит парень, отступая и закрывая дверь.

Элли оглядывается по сторонам и подходит к столу, стоящему перед панорамными окнами, из которых виден ливень. Я плюхаюсь на кожаный диван, не сводя глаз с жены. Что бы они ни захотели, лучше бы это было выгодно, потому что я планировал провести этот день с женой в постели.

Элли берет фотографию в рамке с угла стола и хмурится, рассматривая ее.

— Что это? — спрашиваю я.

— Я…

Двери со скрипом открываются, она кладет рамку на место и смотрит, как трое братьев входят в комнату. Я встаю.

— Син, — тот, что с татуировками в виде змей, кивает мне, а тот, что с татуировкой монахини, ухмыляется. Третий с кольцом в носу пялится на мою жену. Я все еще не знаю их имен, и мне на них насрать. Это неважно.

— Что мы здесь делаем? — перехожу я к делу.

Я знаю, что они не занимаются херней, и могу придумать, чем еще занять свое время.

— У нас… проблема, — говорит чувак со змеей, скрещивая руки на груди.

— Не уверена, что что-то, связанное с вами троими, может иметь отношение к «нам», — говорит Элли.

Он игнорирует Элли, что еще больше ее злит.

— Ну, мы здесь, так что введи нас в курс дела.

Последнее, что я хочу сделать, это поставить ее в ситуацию, из которой мне придется выходить с помощью убийства.

— Мы должны показать вам, — говорит брат и идет к дверям.

Я смотрю на свою жену, которая прожигает его взглядом, и жду, когда она подойдет ко мне. Положив руку ей на поясницу, я вывожу Элли из дверей в коридор, становясь между ней и братьями.

— Веди, — жестом указываю перед собой.

Мы все молчим, пока братья ведут нас по коридору к лифту и подвалу. Элли прижимается к моему боку, пальцами впиваясь мне в руку через толстовку. Я не уверен, боится она или злится. Возможно, и то, и другое. Я слышу ее тяжелое дыхание в тесном пространстве.

Мы останавливаемся и входим в большую прямоугольную комнату со стеклянной стеной. Она напоминает мне помещение для опознания выстроенных в ряд подозреваемых.

— Взгляните, — тот, у кого татуировки на шее, указывает на стекло.

Элли подходит к стеклу первой, а я встаю за ней, снова оказываясь между ними. Я смотрю в то, что, как я предполагаю, является двусторонним зеркалом, и вижу ее мать, лежащую на чем-то, похожем на больничную койку. Ее руки опущены вдоль тела, запястья обхватывают кожаные наручники. Ее ноги также широко расставлены, на лодыжках кожаные манжеты. Она мечется в кровати, дергая за ремни. Видно, как двигается от криков ее рот, но мы ее не слышим. Лора одета в полностью черный комбинезон, застегивающийся спереди. На ее лице кровь из глубокой раны над глазом, а губа кровоточит. Ее волосы спутанные и грязные. Очевидно, Лора не мылась бог знает сколько времени.

— Почему мы здесь? — спрашивает Элли, отходя в сторону и поворачиваясь лицом к братьям, стоящим позади нас. Я делаю то же самое. — Хочешь, чтобы я пожалела ее или что-то в этом роде?

— Вовсе нет, — качает головой брат. — Но мы хотели дать тебе выбор.

— Выбор чего? — на этот раз говорю я.

Прислонившись спиной к дальней стене, он скрещивает руки на груди. Парень с татуировкой монахини засовывает руки в карманы своих рваных джинсов, отводя плечи назад. Другой, с кольцом в носу, просто стоит рядом — всегда нужно беспокоиться о тихонях.

— В настоящее время она в той же ситуации, что и твоя жена. — Его глаза опускаются на ее толстовку, и мне не нравится, как изгибаются его губы. Как и то, что он вообще что-то знает о моей жене.

Элли прижимается ко мне.

— Что ты имеешь в виду под ситуацией? — тихо спрашивает она.

— Нет, — я качаю головой. — Невозможно.

Я точно знаю, что братья имеют в виду, и они ошибаются.

Он склоняет голову набок.

— Что заставляет тебя думать, что ты знаешь лучше нас?

— Мой отец… — я останавливаюсь на полуслове, думая о том, как чертовски глупо это звучит после всего, о чем этот ублюдок мне лгал.

Взглянув на Элли, я вздыхаю.

— В какой мере? — спрашиваю я.

— Не знаю точно. Хотели поговорить с тобой о том, как действовать дальше.

— О чем, черт возьми, вы, ребята, говорите? — рявкает Элли, шагнув ко мне, глядя на меня своими красивыми голубыми глазами.

— Твоя мать беременна, — объявляю я. Затем я смотрю на братьев. — Мне сказали, что после рождения Элли ей сделали гистерэктомию. Как вы об этом узнали?

Я даже не собираюсь спрашивать, откуда они узнали, что моя жена беременна. Ведь Лорд должен размножаться, так что вполне логично, что я должен обрюхатить свою жену как можно скорее.

— У нас тут все по-своему. — Его взгляд падает на мою грудь, и я понимаю, что он имеет в виду их процесс инициации. — Мужчины и женщины не так уж далеки друг от друга, но женщины должны пройти гистерэктомию.

— Вы же не серьезно! — рявкает Элли.

Брат смотрит на нее.

— «Бойня» — не место для ребенка. — Он говорит так, как будто знает это на собственном опыте. — Мы не убиваем невинных, но принимаем меры предосторожности, чтобы предотвратить беременность.

— Чертовски невероятно, — бормочет Элли себе под нос. — А как насчет здешних гребаных мужчин? Им делают вазэктомию?

Его внимание возвращается ко мне, игнорируя мою жену.

— Ей сделали тест, и он дал положительный результат. Когда мы спросили ее об этом, она чертовски испугалась и попыталась броситься с лестницы. Она пообещала нам, что не будет рожать ребенка здесь, в «Бойне».

— Она пыталась убить ребенка? — шепчет Элли.

Я перевожу взгляд на жену, а она стоит у стекла и смотрит на свою мать.

— Однажды мы уже принесли вам мирное подношение, — брат смотрит на затылок Элли, затем снова на меня. — Это еще одна любезность, которую мы тебе оказываем. Как я уже сказал, «Бойня» — не место для ребенка.

— Откуда нам знать, что ребенок не принадлежит кому-то из вас? — спрашиваю я. Брат сказал мне, что ребята уже нашли ее мать полезной, когда я видел его в последний раз на нашей кухне.

Если мой вопрос их и оскорбил, то они не подают виду.

— Невозможно, — говорит тот, что с татуировкой монахини.

— Она приехала беременной. Мы просто не сразу это заметили, — объясняет тот, что главный.

— Мы хотим ребенка, — бросает моя жена, поворачиваясь лицом к комнате и снова присоединяясь к нам. — Мы возьмем их обоих.

— Стоп. Стоп, — разжав руки, брат отталкивается от стены. — Твоя мать — наша. Она никуда не денется.

— Вы пристегнули ее к кровати, — делает шаг вперед Элли, но я хватаю ее за капюшон и дергаю к себе, когда вижу, что тихоня делает шаг к ней. — Она беременна. Вы не можете держать ее здесь как заключенную, привязывать, издеваться над ней и ожидать, что она родит здорового ребенка, — голос Элли становится громче.

— Были ли мы снисходительны к ней, когда она приехала? Нет. Но мы не трогали ее с тех пор, как узнали, что она беременна. И отметины, которые у нее сейчас, она нанесла сама.

— Если вы не хотите отдавать Лору, то что вы предлагаете? — спрашиваю я.

У них уже есть план, так что нужно переходить к делу.

— Что вы собираетесь с ней сделать? — требует Элли, прежде чем он успевает мне ответить. — Введете ее в медикаментозную кому, и будете держать ее привязанной к кровати?

— Женщины в коме постоянно вынашивают детей до полного срока, — пожимает плечами тот, что с татуировкой монахини.

Брат с тату змеи отстраняет их обоих и обращается ко мне.

— У нас здесь больница — конечно, полностью укомплектованная персоналом.

Элли фыркает, как будто их врачи не приспособлены для ухода за беременной женщиной.

— Врачи будут наблюдать за ней. Но… — он смотрит на Элли, которая выглядит так, будто хочет застрелить его, если представится такая возможность. — Мы дадим вам полный доступ к нашему учреждению. Приводите Гэвина так часто, как захотите. Мы предоставим ему доступ ко всему, что понадобится. Но Лора не покинет «Бойню». Как только Гэвин примет роды, вы заберете ребенка к себе домой, а она останется здесь.

— Он не акушер-гинеколог, — огрызается Элли, имея в виду Гэвина.

— Принимай это или не принимай, — беззаботно пожимает плечами он.

— Вы не можете…

— Мы согласны, — прерываю ее я.

Элли поворачивается, выдергивая мою руку из своей толстовки. Ее широко раскрытые глаза устремлены на стекло позади меня, и их начинают наполнять слезы.

— Син…

— Я хочу увидеть своего отца.

Я не даю Элли шанса заговорить. У нее будет достаточно времени для этого по дороге домой. А сейчас ей нужно принять то, что они предлагают, и позже высказать мне об этом.

Парень в рваных джинсах откидывает голову назад, смеясь.

— С чего бы нам это позволять?

Я игнорирую его и смотрю на того, кто, как я знаю, здесь главный. После долгой секунды он кивает.

— Ты можешь увидеть своего отца, — соглашается брат.

_______________

Я вхожу в комнату в другом конце подвала, держа жену за руку. Братья входят следом за нами. Здесь пахнет мочой и кровью.

Мой отец сидит в дальнем углу, прислонившись спиной к стене. Когда мы входим, он поднимает голову, и при взгляде на нас его разбитые губы растягиваются в улыбке. Звук его смеха, эхом отражающийся от бетонных стен, заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом.

— Не знал, что мне разрешат супружеские визиты, — он смотрит на Элли, и я кладу руку ей на грудь, чтобы она не смогла пройти дальше в комнату. Конечно, этот ублюдок должен был намекнуть, что изнасиловал мою жену.

— Возбудился, Лиам? Если хочешь, могу позвать кого-нибудь сюда, чтобы тебя трахнули, — шутит парень с татуировкой монахини.

Я вижу, как отец содрогается при этой мысли.

— Для человека с членом, ты дерьмово его сосешь.

Отец опускает голову, его тяжелое дыхание наполняет холодную комнату, и брат Пик смеется над ним.

— Не волнуйся, мы научим тебя принимать член, как хороший мальчик.

— Я быстро, — говорю я, засовывая руки в передний карман толстовки и уходя от этого разговора.

Мне все равно, что братья здесь сделают. С ним или с другими. Лишь бы моя жена не была одной из них.

— Я узнал, что Лора беременна.

Лиам молчит, уставившись в пол.

— Что забавно, учитывая, что ты сказал мне, что она сделала гистерэктомию.

Лиам поднимает голову, его глаза переходят на Элли и задерживаются на ней дольше, чем мне хотелось бы, затем снова встречаются с моими, но он все равно молчит.

— Что еще забавно, так это то, как ты сказал мне, что Линкольн хотел наследника Ашера, но он обрюхатил Лору сразу после того, как они поженились. — Я не уверен, что беременность Лоры принесла бы ему пользу.

— Она была никем до Николаса, — тихо говорит он.

Да, мать Элли происходила из семьи Лорда, но ее семья не была могущественной. Не то что Ашеры. Я понимаю, почему они обещали Элли Ченсу. Его отец могущественен. Он был сыном сестры Линкольна. Она, конечно, вышла замуж, но у Линкольна не было такой власти, как у отца Ченса.

— Я просто хотел бы, чтобы вы не вешали этого ублюдка, чтобы он знал, что мы с женой собираемся растить его ребенка как своего собственного, — я поворачиваюсь, беру Элли за руку и собираюсь выйти из комнаты, когда смех отца заставляет меня остановиться и обернуться.

— Ты думаешь, что знаешь Лордов, — качает головой он. — Ты знаешь то, что они тебе внушают. Видишь то, что они тебе показывают. И слышишь то, что они тебе говорят. Они манипулируют тобой так же, как и твоей женой.

Элли напрягается, прижимаясь ко мне, и я стискиваю челюсти.

— Как ты думаешь, почему они дали Лоре Линкольна в качестве третьего мужа? — он даже не дает мне шанса догадаться. — Потому что они оба были никем. А Лорд, который ничто, не может размножаться. В какой-то момент их нужно просто отрезать.

Я хмурюсь, а Элли шепчет:

— Отрезать?

— Он говорит о вазэктомии, — главный брат Пик выходит вперед. — Это правда. Однажды Лорды решили, что им нужно проредить тех, у кого не было достаточно власти, чтобы помочь править так, как они считали нужным, поэтому они сделали им вазэктомию, чтобы семьи в конечном итоге вымерли.

— Но… — Элли замолкает, и глаза отца встречаются с моими. Они холоднее, чем я когда-либо видел. Улыбка, растянувшая его губы, говорит мне все, что мне нужно знать. Его взгляд переходит на мою жену, и я делаю шаг к ней, вытягивая руки за спину, чтобы заслонить Элли и закрыть ему обзор.

— Выведите мою жену из комнаты.

— Что? — издает пронзительный крик Элли. — Син?

— Сейчас же, — рявкаю я.

Повернувшись, я вкладываю руку Элли в руку брата Пик с татуировкой в виде змей на шее. Он вытаскивает ее за руку и закрывает дверь, оставляя меня с двумя другими и моим отцом. Я доверяю ему. Остальным — не очень. Но мне нужна была секунда наедине с Лиамом.

Лиам медленно поднимается на ноги и делает шаг вперед. Я не уверен, что это — недостаток сил от пребывания здесь или ему просто наплевать. Он широко разводит руки, и его улыбка становится все шире.

— Яблоко от яблони не далеко падает. Но мне не нужно говорить тебе, сынок, что молодая пизда была лучше.

Я замахиваюсь, и мой кулак врезается ему в лицо, сила разворачивает его и впечатывает в стену позади. Протянув руку, я хватаю его за черный комбинезон, такой же, как и на Лоре, и дергаю к себе, приблизив к нему свое лицо. Мой лоб соприкасается с его носом, вызывая мгновенную головную боль, но это того стоит. Кровь стекает с его лица, и с губ Лиама срывается сдавленный стон. Наклонив его, я кладу руку ему на спину, удерживая его на месте, и бью коленом в грудь. Лиам падает на пол, хрипя. Я пинаю его в плечо, опрокидывая на спину.

— Ты сказал, что Линкольн собирается ее обрюхатить, — напоминаю ему я.

Он кашляет, хватаясь за живот.

— Но это ты собирался попытаться обрюхатить мою жену.

Если бы Линк сделал вазэктомию, то моя жена никогда бы не забеременела от него. Это было просто оправдание, в которое отец хотел, чтобы я поверил, так что если Элли когда-нибудь и забеременеет, я не буду ожидать, что ребенок будет от моего отца.

— Я же говорил тебе, Истон… — снова кашляет он. — Ею легко манипулировать. Посмотри на нее и Линка.

Глубокий вдох.

— Все, что ему нужно было сделать, это пригрозить твоему существованию перед Лордами, и она упала на колени и открыла рот…

Я пинаю Лиама ботинком в грудь, заставляя его замолчать.

Переворачиваясь, он подтягивает ноги в позу эмбриона, пытаясь спрятаться от меня.

Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, положив руки на обтянутые джинсами бедра.

— Я буду возвращаться и навещать тебя время от времени. Буду смотреть, как братья Пик делают из тебя лучшего «хорошего мальчика», который у них когда-либо был.

Я встаю и, повернувшись к выходу, вижу, как тот, с татуировкой монахини, гордо улыбается мне.

— Он весь твой, — говорю я и иду к двери.

Распахнув ее, я вижу, что моя жена и старший брат играют в гляделки. Моя жена хочет пнуть его по яйцам, а он держится на приличном расстоянии.

— Мы вернемся с Гэвином, — объявляю я и хватаю ее за руку.

— Что, черт возьми, это было, Син? — спрашивает Элли, когда я вытаскиваю ее через передние двойные двери под проливной дождь. Ни один из нас не утруждает себя тем, чтобы натянуть капюшоны.

Открыв дверь машины, я сажаю Элли внутрь и захлопываю дверцу. Как только я сажусь, она поворачивается ко мне.

— Какого хрена? — она тянется ко мне, и ее кулаки врезаются в мою руку.

Повернувшись на сиденье, я смотрю на нее и хватаю за запястья, чтобы ей помешать.

— Элли…

— Не надо, блять, этих «Элли». — Ее большие льдисто-голубые глаза изучают мое лицо.

Я знаю, что у меня идет кровь, потому что чувствую, как она стекает по моей голове. Костяшки моих пальцев в синяках, и меня трясет. Я так чертовски зол, что хочу вернуться туда и убить своего отца. Но у нас был уговор. Он принадлежит «Бойне», а не мне. Все, что я могу сделать, это продолжать напоминать себе, что братья заставят его заплатить. Снова и снова, на протяжении многих лет.

— Что было такого важного, а? — спрашивает Элли, ее плечи начинают трястись, а слезы снова наполняют глаза. — Что тебе нужно было сказать ему такого секретного, что я не должна была знать?

Моя грудь сжимается от того, что я собираюсь ей сказать. Что это всего лишь еще одна вещь, которая добавится к длинному списку дерьма в ее жизни.

— Лиам — отец.

Она приостанавливается, ее тело опускается на сиденье, и она хмурится.

— Я не понимаю.

— Мой отец спал с твоей матерью. Она беременна ребенком от моего отца.

Вот что он имел в виду, говоря, что Линк не смог сделать так, чтобы она забеременела, и Лиам имел их обоих. Кто знает, как долго он трахал ее мать. Черт, может, это еще одна причина, по которой она помогла спланировать фальшивое самоубийство Николаса.

Я ослабляю хватку на ее запястьях. Она освобождает их и откидывается на спинку сиденья, глядя прямо перед собой на грозу. Ее мокрые светло-русые волосы прилипли к прекрасному лицу.

— Ребенок будет нашим сводным братом и сестрой? — шепчет она.

— Да.

Оглянувшись, я вижу, как по ее лицу течет первая слеза. Я протягиваю руку и вытираю ее, убирая мокрые волосы за ухо.

— Я ненавижу их, — шепчет Элли, дрожа всем телом. — Я так ненавижу Лиама и Лору.

Закрыв лицо руками, она всхлипывает, и я тянусь к ней, притягивая ее к себе.

— Все будет хорошо, — заверяю я, поглаживая ее по промокшей толстовке.

Она отстраняется и смотрит на меня.

— Все, что они делают, это разрушают все. Все. Я не позволю им разрушить жизнь этого ребенка.

— Знаю, — обхватываю я ладонями ее лицо.

— Мы должны спасти ребенка, — при этих словах у нее подрагивает нижняя губа.

— Мы спасем.

— Позвони Гэвину. Узнай, сможет ли он встретиться с нами здесь. Скажи ему, что мы подождем, — Элли медленно садится на свое место и склоняет голову, глядя на свои руки.

Я достаю из кармана мобильный, понимая, что мы проведем большую часть времени здесь, в «Бойне», пока не родится мой сын или дочь. Вместе с нашим сводным братом или сестрой. Потому что они появятся примерно в одно и то же время.

— Как мы вообще объясним это детям? — тихо спрашивает она. — Мы будем мамой и папой для одного и братом или сестрой для другого.

Я бросаю мобильник на колени и беру ее левую руку. Поднося ее к губам, я нежно целую костяшки ее пальцев.

— Мы разберемся с этим, хорошо? Возможно, какое-то время они будут знать нас как маму и папу. Потом, когда они станут достаточно взрослыми, мы усадим их за стол и позволим брату или сестре решить, кем они хотят нас видеть. Хорошо?

Я знаю, что Элли в ужасе, но все, о чем я могу думать, — это сейчас. Нам предстоит долгий путь, чтобы стать родителями. Тем более что это будет похоже на рождение близнецов. Наши родители так много лгали нам, и я не хочу быть похожим на них. Они узнают о существовании Лордов, и если один из них мальчик, то однажды он пройдет инициацию. Я хочу, чтобы он был подготовлен. В мире, где нет ничего, кроме лжи и обмана, наши дети будут знать, что дом — это безопасное место для них. Что, несмотря ни на что, мы с Элли защитим их и будем рядом.

Она кивает и сглатывает.

— Да. Ты прав.

Отпустив ее руку, я беру мобильный и звоню.

Notes

[

←1

]

Leader. Order. Rule. Deity.

[

←2

]

Мотоцикл Yamaha YZF-R1.

[

←3

]

Уильям Уэстманкотт — молодой британский портной. Костюмы он шьет на заказ, причем на каждое изделие у него уходит примерно 200 часов.

[

←4

]

Заднеприводный среднемоторный суперкар датского мелкосерийного производителя Zenvo Automotive.

[

←5

]

Гамма — гидроксибутирата (ГГБ) — синтетический опьяняющий наркотик. Препарат является депрессантом центральной нервной системы, по свойствам близок к этанолу и экстази.

[

←6

]

Куколд переводится как «рогоносец». Это человек, которому нравится смотреть, как его партнер занимается сексом (или петтингом, флиртом, любой другой сексуальной активностью) с кем-то другим. Куколдинг — это сам фетиш.

[

←7

]

Список 500 крупнейших компаний США по размеру выручки, составляемый журналом Fortune.

[

←8

]

Один процент самых богатых людей в мире.

[

←9

]

Sin в переводе значит «Грех», «Порок».

[

←10

]

Водный бондаж — это связывание в воде. Его применяют в БДСМ, когда воду используют как одну из форм ограничения партнера. Сабмисса связывают и обливают водой, когда он связан и возбужден. Это очень опасный вид бондажа, особенно для жертвы.

[

←11

]

Возрастная игра — это форма ролевой игры, в которой человек действует или обращается с другим, как если бы он был в другом возрасте. Ageplay (эйджплей) — это ролевая игра между взрослыми, которая предполагает согласие всех сторон. Например, учитель и ученица, взрослая женщина и ребенок. В игре с подменой возраста может присутствовать много тематических практик таких как: медфетиш, порка, фистинг, унижение.

[

←12

]

Осаночный ошейник — это жесткий ошейник, используемый в БДСМ и фетишистских играх, который достаточно широк, чтобы ограничивать движения шеи.

[

←13

]

Ликер Everclear — самый крепкий в мире. Крепость его составляет от 75 % до 95 %. За такое «достижение» этот ликер занесли в Книгу Рекордов Гиннеса

[

←14

]

Класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, анксиолитическим (уменьшение тревожности), миорелаксирующим и противосудорожным эффектами.

[

←15

]

Фентанил относится к группе наркотических анальгетиков. Его обезболивающее воздействие объясняется тем, что при попадании в организм он выступает в качестве блокатора передачи болевых импульсов в головной мозг и угнетает центры болевых рецепторов

[

←16

]

Сильнодействующие болеутоляющие средства, которые прописывают при умеренной и сильной боли. Они также называются наркотическими веществами.

[

←17

]

Наркан — это препарат, который практически мгновенно устраняет передозировку опиоидов.