Игровая площадка для грешников

Я доводил себя до коматозного состояния в своем тренажерном зале «Захватчики», который располагался на дощатом настиле перед пляжем, любуясь видом на океан и песок.

Мои мышцы горели, а по голой груди струился пот, когда я осушил бутылку воды и подставил лицо кондиционеру, так что меня обдувал ледяной ветерок. На боксерском ринге спарринговала пара парней, а остальное место кишело мускулистыми головами, качающими железо. Все они были Арлекинами. Никому другому не разрешалось заниматься здесь. Каждый месяц они платили нам полный членский взнос в двести долларов, но на самом деле заниматься здесь им стоило лишь двадцать пять процентов от этой суммы. Остальную часть мы компенсировали, платя им грязными деньгами за транзакции с их банковских счетов, отмывая деньги и сохраняя при этом свои руки безупречно чистыми.

— Разве тебе не полагается ужинать дома по воскресеньям? — Брэнди крикнула из офиса, прислонившись бедром к дверному проему и ухмыляясь мне. Она была морщинистой, как мошонка, но все еще носила обтягивающую розовую мини-юбку и топ с глубоким вырезом, демонстрируя свои искусственные сиськи, за которые, без сомнения, она заплатила деньгами с этой работы. Ее обесцвеченные светлые вьющиеся волосы были коротко подстрижены, демонстрируя большие серьги-кольца.

— Фокс звонил? — Спросил я, вытираясь полотенце и перекидывая его через плечо.

— Нет, милый, я просто знаю твой график. Я наблюдательная. — Она подмигнула, но у меня возникло ощущение, что она мне лжет. Три проигнорированных сообщения от Фокса на моем телефоне были достаточным доказательством того, что он попытался бы связаться со мной каким-то другим способом.

Я изобразил кривую улыбку, медленно подошел к ней и прислонился плечом к дверному проему, непринужденный до чертиков, и чертовски опасный.

— Эй, Бренди? Еще раз соврешь мне в лицо, и я тебя вышвырну. Фокс здесь не хозяин. Босс — я. Так что в этом зале ты отвечаешь передо мной, а не перед ним, поняла?

Ее лицо побледнело, и она быстро кивнула, выпрямляясь. — Я не хотела вас обидеть, мистер Коэн. — Она почтительно склонила голову, и я провел языком по зубам, а затем расхохотался, хлопнув ее по плечу и заставив покачнуться на своих пятидюймовых каблуках.

— Просто шучу, дорогая. — Я улыбнулся, и она издала нервный смешок. — Но серьезно. — Я позволил своей улыбке погаснуть, и ее нижняя губа задрожала, когда она пыталась понять, шучу я или нет. Я снова рассмеялся, оставив ее разбираться, а сам отвернулся и направился в душ.

Вскоре я был одет в джинсы и черную футболку Ducati и вышел из спортзала, крутя на пальце ключи от мотоцикла. Я перекинул ногу через свой темно-синий байк и на большой скорости помчался по дороге, следуя по дощатому настилу, который все называли Милей, потому что он был длиной в милю, в сторону дома.

Солнце садилось за океан, и небо окрасилось в темно-пурпурный цвет, когда оно скрылось за горизонтом, казалось, сливаясь с водой.

Последние лучи света исчезали с неба, когда я въехал в ворота Дома-Арлекин и спустился по пандусу в подземный гараж. Я припарковал свой байк рядом с грузовиком Фокса, достал из кармана сигарету и закурил, проходя мимо ряда легковых автомобилей, грузовичков и лодок, которые мы здесь хранили. Большинство из них были украдены — или куплены на краденые деньги. Согласно Кодексу, похищать любые транспортные средства нужно было за пределами радиуса как минимум в десять миль. Правило Фокса, не мое. Хотя с этим конкретным я был согласен, поэтому мы никогда больше не пересекались с законными владельцами. С другими правилами? Не так сильно. Особенно когда речь шла о двойной работе. Я был эффективен. Мы могли бы выполнять в десять раз больше работы, если бы Фокс просто почаще меня слушал. Он даже не позволял нам выполнять больше одной крупной работы в месяц, потому что хотел, чтобы мы «держались в тени». Это означало, что половину времени мы все еще жили от недели к неделе на мелкие деньги, ожидая выплат, потому что отмывание награбленного занимало недели.

И я даже еще не начинал говорить о том, как мы себя урезали. Пятьдесят процентов делились на троих, а остальные пятьдесят шли империи Арлекинов, плюс откупные мудакам направо и налево за бог знает что и финансирование всякого дерьма, в котором я не имел права голоса. Мы должны были прикарманивать все до последнего пенни, если вы меня спросите. Но меня никто никогда не спрашивал.

Я поднялся по лестнице в дом и толкнул стеклянную дверь в коридор. Я был встречен атакующим быком, который прижал меня к стене, и мое сердце даже не дрогнуло. Фокс был зол. Какой сюрприз.

— У нас есть работа на сегодня, засранец. Ты хотел больше ответственности, и я предоставил ее тебе, и вот как ты мне отплатил? — спросил он низким рычанием, а его рука вцепилась в мою футболку.

— Призрак все еще здесь? — Спросил я, затягиваясь сигаретой, и его глаза сузились.

— Да, она все еще здесь, — мрачно сказал он. — Проблемы?

Я сбросил с себя его руку, зажал сигарету между пальцами и выпустил плотную струю дыма. — Слушай, чувак, не пойми меня неправильно, но она — твой криптонит. Вообще-то, криптонит для всех нас. И вместо того, чтобы сказать ей, чтобы она съебалась на хуй, ты предложил ей уютную кровать в нашем доме. В доме, куда мы обычно никого не пускаем, если мы все это не одобрим.

Фокс вздохнул, запустив руку в свои темно-русые волосы, и повернулся ко мне спиной. — Она другая. Она уже одна из нас.

— Нет, — прорычал я, шагая за ним и кладя руку ему на плечо, заставляя его посмотреть на меня. Он нахмурил брови, и я внезапно почувствовал себя болваном из-за того, что игнорировал его сообщения. Просто в последнее время я был не в лучшей форме, а теперь еще и Роуг объявилась, и это вывело меня из равновесия. Но вроде как из-за приятной причины. В основном. — Она уже не та девочка, с которой мы росли. Так же, как и мы уже не те мальчики, которые росли с ней.

Его рот сжался в тонкую линию, и он наблюдал за выражением моего лица, словно пытаясь услышать меня, но его альфа-инстинкты боролись против него слишком сильно. Я знал, что он чувствует по отношению к Роуг. Мы все, блядь, это проходили. Когда-то она и мне была небезразлична, но мы не могли позволить этой новой ее версии вернуться в наш дом, даже не проверив ее биографию. Я избегал цыпочку с тех пор, как она появилась, как будто она была лавой, подкрадывающейся к моему черному ходу. И мои инстинкты подсказывали, что это недалеко от истины.

— Я не отошлю ее прочь, — сказал он твердым тоном, не оставляющим места для переговоров. — Я не собираюсь отпускать ее, когда я только что вернул ее обратно. — В его голосе был собственнический оттенок, от которого у меня закипела кровь.

— Послушай себя, — огрызнулся я. — Она уже делает это, лезет тебе в голову, делает тебя слабым. Хочешь оказаться в таком же положении, в каком мы оказались после выхода Маверика из тюрьмы?

— Так не будет, — угрожающе прорычал он, и мое сердце бешено заколотилось. — Тогда нас застали врасплох, теперь нас никто не тронет. И ты не можешь сказать мне, что ничего не почувствовал, когда она вошла в эту дверь, Чейз. Она — часть нас. Это не изменилось.

— Ну, может быть, для тебя и нет, — сказал я, усмехаясь. — Но для меня она просто бродяжка, которую Джей-Джей притащил с улицы, и о которой мы ничего не знаем. Насколько нам известно, она здесь, чтобы выпотрошить нас во сне. Я знаю, что ты хочешь защитить нас, Фокс. Ты всегда нас прикрываешь. Так почему ты так рискуешь ради какой-то цыпочки?

Он провел рукой по щетине на подбородке, как будто я его раздражал. — Джей нашел ее в городе, и она сбежала от него к чертям собачьим. Не говоря уже о синяках по всему ее лицу, которые нанес ей какой-то гребаный мудак. Ты думаешь, это звучит так, будто она чего-то хочет от нас? — настаивал он, а его глаза бросали мне вызов продолжать спорить с ним.

Мое сердце неприятно сжалось от его слов, но я должен был следовать своей интуиции. Я знал, что мое упрямство ни к чему не приведет, но суть этого упрямства заключалась в том, что я не мог отговорить себя от решения, которое уже принял. А когда дело касалось Роуг Истон, я был полностью уверен, что она — неприятность с большой буквы.

— Значит, она явилась в Сансет-Коув не за нашей помощью, верно, Фокс? Так зачем же она пришла сюда? — Потребовал я, отчаянно желая, чтобы он внял доводам разума.

Он стиснул зубы, покачал головой и ушел, явно закончив этот разговор. — У нас есть работа, и собака съела твой ужин, так что можешь приготовить себе что-нибудь, когда мы закончим.

— Ради всего святого, — пробормотал я. Фокс готовил каждое воскресенье, и его еда была как кусочек чертового рая на моем языке. А теперь дворняжка девушки, очевидно, поела лучше, чем я сегодня вечером.

— Ты сам решил не быть здесь сегодня вечером, — холодно сказал он, прочитав мои чертовы мысли.

Он поднялся по лестнице из светлого дерева и повел меня в наш офис на втором этаже. Джей-Джей сидел за столом внутри, закинув босые ноги на столешницу, с мохито в руке и дерзким выражением лица.

Он посмотрел на меня, приподняв бровь. — Ну, посмотри-ка, кто наконец появился, el gruñón. — Он вскочил со своего места, ухмыльнулся мне и поставил свой бокал на стол рядом с разложенными на нем заметками.

— Ты скучал по мне, el coqueto? — Дразнящая усмешка тронула мои губы. Несколько лет назад на Сансет-Бич одна латиноамериканская цыпочка напилась и нахамила нам с Джей-Джеем, и мы время от времени подкалывали друг друга прозвищами, которые она нам дала. Я был «el gruñón» — ворчуном, а Джей-Джей — «el coqueto» — кокеткой.

— Я ужасно скучал по тебе, здоровяк. — Джей-Джей прыгнул на меня, обнимая, как чертова коала, а я, смеясь, хлопнул его по спине. Он отпустил меня после неуместно долгого объятия, подталкивая к столу, и я с интересом посмотрел на разложенные передо мной бумаги.

— Просветите меня, — сказал я, когда Фокс обошел стол и опустился на стул, который только что освободил Джей-Джей. Он взял в руки схему парома и постучал пальцем по обведенной области в трюме. — Один из наших людей, который работает в доках, достал нам это сегодня. У него есть достоверные сведения, что все грузы, отправляемые на остров Баллена, перевозятся на этом пароме.

— «La Mujer Bonita», — прочитал я название судна вслух. — «Владелец — Карлос Ортис». (Прим.: La Mujer Bonita — с испанского переводится как Красотка)

— Его жена приходит в клуб, — сказал Джей-Джей. — И бррр, скажу я вам, она далеко не красотка. У нее волосы на подбородках встают дыбом, и она потеет, как свинья в жару, когда я тычусь членом ей в лицо.

— Она когда-нибудь делала тебе предложение? — Спросил Фокс, откидываясь на спинку стула и складывая руки на животе.

— Нет, но… ей нравится то, что я продаю, у нее такой голодный взгляд во время шоу. Я мог бы прощупать почву. Она обычно приходит по четвергам на дамский вечер.

— Хорошо, брось наживку и посмотри, клюнет ли она, — проинструктировал Фокс. — Мы можем сделать это и без нее, если понадобится, но если ты сможешь разговорить ее об этом судне, то выясни, что сможешь. Наш парень говорит, что Карлос начал заниматься паромным бизнесом тридцать с лишним лет назад, регулярно перевозя своих друзей из их дома на острове Баллена на материк. Так что, полагаю, его старушка тоже кое-что знает об этом судне.

— Понял, — согласился Джей-Джей.

— Часовые будут здесь? — Я постучал по трюму парома.

— Скорее всего, — сказал Фокс. — Они направляются к ювелиру на острове, который летом открывается для туристов.

Остров Баллена был знаменит своими шикарными городскими туристами, которые хотели получить «настоящие впечатления от западного побережья». Каждый год они появлялись здесь со своими отполированными досками для серфинга, имплантами в задницах и отбеленными зубами, словно готовые, чтобы их обобрали. На таких людях всегда можно было заработать. Они плыли по течению жизни, словно их пердеж имел запах клубники, а деньги росли прямо на их членах. Некоторые из них иногда случайно забредали в наш конец города и тут же спешили вернуться на свои курорты и в пляжные хижины, предпочитая оставаться в пузыре путешественника, впитывая в себя аутентичные впечатления от всей этой богемного чуши.

— Ходят слухи, что к началу сезона мэр хочет запустить официальный паром, который будет ходить по этому маршруту. Он будет построен как кирпичный бункер, с сейфами и камерами хранения для всего, что туда отправляется. И маленький семейный паром Карлоса больше не сможет перевозить ценные грузы. Так что это наш единственный шанс сорвать куш, — объяснил Фокс с голодным взглядом, который у него появлялся, когда на кону оказывались деньги. — Я разговаривал с нашим ломбардным брокером, и он сказал, что часы будут отправлены в одном из таких. — Он подтолкнул свой айпад через стол, и я увидел металлический сейф с кодовым замком.

— Значит, мы украдем сейф? — Предположил я, и Джей-Джей подпрыгнул, глядя на ухмыляющегося Фокса.

— Нет, там есть маячок и сигнализация, которая устроит нам пятьдесят оттенков ада, если мы попытаемся ее взломать, — сказал Фокс, но блеск в его глазах говорил о том, что его это не беспокоит.

— Так какой у нас план? — Настаивал я, мне не нравилось быть не в курсе, когда они оба обменялись ухмылками.

— Нам сообщили, что код был отправлен ювелиру вчера экспресс-почтой, чтобы он мог открыть сейф, когда тот прибудет, — объяснил Фокс, раскачиваясь из стороны в сторону в офисном кресле. — Одна из девушек Джей-Джея работает на почте по субботам. — Он взял со стола конверт со штампом экспресс-почты и бросил его мне. Я вытащил из него письмо и улыбнулся, увидев код, который уставился на меня в ответ. Черт, мне нравилось быть нами.

— Вместо него мы отправили подделку. Это была очень быстрая работа со стороны Джей-Джея. — Фокс бросил на него оценивающий взгляд, и Джей-Джей выпятил грудь.

По мне пробежала волна ревности, но я проигнорировал ее, положив письмо обратно на стол. У всех нас были свои роли, и я скоро сыграю свою.

— Итак, что нам нужно с точки зрения транспорта? — Спросил я.

— Нам нужна рыбацкая лодка. Что-нибудь старое, неприметное. Оплаченная наличными. И соответствующая одежда. Также нам понадобится машина, которая будет ждать нас, когда мы вернемся на берег. Опять же, она должна быть неприметной. Я хочу, чтобы машина для побега была припаркована в слепой зоне вдали от главного пляжа, а в багажнике лежала смена одежды. — Фокс выжидающе посмотрел на меня, и я улыбнулся.

Транспортные средства были моей сильной стороной. И я точно знал, как достать то, что нам было нужно. — Без проблем.

— Нам понадобятся инструменты, чтобы взломать дверь в трюм, — задумчиво сказал Джей-Джей, снова постукивая по схеме. — И, если это бронированная дверь, нам может понадобиться что-то взрывчатое.

— Мы не можем выломать эту дверь силой, — твердо сказал Фокс и, наклонившись вперед, уперся локтями в стол, хитро прищурившись. Иногда он действительно оправдывал свое имя. — Ее нужно именно открыть. Так что, если она укреплена, тебе лучше выяснить это у его жены, чтобы мы могли придумать, как с ней справиться. — Он пристально посмотрел на Джей-Джея, и тот серьезно кивнул, проведя рукой по шее.

— Почему мы не можем просто взорвать ее? — Нахмурился я.

— Потому что за нами будет наблюдаться слишком много глаз, ведь мы провернем это средь бела дня. На воде будет много лодок, не говоря уже о береговой охране, которая будет патрулировать, но как только паром отойдет достаточно далеко, мы поднимемся на борт и быстро заберем контрабанду. У меня есть парень, которому я могу заплатить, чтобы он заглушил двигатель, и мы сможем зайти и выйти, но он говорит, что паром простоит без движения минут двадцать, прежде чем они снова его заведут. Но этого времени должно хватить. Этот сейф преодолел не одну сотню миль, чтобы добраться сюда, они никак не смогут определить, в какой именно момент были украдены часы, если мы будем действовать с умом, и самым маловероятным будет — с судна посреди океана. — Фокс сложил записи в стопку, а я усмехнулся. Иногда он действительно был гением. И мысль о подготовке к этой новой работе заставляла мое сердце биться быстрее, а адреналин струиться по венам.

— Кто хочет выпить? — Спросил я, направляясь к двери, и они оба согласились.

Я открыл дверь, и мое сердце сжалось, когда я увидел очень подозрительно выглядящую девушку с радужными волосами, спешащую прочь по коридору. Я быстрым шагом направился за ней, и мое настроение резко упало, когда я схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— Шпионишь за нами, девочка-призрак? — Зашипел я, и она поджала губы, отдирая мою руку от своей плоти, а затем пожала плечами.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — невинно ответила она.

— Не вешай мне лапшу на уши. Что ты слышала? — Потребовал я, чувствуя, как Фокс и Джей-Джей приближаются ко мне сзади.

— Ничего, — сладко ответила она. — Только что-то о судне, коде и сейфе. — Она ухмыльнулась, а я в ярости зарычал, оглядываясь на остальных.

— Вот почему она должна уйти, это неприемлемо, — прорычал я, и Фокс придвинулся ко мне.

Я вздернул подбородок, ожидая, что он начнет ее ругать, и при этом не сводил с нее глаз. Наконец-то он должен был увидеть, кем она была. Проблемой. И гребаной шпионкой. Она могла передавать информацию нашим врагам, насколько можно было судить.

Мой взгляд скользнул вниз по ее телу, остановившись на белой футболке, которая была на ней надета, и под которой виднелось розовое бикини. Мой член дернулся в штанах, а зубы сжались крепче, когда я попытался проигнорировать эту реакцию на нее. Однажды я уже остался в дураках из-за нее, точно так же, как Фокс и Джей-Джей. И я не собирался повторять эту ошибку дважды.

— Если ты хочешь присутствовать на наших собраниях, колибри, то тебе придется присягнуть «Арлекинам». Что, очевидно, тебе не разрешено делать, — предупредил ее Фокс, и она закатила глаза.

— Хорошо, — согласилась Роуг. — Я лучше возьму пистолет, который ты прячешь под кофейным столиком, и вышибу себе мозги, чем присоединюсь к твоей банде. — Она откинула волосы и ушла, а Джей-Джей усмехнулся, заработав от меня удар по руке.

— Отлично. Теперь она знает, где достать оружие, — пробормотал я.

— Вообще-то я знаю, где спрятано четыре ваших пистолета, — весело отозвалась она, исчезая на лестнице.

— Видишь. — Я указал ей вслед, уставившись на Фокса, который смотрел ей вслед как одержимый. — Мы не можем все так оставить.

— Остынь, братан, — сказал Джей-Джей, смеясь. — Это Роуг. Мы ее знаем.

— Мы ее не знаем. — Я повернулся к нему, оскалив зубы. — Больше нет.

Неужели все в этом доме сошли с ума, кроме меня?

— Я перемещу оружие, если тебе от этого станет легче, но она останется, сколько бы ты ни сучился по этому поводу, брат. Спроси меня об этом еще раз, и я заставлю тебя пожалеть об этом, — сказал Фокс убийственным тоном, и затем направился вниз вслед за змеей в нашем доме, а мои руки сжались в кулаки, когда Джей-Джей последовал за ним.

Я побежал за ними на кухню, где Роуг, присев на корточки, гладила своего пса, который лакал воду из миски. Я заметил, что ногти на ее ногах покрашены в разные цвета, как и волосы, и стиснул зубы, проследив взглядом изгибы ее загорелых ног до татуировки с черепом и розами на бедре. За последние десять лет Роуг Истон стала не просто горячей. Она — это гребаные ожоги третьей степени. Она всегда была в моем вкусе, но эта девушка с ее причудливыми волосами, в белой футболке, завязанной на подтянутом животе, и облегающих шортах была просто… блядь. Нет. Я должен был прекратить смотреть.

Я подошел к холодильнику, игнорируя своих друзей, пока Джей-Джей устраивал шоу с вращающимися бутылками в руках, готовя коктейли Фоксу и Роуг. Я взял себе целую бутылку рома, развернулся и вышел прямо через раздвижную дверь во внутренний дворик. Я кипел от злости, когда опустился на один из шезлонгов, не потрудившись включить гирлянды, свисавшие с тента. Я закурил сигарету и курил до тех пор, пока мои легкие больше не могли принимать яд, выдыхая дым, а затем открутил крышку с бутылки рома и сделал большой глоток.

К черту это дерьмо. Фокс собирался завести нас прямо в ту же яму-ловушку, в которую мы попали десять лет назад. Как только у нас начали появляться яйца, эта девушка стала центром войны в нашей группе, которая угрожала навсегда нас разлучить. Когда мы были детьми, это не имело значения. Мы все любили ее как подругу, и когда появились чувства, мы не понимали и не знали, что с ними делать. Но когда половое созревание одарило нас бешеным уровнем тестостерона и мускулами, которые дали нам силу бороться за нее, вот тогда-то и начали образовываться трещины. Я хотел ее так же сильно, как и все остальные. Мы все подталкивали ее к выбору, пытались отвоевать ее друг у друга, но оглядываясь назад, я понимаю, что нам следовало отправить ее восвояси в ту же секунду, когда она встала между нами. Они были моими братьями. И я уже потерял одного из-за нее. Я чертовски уверен, что не собирался терять еще одного. За пределами этого дома у меня никого не было. Эти два парня были всей моей гребаной семьей. И по тому, как они оба смотрели на нее, я знал, что пройдет совсем немного времени, и начнется настоящая заварушка.

Только не в мое дежурство.

Я взял бейсболку, которую оставил здесь раньше, и натянул ее на голову, низко опустив козырек, чтобы отгородиться от мира, откинувшись на спинку шезлонга. Одна сигарета превратилась в три, и, клянусь, я не курил так много с тех пор, как умерла моя мама. Если бог и существовал, то он отстойно выбирал людей, которых забирал из этого мира. Мой отец давным-давно заслуживал смерти, но он победил две волны рака и цеплялся за жизнь, как гребаный таракан.

Очевидно, я унаследовал от него те же гены бессмертия. В прошлом году я получил две пули, и доказательством тому были шрамы на животе. Вот почему я так и не удосужился бросить курить. Фокс был сторонником здорового образа жизни. Но что хорошего было в той жизни, которую мы вели? Я не собирался покидать этот мир из-за смолы в моих легких. Никаких шансов. Однажды пуля пройдет слишком близко к моему сердцу или нож войдет слишком глубоко, и все будет кончено. Я не планировал тратить впустую ту жизнь, которая у меня была. Вот почему, когда мы не работали, я проводил свое время, трахаясь, куря, выпивая и просто живя, черт возьми. Если это приносило мне удовольствие, я превращал это в чертову привычку. А если нет, я старался не иметь к этому никакого отношения.

Джей-Джей понимал это лучше, чем Фокс. Хотя разница между мной и ним заключалась в том, что он был оптимистом, который в свободное время зачитывался порнушкой про мамочек и всегда строил многообещающие, пропитанные солнечным светом планы на будущее. Фокс перестал строить планы даже на ближайшие несколько недель с того момента, как Роуг ушла из нашей жизни. Раньше он был таким… полноценным. Теперь же он был похож на недопитую банку газировки, из которой выпустили всю шипучку. Я изо всех сил старался залечить эту рану в нем, когда Роуг ушла. Но у меня были свои собственные раны, которые нужно было зализывать, и в конце концов мы все пришли к выводу, что лучший способ справиться с нашими шрамами — это перестать говорить о них. О ней.

Кто-то передвинул шезлонг слева от меня, и на него мягко опустилось тело. Я приподнял кепку, разглядывая компанию, о которой не просил.

Роуг лежала, вытянув свои длинные ноги, с пивом в руке. Я едва мог разглядеть синяки на ее лице в темноте, но, когда я затянулся сигаретой, вишенка осветила их, отчего гнев разгорелся в моей груди жарко и мощно. Почему она не назвала нам имя? Прошла целая неделя, а она по-прежнему ни черта нам не сказала. Я бы привязал парня к задней части своего мотоцикла и протащил его по улицам Сансет-Коув в качестве расплаты за это. Но у меня не было возможности выяснить, кто несет ответственность за это, без ее участия. Да и вообще, какое мне до этого дело? Она больше не была моим другом. Она была для меня никем. Тем не менее я убивал ублюдков и за меньшее, чем это, не зная, кому они причинили боль. Мне нравилось изображать карму. Нужна была лишь веская причина, чтобы нанести удар, и я становился самым страшным ублюдком в комнате.

— Ты выбрала не того Арлекина, чтобы беспокоить его, призрак, — пробормотал я, снова надвигая кепку на глаза.

— Я здесь не ради тебя. — Раздался щелчок, когда она включила уличный обогреватель, и от огня в нем разлилось тепло.

— Если тебе холодно, зачем ты вышла на улицу? — Зарычал я.

— Ну, я не заметила, что ты прячешься здесь, как гребаная тень, — сказала она.

Я сел, наклонился к ней поближе и затолкал окурок своей сигареты в ее пиво, от чего он с шипением погас. Ее губы возмущенно приоткрылись, а я встал и уставился на нее сверху вниз. — Почему бы тебе не забрать свою собаку и свои радужные волосы и не убраться нахуй из нашего дома? Возвращайся туда, откуда ты пришла, призрак.

— Это то место, откуда я пришла, придурок, — холодно ответила она, и мой взгляд упал на ключ, висевший у нее на шее на кожаном шнурке. Я засек его в ту же секунду, как она появилась здесь. Этот ключ был одним из пяти, и все они служили билетом к тому, что мы давно оставили надежду когда-либо заполучить в свои руки.

— Ты поэтому здесь? — Подозрительно спросил я, указывая на ключ. — Хочешь попытать счастья и украсть остальные ключи?

Она провела по нему большим пальцем, пожав плечом. — Не понимаю, о чем ты говоришь, это ключ моей бабушки.

— Хватит нести чушь, — прошипел я. У девушки даже не было бабушки.

Она поднялась на ноги, чертовски непринужденно, сняла завязанную на животе футболку и спустила шорты, стоя передо мной в своем розовом бикини, и заставив мой член начать твердеть.

Чтоб меня. Это тело.

Она была загорелой по всей своей подтянутой плоти, и мне захотелось потянуть за завязки ее плавок от бикини, чтобы проверить, сохраняется ли эта тенденция. И если это так, это означало, что она любила загорать обнаженной, и это был мысленный образ, точность которого я действительно хотел проверить.

Чертовски красивые призрачные сиськи. Она не залезет мне в голову.

— Тебе действительно стоит попробовать расслабиться как-нибудь, Натан. — Она положила палец мне под подбородок, чтобы закрыть мою отвисшую челюсть, а затем прошла мимо меня.

— Натан? — Выплюнул я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее, и мой взгляд сразу же упал на ее дерзкие ягодицы, прежде чем она нырнула в бассейн и исчезла в его глубинах.

Я воспользовался моментом, чтобы поправить свой твердеющий член в джинсах, стараясь не быть трахнутым этой девушкой в голову снова. Она уже однажды добралась до меня, и я знал вкус ее чар. И не собирался поддаваться им снова.

Она вынырнула на середине бассейна и поплыла на спине, глядя на звезды, висящие над нами в небе, ведя себя так, словно меня здесь вообще не было.

Она знает, что меня зовут не гребаный Натан.

Я был слишком упрям, чтобы уйти, поэтому просто сел обратно на свой шезлонг, упершись локтями в колени, и продолжая наблюдать за сиреной в воде, а ее разноцветные волосы переливались вокруг нее, заменимая меня в воду. Но я больше не позволял ни одной девушке проникнуть под мою кожу, никто из нас не позволял. Каждый из нас создал свои собственные доспехи, и мои были сделаны изо льда и злобы. После нее никто не приближался к моему сердцу ближе, чем на милю. Но пока я смотрел на нее, то с болью осознавал, что она оставила порез на этой разрушенной мышце, рану, которая начала расходиться и кровоточить.

— Где он? — спросила она через некоторое время, все еще не отрывая взгляда от звезд.

— Кто? — Хмыкнул я, снова потягивая ром и думая, что забвение, вероятно, будет хорошим другом, чтобы потусоваться с ним сегодня вечером.

— Маверик, — просто ответила она.

Его имя было для меня пулей в груди и лезвием в черепе. Я пил ром, глоток за глотком, уклоняясь от ответа, не зная, хочу ли я вообще отвечать. Что я вообще ей должен? Но потом я подумал о той ночи, когда она ушла, и чувство вины зашевелилось в моем нутре. Мы бросили ее так же сильно, как она бросила нас. Я знал, что не был невиновен во всем этом. Но я также наблюдал, как мои друзья годами сокрушались из-за нее. Фокс никогда не опускал руки, всегда искал ее, всегда был уверен, что следующая зацепка приведет нас к ней. Но все следы неизбежно обрывались.

Она исчезала так же бесследно, как если бы была мертва. И я понял, что так будет лучше, задолго до того, как Фокс и Джей-Джей перестали ее искать. Но в конце концов они это сделали. И все наладилось. Мы больше не были полностью разбиты. Нам снова было весело. Мы строили свою жизнь, свою семью. Мы втроем были сильнее, чем когда-либо. Если бы она осталась, мы бы потеряли друг друга. Она вбила бы клин между нами так глубоко, что мы все были бы брошены на произвол судьбы.

Но у меня был темный секрет, в который никто не был посвящен. Я знал, кого бы она выбрала. Мое сердце было вырвано раньше, чем у других, когда я узнал об этом. Но я никому и словом не обмолвился о том, чему стал свидетелем. Даже ей. Но узнать, что ты не тот, кто нужен девушке, за которую ты готов был умереть, было довольно горькой пилюлей. В конце концов я проглотил эту сволочь и стал жить дальше. Такова была жизнь. И она была сукой, высасывающей душу.

Я позволил тишине затянуться между нами, решив, что не имеет значения, знает ли она правду. Может быть, если бы она знала, то поняла бы, что оставаться здесь в надежде заполучить остальные ключи было глупой идеей. Этого не случится. Даже сейчас, когда ее ключ был у меня на виду, это ничего не меняло. Он не пробуждал во мне старых фантазий относительно того, что лежало за дверью, которую он открывал, потому что эта мечта была давным-давно оставлена в прошлом.

— В ту ночь, когда ты уехала, Лютер натравил копов на Маверика из-за убийства Акселя, — начал я, и она подплыла к краю бассейна, сложив руки на бортике и слушая. — Ему нужен был ответственный за это, учитывая, что у них уже было тело и все такое, поэтому он выбрал того, по кому никто не будет скучать, кроме нас. И поскольку в то время наше мнение ничего не значило, мы не смогли помешать ему отправить Маверика в тюрьму.

— Он сел в тюрьму за то, что я сделала? — она ахнула, ее широко раскрытые глаза говорили мне, что это определенно было для нее новостью.

Я натянуто кивнул, больше не чувствуя себя виноватым из-за этого, потому что пошел он к черту. — Маверик хотел, чтобы мы обеспечили ему алиби, но Лютер повесил тебя над нашими головами. Сказал, что убьет тебя, если мы не сделаем то, что он сказал. Мы могли помочь Маверику не больше, чем тебе или самим себе.

Отсюда я мог видеть, как она сглотнула, но она ничего не сказала, ожидая, когда я продолжу.

— Он отсидел шесть лет — восемнадцать месяцев в колонии для несовершеннолетних, а остальные отсидел как взрослый, — и когда он вышел, то не смог простить нас за то, что мы бросили его. Потом случилось кое-какое дерьмо, и… теперь его нет. Он живет на «Острове Мертвецов», руководит своей собственной бандой. «Проклятые». Мы воюем с ними каждый гребаный день. Мы не выходим за пределы «Границе», и они тоже.

— Что такое «Граница»? — выдохнула она, ее голос был бархатистым и таким знакомым, что часть меня захотела продолжить с ней разговор, просто чтобы я мог окунуться в ощущение, что слышу его снова. Но я жалел, что не могу вырезать из себя эту часть и утопить ее в бассейне.

— Это место, где наша территория соприкасается с их. Это зона боевых действий. Мы отвоевываем у них дюйм территории, а они на следующий день возвращают его обратно, это бесконечный цикл. Кровавая баня. Никогда, блядь, туда не ходи, — предупреждение вырвалось у меня прежде, чем я успел его обдумать. Какое мне дело до того, что она отправится к «Границе»? В конце концов, она умрет, и моя проблема будет решена. Но, черт, даже подумав об этом, я почувствовал тошноту, от которой не мог избавиться. Нет, даже после всего этого времени у меня было желание защитить ее. Именно поэтому я хотел уничтожить того ублюдка, который разбил ей лицо, и именно поэтому я превратился в живой ураган с тех пор, как она приехала. Но это не означало, что я не хотел отослать ее прочь снова. Я хотел. И сделал бы это.

— В любом случае, суть в том, что, если ты вернулась за ключами, у тебя нет ни единого гребаного шанса, призрак. — Я поднялся на ноги, двинулся вперед и встал над ней так, что ей пришлось откинуться назад, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.

— Я здесь не по той причине, которая касается тебя, чувак, — спокойно сказала она, но я фыркнул, зная, что она лжет. Я всегда хорошо разбирался в людях, жаль только, что не лучше, потому что, возможно, тогда бы я давно понял, кто ей нужен из нас, и это могло бы избавить меня от душевной боли, прежде чем я влюбился в нее.

Я присел на корточки, потягивая ром, и она оказалась в моей тени, потому что свет из дома заслоняло мое тело. — Ну хорошо, тогда я просто объясню это по буквам, на случай если у тебя возникнут какие-нибудь глупые идеи. Ты не сможешь найти ни мой ключ, ни ключ Фокса, ни ключ Джей-Джея. А если каким-то чудом тебе и удастся заполучить их в руки, — они тебе все равно не помогут. Потому что Маверик удрал со своим ключом, и я уверен, что он зарыт где-то в его крепости. Тебя пристрелят в ста футах от внешнего ограждения, если ты туда сунешься. Так что удачи тебе с твоим маленьким планом, который, как ты думаешь, я не вижу за твоими глазами, призрак. Но я предлагаю тебе сократить свои потери и убраться из Сансет-Коув. Я даже дам тебе денег, чтобы ты устроилась в другом месте. В любом другом месте.

— Мне хорошо там, где я есть, Чейз, — сказала она, и ее верхняя губа приподнялась.

Я наклонился, взял ее за подбородок и проигнорировал прилив жара, который пробежал по моему члену, когда мой взгляд остановился на ее полных губах. — Я знал, что ты не сможешь забыть мое имя, малышка. Оно вырезано на внутренней стороне твоего черепа, точно так же, как твое — вырезано на внутренней стороне моего. Мы впятером здорово потрепали друг друга, да? Но все закончилось слезами. Ты плакала из-за меня или только из-за того, кого всегда планировала выбрать? — От рома у меня развязался язык, и я провел большим пальцем по ее губам, не в силах удержаться.

Она засосала мой палец в рот, и мой член превратился в железо, давая понять, как сильно я все еще жажду эту девушку. Она сильно прикусила палец, и я выругался, выдергивая его и разглядывая кровавые следы зубов на своей плоти. Сука.

— Я не плакала ни по кому из вас, — злобно прорычала она, и я снова поднялся на ноги.

— Лгунья, — холодно сказал я. — Если ты снова причинишь боль моим друзьям, я причиню тебе ответную боль, призрак. Это я тебе обещаю. Ты так сильно испортила жизнь Фоксу, что я уже чувствую жажду мести, а Джей-Джей так и не стал прежним с тех пор, как ты ушла. Десять лет — долгий срок, но, видимо, его не хватило, чтобы исправить то, что ты натворила.

— Что я натворила? — она усмехнулась. — Вы были теми, кто заставил меня бежать.

— Ты была единственной, кто продолжал убегать, — огрызнулся я, и мой голос эхом отразился от стен, а она просто посмотрела на меня с ядом в глазах. — Ты — худшее, что когда-либо случалось с нами, призрак, — сказал я сквозь зубы. — И попомни мои гребаные слова, я не позволю, чтобы с нами снова случилось что-то подобное.