Игровая площадка для грешников

Я, кажется, перебрала на вечеринке в лагуне. Совсем чуть-чуть.

У меня остались смутные воспоминания о том, как Джей-Джей выковыривал из моих волос комочки желе, а Чейз тащил рыдающую, избитую сучку, чтобы отправить ее домой. Но мне потребовалось немного больше времени, чтобы понять, как я оказалась в мягкой постели с ароматом кедра, окутывающим меня, и сильными руками, обхватывающими мое тело.

Но когда я застонала от сухости своего языка и тупой боли в черепе, я вспомнила, как Фокс перекинул меня через плечо и понес обратно по тропинке, ведущей из лагуны, а Джей-Джей держал меня за руку так, что Фокс не мог его видеть, и отпускал шуточки.

За нами приехали какие-то парни на черном пикапе, и мы вернулись сюда на заднем сиденье. Сюда, это в дом Фокса, и, если я не ошибаюсь, это была его кровать, и это его крепкое тело обвилось вокруг меня.

— Черт, — пробормотала я, потому что мои мысли вернулись к Дворняге, которого я оставила в «Парке Отбросов», и попыталась перевернуться, но руки, обнимающие меня, только сжались, не давая мне вырваться.

— Останься, — сонно скомандовал Фокс, и у меня возникло ощущение, что это относится не только к «в его постели».

— Я не могу, — проворчала я. — Кое-кто похитил меня, и моя собака на всю ночь осталась на улице голодать…

— Мы остановились у консервной банки, которую ты называешь домом, и подобрали его по дороге сюда, — сказал он, притягивая меня ближе и глубоко вдыхая, уткнувшись лицом в мою шею. От этого прикосновения по моей коже разлилось тепло, но я прикусила губу, чтобы проигнорировать его.

— Он здесь? — С надеждой спросила я, приоткрывая глаза и, конечно же, обнаруживая себя в большой спальне Фокса.

Сквозь задернутые шторы пробивался свет, а из-за них до меня доносились шум океана и крики чаек, перекликающихся друг с другом.

Из груды одеял, брошенных на пол, мне бросился в глаза маленький белый хвостик, и я заметила своего пса, когда он перевернулся, чтобы показать мне свой живот, надеясь, что его, как всегда, погладят.

— Не могу поверить, что ты поехал и забрал его ради меня, — медленно произнесла я, и Фокс вздохнул, прижавшись к моей шее, чтобы поцеловать чувствительную кожу там, от чего по моему телу прошла дрожь.

— Может, он и маленький ублюдок, которому нравится использовать мои комнатные растения в качестве чертова туалета, но я знаю, что этот мешок с блохами важен для тебя, — сказал он. — А значит, он важен и для меня. Понимаешь?

Я с трудом сглотнула и перевернулась на спину, чтобы посмотреть на него, лежащего рядом со мной.

— Спасибо тебе, — выдохнула я, упиваясь видом его светлых волос, разметавшихся по подушкам, жесткой щетиной на подбородке и бушующей бурей, которая жила в его зеленых глазах, умоляя меня погрузиться в нее.

— Я сделаю для тебя все, что угодно, колибри, — просто ответил он. — Всегда делал и всегда буду.

Я немного пошевелилась, мои голые ноги скользнули под мягкими простынями и заставили меня задуматься о том, что еще произошло прошлой ночью. — Мы…

— Что? — спросил он, приподнимаясь надо мной, подперев голову рукой, а его нога переместилась между моими так, что его мощное бедро раздвинуло мои, освобождая место для его.

— Ну, я в твоей постели и была изрядно пьяна, так что почти ничего не помню, но, полагаю, у нас был секс? — Спросила я, и мое сердце забилось немного быстрее при мысли об этом и от того факта, что я не могла этого вспомнить.

Фокс раздраженно цокнул языком, еще сильнее раздвигая мои бедра и опуская руку под простыни, прежде чем скользнуть ею вверх по внешней стороне моей ноги и по изгибу моей задницы. Я просто смотрела на него с сильно бьющимся сердцем, пока не почувствовала, как он вцепился пальцами в ткань моих плавок от бикини, затем оттянул их, прежде чем снова отпустить их на моем бедре.

— Я ждал тебя всю свою сознательную жизнь. Я бы вряд ли трахнул тебя, пока ты в коме. Даже если бы ты умоляла меня о моем члене с того момента, как я затащил тебя сюда.

— Лжец, — прорычала я, толкая его в грудь, когда странная смесь облегчения и разочарования охватила меня. Какого черта я была разочарована? Не то чтобы я была бы рада узнать, что решила прокатиться на другом быке перед тем, как отрубиться прошлой ночью. Особенно на этом конкретном.

Фокс мрачно рассмеялся и перекатился на меня сверху, схватив за запястья, чтобы поднять мои руки, а затем переплел свои пальцы с моими. Вдавив мои руки в подушку над головой, он одарил меня жарким взглядом, а его вес впечатал меня в матрас.

— Нет, колибри, — тихо сказал Фокс. — Я бы не стал лгать об этом. И я бы не поступил так с тобой. Я не намерен спаивать тебя и трахать в темноте, чтобы ты даже не помнила об этом. Когда я буду трахать тебя, не будет ни одного забытого момента.

— Посмотри-ка, какой ты рыцарь, — пробормотала я, но слишком много моего внимания было украдено твердым членом, который в данный момент был прижат к моей сердцевине и умолял меня заставить его подвергнуть это утверждение испытанию. — Жаль, что мой жизненный опыт доказывает, что большинство мужчин не так заботливы.

— Что это должно означать? — он зарычал с угрозой в голосе, которая обещала уничтожение любому мужчине, который когда-либо мог причинить мне боль или трахнуть меня в прошлом. Я тяжело вздохнула, прежде чем попытаться выбраться из-под него.

— Я хочу пойти принять душ, Фокс, — потребовала я, когда он не сдвинулся ни на дюйм.

— А я хочу получить ответ на свой вопрос, — настаивал он, прижимаясь всем своим телом ко мне сильнее.

— И ты думаешь, что прижать меня к своей кровати и вдавить в меня свой член — это способ получить его? — Прошипела я, игнорируя жар, который этот член посылал по моему телу, так как упрямо поддерживала свой гнев.

Фокс с раздраженным рычанием оттолкнулся от меня, перекатился на спину и лег на кровать рядом со мной, позволив мне подняться на ноги.

— Мы рассказали тебе, что здесь произошло, когда ты ушла, — сказал он, пригвоздив меня своими зелеными глазами, пока я стояла перед ним в бикини и одной из его маек. — Пришло время тебе отплатить нам тем же.

— Нет, — отрезала я. — Я не должна тебе больше ни кусочка своей изодранной души. Ты достаточно хорошо поработал, уничтожая ее, когда я была здесь в последний раз. Если я позволю тебе сделать это еще раз, от нее ничего не останется.

Я повернулась и вышла из комнаты, хлопнув за собой его дверью, и зашагала по коридору к своей, а Дворняга следовал за мной по пятам.

Я направилась в свою комнату и заперла за собой дверь, прежде чем снять одежду и небрежно бросить ее на пол, направляясь в душ.

Горячая вода и пар немного успокоили меня, но я все еще чувствовала себя разбитой изнутри после той небольшой ссоры, когда вышла чистой с мокрыми волосами, рассыпавшимися по спине.

Я оделась в черные шорты и белую футболку с надписью большими черными буквами «Я всех ненавижу». Сегодня это казалось чертовски уместным.

Джинсовые шорты, в которых я была вчера в лагуне, лежали на кресле у изножья моей кровати, и я быстро порылась в карманах, отыскивая скомканные долларовые купюры, которые я в них оставила.

Я разгладила их, как могла, и убедилась, что у меня достаточно денег на оплату аренды, довольная, что хотя бы с этим все в порядке, и переложила наличные в карман черных шорт, которые теперь были на мне.

Я вздернула подбородок и направилась обратно из комнаты, вниз по лестнице на кухню, где обнаружила трех «Арлекинов», выстроившихся у барной стойки, как шеренга палачей.

— Нам нужно поговорить, — сказал Фокс, пододвигая ко мне тарелку с тостами, которую я приняла исключительно потому, что у меня было похмелье и меня могло стошнить, если я не поtм.

— О чем? — Спросила я, жадно откусывая от своего завтрака и оставаясь там, где была, на дальней стороне кухонного островка, чтобы сохранить надежный барьер между мной и этими тремя мужчинами.

— О том, чем, черт возьми, ты занималась последние десять лет, — прорычал Чейз. — Мы не можем позволить какой-то незнакомке жить в нашем доме, когда ты могла заниматься хрен знает чем, пока…

— Я здесь не живу, — огрызнулась я. — Меня просто постоянно притаскивают сюда.

— Мы не должны так вести этот разговор, — прервал его Джей-Джей, вставая на ноги и пытаясь сохранить мир. — Мы просто беспокоимся, Роуг. Прошло много времени, и мы видим, что с тобой многое произошло. Но если ты не хочешь нам рассказать, то как, черт возьми, мы сможем тебя понять?

Я раздраженно пожала плечами и откусила еще один большой кусок тоста. — Уверена, вы сможете догадаться. Моя история здесь довольно распространена. Просто спросите любую из девушек в «Парке Отбросов», и я уверена, что моя история будет достаточно близка. Это все?

— Нет, не все, — прорычал Фокс. — Я не позволю тебе отмахнуться от нас. У тебя есть история. И мы должны ее услышать.

Я посмотрела на них троих, чувствуя, как в венах закипает жар, и пожала плечами, словно мне было плевать.

— Прекрасно. Я не обещаю рассказать вам все, но вы можете спросить меня о том, что хотите знать, и я расскажу вам кое-что, — предложила я, потому что поняла, что они не оставят это так просто.

— Этого недостаточно, — отрезал Чейз, потянувшись за сигаретой и зажав ее в уголке губ.

Фокс наклонился и выхватил сигарету прежде, чем он успел ее прикурить, сжал ее в кулаке и бросил перед собой.

— Начинай рассказывать, колибри. Как долго ты пробыла у Сандры? — Спросил Фокс, как всегда беря разговор под свой контроль. Он был таким чертовски властным.

— У суки-кузины твоего отца, которая построила металлическую лачугу рядом со своим домом и назвала ее приютом? — Спросила я. — У той, которая заставляла детей ходить в школу и продавать наркотики своим друзьям, а всю прибыль оставляла себе?

— Папа сказал, что там ты будешь в безопасности, — тяжело произнес Фокс. — Он сказал, что она присмотрит за тобой.

Я недоверчиво усмехнулась и отошла от острова, усаживаясь в большое кремовое кресло рядом с дверями во внутренний дворик, которые вели к бассейну.

— Ну, если старый добрый Лютер сказал, что со мной все будет в порядке, то, конечно, я понимаю, почему ты ему поверил. В конце концов, я всегда так нравилась твоему отцу. Он всегда заботился о моих интересах, — съязвила я, уже закипая, хотя мы едва начали. Если я пройду через это и никого из них не убью, это будет гребаным чудом.

Фокс переглянулся с Джей-Джеем, они обменялись какой-то невысказанной чушью, прежде чем они пересели на диван напротив меня. Чейз последовал за ними, но предпочел примостить свою задницу на подлокотнике, вместо того чтобы сесть как следует.

— Ладно, значит, кузина Лютера была первоклассной дрянью, — сказал Чейз, в то время как остальные, казалось, обдумывали, о чем спросить меня в первую очередь. — Итак, как долго ты вообще удосужилась подождать от нас вестей?

— Четыре месяца, — выдавила я, решив рассказать им всю правду об этом. — Четыре месяца я плакала по вам, страдала из-за вас и задавалась вопросом, почему вы так основательно бросили меня после всех обещаний, которые вы четверо мне дали. Я поняла, почему вы отослали меня. Я знала, что у вас не было выбора. Но почему вы уничтожили мой телефон? Почему никто из вас даже не написал мне по электронной почте, просто чтобы сообщить, что вам не наплевать на меня? — Я заставила себя остановиться на этом, но могла бы продолжить: Почему вы были такими чертовски холодными, когда сказали мне убираться? Почему вы все смотрели на меня так, будто даже не знаете меня? Вам было на меня, блядь, полностью насрать? Почему вам было так чертовски легко бросить меня, когда вы знали, что вы — все, что у меня когда-либо было? Когда вы знали, что это убьет меня.

— В тот первый год после посвящения в «Арлекины» на нас оказывалось большое давление, — сказал Джей-Джей, глядя на свои руки. — Лютер пристально следил за нами, переселил меня и Чейза сюда. Он купил нам всем новые мобильные телефоны, которые, как мы боялись, он отслеживал, и…

— И нам пришлось стать настоящими «Арлекинами», — мрачно добавил Чейз. — Нам пришлось проливать кровь и научиться жить с пятнами, которые она оставила на наших душах. Мы должны были стать солдатами в этой армии…

— И я была лишь первой из всех жертв, на которые вам пришлось пойти, — с горечью ответила я. — Поняла. Я смирилась с тем фактом, что я такая, какая есть, поэтому мне не нужно слушать ваши оправдания. — Я отвернулась, чтобы посмотреть на бассейн, не желая смотреть ни на кого из них, поскольку боль от этого признания пронзила меня, несмотря на то, что я жила с этой правдой десять долгих лет.

— Что значит «такая, какая есть»? — Потребовал ответа Фокс, и я оглянулась на него, на самом деле не желая этого говорить, но мы уже спустились в кроличью нору, и, возможно, лучше было просто выложить все это и дать им это увидеть.

— Одноразовая, — сказала я, удерживая его взгляд.

— Да хрена с два, — прорычал Джей-Джей, собираясь встать, но Фокс хлопнул его по груди, останавливая.

— Говорит человек, который бросил меня и забыл обо мне, — бросила я в ответ, пожав плечами, словно мне было все равно, словно меня не разрывало на части, когда я произносила это вслух, словно пустота внутри меня не растягивалась до бесконечности от осознания того, что у меня никогда не было и будет никого, кто бы любил меня, выбирал меня, хотел меня на постоянной основе.

— Все было не так! — Джей-Джей закричал, и на этот раз Фоксу пришлось схватить его за руку и силой усадить обратно на место, в то время как я неподвижно сидела перед ними.

— Куда ты пошла, когда сбежала от Сандры? — Спросил Чейз, его лицо было совершенно неподвижной маской, так как он прятал все, что чувствовал по этому поводу, и оставлял только для себя.

— Я села на автобус, проехала на нем до конца маршрута и оказалась в Дрейвилле. Неделю я спала на улице, а потом познакомилась с парнем, который попросил меня пойти с ним на вечеринку, пока я покупала себе поесть однажды вечером после того, как провела день, обчищая карманы. Я пошла, потому что мне больше некуда было пойти, и я ему понравилась, хотя я почти не разговаривала и вообще не улыбалась. Я думаю, что на самом деле ему нравилось мое тело, но в любом случае, он был единственным человеком, которого я встретила, который вообще что-то предложил мне. Поэтому, когда он предложил мне погостить у него и его друзей, я согласилась, — сказала я им.

— У каких друзей? — Спросил Фокс с таким видом, словно хотел перегрызть парню глотку только за то, что он предложил мне место для ночлега. Но если бы он этого не сделал, я бы осталась на улице. Потому что других вариантов у меня точно не было.

— Просто у кучки других подростков-беглецов, которые жили вместе в старом доме на окраине города. — Я пожала плечами. — Многие из них подсели на тот или иной наркотик, но я не находила утешения в их пороках. Если уж на то пошло, то после тех несколько раз, когда я пыталась с ними кайфануть, в итоге мне становилось только хуже. Единственный эффект, который это дало мне, — это заставил меня взглянуть в глаза пустоте внутри меня и осознать, как мало у меня было. Как мало я стоила.

Я неловко поерзала, разрываясь между желанием вывалить на них всю эту душевную боль и позволить им взять на себя ответственность за то, что они натворили, или просто закопать ее поглубже и сделать вид, что ее нет. Но к черту, если они хотят это услышать, то пусть услышат, а если они захотят и дальше притворяться, что после этого между нами можно что-то восстановить, тогда я действительно пойму, насколько они бредят.

Фокс провел рукой по лицу, его тело напряглось, и он, казалось, заставлял себя оставаться на своем месте.

— Значит, ты жила в каком-то грязном притоне с кучкой наркоманов? Как долго? — напряженно спросил он.

— Чем ты питалась? — Добавил Джей-Джей, его глаза были полны того, что для меня, шестнадцатилетней, выглядело как боль, но сейчас от нее не было никакого толку. Где была эта забота, когда я действительно в ней нуждалась? — Там была вода или…

— О да, это был разваливающийся кусок дерьма с дырами в крыше, но в нем была совершенно новая ванная комната с ванной-джакузи и одним из тех унитазов, которые брызгают водой в твою задницу и высушивают ее. И там был штатный повар, который готовил нам изысканные блюда три раза в день плюс закуски, — язвительно ответила я.

— Тебе не обязательно вести себя как дрянь из-за этого, — прорычал Чейз.

— Извини, если дерьмовая реальность моей жизни доставляет тебе неудобства, Эйс, — усмехнулась я ему. — Я думала, что вы все и так понимали, во что вы все меня втянули, когда бросили мою задницу и отправили меня ни с чем и ни с кем. Я имею в виду, мы ведь все выросли в одном и том же месте. И была причина, по которой никто из нас никогда не пытался убежать от нашей дерьмовой жизни, пока не случилось все это дерьмо со мной и Акселем. Мы все знали, что все может быть гораздо хуже.

— Если все было так плохо, ты могла бы с нами связаться, — тихо сказал Джей-Джей, и я усмехнулась.

— Думаю, вы все достаточно ясно дали понять, что я не могу этого сделать. И что вы не хотели этого и не стали бы мне помогать, даже если бы это пришло мне в голову. Чего, я могу вас заверить, не произошло. Но если эта история слишком тяжела для ваших чувствительных душонок, то я с радостью откажусь ее пересказывать, — сказала я, хмуро глядя на них троих и скрещивая руки на груди.

Дворняга низко зарычал, словно соглашаясь со мной, затем запрыгнул ко мне на колени и прижался ко мне. По крайней мере, кто-то прикрывал мою спину. Я была почти уверена, что эта собака — единственное существо на этой планете, на которое я могла положиться всем сердцем. Хотя он, вероятно, не задумываясь бросил бы меня ради более уютного дома и более дорогой собачьей еды, так что, вероятно, было довольно глупо полагаться на эту идею.

— Так что же произошло дальше? — Спросил Чейз, доставая из пачки очередную сигарету и засовывая ее в рот. И на этот раз Фокс не пытался остановить его, когда он закурил.

— Я пробыла там несколько месяцев, воруя всякую дрянь, чтобы выжить. И вот однажды меня поймали на попытке запустить пальцы в карман головореза, с которым мне следовало быть повнимательнее, прежде чем попытаться что-то украсть. Но я не ела уже два дня, а добираться до лучших районов города было нелегко, так что я попробовала свои силы, несмотря на здравый смысл. К счастью для меня, ему это показалось забавным. Парень был новичком в банде «Огранщиков Алмазов», и я ему понравилась. Он сказал, что забудет о моей попытке ограбления, если пригласит меня на свидание.

— Как его звали? — Спросил Фокс, и мне стало интересно, ведет ли он где-нибудь список всех тех имен, которые он так отчаянно выпытывал у меня. Может быть, у него были цветные ручки, чтобы ранжировать их в порядке важности, и красный маркер, чтобы вычеркивать их имена после того, как он отрубит им головы или что там еще он планировал.

— Коди. Ты уже знаешь о нем, — сказала я.

— Тот парень, с которым ты трахалась? — Прорычал Фокс, и остальные посмотрели на нас двоих так, будто эта информация их всерьез заинтересовала.

— Ты говоришь так, будто у меня был только один, — протянула я, наплевав, беспокоило ли его то, что я была с другими мужчинами. Я не принадлежала ему. Я говорила ему это чертову уйму раз. И тогда я была еще меньше его, чем сейчас.

— Каким он был? — Спросил Джей-Джей. — Он был милым… он любил тебя?

— А это, по-твоему, было бы лучше или хуже? — Спросила я, и они снова переглянулись между собой, словно не были уверены. Я решила дать им расплывчатый ответ, прежде чем двигаться дальше. — Он был ко мне добрее, чем кто-либо другой с тех пор, как я покинула это место, — сказала я. — Но было достаточно ясно, чего он от меня хотел. И я решила дать ему это, быть его девушкой, иметь место для ночлега, где есть водопровод и все прочее. Ему очень нравилось, что я там, потому что ему нравилось трахать меня. Этого достаточно для ваших любопытных маленьких умишек? — Я опустила подробности о том, как сильно я ненавидела себя за этот выбор. Мне казалось, что я продала себя, хотя он мне немного нравился. По большей части он был добр ко мне и никогда не впутывал меня ни в какое дерьмо. Но я была молода, и он знал, чего хочет. Он не был нежен со мной, когда брал то что хотел, даже если не заставлял меня. В первый раз, когда мы были вместе, я сказала ему, что я девственница, прямо перед тем, как он вошел в меня, и он рассмеялся, резко засовывая свой член внутрь. — Больше нет, — проворчал он, едва сделав паузу, когда я ахнула от боли, а потом снова начал двигать бедрами, входя и выходя из меня и выкрикнув мое имя, когда кончил несколько минут спустя. По крайней мере, это длилось недолго.

— Это было через несколько месяцев после того, как ты покинула приют? — Спросил Чейз. Как будто время было для него чертовски важно.

— Ну и что?

— Значит, тебе все еще было шестнадцать. Сколько ему было?

— Отвали, Чейз. Кого это волнует? — Но он попал в самую точку, потому что, хотя в то время мне и было все равно, Коди было двадцать один, и, возможно, то, что произошло между нами, было немного более хреновым, чем я тогда думала.

— Меня, — мрачно сказал Фокс.

— Нет. Тебя не волнует, — отрезала я, отказываясь позволить им увидеть, что я сомневаюсь в выборе, который я сделала, чтобы выжить. Они прекрасно понимали, что мне пришлось совершить немало дерьмовых поступков, чтобы выжить в одиночку. Им просто не нравилось думать об этом, потому что они понимали, что в конечном итоге это все на их совести. — Вам не нравится это слышать, но хотите вы это признавать или нет, вы уже все это знали. С того самого момента, как вы начали спрашивать о том, что было со мной все эти годы назад и поняли, что я сбежала из того дерьмового приюта. Вы точно знали, что происходит с детьми-беглецами на таких улицах. Так что вы знаете, что меня трахали всеми возможными способами, которые вы только можете себе представить. У меня были парни-неудачники, которые обращались со мной как с дерьмом, и вы знаете, что я многое терпела. У меня было несколько правил, которых я придерживалась. Если они били меня, я уходила. Если они изменяли, я уходила. А иногда я просто уходила, потому что мне надоело сосать один и тот же член. После Коди я нашла других ублюдков-гангстеров, потому что они могли предложить мне безопасность, а я могла предложить им девушку, которая не будет пытаться стать женой или матерью их детей, или влюбляться, или заниматься прочей ерундой. Я переезжала из города в город всякий раз, когда мне надоедало мое окружение или люди, с которыми я общалась. Я водилась с бандитами, потому что это было то, что я знала лучше всего, и рядом с ними было единственное место, где я чувствовала себя своей, но я никогда не вступала ни в какие банды и всегда была готова сократить свои потери и уйти. У меня не всегда были парни, потому что мне не нужно было, чтобы кто-то присматривал за мной, но как бы вам это ни не нравилось, на самом деле мне нравится член, так что, когда это меня устраивало, я это делала. И не думайте, что я была какой-то бедной, беспомощной девушкой, которую использовала кучка мудаков, потому что я могу заверить вас, что я использовала их точно так же.

— А как насчет того, кто пытался тебя убить? — Зарычал Чейз, затягиваясь сигаретой, как будто это был спасательный круг, за который он был полон решимости цепляться, несмотря ни на что.

— А что насчет него? — Спросила я небрежно, хотя по моему телу пробежала дрожь беспокойства при упоминании Шона. Я не успокоюсь, пока этот ублюдок не будет мертв.

— Как долго ты была с ним? — Спросил Джей-Джей.

— В каком городе вы были? — В тот же момент потребовал Фокс.

Я взвесила эту информацию в уме, а затем пожала плечами. — Чуть больше двух лет. И я не скажу вам, где именно.

— Два года? — Фокс поперхнулся, выглядя так, будто хотел убить этого парня еще больше, чем раньше.

— Значит, этот парень был еще одним гангстером? — Спросил Чейз, подходя слишком близко к истине, которой я не хотела с ними делиться. — В какой банде? Той, с которым «Арлекины» в мире? Или той, которая выступает против нас?

— Откуда, черт возьми, я должна знать? — Спросила я. — Вы ни хрена не рассказываете мне о вашей клубе для мальчиков, и он тоже никогда этого не делал.

— Ты была с этим парнем два года, и он ни разу не заговорил при тебе о делах банды? — Чейз недоверчиво усмехнулся.

— Я не гребаная идиотка, — огрызнулась я на скрытое предположение, что я какая-то гребаная наивная bimbo. (Прим.: Bimbo — это очень грубое слово для обозначения женщины. Что-то вроде «красивая идиотка», но в очень грубой и унизительной форме.) — Я специально дала понять, что меня все это не интересует. Я не хотела иметь ничего общего с его бандой, и он был счастлив держать меня подальше от нее.

— Его бандой? — Спросил Фокс, оживившись, как лабрадор, заметивший мяч. — Он руководил ею?

Мое сердце подпрыгнуло, когда он слишком легко уловил этот маленький кусочек информации, и я выругалась на себя. Если я не буду осторожна, то в конечном итоге выдам им личность Шона, и они лишат меня права разобраться с ним самостоятельно.

— Какую часть из того, что я не хочу рассказывать вам о нем, ты не понял? — Спросила я, мой гнев быстро нарастал, пока я была вынуждена заново переживать все это дерьмо. — Этот ублюдок встретит свой конец, когда я буду готова взыскать должок. Тебе, блядь, уже слишком поздно разыгрывать передо мной рыцаря в сияющих доспехах. Я уже давно не девица в беде. Я даже не знаю, почему вы так решительно настроены услышать обо всем этом. Неужели вы надеялись узнать, что меня удочерил какой-то добрый старичок, который отправил меня в какой-нибудь шикарный колледж, где я влюбилась в миллиардера, который лишил меня девственности в двадцать один год самым милым и нежным способом, какой только можно себе представить, а потом устроил меня на всю жизнь в своем дворце? Вы знаете, в каком мире мы живем. Вы знаете, что происходит с людьми, оказавшимися на дне бочки, и вы трое столкнули меня вниз, чтобы я жила среди отбросов, которые только и делают, что едва выживают.

— Роуг, — сказал Джей-Джей грубым голосом, когда встал и двинулся ко мне, но я вскочила на ноги, сбросив Дворнягу с ног в спешке, чтобы подняться.

— Нет, — прорычала я, а Дворняга забегал у моих ног и залаял, чтобы отогнать его. — Вы были теми, кто так отчаянно хотел все это услышать. Но я не могу рассказать вам все за один присест, да и не хочу. Меня использовали, отвергали и унижали так много раз и так много людей, что я сбилась со счета. Жизнь долгое время учила меня тому, что меня никогда не спасут и никогда не полюбят, и я с этим смирилась. Я знаю, как спасти себя, и знаю, чем я готова пожертвовать, чтобы выжить, и могу пообещать вам, что это больше, чем я когда-либо знала, что должна отдать. Но есть одна вещь, которой я не являюсь и никогда не стану, — это чья-то гребаная собственность. Когда-то я отдала себя всем вам, все свое сердце, всю душу и все, чем я была. Я принадлежала вам. И вы научили меня, какую цену нужно заплатить за такую любовь, когда отвернулись от меня. Так что я должна искренне поблагодарить вас за то, что вы научили меня ценить себя и сделали меня достаточно сильной, чтобы пережить все остальное, что мне пришлось пережить с тех пор, как вы уничтожили меня. Потому что после этого хуже уже быть не могло, не так ли? Все, что мне нужно было сделать, это убедиться, что я никогда больше никому не отдамся, и таким образом, когда они отшвырнут меня в сторону, как это в конце концов делают все, я смогу просто встать на ноги и двигаться дальше.

— Мы сделали это, чтобы спасти тебе жизнь! — Заорал Фокс так, словно это все объясняло.

— Знаешь что, Фокс?! — закричала я в ответ. — Я бы хотела, чтобы вы этого не делали! Жаль, что вы не дали мне умереть, когда у меня была жизнь, достойная того, чтобы жить. Я бы хотела, чтобы ты позволил Лютеру убить меня и позволил мне умереть с верой, что вы четверо любили меня. Что у меня, возможно, было что-то хорошее, ради чего стоило жить, а не просто выбросили меня и позволили упасть лицом в гребаную грязь, чтобы я могла просто продолжать существовать, а вы могли рассказывать себе дерьмовые истории о том, что я была счастлива где-то без вас.

— Мы были просто кучкой детей! — Крикнул Чейз, агрессивно затушив сигарету и тоже вставая. — Мы сделали единственное, что могли. Ты должна быть благодарна…

— Нет. Вы просто выбрали легкий путь, — выплюнула я. — Вы выгнали меня и забыли обо мне, став маленькими пешками в руках этого ублюдка. Что ж, я надеюсь, вы все так же, как и я, довольны результатом, потому что, насколько я понимаю, решение, которое вы все приняли за меня, было хуже, чем то, что он убил бы меня. Вы выпотрошили меня, вырвали мое сердце и растоптали его, прежде чем я собрала себя обратно и осталась жить без него, бьющегося в моей груди. И, вы серьезно ожидаете, что я буду благодарить вас за это? Пошли вы.

Я повернулась и помчалась прочь от них, направляясь прямо к двери гаража, чтобы сбежать из этой комнаты и их удушающего присутствия. Мне нужно было не смотреть на них, не видеть боли в их глазах или сожаления в их душах, потому что было уже слишком поздно для всего этого. Я провела десять лет, не в силах забыть их, а затем просто возненавидела их, когда поняла, что не могу, и я не собираюсь позволять им навязывать мне какое-то дерьмовое прощение.

Я успела дойти до двери, прежде чем Фокс поймал меня, схватив за руку и прижав к стене, чтобы помешать мне уйти.

— Ты больше не убежишь от меня, колибри, — прорычал он, и его зеленые глаза сверкнули.

— Если ты не позволишь мне убраться отсюда и найти немного гребаного пространства прямо сейчас, то я клянусь тебе, что в следующий раз, когда мне удастся сбежать от тебя, я убегу и никогда не оглянусь назад. Ты больше никогда меня не увидишь, — поклялась я каждой частичкой своего существа, свирепо глядя на него и провоцируя его испытать меня в этом, потому что, если он не уберет от меня свои гребаные руки прямо сейчас, я собираюсь это сделать. Я сбегу и убегу гораздо дальше, чем когда-либо прежде, так далеко, что Сансет-Коув больше не окажется даже тенью вдалеке, и у них никогда не будет ни малейшего шанса найти меня снова.

Фокс, казалось, понял, что я говорю серьезно, в его зеленых глазах плескалась боль, когда он отпустил меня и заставил себя отступить.

— Пообещай мне, что вернешься, — выдохнул он, как сломленный человек, глядя на меня с таким количеством эмоций во взгляде, что они пронзили меня. Но я не хотела этого видеть, не хотела этого слышать.

— Отпусти меня прямо сейчас, и я вернусь, — сказала я, опуская взгляд на его грудь, потому что больше не могла этого вынести. Я даже не знала, почему я обещала ему это, понимала только то, что мне нужно было выбраться отсюда, и я знала, что это был единственный способ, который он мне позволит.

Он отступил назад, а я рывком распахнула дверь и прошла через нее, в то время как Дворняга следовал за мной по пятам, я взглянула на ключи, висевшие на стене, и схватила те, что были от GT Джей-Джея.

Я сбежала вниз по лестнице, мое сердце колотилось так сильно, что я ничего не слышала, кроме пульса в ушах, когда подбежала к машине Джей-Джея и запрыгнула в нее. Дворняга перелез через мои колени на пассажирское сиденье, а я сидела там с распахнутой дверцей, пытаясь взять себя в руки.

Я закрыла глаза на полсекунды, протянув руку, чтобы коснуться своей щеки дрожащими пальцами, и почувствовала, как по моей коже скатилась слеза.

Я откинула голову назад и вцепилась руками в руль, борясь с желанием закричать. Это не должно повториться. Я не могу позволить им снова получить надо мной такую власть. Потому что не переживу, если они уничтожат меня во второй раз. Я не смогу. Это убьет меня основательнее, чем нож в сердце.

— Роуг, — голос Джей-Джея вывел меня из состояния паники, и я резко обернулась, обнаружив, что он наклонился к открытой дверце машины, протягивая руку, чтобы обхватить мое лицо ладонью, и пытаясь притянуть меня к себе. — Мне жаль, красотка, — сказал он, и боль в его медово-карих глазах проникла в мою душу и заставила меня жаждать просто, блядь, простить его. Забыть обо всем этом и позволить ему притянуть меня ближе, позволить ему заботиться обо мне, положиться на него и…

— Нет, — прорычала я, сбрасывая с себя его руку и загоняя обратно всю эту боль и тоску, и отказываясь чувствовать что-либо из этого. Потому что я не собиралась позволять ему обладать какой-либо частью меня, которой он мог причинить боль. Я не могу. Только не снова. Поэтому я собрала всю эту ненависть, боль и яд в своей душе и выплюнула их ему в ответ со всей решимостью, на какую только была способна. — Прекрати пытаться стать моим парнем, Джей-Джей. Мы трахаемся. А не влюбляемся. Ты не должен притворяться, что я тебе не безразлична, только потому, что ты вставил в меня свой член.

Он отшатнулся, как будто я ударила его по лицу, но вместо того, чтобы разозлиться, как я надеялась, он просто стал еще более чертовски печальным.

— Ты же знаешь, что это чушь собачья, Роуг, — сказал он. — Ты знаешь, что я здесь ради тебя, и я ненавижу то, что произошло между нами, когда…

— Я этого не знаю! — Заорала я. — Все, что я знаю, это то, что я мертва внутри, потому что ты и твои друзья убили меня десять лет назад.

— Мы спасли тебе жизнь, — прорычал он, но я покачала головой, вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель.

— Чертовски большое тебе спасибо за годы страданий, — прошипела я. — А теперь убирайся с моей дороги, или я тебя перееду.

У Джей-Джея не было особого выбора, чтобы отступить, и я старалась не чувствовать ни капли вины за то, как он смотрел на меня, когда я рванула прочь от него.

По моим щекам потекло еще больше слез, пока я вела машину, но сейчас я была бессильна остановить их, потому что вся боль от воспоминаний, которые хранило это место, поднималась во мне, несмотря на все мои попытки сдержать ее.

Я даже не понимала, куда еду, пока не оказалась на улице возле поместья Роузвуд, а ключ, висящий у меня на шее, обжигал кожу, как будто знал, что он там, где ему место.

Но я поняла, зачем приехала сюда, как только подъехала. Это место хранило секрет, который мог поставить парней-Арлекинов на их гребаные колени. Это было то, что нужно, чтобы по-настоящему уничтожить их и, возможно, меня. Но меня это не волновало. Я могла бы просто сбежать, исчезнуть, сменить имя и стать новым призраком в новом городе, на которого всем будет наплевать.

Но не им.

Если я выпущу этот секрет на свободу, он уничтожит их. Может, даже убьет, хотя я знала, что не хочу, чтобы все зашло так далеко. Я хотела заставить их сделать то, что они поклялись сделать десять лет назад, — бежать из этого места. Потому что это было единственное, что они смогут сделать, если я раскрою этот секрет. Бежать, бежать, бежать и, черт возьми, надеяться, что это их никогда не догонят. Десять лет назад они предпочли Сансет-Коув мне, так что я с радостью заберу его у них в качестве платы за то, что они сделали.

Некоторое время назад я начала сомневаться, хочу ли я все еще этим заниматься, но теперь мой ответ был чертовски ясен.

Парни-Арлекины разрушили мою жизнь.

И теперь я собиралась отплатить им тем же.

Мне просто нужно было убедиться, что орудие их уничтожения все еще там, где мы оставили его много лет назад. А это означало, что мне нужно было проникнуть на территорию того дома, осмотреть кладбище и убедиться, что склеп все еще крепко заперт.

Я продолжала ехать по улице, разглядывая новый забор с электрической проводкой, протянутой поверх него, чтобы не пускать людей, и улыбнулась про себя, когда мне в голову пришла идея.

В этой стороне было не так уж много домов, но дальше дорога сворачивала на шоссе, где находился бар, полный байкеров и бездельников.

Я съехала с дороги на стоянку и оставила GT с открытыми окнами, сказав Дворняге подождать там, прежде чем продолжить путь пешком через деревья. Он мог бы выпрыгнуть из машины, если бы действительно захотел, но я надеялась, что он просто спокойно подождет, пока я выполню эту безумную часть своего плана. А потом мы сможем пойти заплатить за мой трейлер, а я смогу понять, какого хрена я делаю со своей жизнью, лежа на пляже с голой задницей и попивая текилу.

Мне не потребовалось много времени, чтобы пробраться сквозь деревья к шоссе, где находился бар с несколькими старыми грузовиками и группой мотоциклов на парковке позади него, как и ожидалось.

Эти чуваки были не из тех, у кого можно было что-то украсть, даже если бы они не были крупнейшими MК в штате.

Приближаясь, я была на стороже, высматривая любые признаки присутствия кого-либо снаружи здания, кто мог заметить мое приближение, и не спускала глаз с окон.

Но что хорошего в людях, которые думали, что они слишком страшны, чтобы кто-то мог у них что-то украсть, было то, что в своем высокомерии они, как правило, делали глупости, например, оставляли свои машины незапертыми.

Я выскользнула из тени с задней стороны деревянного здания, не спуская глаз с двери, которая была приоткрыта кирпичом, и поблагодарила свою удачу за то, что здесь не было окон, выходящих на парковку.

Я глубоко вздохнула, сосредоточившись на текущей задаче. Я не собиралась позволить своему гневу на «Арлекинов» все испортить.

Я метнулась через стоянку и пробралась мимо мотоциклов к припаркованным машинам, дергая одну за другой дверные ручки в надежде, что я была права насчет этих парней, думающих, что они неприкасаемы.

И действительно, с четвертой попытки я нашла красный пикап с незапертой дверцей. Я ухмыльнулась про себя, когда осторожно открыла ее и проскользнула в пространство для ног, отодвинув пластиковую панель, чтобы найти провода.

На мгновение я невольно вспомнила, как мне было тринадцать лет, и я угоняла свою первую машину вместе с Чейзом.

— Это синий провод, — прошипел Чейз, пытаясь вырвать провод у меня из рук, пока мы вдвоем боролись за место для ног в старом зеленом «Chevrolet».

— Это не так, Эйс. Хватит меня теснить, — прорычала я, шлепнув его по руке, прежде чем соединить два провода, которые держала в руках.

Машина завелась с неохотным хрипом двигателя, и Чейз торжествующе завопил достаточно громко, чтобы привлечь внимание людей внутри магазина, включая мистера Харпера, чьей машиной она и была.

— О черт, — выдохнул Чейз, когда наш учитель математики выбежал из магазина, крича на нас, и я сделала единственное, что пришло мне в голову, завела машину и нажала на газ.

Чейз начал выкрикивать инструкции, когда машина понеслась по улице, и схватился за руль, когда я забыла о нем, а я оглянулась через плечо, чтобы увидеть мистера Харпера, мчащегося за нами, крича, чтобы кто-нибудь вызвал полицию.

Вдвоем нам каким-то образом удалось проехать на этой штуке до «Моста Висельников», где мы врезались на ней в деревья на обочине дороги и покатились со смеху, когда из-под капота, где он ударился о поваленный ствол, повалил дым.

— Ты плохо влияешь на меня, малышка, — рассмеялся Чейз, когда мы выбирались из развалины, прежде чем обнять меня и крепко сжать.

— Ни в коем случае. Это ты сказал, что хочешь отомстить ему за то, что он завалил тебя на той важной контрольной, — запротестовала я, улыбаясь ему, когда его темные кудри упали на глаза.

— Я не думал, что ты загуглишь, как завести машину, — запротестовал он, но улыбка на его лице стоила тысячи безумных рисков. Особенно когда я взглянула на синяк под глазом, который у него все еще был после того, как его отцу позвонил мистер Харпер-супермудак по поводу этой дурацкой контрольной работы.

— Я бы погуглила, как избавиться от тела, если бы это заставило тебя так улыбаться, Эйс, — пообещала я, и он одарил меня такой широкой улыбкой, что она осветила меня изнутри. — А теперь давай убираться отсюда, пока не появились копы.

Он толкнул меня, чтобы заставить двигаться, и мы оба рассмеялись, когда начали бежать по дороге в направлении пляжа. Остальные взбесятся, когда узнают, что мы сделали. Фокс отчитал бы нас, Рик проклинал бы нас за то, что мы оставили его в стороне, а Джей-Джей предложил бы нам кучу целей для следующего захода. И если кража большего количества машин заставит Чейза так улыбаться, то я с радостью украду сотню, и, возможно, он сможет забыть о своем засранце-отце. Хотя бы на некоторое время.

Я завела грузовик, отгоняя воспоминания и напоминая себе, что, хотя все, чего я когда-либо хотела, — это увидеть улыбку Чейза, он даже не чувствовал себя виноватым в том, что выгнал меня из этого города и разрушил мою жизнь. Так что не было смысла вспоминать о нем всякую ерунду. Моя любовь к нему была всепоглощающей, а его ко мне — необязательной, одноразовой, и забываемой.

Я запрыгнула на сиденье и выехала со стоянки, не сводя глаз с зеркала заднего вида и ухмыляясь про себя, когда никто не появился из бара, чтобы заметить мою кражу. К тому времени, когда это произойдет, меня уже не будет в этой машине. Я просто надеялась, что они не слишком разозлятся из-за того, в каком состоянии получат ее обратно. Но к черту, я все равно не собиралась долго здесь торчать, так что они не смогут меня преследовать, даже если и вычислят, кто ее угнал.

Я помчалась по дороге в сторону поместья Роузвуд, пристегнув ремень безопасности, когда заметила свою цель, и проехала мимо нее несколько сотен ярдов, прежде чем ударить по тормозам.

Я глубоко вздохнула, включила заднюю передачу и развернулась на кресле, чтобы посмотреть в заднее окно. Я выровняла заднюю часть грузовика с деревянным столбом, на котором держались электрические кабели, идущие в поместье, а затем резко нажала на газ.

Грузовик быстро набрал скорость, и я закричала, когда он врезался в столб. Удар отбросил меня на ремень безопасности, и подушка безопасности выстрелила мне в лицо.

Я закашлялась, вдохнув белый порошок из подушки, и поспешила отстегнуть ремень и выбраться из грузовика, быстро протирая все, к чему прикасалась, краем футболки на случай, если полицейские заинтересуются этим и начнут расследование.

Я с усмешкой посмотрела на погнутый столб и оборванные силовые кабеля, прежде чем развернуться и побежать к поместью Роузвуд через деревья на дальней стороне дороги.

Я обогнула забор и побежала через подлесок по всей задней части участка, пока не удостоверилась, что должна была быть недалеко от кладбища.

Я продолжал идти, пока не нашел дерево с толстыми ветвями, свисавшими достаточно низко, чтобы на них можно было забраться, и поднялась вверх, пока не добралась до верхушки забора.

Я настороженно посмотрела на него, гадая, есть ли хоть какой-то шанс, что у них есть резервный генератор. Потому что, если это было так, я была близка к тому, чтобы выяснить, насколько мощным было напряжение на этой штуке.

Сделав глубокий вдох, я спрыгнула с дерева на забор, ухватилась за него и решительно перевалилась через него.

К счастью, мою задницу не поджарило, и я ухмыльнулась, спускаясь с другой стороны на кладбище. Я осторожно огляделась, надеясь, что система видеонаблюдения тоже отключилась, когда отключилось электричество, прежде чем метнуться между могилами семей к приземистому каменному зданию в центре огороженного пространства.

Склеп был точно таким, каким я его помнила, с каменной статуей плачущего ангела, склонившегося над дверным проемом. Его крыло было вытянуто вперед, образуя небольшую арку, под которой я стояла, протянув руку, чтобы провести пальцами по кольцу замочных скважин, вделанных в каменную дверь.

Я знала, где чей. Замки, соответствующие ключам четырех мальчиков, окружали мой собственный в центре.

Я сняла ключ с шеи и медленно вставила его в замок, и мое сердце бешено заколотилось, пока я вставляла его на место и сопротивлялась желанию повернуть. Мое дыхание участилось, пока я стояла там, чувствуя, каким твердым был камень, оценивая тот факт, что он все еще был здесь, а наши секреты все еще были скрыты внутри. И, в частности, один секрет, на который я собиралась заявить права, чтобы отомстить парням, которые уничтожили меня.

Это даже больше не было похоже на выбор. А скорее на отчаянную мольбу моего сердца о возмездии за то, что они у меня украли, прежде чем я могла хотя бы подумать о попытке обрести счастье снова.

На самом деле, я была уверена, что ничего из этого не найду.

Но, возможно, я смогу обрести немного покоя, если смогу заставить их страдать так же, как они заставили страдать меня. И, возможно, этого будет достаточно.