Игровая площадка для грешников

Было уже поздно, и я отвлекал себя от мыслей о Роуг, проводя время с моими парнями. Джей-Джей сделал сангрию, и, клянусь, они с Чейзом пытались перепить друг друга. Я решил оставаться трезвым, так как маячок Роуг отключился, и она не отвечала ни на одно из моих сообщений. Если бы не Джей-Джей и Чейз, настаивавшие на том, чтобы я оставил ее в покое, я бы уже выследил ее задницу, и она была бы у меня в поле зрения. Но поскольку я пытался попробовать нечто новое под названием «быть разумным», я пообещал себе, что подожду до двух часов ночи, прежде чем отправлюсь на охоту. Еще пятнадцать минут, и я начну искать, так что ей лучше хорошенько спрятаться, если она не хочет, чтобы я ее нашел. У меня была сила воли целой армии, но когда дело касалось ее, я становился слабым. Потому что это была она. И это действительно было все, что нужно.

Телефон Чейза продолжал разрываться, и я, наконец, разблокировал его и отключил звук. Рози Морган продолжала звонить, а Чейз продолжал игнорировать ее. Это чертовски раздражало.

— По крайней мере, напиши ей, чтобы она заткнулась. — Я бросил телефон Чейзу, который сидел за столом напротив меня во внутреннем дворике.

Он поймал его и выключил. — Проблема решена.

— Ты такой мудак, — сказал Джей-Джей, опускаясь рядом с ним, мокрый после купания в бассейне. — Просто отвяжись от нее, если ты больше не хочешь ее трахать.

— Да, эта девчонка все равно чертовски меня раздражает, так что ты окажешь мне услугу, — сказал я. Я уже запретил ей находиться поблизости от меня, когда видел ее в последний раз. От ее голоса у меня болел мозг.

— Она меньше раздражает, когда мой член у нее во рту, — рассуждал Чейз, закуривая сигарету. — Но мне вроде как нравится смотреть, как долго я могу заставлять ее молчать. Хотя, когда она кончает, это похоже на вой сирены.

— Я знаю, чувак, я слышал ее, когда ты трахал ее в туалете в том клубе на Новый год. — Джей-Джей откинул голову назад и начал изображать. — Чейзи, Чейзи-пирожок! О, отжарь меня! — Он издал звук, похожий на крик морского котика, хлопая в ладоши и подпрыгивая на своем сиденье, а Чейз расхохотался, в то время как я хихикнул.

— Чувак, на секунду мне показалось, что она прямо передо мной, — сказал Чейз. — Но ты точно не можешь жаловаться на шум после того гребаного секс-марафона, который ты устроил в номере рядом со мной в том отеле, в котором мы останавливались в Лантерн-Бэй. Это звучало так, словно ты трахался с целой стаей дельфинов.

Я усмехнулся. У меня в доме было строгое правило «никаких оргий», которое пришлось ввести, потому что, когда Джей-Джей и Чейз напивались вместе, все становилось очень странным. Но до тех пор, пока они занимались своими странностями в другом месте, мне было насрать.

Джей-Джей ухмыльнулся. — Мне просто нужно было узнать, смогу ли я заставить весь девичник кончить меньше чем за час. Невеста визжала от восторга. И я трахнул ее дважды, «потому что я такой щедрый».

Я схватил свой телефон, проверяя его снова, и мои мысли сосредоточились на единственной девушке в мире, на которую мне было не наплевать. И так получилось, что я выкладывался по этому поводу на полную катушку.

— Значит, от нее все еще ничего не слышно? — Спросил меня Чейз, и я пожал плечами, перебрасывая телефон из одной руки в другую. — Тогда, наверное, она ушла навсегда.

— Заткнись, чувак, — Джей-Джей пихнул его рукой в лицо, когда я свирепо посмотрел на него.

Зазвонил мой телефон, и я снял трубку, даже не проверив имя вызывающего абонента. — Эй, где ты?

— Тебе-то что? — раздался низкий мужской голос на линии, и я мысленно выругался, нажимая большим пальцем на громкую связь, чтобы Джей-Джей и Чейз могли слышать.

— Черт, привет, пап, — сказал я.

— А кого ты ожидал услышать?

— Просто одну девушку, — пробормотал я, запуская руку в волосы и обмениваясь взглядом с парнями. Сказать Роуг, что Лютер Арлекин мертв, было не самым умным ходом, учитывая, что она так или иначе узнает, что мы солгали. Но я не мог допустить, чтобы она снова сбежала из-за него. С отцом я справлюсь. Только сначала мне нужно было придумать, как разрулить ситуацию. Потому что по законам «Арлекинов», он был обязан убить Роуг, если она когда-нибудь вернется в город. Но я больше не был ребенком. Он оставил меня за главного в Сансет-Коув. Править здесь должен был я. Так что теперь мое слово что-то значило для него. Но это также не означало, что он собирался забыть о кодексе.

— Как дела в Стерлинге? — Спросил я, чтобы сменить тему.

В последнее время папа редко приезжал в город. Он руководил более крупным подразделением «Арлекинов» в округе Хайбридж, захватывая новые территории и оттесняя наших конкурентов — «Мертвых псов». Несколько лет назад мы заключили с ними мир, но с тех пор как к власти пришел какой-то мудак Шон Макензи, он снова стал отвоевывать у нас территорию. Я считал его просто каким-то заурядным деревенщиной до того дня, когда он и его банда убили одиннадцать наших людей, вырвали их чертовы внутренности и написали их кровью название своей банды прямо на гребаной улице. Отец справлялся с основной тяжестью своего положения. Он пока не пытался захватить мою территорию, но мы были готовы к тому, что он это сделает. Я вербовал бойцов налево, направо и в центре, и если он хотел войны, то выбрал не ту гребаную команду.

— Прошлой ночью Шону был нанесен удар. Мы хорошо донесли сообщение до адресата, но гребаный подонок так просто не сдается. Если он двинется на юг, мне нужно, чтобы вы были наготове, — сказал папа.

— Мы справимся с ним, — прорычал я. — Ты хочешь, чтобы я приехал туда? — Спросил я, хотя мысль о том, чтобы оставить Роуг здесь, причиняла мне боль. Но у меня были обязанности, которые я не мог игнорировать, и, если отцу нужно было больше людей на передовой, я буду первым, кто вызовется добровольцем.

— Нет, мальчик, — прорычал он, и я возненавидел то, что он все еще называл меня так. — Как Сансет? Маверик еще не остыл?

Джей-Джей закатил глаза, и мне пришлось с этим согласиться. Мой отец так и не понял, что Маверик — псих-предатель, который никогда не вернется домой. Он все еще надеялся, что я смогу приструнить этого засранца, что бы, блядь, это ни значило. Маверик никогда не был смирным, но отец, похоже, не помнил, как все было на самом деле.

— Он наш враг, — прошипел я. — На днях он и его банда убили восьмерых наших людей. Он отрубил голову Джону Мерклу.

— Вот черт, — вздохнул папа. — Меркла так просто не заменишь.

— И это все, на что тебе не насрать? — Спросил я.

— У Маверика просто истерика. Он всегда был таким в детстве.

— Прошло десять лет, — сказал я раздраженно, прикусив язык. — В один прекрасный день умру либо я, либо он. — Я почувствовал вкус крови во рту и понял, что прикусил слишком сильно.

— Да, и именно поэтому я уже устал от того, сколько времени уходит на то, чтобы заключить с ним мир, — сказал папа грубым тоном, от которого у меня заколотилось сердце. Лютер был самым страшным ублюдком на тихоокеанском западе, но я больше не был ребенком, которым он мог командовать. В последнее время моя репутация была такой же ужасной, как и у него, и я не собирался выслушать эту чушь.

— Он покойник, — прорычал я.

— Он твой брат, — настаивал папа. — Мы, блядь, семья. Арлекины не убивают «Арлекинов».

— Он — «Проклятый», — огрызнулся я, и моя кровь закипала. — Он начал эту войну, а я положу ей конец, пустив пулю ему в череп.

— Следи за своим языком, сынок, — предупредил отец. — Убьешь его, и будут последствия.

— Ты, блядь, бредишь, — огрызнулся я. — Он не тот ребенок, которого ты воспитывал, почему бы тебе не приехать сюда и не посмотреть, как быстро он направит пистолет в твою голову? — Горячо сказал я, а Джей-Джей с Чейзом переглянулись. Но я знал, что мой отец на самом деле не приедет сюда в ближайшее время. И даже если бы он это сделал, я был бы хорошо осведомлен. Я бы спрятал Роуг прежде, чем он окажется в десяти милях от Сансет-Коув.

— Он сбился с пути, — настаивал папа, и его резкий тон говорил о том, что он не потерпит, чтобы ему перечили по этому поводу. В любом случае, я пытался уже сотню раз, и не знал, почему меня это все еще беспокоит. Но рано или поздно ему придется столкнуться с трупом Маверика или меня. Я не мог представить, чтобы это закончилось по-другому.

— Боже, если бы эта гребаная девчонка не заморочила вам всем головы, мне бы не пришлось разбираться с этим дерьмом, — пробормотал папа, и у меня в груди все сжалось.

— Ну, я мог бы сказать то же самое о том, что ты отправил Маверика в тюрьму, — выпалил я, и на линии воцарилась ледяная тишина.

Я помнил день, когда забрали Рика, так живо, словно это было запечатлено у меня перед глазами. Я думал, что потеря Роуг разбила мое сердце так глубоко, как только возможно, но оказалось, что там еще остались осколки, которые ждали своего часа. Моего приемного брата отправили в тюрьму за убийство Акселя, и мне пришлось сказать ему, что я ничем не могу помочь. Посмотреть ему в глаза и позволить копам увести его. Я злился на него за то, что он рисковал жизнью Роуг, разыскивая ее, даже после того, как отец пригрозил убить ее, если мы осмелимся попытаться. Но эта злость прошла бы. Тогда он все еще был моим братом. И я знал, что подвел его, но, блядь, другого выхода не было. Даже если бы я обеспечил ему алиби на время убийства Акселя или сам предложил отбыть этот гребаный тюремный срок, у отца уже были в кармане все копы в городе. Сделка была заключена. Изменить ее было не легче, чем обрушить небо в тот день. Я знал, что он будет зол, когда выйдет из тюрьмы, но не ожидал…

Я прижал пальцы к глазам, прогоняя призраков своего прошлого. Теперь было слишком поздно сожалеть и испытывать вину. Маверик изменился. Он не был моим братом. Он был моим врагом. И у меня были шрамы, подтверждающие это.

— Ну, может быть, этой твоей сучке не следовало убивать одного из моих людей, — усмехнулся папа, и от слова «сучка» у меня встали дыбом волосы и заскрежетали зубы. — В любом случае, я не хочу говорить о каком-то давно забытом призраке, я звоню по поводу сделки с Торресами. Они хотят провести с нами пробную поставку. Нам нужно переправить сто килограммов в ближайшие пару недель, и я хочу, чтобы груз прибыл на пристань. Я хочу, чтобы ты организовал его получение. Тебе понадобится фургон и несколько крепких людей там в следующий четверг в три часа ночи.

— Понял, — коротко сказал я, переключая свои мысли на бизнес. — Я попрошу Паскаля разместить его на складе. У тебя есть покупатели?

— Пока нет, я работаю над этим. Скоро позвоню.

— Хорошо.

— Люблю тебя, пацан. — Он повесил трубку прежде, чем я ответил, потому что я никогда не отвечал ему тем же, и ему это не нравилось. Я перестал это говорить в тот же день, когда он отослал Роуг.

Иногда я был чертовски уверен, что ненавижу его, иногда он был мне безразличен, но иногда я скучал по нему.

— Роуг кастрирует нас, когда узнает, что мы солгали о смерти Лютера, — сказал Джей-Джей, изображая, как отрезает себе яйца.

— Я не думаю, что мы можем разозлить ее больше, чем уже разозлили, — прокомментировал Чейз, пожимая плечами.

— Она переживет это, — твердо сказал я. — Сначала мы должны выяснить, как предотвратить это.

— А что, если она узнает… не знаю, спросит о нем кого-нибудь в городе? — Джей-Джей нахмурился.

— Зачем ей это? — Спросил я, хотя солгал бы, если бы сказал, что не рассматривал этот вариант. Это не совсем было запланировано, я просто солгал под влиянием момента, и все. — Просто держите это в тайне, пока мы не придумаем, как с этим справиться. — Я поднялся со своего места, засовывая телефон в карман джинсов.

— Куда ты идешь? — Чейз нахмурился, а Джей-Джей склонил голову набок.

— Он отправляется на охоту за Роуг, — сказал Джей-Джей с понимающей ухмылкой, и я пожал плечами, проходя мимо них.

— Придурки, — крикнул я.

— Доставь ее домой целой и невредимой, — рассмеялся Джей-Джей.

— Или не делай этого, — добавил Чейз, и я бросил на него хмурый взгляд, прежде чем направиться в гараж, по пути захватив ключи от машины.

Чейз не раз говорил о том, чтобы снова отослать Роуг из города, но то, как он смотрел на нее, когда думал, что никто не видит, говорило о другом. Он был счастлив, что она вернулась, даже если он никому об этом не говорил, даже самому себе. Это была единственная причина, по которой я не надрал ему задницу за его дерьмовое отношение. У всех нас с ней была история. У всех нас были вырваны сердца. И я знал Чейза: именно так он справлялся со своими эмоциями. Он блокировал их и делал вид, что их не существует, пока они не обрушивались ему на голову.

Ему так или иначе придется с ними разобраться, потому что девушка была моей и никуда не денется. Если она сбежит, я найду ее. На этот раз никто не сможет меня остановить.

Я забрался в свой грузовик и снова проверил телефон. Ее мобильный не показывал мне местоположение, но у меня был другой способ отследить ее. Я запустил приложение на своем телефоне и подождал, когда появится информация о местонахождении с трекера, который я установил в ее новом джипе. Я стиснул челюсти, когда высветилось местоположение. Она была в Парке гребаных Отбросов. Должно быть, она тусовалась с девчонками, которые там жили. И я не видел ничего плохого в том, чтобы быстренько проехать мимо и убедиться, что у нее не возникло никаких убийственных идей по поводу того, чтобы уединиться с каким-нибудь мусором в его трейлере. Потому что, если бы она это сделала, он был бы мертв. Я бы всадил ему две пули в грудь и одну между глаз для пущей убедительности. Затем я бы вздернул его в самом центре трейлерного парка в качестве примера для всех, кто считал хорошей идеей приударить за моей девушкой. Я надавил ногой на педаль газа, приближаясь к ней. Она бы не посмела.

Вскоре я свернул в парк, который располагался на краю пляжа, недалеко от пирса. Я проехал на своем грузовике по дорожке, которая определенно не была предназначена для транспортных средств, и объехал парк, высматривая ее, но вокруг была мертвая тишина. Я обнаружил ее джип на парковке за парком, между группой деревьев, и моя кровь закипела. Что, если она трахалась с каким-то ублюдком в одном из этих трейлеров всего в нескольких футах от меня? Я точно знал, что Картер Дженсон живет здесь, и, если она снова будет общаться с ним, я отрежу ему гребаную голову.

Я крепче вцепился в руль, мой пульс бешено колотился в основании черепа. Я въехал в парк, сбавив скорость, когда подъехал к белому домику с надписью «Владелец парка», на двери. Я остановился, вышел из машины и постучал по ней кулаком. Изнутри доносилось ворчание и стоны, и я нетерпеливо нахмурился, продолжая колотить в дверь.

— Секундочку! — с придыханием произнес мужчина.

Я рванул дверь, едва не сорвав ее с петель, и оказался лицом к лицу с волосатой задницей.

— Господи, — пробормотал я, отступая, и парень поспешно натянул штаны, выпроваживая скудно одетую женщину за дверь.

— Что за пиздец? — он повернулся ко мне, но побледнел в ту же секунду, как увидел мое лицо.

— Ага, — сказал я. — Вот это все пиздец. Ты не видел здесь девушку с радужными волосами? У нее есть татуировки, она очень красивая и принадлежит мне.

Его глаза расширились, и он прочистил горло. — О, э-э, Роуг, не так ли?

— Да, — сказал я настойчиво. — Ты ее знаешь?

— Она арендует здесь трейлер.

Кислота просочилась в мою кровь и заставила мою голову сумасшедше кружиться. — Чтож, мне понадобится ключ от этого трейлера, — выдавил я сквозь зубы. Она жила здесь? В этой дыре, полной подонков и опасных ублюдков? Единственным опасным ублюдком, рядом с которым она должна была спать в радиусе десяти футов, был я. Она серьезно предпочитала жить здесь, а не в моем доме с частным бассейном, ванной комнатой и всем остальным, что ей только могло понадобиться?

Парень уставился на меня, приглаживая свои сальные черные волосы и вытирая пот со лба. — О, ну… это не совсем политика парка, понимаешь?

Я достал пистолет из задней части штанов и направил его ему в голову. — Я не живу по чужим правилам.

— Да, конечно. Прости за мои манеры. — Он вытер руку о джинсы и протянул ее мне, как будто у меня могло возникнуть искушение пожать ее. — Я Джо Маккриви, владелец и смотритель этого прекрасного парка.

Я проигнорировал его потную руку и положил палец на спусковой крючок. — Ключ, — прорычал я, и он быстро кивнул, отворачиваясь и исчезая, прежде чем вернуться со связкой ключей и снять один из них с кольца. Он протянул его мне и указал вниз по дорожке. — Дойди до конца и поверни налево. Трейлер номер двадцать два, маленький голубой. Но… ее там нет, ты ведь знаешь?

Мой пульс грохотал в ушах. — Где она? — Спросил я убийственным тоном.

— Ну, я точно не знаю, но она и кучка «Отбросов» отправились куда-то в город. Большего я не знаю.

Я уже собирался уходить, когда остановился и обернулся. — Картер Дженсон был с ними?

— Э-э, да, я думаю. Он был.

Гнев накатил на меня, как темное море. — Какой у него трейлер?

— Третий справа по той дорожке. — Он указал направление, и я кивнул, возвращаясь к своему грузовику и направляя его к трейлеру Картера. Я вышел из машины, подошел к дверце и повернул ручку. Она была заперта, но от одного сильного удара распахнулась, и я вошел внутрь, оглядывая его маленький гадюшник, начиная с грязных боксеров на полу и заканчивая немытой посудой в раковине.

Я заметил пачку наличных на его тумбочке и схватил зажигалку «зиппо» с плиты, напевая, пока нес деньги к раковине и устраивал из них мини-костер. Я бросил их в раковину, дал им подгореть, пока они основательно не испортились, затем напомнил ее водой, так что бы в ней плавали маленькие кусочки зелени, ровно столько, чтобы он мог понять, чем это когда-то было. Потом я порылся в его кухонных ящиках, достал нож для стейка и достал из холодильника курицу. Я положил ее на бок и воткнул в нее нож, прежде чем схватить со стола фломастер и написать на поверхности рядом с разделанной птицей. Какую часть «держись подальше от моей девушки» ты не понял, мертвый мальчик?

Я бросил фломастер на пол, оставил холодильник широко открытым и вышел на улицу, сунув зиппо в карман. Может быть, мне следовало просто убить парня, но я решил, дать ему еще один шанс. При условии, что он не прикасался к моей девочке, конечно. Посмотрите на меня, весь такой разумный и прочее дерьмо. Ребята были бы так горды.

Я уже собирался вернуться в свой грузовик, когда из-за соседнего трейлера до меня донесся шум, и я бы не обратил на это внимания, если бы не услышал, как упомянули имя моей девушки. Поэтому я скользнул в тень, обошел трейлер сбоку и бросил взгляд за него, где двое парней сидели, потягивая пиво, рядом с дымящимся барбекю.

— …вот это сиськи, чувак. Они выглядят чертовски сочными, — сказал один из них, изображая, как сжимает и облизывает воображаемые сиськи перед своим лицом, и гнев закипел у меня под кожей.

— Я бы намотал эти волосы единорога себе на кулак, пока она бы хорошенько отсасывала мой член, — ответил другой, и я провел языком по зубам, а затем вышел прямо в их маленькую фиесту.

— Добрый вечер, парни, — сказал я опасным тоном, который заставлял мужчин и покрупнее их обделываться.

— О, блядь, — выдохнул длинноволосый, почти комично замирая с бутылкой пива у рта, абсолютно забывая сделать глоток. Другой встал со своего раскладного стула, и его глаза расширились от ужаса. — Т-ты, т-ты…

— Фокс Арлекин, — подсказал я потерявшему дар речи идиоту, хватая пиво из ведерка со льдом, стоявшего рядом с его стулом.

Я открыл его и сделал большой глоток, позволяя им нервно терзаться в ожидании того, чего я хочу. Однако им это не понравится.

Я допил пиво, выбросил банку и пихнул ублюдка обратно в его стул. Стул сложился, и он упал на землю, взвизгнув от страха. Я повернулся к другому парню и выбил пиво у него из рук, схватив его футболку в кулак и притянув его бородатое лицо вплотную к своему. — Еще раз когда-нибудь так заговоришь о Роуг Истон, и я отрежу тебе член и насильно скормлю его твоей матери.

— Прости, ч-чувак, — пробормотал он, запинаясь, и я схватил его за длинные волосы в кулак, заставив его закричать, когда подтащил его к барбекю, открыл его и приложил его щеку к решетке. Он завыл, как маленькая сучка, и я толкнул его на землю, просто чтобы заставить его заткнуться на хрен. Его друг вбежал в трейлер, захлопнув дверь, а я достал из кармана «зиппо», подошел к нему и поджег сухую траву под ним.

Ого, это дерьмо вспыхивает, как хворост.

Я прижал к двери метлу, которую нашел на крыльце, чтобы он не смог так просто выбраться обратно, и направился к своему грузовику, проскользнув внутрь и проверив телефон на предмет звонков от Роуг.

Ничего. Ради всего святого.

Я завел двигатель и поехал вверх по дорожке, отыскивая ее синий трейлер. Я проехал мимо него и припарковался между несколькими деревьями в конце дорожки, где тень скрывала мою машину.

Вдалеке кто-то крикнул «Пожар!» и до меня донесся запах дыма. На самом деле это не моя проблема.

Я подошел к трейлеру Роуг, нахмурившись от его крошечных размеров, а затем стукнул кулаком по двери, запустив пальцы в волосы, чтобы поправить их. Дворняга начал яростно лаять внутри, но ответа от Роуг не последовало, поэтому я достал свой новый ключ и вставил его в замок, открыв дверь и войдя внутрь. Ее сладкий кокосовый запах окружил меня, и я захлопнул дверь, вдыхая ее. Блядь. Она была повсюду в этом месте. Я скучал по этому запаху так чертовски долго, что забыл, насколько он хорош.

Дворняга внезапно бросился на меня, пытаясь цапнуть за ногу, но я наклонился и зажал маленького ублюдка подмышкой. — Замолчи, мешок с дерьмом.

Я включил свет, оценивая обстановку, прошел через крошечную кухню и нашел несколько лакомств для Дворняги, что сразу же заставило его перестать грызть мою руку. Я начал исследовать пространство, оставив его есть. На плите была сломана ручка, но в остальном все было в хорошем состоянии. Я толкнул дверь в ванную, которой едва хватало, чтобы повернуться, а на раковине отсутствовал кран. Я фыркнул, затем отыскал ее спальню и нахмурился, увидев ее пустую кровать. Я ожидал этого, но все равно это расстраивало. Где ты, колибри?

Я подумывал обыскать улицы Сансет-Коув, но, скорее всего, она рано или поздно вернется сюда. Так что моим лучшим вариантом было подождать, пока она не появится.

Не могла же она всерьез хотеть жить здесь, а не в моем гребаном доме.

Я стиснул зубы и подошел к ее тумбочке, выдвинул верхний ящик и обнаружил стопку презервативов, вибратор и блокнот. С рычанием в горле я вытащил презервативы, вернулся на кухню, нашел ножницы и разрезал их все пополам, прежде чем выбросить в мусорное ведро. Мысль о том, что она использует их с каким-то гребаным никчемным мудаком, снова разожгла мою кровь, и я выругался себе под нос, жалея, что не знаю, как заставить ее понять, что я для нее единственный парень.

Дворняга доел свое угощение и снова начал рычать на меня, но я проигнорировал его.

Я убил еще несколько минут, прежде чем понял, что сойду с ума, просто ожидая здесь, поэтому я снова толкнул входную дверь, услышав звук приближающейся пожарной машины, подошел к следующему трейлеру, который выглядел пустым, и с силой распахнул дверь. Я украл ручку для плиты и кран для раковины, затем вернулся в трейлер Роуг и первым делом принялся чинить плиту. Я отодвинул занавеску, когда в парке появились мигающие красные и синие огни, а шлейф дыма обозначил место, где бушевал пожар. Им не потребовалось много времени, чтобы потушить его, поэтому я решил, что огонь не распространился. Мне показалось, что урок был усвоен.

Починив плиту и раковину, я снова направился в спальню Роуг, скинул кроссовки и лег на лоскутное одеяло, украшавшее ее кровать. Твою мать, этот запах. Я повернулся, чтобы понюхать ее подушку, как сумасшедший, и был рад, что у меня не было свидетелей этого дерьма. Я давно смирился с тем, что Роуг свела меня с ума. Мой разум был потерян, и я не хотел искать его. Потому что она вернулась. И это было все, чего я хотел так долго, что мне было трудно вспомнить, как все было до того, как минули последние десять лет.

Думаю, когда-то я был счастлив. Теперь я просто существовал, делал то, что должно было быть сделано, заботился о своих парнях и просто выживал. Несмотря на весь солнечный свет в этом городе, с тех пор, как Роуг уехала, для меня было темно, как зимой. Но мой свет наконец вернулся, и я больше всего на свете боялся, что он снова погаснет. Я был опустошен без нее, бездушен. Я превратился в монстра за то время, что мы были в разлуке, и, возможно, она никогда не захочет меня таким. Но я должен был попытаться. Я не мог быть для нее хорошим человеком, но я мог быть тем, кто всегда будет защищать ее, кто даст ей все, что, блядь, может понадобится. Я бы отрезал кусок от луны, если бы этого хотела моя девочка. Я бы придумал, как это сделать. Ей нужно было только сказать слово.

Я снова вскочил с кровати в отчаянии. Где, черт возьми, она была? Было почти три часа ночи, и не было слышно, чтобы какие-нибудь веселящиеся придурки возвращались домой со своей ночной тусовки. Я достал свой телефон, чтобы отправить ей еще одно сообщение, но я начинал думать, что это бессмысленно. Она всегда будет так меня ненавидеть? Что, блядь, я должен был сделать, чтобы все исправить?

С тех пор как она ушла, я встречался с нулем девушек. И до того, как она уехала, я встречался с нулем девушек, и точка. Мне не нужен был никто, кроме нее, и я понял это еще в очень юном возрасте. Наверное, я был ублюдком с интуицией. Но я знал цену таким людям, как она. Людям, благодаря которым все имеет смысл. Людям, которые слушали, заботились и отдавали тебе все свое сердце. А я, блядь, испортил все это, когда должен был держаться за нее, несмотря ни на что. У меня просто не было выбора. Но это был мой гребаный второй шанс. Возможно, я действовал не совсем правильно, но я просто не мог, блядь, сдаться.

Я достал вибратор Роуг из ее ящика, завидуя этой чертовой штуковине. Лучше он, чем другие мужчины, но все же. Этот засранец побывал внутри моей девочки без моего разрешения, и у меня была возможность выплеснуть немного гнева. Я бросил его на пол, наступив на самодовольного маленького ублюдка, сломав его, когда на него обрушилась вся сила моего гнева. Он начал сердито вибрировать, и я еще сильнее топнул по непокорному резиновому члену, забивая его до смерти, пока не сели батарейки. Когда он разлетелся на куски, я пнул его под кровать и удовлетворенно улыбнулся. Если машины восстанут и захватят мир, я официально назову себя Вибраторнатором.

Я снова подошел к шкафу Роуг, распахнул дверцу и замер, заметив на полке ее новый сотовый телефон, выключенный, с лежащей на нем SIM-картой. Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня сломать гребаные зубы, но я догадался, что на самом деле она не игнорировала мои сообщения — она просто не получала их, потому что отключила этот гребаный телефон и оставила его здесь.

Я разочарованно вздохнул и открыл ящик с ее трусиками. Там были маленькие блестящие стринги среди смеси сексуального дерьма и трусики с детскими рисунками, вроде пони и кроликов, и даже несколько с Зеленым рейнджером. Очевидно, она еще не покончила со своей маленькой одержимостью им, и я вроде как хотел стереть его лицо с трусиков моей девочки, но я знал, что он ей нравится, поэтому решил, что могу позволить им остаться. В конце концов, я был благоразумен.

Я вытащил блестящие стринги и еще больше обрадовался, когда понял, что они радужного цвета. Я провел большим пальцем по их внутренней стороне и обнаружил, что становлюсь твердым. Серьезно, блядь, твердым. У меня не было секса с тех пор, как… э-э-э, да хуй знает. Это была либо танцовщица, либо медсестра. Но она определенно была брюнеткой, потому что я смутно помнил, как сжимал в кулаке ее волосы, когда наклонял ее над чем-то, и представлял ее в облике Роуг. История всей моей жизни.

Я сжал трусики Роуг в кулаке, когда мой член напрягся под джинсами, и из меня вырвался стон. Где, блядь, она? Почему ее здесь нет? Она что, трахается с каким-то мудаком в туалете клуба?

Я выругался, ярость клокотала в моей плоти, и я крепче сжал ее трусики. Нет, она моя. Она бы не стала. Она, блядь, моя.

Я расстегнул джинсы и сжал головку своего пульсирующего члена через боксеры, прежде чем решил, что к черту все это, и опустился на ее кровать. Я вытащил свой член и зажал в кулаке ее трусики, дроча, пока похоть, ярость и собственничество клубились внутри меня, отчаянно ища выхода. Я неистово надрачивал свой твердый член, ощущая, как ее маленькие трусики обхватывают его, так приятно, что это заставило меня застонать.

Я был просто подростком в ее чертовой постели, трахающим свою руку, и мечтающим трахнуть ее. Неужели я вечно буду так мучиться? Неужели я действительно никогда не почувствую, как она оседлает мой член, как ее тугая, влажная киска обхватит каждый дюйм моей длины, как я представлял себе это на протяжении многих лет?

— Блядь. — Зашипел я, сжимая основание члена и дроча себя сильнее. Представляя ее. Я всегда ее представлял. Настоящая двадцатишестилетняя Роуг была даже лучше, чем та версия, которую я придумал в своей голове. Намного, блядь, лучше. Ее сиськи были полнее, загар золотистее, а ее попка…

Я застонал, когда кончил в ее трусики, используя их, чтобы вытереть каждую каплю своей спермы. Дворняга залаял, и я поднял голову, обнаружив, что он с возмущением наблюдает за мной из дверного проема.

— Не осуждай меня, маленький засранец, — пробормотал я, и он умчался прочь.

Я сжал трусики в кулаке, засовывая член обратно в боксеры и застегивая ширинку, как раз в тот момент, когда входная дверь с грохотом распахнулась. Я засунул трусики в карман, запустив руку в волосы, так как мое дыхание стало неровным.

— Черт возьми, почему горит свет, Дворняга? — Голос Роуг донесся из-за пределов комнаты, и я поднялся на ноги, направляясь к двери, но она распахнула ее раньше, чем я успел.

Она истошно закричала, бросаясь на меня со сковородкой, и я схватил ее за запястье, прежде чем она успела ударить меня ею по голове.

— Брось ее, — скомандовал я, и ее глаза расширились, когда она поняла, кто был в ее трейлере, но я клянусь, что ее хватка на сковороде скорее усилилась, чем ослабла.

Мне хватило секунды, чтобы рассмотреть синяки и порезы на ее теле, и ужас пронзил меня до глубины души. На горле у нее были следы укусов, а губа покраснела и распухла. — Что случилось? Где ты, блядь, была? — Я вырвал сковородку у нее из рук, отбросив ее за спину, а затем обхватил ее лицо руками, чтобы рассмотреть поближе. В моей груди зародилось беспокойство, и я протиснулся мимо нее, увлекая ее за собой в сторону ванной.

— Отстань от меня, псих! — закричала она, пытаясь оторвать мою руку от своей.

Я втолкнул ее в ванную перед собой, пока Дворняга тявкал, и я последовал за ней в крошечное пространство, так что она практически оказалась грудью к груди со мной, и выхода не было. — Кто. Причинил. Тебе. Боль? — Мои руки были сжаты в кулаки, а инстинкт убийцы взывал ко мне.

— Это не имеет значения, потому что они мертвы, — сказала она, и у меня перехватило дыхание от облегчения, но это не означало, что я стал менее растерянным или злым. И уж точно это не объясняло следы укусов на ее горле.

— Расскажи мне, где ты была. Как, черт возьми, ты оказалась в таком состоянии? — Я схватил полотенце, намочил его в раковине и, приподняв ее подбородок, начал промакивать ее разбитую губу.

Она поморщилась, но не отстранилась, и я был рад, когда она позволила мне обработать ее повреждения. Это напомнило мне о той ночи, когда она убила Акселя, о том, как я стоял в его ванной и осматривал ее на предмет ран, и передавал ей одежду, чтобы она переоделась. Мне захотелось завернуть ее в вату и никогда не отпускать.

— Ты помнишь, как вы все говорили: «не ходи за «Границу»», — сказала она, ужасно подражая мне.

— Ты ходила за гребаную «Границу»? — Взревел я, прижимая ее к двери в душ так, что ее тело прижалось вплотную к моему.

— Я имею в виду, возможно я пошла за «Границу». Не могу сказать наверняка, была ли это та «Граница». Но там был Рик, так что я предполагаю…

— Маверик?! — Я заорал ей в лицо, когда паника охватила меня. — Это он сделал это с тобой? — Я бы убил его. Я бы взял лодку, переплыл гребаные воды до «Острова Мертвецов» и не прекращал бы стрелять, пока он не истечет кровью у моих ног.

— Он оставил следы укусов, но не все остальное, — защищаясь, прорычала она. Из-за этого мудака? Почему? Почему она его защищает? — Он застрелил ублюдков, которые сделали это со мной. На секунду я подумала, что он собирается застрелить и меня тоже, но он этого не сделал, так что… ура. — Она улыбнулась, но потом улыбка снова исчезла.

— Почему он тебя укусил? — Зарычал я.

— Я не знаю, может, потому что у него крыша поехала? — спросила она, и мне пришлось согласиться с этим утверждением.

— Ты не просила об этом? — Спросила я сдавленным голосом.

— Нет, — усмехнулась она.

— Кто привез тебя домой? — Требовательно спросил я. — Это был Картер?

— Нет. Но я видела, что ты сделал с его лицом. Какого черта ты это сделал? — Она хмуро посмотрела на меня, но я знал, что на самом деле ей было наплевать на этого маленького засранца.

— Потому что он смотрел на то, что принадлежит мне.

— Ты имеешь в виду на меня? — усмехнулась она.

— Ага.

— Я не твоя.

— Я задал тебе гребаный вопрос. Кто привез тебя домой? — Сердито спросил я, и она фыркнула, отбросив чушь о Картере и дав мне мой ответ.

— Никто. Я взяла машину, но она заглохла через несколько кварталов после того, как я только выехала на ней, и мне пришлось возвращаться пешком. Потом у меня сломался каблук, и мне пришлось устроить похороны своих туфель на обочине дороги. Приходил енот, но, честно говоря, я думаю, что он пришел только за заплесневелым кусочком сэндвича с тунцом, который кто-то оставил на…

— Роуг, — прорычал я, удерживая ее на месте и прижимаясь своим лбом к ее лбу. Мое сердце билось слишком сильно, как будто пыталось вырваться из моего тела к ней. — Зачем ты ходила туда? — Прохрипел я, потому что боль от этого была слишком сильной. Из всех мест во всем гребаном городе, почему именно туда? Почему к нему? Возможно, Чейз был чертовски прав. Она вернулась за Мавериком.

Мой мир начал рушиться, и я отвернулся, оставив ее на месте, не зная, как с этим справиться. Я могу уберечь ее от всех остальных. От кого угодно. Но если она пойдет к нему, если она выберет его…

Я ударил кулаком в стену и пробил дыру прямо в спальню Роуг, и она удивленно вскрикнула. Это сломает меня. Я не переживу, если она вернулась в город ради него. Ради моего приемного брата, человека, которого я предал и который предал меня в ответ. Человека, с которым я воевал, который пытался убить меня, Джей-Джей и Чейза.

Меня трясло, жажда крови кипела во мне, как голодный зверь, который отчаянно требовал пищи. Рука Роуг легла мне на спину, но я не мог на нее посмотреть. Я не мог услышать то, что она собиралась сказать.

— Все в порядке, Барсук. Теперь я дома. И еще я смертельно устала, так что буду злиться из-за этой дыры утром, а не сейчас, — пошутила она, явно пытаясь поднять настроение, но я не мог избавиться от этой ярости. Ее рука скользнула выше по моей спине, и я не знал, хочу ли я услышать ответ на свой следующий вопрос или нет. Но я должен был знать. Незнание было хуже, чем знание. Так и должно было быть.

— Ты хочешь его? Ты поэтому вернулась? — Резко спросил я, и она убрала свою руку, свое тепло, все. Вся она исчезла, и в моей груди осталось ощущение пустоты. Пожалуйста, не уходи снова.

— Рика? — спросила она, и я натянуто кивнул, не отрывая взгляда от дыры в стене.

— Я вернулась, потому что мой бывший бросил меня здесь, в могиле, — с горечью сказала она, и если она пыталась успокоить меня, то у нее это чертовски хорошо получалось.

Моя спина напряглась, и я закрыл глаза, пытаясь укротить зверя-собственника внутри меня, который хотел сжечь дотла весь мир, чтобы остались только она и я. В эту секунду это казалось единственным логичным способом обезопасить ее.

— Ответь на другой вопрос, — прорычал я, и каждый мускул в моем теле напрягся, пока я ждал, когда опустится топор.

— Я вернулась не ради него. Я вернулась не ради кого-либо из вас. Я не знаю, зачем я на самом деле здесь и как долго пробуду, но…

— Но?

— Но сейчас я здесь. По крайней мере, на какое-то время.

Я открыл глаза, сделал глубокий вдох и кивнул. Пока что она была здесь. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что она останется здесь. Я полуобернулся, схватил ее за руку и потащил в спальню, подталкивая к кровати, прежде чем стянуть с себя рубашку.

— Какого хрена ты делаешь, Барсук? — заупрямилась она, но ее взгляд опустился на мой пресс, на татуировки, украшающие мою плоть, а затем вернулся к моему лицу, на котором она увидела твердую, непроницаемую, и не подлежащую обсуждению стену, которая говорила, что она ничего не добьется, отказываясь. — Я остаюсь. Конец дискуссии.

— Ты чертовски любишь командовать, — огрызнулась она. — Может быть, я не хочу, чтобы ты оставался, ты когда-нибудь думал об этом?

— Нет, и мне насрать. — Я схватил ее за плечи, разворачивая к себе спиной и расстегивая молнию на ее платье. Она доходила до самой ее задницы, и она вздрогнула, когда мои пальцы коснулись ангельских крыльев, вытатуированных над ее лопатками и спускающихся по всей длине спины. Я наклонился, целуя каждое из них, и у нее вырвался легкий вздох, когда я провел пальцем по ее позвоночнику. — Я бы разрушил тебя, детка. Я бы доказал, что нет другого мужчины на земле, который может заставить тебя почувствовать то, что могу дать я. Ты заслуживаешь, чтобы тебе боготворили. Я бы каждый день приходил в твою церковь и опускался перед тобой на колени. Каждый. Ебучий. День.

— Как насчет того, чтобы для начала отвернуться, пока я переодеваюсь, потому что моя церковь закрыта, — сказала она с придыханием, и я наблюдал, как она подошла к своему шкафу и выбрала пижаму, состоящую из бледно-голубых шорт и майки.

Она позволила своему платью упасть до лодыжек, и у меня сжалось горло при виде ее задницы, обрамленной черными французскими кружевными трусиками, которые она носила. На ней не было лифчика, и это было самое соблазнительное зрелище, которое я когда-либо видел в своей жизни. Я сбросил джинсы, стащил их вместе с носками и плюхнулся на ее кровать.

— Ты не звучишь как человек, который не смотрит, — раздраженно сказала она, но затем опустила трусики, и мне пришлось прикусить свой чертов кулак, чтобы подавить стон.

— А как звучит человек, который не смотрит? — Спросил я, и мой голос прозвучал грубо и был полон желания. Клянусь, я мог видеть, как мурашки бегут по ее телу отсюда, так почему бы ей просто не признать, что она хочет меня так же, как я хочу ее? Конечно, я был мудаком, но, по крайней мере, я не пытался это скрыть. Я был искренним до чертиков. Разве не этого девушки всегда требовали от парней?

— Я не знаю, менее тихим. — Она натянула пижаму и повернулась ко мне, ее взгляд упал на огромную выпуклость в моих боксерах, и ее губы приоткрылись. — Ты смотрел, — обвинила она.

— Да, я смотрел, — проворчал я. — А теперь ложись в постель.

Я откинул одеяло, и она покачала головой.

— Это безумие. Я просто хотела вернуться домой, свернуться калачиком в своей постели и расслабиться после проведенной ночи. Но как я могу это сделать, когда ты здесь, в моем собственном гребаном доме, выдвигаешь мне требования? — Она надула губки, и я вскочил с кровати, поднял ее на руки и бросил на матрас.

— Эй! — взвизгнула она.

— Ты можешь делать все это со мной, — настаивал я, опускаясь рядом с ней и натягивая на нас одеяло, прежде чем выключить свет. Мои глаза быстро привыкли к темноте, щель в занавесках позволяла лунному свету проникать внутрь, и я вздохнул, когда мое сердце, наконец, начало замедляться.

— Не возвращайся к «Границе», — твердо сказал я.

— Я могу сама о себе позаботиться, — настаивала она.

— Я знаю, — признался я. — Но, если ты хочешь бросить мне вызов, сделай это своим умным ртом и дерзким поведением. Не ходи туда. Пожалуйста, Роуг.

Она вздохнула. — Почему твои собственнические манеры иногда кажутся милыми?

Я ухмыльнулся. — Я какой угодно, только не милый, малышка.

— Я не согласна.

— Ты рылся в моих вещах, пока прятался в моем доме? — Подозрительно спросила Роуг, и я был рад, что она решила не сопротивляться дальше.

— Да, — признал я, потому что рано или поздно она нашла бы уничтоженный вибратор и презервативы.

— Ты такой гребаный мудак, — сказала она сквозь зевок, и я придвинулся ближе к ней, нашел ее руку и провел большим пальцем по ее разбитым костяшкам. Я ненавидел то, что она сегодня дралась, но в том, что она победила, было и что-то горячее.

— Я знаю, — сказал я. — Но ты скучала по мне, верно? Десять лет — долгий срок, ты, должно быть, думала обо мне. Я думал о тебе каждый гребаный день. Ты знаешь, что это ненормально, когда у девушки твоего возраста нет социальных сетей? Я искал каждую девушку с именем, которое хотя бы отдаленно напоминает твое. Я даже просмотрел профиль человека по имени Рауль Эстебан.

Она рассмеялась, и этот звук озарил меня изнутри. — Ну, как говорит Чейз, наверное, я призрак.

— Не хочешь рассказать мне что-нибудь о том, где ты была? — Настаивал я. — Все, что угодно, Роуг. Просто дай мне что-нибудь.

— Ты ничего этого не заслуживаешь, — горько сказала она, и я придвинулся ближе, ощущая тепло ее тела.

— Я знаю, колибри, — тихо сказал я. — Но я все равно спрашиваю.

Между нами воцарилось тишина, но затем она заговорила тихим тоном, который привлек мое пристальное внимание.

— Хорошо, я отвечу на один вопрос.

Я открыл рот, но она заговорила, прежде чем я успел спросить, кто, блядь, причинил ей боль.

— Но не о парне, который похоронил меня, — твердо сказала она, и я фыркнул.

— Прекрасно. Тогда расскажи мне о своем первом парне.

— Это не вопрос, — протянула она, и я сжал кулак.

— Он был добр к тебе?

— Ну… поначалу он был неплох, я думаю. Он приглашал меня поесть, что было очень кстати, ведь тогда я часто голодала. И иногда он был милым, я полагаю. Особенно до того, как у нас, э-э, стало все более серьезно.… Хотя у него была неприятная черта характера. Просто жаль, что я не поняла этого раньше, потому что в конечном счете я стала вроде как зависеть от него, ночевать в его квартире и все такое. Потому что, ты знаешь, у меня не было дома. Но однажды мы поссорились, и он ударил меня. Я ударила его в ответ и так далее, но для меня это было — все. Так что я собрала свои пожитки и в итоге неделю проспала на автобусной остановке. Но, в конце концов, пожилая дама купила мне билет в другой город, так что, думаю, все обошлось.

— Обошлось? — Зарычал я, и моя кровь бешено закипела в венах. — Так не получится, детка. Господи. Как звали этого ублюдка?

— Коди, — ответила она.

— Фамилия? — Зарычал, и она рассмеялась.

— Черт возьми, нет.

— Он покойник, к тебе не приведут никакие следы. Просто назови мне фамилию, возраст и…

— Фокс! — она шлепнула меня по руке. — Ты не убьешь его, что с тобой такое?

Я пытался успокоиться, но чувствовал себя носорогом, готовым броситься в атаку. Пальцы Роуг прошлись вверх и вниз по моей руке, и это ощущение отвлекло все мое внимание, пока я, наконец, не смог снова ясно мыслить. О его неминуемой смерти, то есть.

Я притянул ее в свои объятия, просто обнимая, и она действительно растворилась в моем теле, пока ее дыхание касалось моей груди. Когда она, наконец, отстранилась, я провел пальцами по ее подбородку и вниз к горлу, где бешено колотился пульс. Я ухмыльнулся, почувствовав ее реакцию на меня. Она могла бороться со мной сколько угодно, но ее сердце хотело меня. И я найду способ завоевать его каким-нибудь образом.

— Твое тело — предатель, колибри, — промурлыкал я, и она шлепнула меня по руке.

— Очевидно, ты уже давно стал большим плохим Арлекином в этом городе, Барсук, и это вскружило тебе голову. Не каждая девушка хочет тебя, и я одна из них.

Я раздраженно стиснул зубы. — Но ты хочешь Маверика?

— Я никогда этого не говорила.

— Он убил моего дядю несколько лет назад, ты знаешь? Притащил его к «Мосту Висельников», оставил глубокие раны на бедрах, связал его руки и перебросил через мост, чтобы он висел там на веревке, истекая кровью. Это не тот способ, которым должен умирать хороший человек. Не так должна умирать семья.

Она молчала, и я вздохнул.

— Я говорю тебе это только потому, что ты мне небезразлична, — серьезно сказал я. — Если он когда-нибудь причинит тебе боль…

— Он бы не стал, — сказала она так, словно действительно в это верила.

— Ты его больше не знаешь, — прорычал я.

Она протянула руку, нащупала шрам на моей шее, оставленный там пулей Маверика, и провела по нему большим пальцем. — Может быть, это чудо, что я вернулась и нашла вас всех живыми, — выдохнула она.

— А тебе было бы не все равно, если бы это было не так? — Спросил я, и мое горло сжалось.

— Да, — тут же выдохнула она и поспешила продолжить. — Но это ничего не меняет.

— Я знаю. Так позволь мне все исправить. И перестань, блядь, врать мне в лицо о своих чувствах.

— Я ненавижу тебя, — прорычала она, но в ее голосе не было горечи, как обычно.

— Но и хочешь, — настаивал я. — Остальное — мелочи.

Я провел рукой по ее шее, ожидая, что она поймает мое запястье и скажет «нет», но когда мои пальцы коснулись ее затвердевшего соска через майку, у нее вырвался хриплый вздох, который сказал мне все, что мне нужно было знать. Я схватил ее за бедра, приподнимая, чтобы она оседлала меня, и она вскрикнула от неожиданности. Я прижал ее к своему члену, и она ахнула, а затем сильно ударила меня по лицу. Я выругался, приподнимаясь и кусая ее сосок через тонкий материал пижамы, заставляя ее вцепиться в меня когтями и зашипеть от боли.

— Ай…мудак! — вскрикнула она, и я начал посасывать сосок через материал, пока ее бедра покачивались на моей твердой длине, заставляя меня постанывать. — Фокс, — прорычала она, сомкнув руки на моем горле и отталкивая меня назад.

Я мрачно посмотрел на нее, потому что мое терпение было на исходе. Она дрожала на моем члене, так почему же она не могла просто уступить огню, бушующему между нами? Во мне тоже кипел гнев из-за всего, что произошло. Она ни в чем не виновата, но я злился на весь мир. Я злился на несправедливость всего этого.

Она сильнее сжала мое горло, когда посмотрела на меня, и я нахмурился, протянув руку и обхватив ее в ответ.

— Ты моя, — потребовал я, и ее бедра сжались, она покачнулась так, что ее киска прижалась к моему члену, и еще одно проклятие сорвалось с моих губ.

— Я никогда не буду твоей, — прошипела она.

Я оттолкнул ее руки и приподнялся, схватив ее за задницу и удерживая на месте, прижимая к себе.

— Тогда скажи мне — нет, — прошептал я, и мои губы коснулись ее губ. — Скажи это.

Я прикусил зубами ее полную нижнюю губу, и она застонала, выгнув спину, прижимаясь ко мне. — Я ненавижу тебя, — повторила она, и дрожь пробежала по всей длине ее тела, когда она снова повела бедрами, посылая искры удовольствия по моему члену.

— С каждым разом, когда ты это говоришь, детка, в это становится все труднее поверить. — Я ухмыльнулся ей в губы, и ее ногти скользнули вниз по моей спине, а мои мышцы напряглись под ее порочными прикосновениями. — Я хочу все, что ты можешь мне дать, колибри. Борись со мной, режь меня, оставь на мне свой след. Делай все, что хочешь, но я никуда не уйду. Я заявил свои права, и тебе придется призвать армию демонов из ада, если ты хочешь получить хоть какой-то шанс удержать меня подальше от себя.

— Мне не нужна армия демонов, Фокс, — задыхаясь, сказала она, снова прижимаясь ко мне и вырывая из моего горла глубокий звук удовольствия.

Она резко перекинула через меня ногу и встала с кровати, подхватила мою одежду и вышла из комнаты.

— Эй! — рявкнул я, вскакивая на ноги и преследуя ее с тестостероном, затуманившим мою гребаную голову.

Я обнаружил, что она выбрасывает мое барахло за входную дверь, и, зарычав, я бросился на нее и вцепился в ее волосы. Я развернул ее, прижимая к стене, и прижался своим ртом к ее рту. Она вцепилась мне в плечи, сопротивляясь, но я закинул одну из ее ног себе на бедро и просунул свой твердый член между ее бедер, потирая им ее клитор через тонкую одежду, разделяющую нас.

Она громко застонала, ее голова откинулась к стене, и я просунул язык между ее губами. Она целовала меня так же яростно, как и царапала, оставляя кровавые следы на моей плоти, пока я смеялся ей в рот.

Роуг вырвала свое бедро из моей хватки, оттолкнулась от стены и заставила меня отступить назад, пока моя задница не ударилась о кухонную стойку. Я прижал ее к себе, приподнял и заставил ее бедрами обхватить мою талию, а она укусила меня за язык, а затем жадно поцеловала, в то время как ее руки то запутывались в моих волосах, то рвали их в следующую секунду. На вкус она принадлежала мне, и я собирался сделать так, чтобы сегодня ночью я поставил на ней такое глубокое клеймо, что она никогда больше не усомнится в том, кому она принадлежит.

Она прервала наш поцелуй с лицом, подобным грому. — Пошел ты, мудак.

Я прижал ее спиной к стене достаточно сильно, чтобы остались синяки, отрывая от себя ее руки и прижимая их над ее головой, припадая ртом к ее горлу. Ее бедра сжали мою талию, как будто она пыталась причинить мне боль, и она высвободила одну руку из моей хватки, когда я потерялся в ней. Ничто из того, что она делала, не могло причинить боль. Я слишком долго жаждал ее прикосновений, и мне было все равно, даже если она захочет сжечь меня на гребаном костре, я все равно буду наслаждаться ей, пока буду гореть в огне.

Я впился в ее горло, желая поставить клеймо на ее коже и стереть следы, оставленные Мавериком. Она ругалась, пытаясь оторвать мою голову от себя, но при этом продолжала тереться об меня своей киской. Я оставил ярко-красный засос на ее горле, а затем опустил рот, чтобы сделать то же самое с ее грудью, и она откинула мою голову назад, пытаясь освободить вторую руку, поскольку я усилил хватку на ней. Она схватила со стены рамку для фотографии и разбила ее о мою голову, и я выругался, отпуская ее и стряхивая стекло со своих волос. Дворняга громко залаял, и я опрокинул упаковку с куриными лакомствами на пол, так что они разлетелись повсюду, и он набросился на них с радостным тявканьем.

— Они дорогие, ублюдок. — Роуг замахнулась на меня кулаком, но я отбил его в сторону, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал еще раз.

— Боже, ты кусок дерьма, — прорычала она мне в губы, но продолжила целовать, а я ухмыльнулся, утопая в ее идеальном вкусе. Она начала пятиться, и я последовал за ней в направлении спальни, по пути что-то опрокинув, и Роуг отстранилась, чтобы посмотреть, что это было.

— Какого хрена? — выругалась она, и я посмотрел вниз, под наши ноги, куда из мусорного ведра вывалилась куча изрезанных презервативов.

— Нам они не нужны, я чист, — поклялся я, подталкивая ее обратно в спальню, и ее брови взлетели вверх. И ты тоже, я взял у тебя кровь, пока ты спала, и сдал на анализ, чтобы убедиться. Обезболивающий крем отлично справился со своей задачей, и она все равно спала как убитая, так что я, вероятно, мог бы обойтись и без него.

— Что, прости? — прошипела она, скрестив руки на груди, стоя в дверях своей комнаты и прикрывая торчащие соски.

— Что? — Потребовал я ответа, положив руку на дверной косяк, глядя на нее сверху вниз, и используя последние несколько секунд самообладания, которые у меня остались. Я собирался вести себя с ней как настоящий пещерный человек, и она должна была узнать, каково это — когда я заявляю на нее права.

— Э-э, во-первых, ты не имеешь права принимать подобные решения в отношении моего тела, мудак. А во-вторых, какое ты имеешь право приходить сюда и резать их? Это мой дом.

— Это не твой дом. И я не собираюсь трахать тебя с презервативом. Я слишком долго ждал, чтобы…

— Убирайся, — прорычала она, указывая на дверь. — Я не буду с тобой трахаться. Я никогда не планировала трахать тебя.

— Лгунья, — прорычал я, и она шагнула вперед и толкнула меня в грудь. Дворняга поднял голову от угощения, залаял на меня, и я издал звук ярости. — Ты не выгонишь меня.

— Вообще-то, так я и сделаю. Потому что если ты не уйдешь прямо сейчас, то больше никогда меня не увидишь, Фокс.

Болезненный комок встал у меня в горле, и я покачал головой, отказываясь признавать, что она разыгрывает эту карту. — Не делай этого.

Она указала на дверь, и я оскалил зубы. Она вздернула подбородок, провоцируя меня бросить ей вызов, и я выругался из-за того, что она была моей гребаной слабостью.

— Прекрасно, — прошипел я. — Но, если завтра ты не явишься в дом, я переселю тебя из этого дерьмового трейлерного парка, и ты больше никогда не увидишь ни одного из своих дрянных друзей. Ты встречаешься со мной, нравится тебе это или нет.

Я вышел за дверь, и она захлопнула ее у меня перед носом, крикнув через дверь. — Я не встречаюсь с тобой, мудак. У меня вполне стабильные отношения без драм с моим вибратором!

— Больше нет, — огрызнулся я, и ее шаги застучали по трейлеру.

— Аргх! — взревела она. — Ты чудовище. Зачем ты так поступил с Владом?!

Покойся с миром, Влад. Я собрал свою одежду, удовлетворенно улыбаясь, хотя это длилось недолго, учитывая мой ноющий член и тот факт, что мою задницу только что вышвырнули вон. Это было моим наказанием за то, что я сделал десять лет назад. Вернуть ее было моей единственной мечтой все это время, но я никогда не думал о том, что, вернув ее, я не смогу по-настоящему обладать ею. Это был совершенно другой вид ада. И если я не предъявлю на нее права в ближайшее время, мой член отвалится от недостатка использования. Но мои губы все еще ощущали ее вкус, и как бы я ни был взбешен, я чувствовал, как она терлась об меня, слышал ее стоны, и чувствовал ее желание, сотрясавшее основы ее существа. Может, она просто хотела меня трахнуть, но это было началом. Так что я назвал бы это победой.

Я добрался до своего грузовика, открыл его и скинул свое барахло на пассажирское сиденье, прежде чем забраться на водительское. Я натянул джинсы и кроссовки, и запустил пальцы в волосы, так как сексуальная неудовлетворенность вызывала во мне жажду убийства. Я так и видел заголовок в новостях. Десять мужчин были найдены мертвыми с отрезанными членами из-за того, что у Фокса Арлекина были синие яйца.

Я вздохнул, заводя грузовик и разворачивая его, чтобы припарковаться перед трейлером Роуг. Затем я откинулся на спинку сиденья и начал прикидывать, где именно я собираюсь установить скрытые камеры снаружи этого места. Мне нужно было убедиться, что я смогу обеспечить ее безопасность, когда меня здесь не будет. Потому что я не мог всегда быть здесь, чтобы присматривать за ней, особенно когда она делала такой чертовски трудной задачу быть ее парнем. Но Роуг стоила этих усилий. У меня не было никакого опыта в этом дерьме, но я руководствовался своими инстинктами, а они заключались в том, чтобы защитить ее, удержать и никогда не отпускать. Именно так я и собирался поступить.