Игровая площадка для грешников

В «Загробной Жизни» был дамский вечер, и толпа женщин выпивала в баре, ожидая начала шоу и ерзая под столами при мысли о том, что их любимый стриптизер будет танцевать только для них. Ну, по крайней мере, я предполагал, что они делали именно это.

Я сидел на своем месте в гримерке, положив ноги на поверхность перед зеркалом, которое было окольцовано яркими белыми лампочками.

— Я бы с удовольствием трахнул тебя воздушным шариком, детка, — сказал я по телефону. — Я бы засовывал этот наполненный воздухом латексный хрен тебе в глотку снова и снова, пока он не лопнет, как думаешь, ты сможешь это выдержать?

— Да, — простонала она. — Я приняла бы его до самого конца, Бобби.

— Назови мое полное имя, — прорычал я, кивнув в знак благодарности Эстель, когда она поставила передо мной кофе.

— Бобби Надувной, — промурлыкала женщина мне на ухо, и я громко застонал, привлекая внимание моего партнера по танцу Адама, который выглядел чертовски смущенным.

Она начала стонать все громче и громче, и я внутренне выругался: мне нужно было вернуть ее внимание к себе и продлить этот звонок. Мой голос был слишком чертовски сексуальным даже для меня самого.

— Когда ты хорошенько намочишь мой шарик, я переверну тебя под себя и введу этого маленького упругого дьяволенка тебе в за… — На линии раздался щелчок, и я замолчал, когда в ухе зазвучало автоматическое сообщение.

— Этот абонент использовал свой десятиминутный пакет. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Я нажал кнопку громкой связи, когда зазвучала какая-то странная оркестровая музыка, и бросил свой телефон рядом с чашкой кофе, вытянув руки над головой и зевнув. Давай же, Juicy Latexdream351. Ты знаешь, что хочешь заплатить за эти дополнительные минуты.

Но, похоже, я закончил с ней слишком быстро, и звонок оборвался мгновением позже. Черт, я слишком хорош в фетишистском сексе по телефону, чтобы зарабатывать на этом приличные деньги.

— Твоя девушка увлекается воздушными шариками? — Спросил Адам, нахмурив бровь, как будто никогда не слышал ни о чем подобном. Однако я слышал обо всем на свете. Меня ничто не удивляло. Однажды девушка заплатила мне за то, чтобы обмазать меня, как индейку, и пощекотать мои потроха. Щекотание было странным, но к концу я вроде как втянулся.

— Нет, чувак. Первое правило стриптизерского клуба: у тебя не должно быть подружек. Но ты должен убедиться, что каждая девушка в зале думает, что это она твоя девушка. — Я ухмыльнулся. — Просто секс по телефону, это быстрый заработок денег.

— Ох… понятно. Не думаю, что я смогу заниматься сексом по телефону, — сказал Адам, поправляя армейские штаны, которые были на нем, и которые совпадали с моими. Это был первый вечер, когда он танцевал в шоу, и пот на его лбу говорил о том, что он чертовски нервничал. Но парень был прирожденным танцором. И я лично тренировал его, так что, очевидно, он собирался стать гребаной звездой.

— Ну да, грязные разговорчики — мой второй язык, — сказал я, пожимая плечами. — К сожалению, его не преподают на «Дуо Линго», так что я мастер-самоучка. И если тебе когда-нибудь понадобятся уроки, позвони мне.

Он усмехнулся, приглаживая свои волнистые светлые волосы, и я вскочил со своего места, отбросив его руку и запустив пальцы в его густые локоны. — О, Адам, здешним девушкам не нужно, чтобы ты выглядел прилизанным. Ты же не идешь на свидание с Нэнси Дрю. Ты будешь дразнить кучу похотливых женщин, и тебе нужно жить в их фантазиях после сегодняшнего вечера, чтобы они вернулись в следующий четверг, и в следующий, и в следующий после него. — Я взъерошил его прическу, и он уставился на меня в зеркало своими большими серыми глазами, от которых сегодня вечером в клубе должно было намокнуть много сидений. Эстель придется работать сверхурочно, чтобы отмыть их.

Я лично отбирал своих танцоров, и в тот момент, когда Адам пришел на прослушивание, у меня в глазах появились знаки доллара. Проблема была в том, что я не рассчитывал на то, что он окажется таким святошей. У таких симпатичных парней, как он, обычно был опыт дразнить женщин, но, судя по тому, что он сказал мне, он стал по-настоящему сексуально активен только в прошлом году. Ему было двадцать два, и он расстался со своей девушкой, с которой встречался с шестнадцати лет. Так что, я имел дело с чудаком — «одна киска», у которого богатая сучка вырвала чувство собственного достоинства, заменив его кучей сомнений. Она была из верхнего квартала, а он — из нижнего. Это была вся та чушь о «мы были соединены звездами», на которую у меня просто не было времени, и, о-какой-сюрприз, в конце концов, она предпочла папин трастовый фонд ему. Итак, он появился здесь, потому что парню больше некуда было пойти, и у него был опыт в танцах, потому что упомянутая сучья подружка поощряла его учиться, чтобы ей было с кем попрактиковаться в своей латиноамериканской бальной херне. Сучки были такими славными.

Теперь у него не было денег, а его родители жили в Мексике и звонили раз в год, так что я взял его под свое крыло, потому что… ну, почувствовал запах выручки. Но также я знал, каково это, когда тебя выбрасывают на обочину и вся жизнь уходит из-под ног. Я также снял для него комнату в квартире, которую делили мои девочки Черри и Китти. Это был только вопрос времени, когда одна из них покажет ему искусство приличной киски, и он напрочь забудет о мисс Слишком-Хороша-Для-Него. Я предложил ему пригласить ее шикарную задницу сюда через несколько месяцев, чтобы она посмотрела, как он ведет шоу, где сотня девушек выкрикивает его имя и умоляет отсосать ему. Карма была дрянью. А я был ее коварным приятелем.

— Итак, какого правило номер два? — Спросил Адам с надеждой.

— Что? — Я нахмурился.

— Ты сказал, что правило номер один — никаких подружек, так каковы же остальные правила?

— Ах, да. — Определенно, я не выдумывал их на ходу. Но, думаю, я мог бы поделиться своими правилами. — Ну, правило номер два — не трахаться с клиентами заведения. Это не бордель, но… — Я наклонился ближе, чтобы прошептать ему на ухо. — Если хочешь немного подзаработать на стороне, тогда можешь договориться в баре.

Он бросил на меня нервный взгляд в зеркало. — Не знаю, смогу ли я…

— Поверь мне, когда начнут поступать предложения и ты изголодаешься по деньгам, ты поддашься искушению. Так что лучше установить границы дозволенного сейчас.

Техас опустился на сиденье с другой стороны от него, его темная кожа блестела от детского масла, а огромные мышцы напряглись под военной формой, в которую он был втиснут. — Мы обсуждаем правила? — Он ухмыльнулся, как щенок. — Я не трахаюсь ни с кем старше сорока пяти.

— Это потому, что ты идиот, — заметил я, натирая руки миндальным маслом — оно стоило дороже, но мне нравился его запах, да и кожа от него становилась мягкой. — Чем старше девушка, тем больше у нее денег

— Я думаю своим членом, а ты — своим банковским счетом, — сказал Техас, пожимая плечами.

— Так ты делаешь это просто ради удовольствия? — С любопытством спросил Адам у Техаса.

— Да, когда ты поймешь, что горячая киска платит за хороший член, ты также поймешь, что с таким же успехом можешь трахаться и в свое свободное время за деньги.

— Да, а когда ты поймешь, что горячая киска будет платить больше за лучший член, ты будешь уводить клиенток Техаса у него из-под носа, как это делаю я. — Я подмигнул здоровяку, и он сердито посмотрел на меня, но ничего не сказал, потому что знал, что это правда.

Адам рассмеялся, улыбаясь мне, и, клянусь, в его глазах зажглись маленькие звездочки. — Итак, каково третье правило?

Я фыркнул, хлопая его по плечу. — Всегда надевай презерватив, братан. Всегда, всегда. Надевай два, даже три, если нужно. Просто никогда не снимай хотя бы одного из этих плохишей. Если тебе понадобится, у меня здесь заначка. — Я потянулся к своему комоду и выдвинул ящик, показывая организованные ряды презервативов всех видов.

— Так ты никогда не снимаешь их? — Спросил Адам, и я предположил, что мисс Денежные Сиськи, вероятно, принимала таблетки.

— Никогда, — серьезно сказал я. — В этом месте можно подхватить ЗППП при легком дуновение ветерка. Особенно когда Техас находится так близко.

— Пошел ты, — проворчал Техас, но при этом ухмыльнулся.

Музыка в баре сменилась на низкий, оглушительный ритм, и публика начала кричать. Это был наш сигнал. Адам и Техас встали, и мы встретили Рубена и Олли у выхода на сцену, они вручили нам наши шляпы, и я надел свою. Заиграла «The Saints» Andy Mineo, и я ободряюще кивнул Адаму, прежде чем первым выйти на сцену, низко надвинув шляпу, когда в ушах у меня звенели крики.

Сцена простиралась до зрительного зала, и я вышел в самый ее центр под музыку, а ребята выстроились позади меня в идеальной синхронности. Когда ритм стих, мы все отдали честь и бросили свои шляпы в толпу под взрыв криков. Зеленые огни взметнулись, освещая глаза каждой жаждущей девушки в клубе, и я дерзко ухмылялся, танцуя, и наслаждаясь ощущением, что нахожусь в центре внимания.

Мое тело двигалось в такт музыке, и каждое движение моих бедер притягивало все больше девушек к сцене, пока они не начали давить друг друга, пытаясь дотянуться до меня. На следующем такте мы все сорвали с себя рубашки, а у Адама застряла последняя пуговица, и я сорвал ее с него, вызвав для нас одобрительные крики. Заметка для себя: всегда подыгрывать.

Остальные танцоры начали вытаскивать девушек из толпы, и я сам охотился за своей жертвой, когда мой взгляд зацепился за радужные волосы на фоне толпящихся женщин у сцены, и мое сердце забилось сильнее. Я ухмыльнулся, когда мой взгляд остановился на Роуг, которая, очевидно, пришла посмотреть, как я танцую. Как, черт возьми, ей снова удалось выбраться из дома?

Я поднял палец, подзывая ее из глубины зала. На ней были рваная джинсовая юбка и ярко-розовая футболка, завязанная так, чтобы подчеркнуть живот. Она разговаривала с Ди, которая сегодня была барменом в блестящем бикини, и закатила на меня глаза, потягивая пиво. Я дернул головой в знак приказа, и она отрицательно покачала головой, но прикусила губу так, что мой член затвердел.

Я схватил за руку девушку в первом ряду, вытащил ее на сцену и, развернув перед собой, обнял ее за талию. Я даже не заметил, блондинка она, брюнетка или чертовски лысая, пока она визжала от восторга. Мой пристальный взгляд был прикован к Роуг, когда я прижался к заднице мисс Никто в такт музыке, а затем толкнул ее обратно в зал.

Другая девушка схватила меня за руку, и я втащил ее на сцену, опустил на пол лицом вниз и навалился на нее, прижимаясь к ней всем телом в такт музыке. Она засмеялась, когда я перевернул ее, прижимаясь своими бедрами к ее, чтобы она могла почувствовать каждый дюйм моего твердого члена, который в данный момент стоял исключительно для Роуг. Мои глаза снова встретились с ее, и я хотел бы заявить, что в них была похоть и, возможно, намек на ревность, но, возможно, я просто надеялся на это.

Что она думает обо мне сейчас, когда я повзрослел и могу заставить каждую женщину в этом зале выкрикивать мое имя меньше чем за минуту? Я всегда хотел быть мужчиной, но тогда, в детстве, я хотел этого, потому что мне нужно было набраться смелости и заявить права на Роуг, поцеловать ее как следует, трахнуть ее как следует. Я был просто девственником, который потерпел чертовски сильную неудачу, когда на самом деле набрался смелости попытаться поцеловать ее. Это все еще остается одним из самых неловких моментов в моей жизни, и я не был уверен, поняла ли она вообще, что я пытался сделать.

Я вскочил на ноги, махнув девушке рукой, чтобы она убиралась со сцены, а сам попятился, чтобы присоединиться к шеренге танцоров, и мы задвигались в идеальном ритме, когда ритм перерос в воинственное крещендо. Зрители не получали полного пакета в начале шоу, но, когда мы закончили номер, все мы сорвали брюки на липучках, чтобы показать облегающее нижнее белье с американским флагом, которое совершенно не скрывало наши стояки.

Женщины закричали, а мой взгляд остановился на крупном парне, сидящем у барной стойки в очках с темной оправой, который восторженно хлопал в ладоши. Все звали его просто Том, потому что он пил только «Том Коллинз». Я догадывался, что он гей, так как бывал здесь только тогда, когда мы с командой танцевали, поэтому я проследил, чтобы его пропускали в зал, потому что его счет в баре, вероятно, мог бы оплатить колледж нескольким моим девушкам. Не то чтобы у большинства из них были какие-то планы на этот счет. Но они определенно могли купить себе первоклассный блестящий вибратор или десять штук, благодаря Тому.

Я отдал честь в такт своим коллегам-танцорам, и мы трусцой побежали за кулисы, а моя голова гудела от кайфа.

Я хлопнул Адама по плечу, и он просиял мне. — Чертовски идеально, — крикнул я, перекрикивая все еще орущую толпу в баре, когда мы направились в раздевалку, чтобы переодеться для следующего танца. Голос Джесси доносился через микрофон, так как она заполняла время пошлыми шутками и игрой «Крути колесо», где главным призом была сотня долларов.

Мое сердце бешено колотилось, и я понял, что впервые с тех пор, как я начал работать в этой сфере, я действительно на один процент нервничал из-за того, что танцевал там, зная, что Роуг находится в зале. Во мне все еще жила частичка того слишком милого маленького ребенка, которого мне нужно было задушить наволочкой и пнуть по голове. Я не был мальчиком, я был гребаным мужчиной. И мне больше, чем когда-либо, захотелось доказать ей это.

Так что, надевая ковбойский наряд для следующего выступления, я поймал свой собственный взгляд в зеркале и дал себе обещание. К концу ночи она поймет, что я больше не ребенок. Пришло время усмирить своих демонов.

***

После шоу я принял душ, смывая масло, блестки, и пот. Девичник ввалился в клуб в середине шоу, и у меня были царапины, подтверждающие это, плюс несколько визиток, засунутых в мои трусы.

Я вышел из душа, схватив полотенце, когда Техас прошел мимо меня с выставленным на показ членом, и я вытащил долларовую купюру у него между ягодиц, помахав ею у него перед лицом. — Ты пропустил одну.

Он бросился за ней, а я со смехом побежал прочь. — Что нашел, то мое!

— Засранец, — засмеялся он, а я ухмыльнулся, добавляя ее в свою кучу, которую засунул в ящик комода.

Адам пересчитывал свои деньги, теперь он был одет в белую майку и черные спортивные штаны, а его волосы были влажными после душа.

— Сколько вышло? — Спросил я.

Все наличные, что были засунуты в одежду моих танцоров во время шоу- принадлежали лично им, а все, что оставалось на сцене, делилось поровну. Я хорошо платил своим ребятам, но настоящие деньги были в чаевых. Иногда после выступления я находил стодолларовые купюры, прилипшие к моим яйцам, и если это был не лучший способ познакомиться с Бенджамином Франклином, то я не знал, что это было. У Адама впереди были лучшие дни, ради которых стоило жить.

— Чуть больше трехсот, — объявил он, сияя, и я усмехнулся. — А еще у меня есть это. С того девичника. — Он помахал передо мной визиткой с написанной на ней суммой «четыреста» и вопросительным знаком.

— Эскорт — это не для всех, — сказал я, внезапно почувствовав защитный инстинкт, над мальчиком «одна-киска», и выхватил карточку у него из рук. — Которая из них это была?

— Я думаю, это была мать невесты. — Краска коснулась его щек. — Но четыреста долларов…

Я покачал головой, опускаясь на свое место рядом с ним. — Во-первых, четыреста долларов — это недооценка себя. Во-вторых, трахаться за деньги стоит дороже, чем секс.

— Что ты имеешь в виду? — Он нахмурился.

— Оставь пацана в покое, — крикнул Рубен, его медно-рыжие волосы влажно блестели после душа. — Стриптиз — это разминка перед трахом. В конце концов, он все равно это сделает.

— Заткнись, Рубен, — прорычал я. — Не все хотят, чтобы у них гнил член, как у тебя.

— И это говорит Король Эскорта. — Он ухмыльнулся.

— Я содержу дом в чистоте, — бросил я в ответ, и его ухмылка исчезла. — В отличие от тебя, который берет доплату за то, чтобы входить «голым». Ты знаешь, когда я буду входить голым? Никогда. Потому что я планирую, что к сорока годам у меня все еще будет член.

— Ты про презервативы, да? — Спросил Адам, и я серьезно кивнул.

— Да, всегда, всегда, всегда, — настаивал я. — Но помни, если ты хочешь начать гоняться за большими деньгами, это будет стоить тебе…

— К тебе пришел горячий единорог, Джей-Джей, — прогремел Техас, и я посмотрел туда, где он стоял с голой задницей, вытирая мокрые волосы полотенцем, в то время как Роуг стояла рядом с ним, небрежно рассматривая его член. Который все еще был твердым, как камень. Демон поднял голову во мне, и я вскочил со своего места, хватая свои спортивные штаны и личные вещи, прежде чем подбежать к ней.

— Увидимся позже! — Крикнул я всем, хватая ее за руку и ведя к задней двери.

— Я хочу поздороваться с твоими друзьями, — пожаловалась она, пока я тащил ее за собой, а затем сбросил полотенце, чтобы одеться, и ее взгляд упал прямо на мой член, убив все ее мысли. В том числе, скорее всего, и ее мысли о члене Техаса. Потому что мой был произведением искусства: идеально ровный, широкий, длинный, гладкий, и все было выбрито. Требовалось изрядно трудиться, чтобы поддерживать его в таком ухоженном виде, но его внешний вид был обусловлен генетикой, и я решил, что должен поблагодарить своего донора спермы за великолепную комбинацию ДНК, которую он мне подарил. И чем больше она смотрела, тем тверже я становился, особенно когда она облизнула губы, и мой член с надеждой дернулся. Я бы хотел, Джонни-младший.

Вспомнив, что мне, блядь, надо было одеваться, я натянул боксеры, серые спортивные штаны и черную майку AC / DC, затем надел кроссовки, распихал свое барахло по карманам и снова схватить ее за руку.

— Тебе понравилось шоу? — Дразняще спросил я, и она накрутила прядь сине-фиолетовых волос на палец, встретившись со мной взглядом.

— То, на котором я только что побывала в частном порядке, или то, что в клубе? — Она ухмыльнулась.

— И то, и другое. — Я толкнул заднюю дверь и вывел ее на парковку, где на нас упал лунный свет.

— Стриптиз-шоу было безумно классным, — сказала она, улыбаясь мне.

— А частное шоу? — Я приподнял бровь, когда ее плечо коснулось меня.

Я даже не знал, куда мы идем. Где, блядь, я припарковался? Эта девчонка снесла мне крышу. Всякий раз, когда я смотрел на нее, это было все равно что смотреть прямо на солнце. Абсолютно опасно, но так охренительно красиво. Я бы позволил выжечь свои глаза, прежде чем перестал пялиться.

— Тебе придется начать брать с меня за это деньги, Джей. Это уже второй раз, когда ты бесплатно сверкаешь перед мной своим членом, — усмехнулась она, не давав мне ответа.

— Почему у меня такое чувство, что это я должен платить тебе за это? — Пробормотал я, и она рассмеялась, ткнув меня пальцем в ребра.

Мне нравилось, когда она прикасалась ко мне. Это напоминало мне, что она действительно здесь, а не просто плод моего воображения. Тысячу раз после ее ухода я просыпался с мыслью, что она все еще в моей жизни. С годами это случалось все реже и реже, но никогда не проходило совсем. Это было банально, но потерять ее было все равно что ампутировать конечность. Я всегда инстинктивно ожидал, что эта часть меня будет существовать, но как только я пытался притвориться, что она есть, я уже не мог функционировать как прежде. Потому что ее не было. И в каком-то смысле я понимал Фокса и почему он вел себя так, словно она была сокровищем, а он драконом с единственной целью — охранять его. Но я также знал, что, если мы будем держаться за нее слишком крепко, она снова сбежит. И я никогда не прощу себе, если это случится.

— Как ты сюда попала? — Спросил я. Фокс сегодня вечером забирал новую машину, так что скоро у нее будет что-то, пригодное для дороги, и я не ожидал, что он действительно решит позволить ей выйти из дома одной до этого.

— Предполагалось, что Чейз будет присматривать за мной, но он сказал, что ему нужно в спортзал «Захватчики», и предложил мне прийти к тебе, а не идти с ним. Он высадил меня по дороге. Думаю, ему просто нужен был предлог, чтобы не оставаться в моей компании, — сказала она, пожимая плечами.

— Ну… мне нужно постирать кое-что для клуба, — сказал я. — Это не очень то весело, но ты сделаешь это на много миль веселее. Хочешь присоединиться? Я подброшу тебя домой после, как и подобает после нормального свидания.

— О, так ты ведешь меня на свидание, да, Джонни Джеймс? — она поддразнила. — Что об этом подумает твой босс?

— Он подумает, что… я слежу за тем, чтобы за его девушкой действительно хорошо присматривали. — Я сверкнул ей улыбкой, закружил ее под мышкой, а затем побежал к своему GT, увлекая ее за собой, пока она смеялась.

Я открыл ей дверь, и она нахмурилась, как будто не привыкла к такому, а я ухмыльнулся. — Не бери в голову никаких идей насчет того, что я джентльмен.

— О, я и не собиралась. Я пытаюсь понять, что у тебя на уме. — Она плавно опустилась на сиденье, и я закрыл дверцу, обошел машину и сел на водительское сиденье.

— Хорошо, я признаюсь. — Я повернулся к ней, сделав серьезное выражение лица. — В моей заднице живет инопланетянин по имени Эл, который иногда заставляет меня делать странные вещи. — Я набросился на нее, прижимая к сиденью и щекоча бока.

— Джей-Джей! — закричала она, сопротивляясь, когда я скользнул руками под ее футболку и начал щекотать обнаженную плоть, пока она извивалась подо мной. У меня и раньше был стояк, но теперь, у меня возникла серьезная проблема с тем, как покинуть «город стояков».

— Это не я, это пришелец из моей задницы! — Закричал я, и мои пальцы скользнули по ее лифчику, а ее крики превратились в судорожные вздохи, когда мой член прижался к ее бедрам.

Мои руки замерли на ее коже, и я посмотрел на нее сверху вниз, а мое сердце забилось сильнее, чем на протяжении всего шоу. Боже, она была прекрасна. Ее губы были приоткрыты, влажные и умоляли меня просто…

— Эл извращенец, — сказала она с придыханием, ее глаза сверкали, а с разноцветными волосами, разметавшимися повсюду вокруг нее, она была похожа на какое-то мифическое существо. Я хотел приручить его, поймать в банку и хранить вечно.

— Да, он настоящий грязный ублюдок, — согласился я, а затем оттолкнулся от сиденья и плюхнулся обратно на свое, поправляя волосы, чтобы было чем занять руки. Я завел двигатель, пока Роуг усаживалась прямо, расправляя свою короткую джинсовую юбку и привлекая мой взгляд к ее загорелым бедрам, прежде чем я сосредоточился на вождении.

— Мне нужно заехать в прачечную самообслуживания, — сказал я ей. — Ты не против?

— Конечно, — сказала она легко, как будто мой член только что не дал знать о том, как сильно он хотел присоединиться к нашей игре. Если кто и был грязным инопланетным извращенцем, так это он.

Я выехал из «Загробной Жизни», оставив огни клуба позади, и направился к холмам, возвышавшимся к западу от города. Мне нужно было чем-то отвлечься от мыслей о том, куда я еду, поэтому я взглянул на Роуг и начал нашу старую любимую игру. — Ты бы предпочла быть маленькой, как мой большой палец, или большой, как дерево?

Роуг фыркнула. — Ну и какой у тебя большой палец? — Она потянулась, взяла меня за руку, и ее мягкие пальцы обхватили мой большой палец. Количество крови, прилившей к моему члену, действительно было невероятным. Кому нужна была Виагра, когда Роуг Истон сжимала его большой палец? Уж точно не мне. Но я не думал, что щеголять со стояком было отличной идеей прямо сейчас, учитывая наш пункт назначения, поэтому я высвободил руку и поправил штаны, пока она хихикала.

— Достаточно большой для тебя, Истон? — Спросил я.

— Не, я была бы размером с дерево. Тогда я смогла бы раздавить своих врагов. Хлюп-хлюп-хлюп. — Она затопала ногами в пространстве для ног.

— Кого бы ты раздавила первым? Фокса или Чейза? — Спросил я, потому что, очевидно, она не раздавила бы меня. Может, она и злилась на меня, но ей также нравилось обнимать меня голого в душе и позволять укладывать себя в постель.

— Я бы не стала давить никого из них первым, — сказала она, и мое сердце подпрыгнуло, когда ее губы сжались. Я знал, что она думает о мудаке, который пытался ее убить, и я опустил руку на ее колено, сжимая его и понимая, что в любом случае мне не миновать стояка.

— Ты уже готова выдать мне имя, сладкая? — Зарычал я. Может, большую часть времени я и был улыбчивым и доступным ублюдком, но за время службы в «Арлекинах» я пролил столько же крови, сколько и мои братья. И я с радостью закопал бы любого, кто причинил вред Роуг. А еще лучше — порубил бы его на мелкие кусочки и устроил бы себе выходной, взял Роуг на прогулку на лодке и скормил бы его кусочки морской живности, как хлебные крошки.

Честер и Джолин тоже не преуспели в этом, даже после того, как Фокс предложил им удвоенную оплату за имя. Я ни черта не понимал. Роуг была не из тех девушек, которые остаются незамеченными, так почему же вокруг не ходило даже шепотков, которые могли бы привести нас к ублюдку, который причинил ей боль?

— Нет, и ты его не получишь. Ты бы предпочел съесть пирог с собачьим дерьмом или горку ногтей Рози Морган?

— Насколько хорош испечен этот пирог? — Спросил я, и она усмехнулась.

— Он действительно хорошо испечен.

— А яблочный соус есть?

— Конечно, но ты также можешь добавить его и в ногти с ног, — сказала она.

Я изобразил рвотный позыв. — Собачье дерьмо, определенно.

— Рада, что мы все еще в чем-то согласны.

Мне было интересно, что бы она подумала, если бы узнала, что Чейз сейчас тусуется с этой сучкой, и решил не поднимать эту тему. Вероятно, было неподходящее время упоминать, что один из ее бывших лучших друзей занимался грязными делишками с девушкой, которую она чертовски ненавидела. Не то чтобы у него когда-либо было что-то серьезное с Рози. Но я не мог не задаться вопросом, как бы отнеслась к этому Роуг, если бы, вернувшись, обнаружила, что один из нас спит с этой девушкой.

— Рози однажды пригласила меня на свидание, ты знаешь? — Сказал я, ухмыляясь при виде ужаса на ее лице. Это была правда, но мне было неинтересно. Я думаю, какое-то время она надеялась занять место Роуг в нашей группе, но об этом никогда не было и речи.

— Фу, гадость, что ты ей сказал? — требовательно спросила она.

— Что я ей не по карману. Но тебя бы обеспокоило, если бы ты вернулась сюда и застала нас играющими в дом с подружками?

— Я как-то не могу себе этого представить, — задумчиво произнесла она, сморщив носик самым чертовски милым образом. — Так подружки были?

Я пожал плечами. — Не совсем. У Фокса время от времени бывали странные девушки, которых он держал при себя месяцок-другой. Я предпочитаю по большей части получать от своей сексуальной жизнь финансы, а Чейз не прилагает усилий к девушкам с тех пор, как… — Я задумался над этим. — Ну, с тех пор, как никогда. Ты была единственной, кого он когда-либо действительно хотел. — Я пожал плечами, вспоминая слова Чейза о том, что Роуг выбрала Маверика. Он лишил ее девственности? Любила ли она его? Я не мог сказать, что эти мысли не преследовали меня, потому что, как бы сильно мне ни хотелось списать все на то, что это произошло десять лет назад, это все еще причиняло боль.

Но тогда, наверное, я знал, что у меня никогда по-настоящему ничего не получилось бы с ней, пока у меня не произошел бы скачок роста и мне не удалось бы отрастить хотя несколько волосков на лице. И это был сущий минимум. Чего я действительно хотел, так это перенестись во времени вперед, туда, где я стал взрослым мужчиной, способным предложить Роуг весь мир, и, похоже, мое желание наконец исполнилось. Так неужели я действительно собирался позволить каким-то сомнениям по поводу Маверика удержать меня? Наверное, меня должен был больше беспокоить тот факт, что Фокс открыто заявил всему миру, что Роуг — его девушка. И так как он был моим боссом, я определенно должен был уважать его желание. Но так как он был и моим другом, я говорю «трахни себя шипастым дилдо». Потому что я так же сильно любил ее, и так же сильно скучал по ней. Он не может свалиться ей на голову как орел-собственник, и утащить ее, прежде чем я успел сказать хотя бы — привет. Я тоже скучал по ней, ненавидел себя за то, что мы с ней сделали, и перебирал в уме все, что я бы сделал, если бы она когда-нибудь вернулась. И черт бы меня побрал, если я упущу свой шанс из-за того, что он сказал «чур моя». Конечно, элемент опасности помогал. Потому что мне нравился кайф от совершения чего-то запретного, от того, как чертовски хорошо было находиться к ней так близко и видеть, как она смотрит на меня так, будто я действительно могу исполнить ее фантазии в эти дни.

— Ты бы предпочла трахнуться со стриптизером или с главарем банды? — Спросил я, прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать ухмылку.

— Хм… Я бы предпочла трахнуть инопланетянина по имени Эл, — сказала она, и я расхохотался, а желудок скрутило узлом, когда я посмотрел на нее. Клянусь, я разобьюсь, если не оторву взгляд от ее красивого лица. Но я не мог остановиться.

— Блядь, я действительно чертовски скучал по тебе, Роуг, — вздохнул я, и она грустно улыбнулась мне, прежде чем отвернуться и посмотреть в окно. Я не ожидал, что она скажет это в ответ. Может, так и было, а может, и нет. Ведь я навсегда останусь одной из причин ее ухода, и, возможно, этого уже никогда не исправить.

— Ты когда-нибудь винил меня за то, что Лютер заставил тебя сделать? — спросила она после долгого молчания. У меня перехватило горло, и я потер челюсть, обдумывая свой ответ.

— Нет, — сказал я наконец. — Я был зол на то, что произошло. И мне потребовалось некоторое время, чтобы… принять себя таким, какой я есть. После года в «Арлекинах», боже, это прозвучит чертовски безумно, но я понял, что для меня все равно никогда не было никакой другой жизни. Мы могли бы сбежать, но нет ничего в мире, для чего я создан лучше, чем для того, что я делаю сейчас. Долгое время все было плохо, но я знаю, что нахожусь там, где должен быть. Я просто хотел бы, чтобы все было по-другому. Чтобы мы могли воплотить здесь нашу мечту, снять квартиру вместе, расти вместе.

— Да, раньше я тоже очень этого хотела, — холодно сказала она. — Но потом реальность укусила меня за задницу, и с тех пор это вошло у нее в привычку.

— Мне очень жаль.

— Не важно, — сказала она, и я сбавил скорость, сворачивая на Литтл-Стрит. Я припарковался на обочине рядом с пальмой и заглушил двигатель.

— Это важно, — прорычал я, наклоняясь и беря ее за подбородок, чтобы заставить посмотреть на меня. — Но я не могу этого изменить, сладкая.

— Я знаю, — с горечью сказала она, отталкивая мою руку. Все пошло не так, как я планировал, хотя я понятия не имею, что, черт возьми, я планировал. Я просто хотел провести с ней время. Я хотел доказать, черт, я так много хотел доказать ей, и все же теперь я понял, насколько это было чертовски эгоистично. Кого волнует, что я вырос и знаю, что делать с девушкой в наши дни? Она все равно не хотела меня, потому что я причинил ей слишком глубокую боль, сбил ее жизнь с курса и был в некотором роде ответственен за все то дерьмо, которое случилось с ней с тех пор. И мне не нужно было, чтобы она объясняла это, чтобы понять, что дерьма было много. Я видел это в ее глазах, и я знал, что она винила нас за то, что мы выбросили ее в этот мир совсем одну. Черт, я тоже винил нас.

Мне хотелось бы, чтобы она верила, что мы придем за ней, но мы должны были сделать так, чтобы она ушла и никогда не оглядывалась назад, пока мы не придумаем, что делать. Мы так чертовски боялись за нее, что это казалось единственным выходом. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, мы могли бы справиться с этим лучше. Я просто уже не был уверен. Пропасть между нами была так велика, так полна темных воспоминаний, которые остались в прошлом, что я не был уверен, что ее когда-нибудь можно будет преодолеть. Она никогда не будет доверять мне, как раньше. Она никогда не будет лежать на пляже вместе со всеми нами и плавно возвращаться в нашу жизнь. Я чертовски обманывал себя, надеясь, что это будет так. Ее сердце сейчас бьется в крепости, построенной там из-за нас. Так какое право я имел чего-то от нее хотеть?

Проблема была в том, что, глядя на ее до боли знакомое, до боли красивое лицо, я понимал, что недостаточно хороший человек, чтобы просто так сдаться. Я зарабатывал на жизнь плохими делами, и не было никакой надежды на то, что я выйду из игры.

— Я вернусь через минуту, — пробормотал я, открывая дверь.

— Куда ты идешь? — Она нахмурилась.

— Мне просто нужно кое к кому заскочить, — уклончиво ответил я.

— К кому? — спросила она.

— К моей маме, — сдался я. — Оставайся здесь. — Я вышел, закрыв за собой дверь, и Роуг тут же вылезла вслед за мной и надулась на меня.

— Не смей командовать мной, Джонни Джеймс. Твоя мама всегда была мне дорога. Я хочу ее увидеть.

Я застонал, зависнув на улице, и представив лицо мамы, когда она увидит Роуг спустя столько лет. — Хорошо, но только если ты пообещаешь сказать ей, что ты моя девушка. — Я скрестил руки на груди, не желая вести переговоры по этому поводу.

— Ты что сегодня подражаешь Фоксу или что-то в этом роде? — она засмеялась, и я ухмыльнулся, довольный, что напряжение между нами спало, когда я подошел к ней на тротуаре и притянул к себе за карманы ее юбки. Моя мама всегда говорила, что Роуг не выберет меня среди моих друзей. По ее словам, я был слишком маленьким, слишком худым, слишком болтливым. Это казалось прекрасной возможностью доказать ей, что ни одна из этих вещей больше не имеет значения.

— Только подумай, как бы это его разозлило, — промурлыкал я ей на ухо, и она вздрогнула. — Он бы покраснел, если бы узнал, что я привез тебя сюда, отвез домой к своей маме.

— Ты действительно убедителен, когда восстаешь против главаря стаи, — промурлыкала она в ответ хриплым голосом, который стал бы убийственным в сексе по телефону. Но я не хотел, чтобы она так разговаривала с кем-то еще. Только со мной, пока она сидит на моем члене и скачет на мне, как чертова ковбойша.

— Тогда пошли, красотка. — Я направился по дороге мимо многоквартирных домов, которые были самыми дорогими домами в нижнем квартале. В отличие от большинства мам, моя была так горда, когда я присоединился к секс-индустрии. Она всегда положительно относилась к профессии проститутки, но я никогда не хотел идти по ее стопам. Однако мечты и желания не приносят еды на стол. И я быстро понял, что заработать настоящие деньги в этом городе можно только став преступником или предоставляя секс-услуги. Я выбрал и то, и другое, поскольку был амбициозен и все такое.

Когда мы только вступили в команду, Лютер платил нам за работу, но, поскольку мы начали с самых низов в «Арлекинах», нам доставалась самая маленькая доля. Даже его собственный сын получал не больше, чем мы. Король Арлекин хотел, чтобы мы заработали деньги, которые оседали в наших карманах, и за это я был ему действительно благодарен. А ценность своего тела я понял после того, как к семнадцати годам вырос до шести с лишним футов, а к восемнадцати был уже полностью накачан, о чем мог только мечтать, будучи тощим коротышкой. Девушки стали обращать на меня внимание, и я начал осознавать, заключенный в этом потенциал.

— Эти домики очень милые, — проворковала Роуг, разглядывая маленькие цветные домики. Моя мама жила в розовом в дальнем конце, откуда открывался один из лучших видов на Сансет-Бич во всем городе.

— Да, они построили их около пяти лет назад. Я подтолкнул мэра к этому за несколько пенни в его кармане. — Торжествующе ухмыльнулся я.

— Ты гребаный гангстер, — рассмеялась она.

Я подмигнул ей, затем схватил ее за руку и потащил вверх по ступенькам к входной двери, стуча по ней кулаком. Изнутри доносилась громкая музыка, а из ближайшего окна сочился дым, и до моего носа донесся запах марихуаны. Это напомнило мне о моем детстве. Что было довольно грустно, если подумать. Но запах странно успокаивал.

Дверь открылась, и на пороге появилась мама в слишком обтягивающей грудь синей футболке и крошечных черных шортиках. Она была тощей, как грабли, и едва доставала мне до груди. Ее темные волосы рассыпались по плечам, а между пальцами дымился косяк. Возможно, она и стала старше, но все еще была чертовски красива. И яростное желание защитить ее сжало мое сердце, когда я посмотрел на нее.

Я всегда хотел оградить ее от ее дерьмового жизненного выбора, но каким-то образом сам последовал ему. И как бы хорошо я ни понимал его теперь, когда сам жил так же, я бы присоединился к сатане в самом аду, прежде чем позволил бы ей вернуться к такой жизни. По общему признанию, она не была лучшей матерью, но я все равно любил ее. Даже если иногда она была настоящей стервой.

— Джонни Джеймс! — Она крепко обняла меня, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы как следует обнять ее. В последнее время она всегда проявляла излишнюю трогательность, словно пыталась наверстать все то время, которое было упущено, когда я был ребенком. Когда мне было семь лет, я отчетливо помню, как спросил маму, не лучше ли обниматься голышом, потому что она всегда делала это со всеми своими друзьями-парнями, которые приходили в гости. Я снял с себя всю одежду, широко раскрыл объятия, и она начала плакать в свои кукурузные хлопья. Иногда ретроспектива действительно была дерьмовой.

— Привет, мам. — Я отпустил ее и схватил Роуг, прижимая ее к своему бедру. — Помнишь Роуг?

Мама театрально ахнула, затем бросилась к Роуг, притягивая ее в свои объятия.

— О, привет, миссис Би, как поживаете? — Роуг сжала ее в ответ, и мама отстранилась, схватив ее за руки и оглядывая с ног до головы.

— Твои волосы просто восхитительны. Где ты была все эти годы? Мой Джонни не переставал говорить о тебе.

— Ну, это не совсем так, — выдавил я, чувствуя, как загорелась моя шея от ее слов.

— Это правда! — Мама настаивала, ведя Роуг за руку внутрь, и бросила на меня удивленный взгляд через плечо. Черт побери.

— Так вы с моим мальчиком вместе? — С надеждой спросила мама.

— Ха, ни за что, — ответила Роуг, и я сердито уставился ей в затылок. Я отомщу тебе за это, красотка.

Я направился внутрь, пинком захлопнув дверь, и последовал за ними через коридор, уставленный растениями в горшках, в гостиную, где их было еще больше. Это было новое любимое мамино хобби. И, честно говоря, пока она не сосала член за наличные, она могла выращивать здесь джунгли, мне было все равно.

У меня свело челюсть, когда мой взгляд упал на потного старика, который в данный момент расположился на диване моей мамы. Я скрестил руки на груди, остановившись как вкопанный, когда ярость начала захлестывать меня.

— Кто это? — Я рявкнул на маму, и парень вытащил косяк изо рта, а его кадык подпрыгнул. Он был весь в усах, клянусь, мать его. Это была самая большая волосатая задница, которую я когда-либо видел. На голове у него, правда, волос не хватало, так что, возможно, он компенсировал то, чего ему не хватало сверху. И, может, мне было наплевать, лишь бы он убрал свои усы из дома моей мамы.

— Это просто Грег. — Мама закатила глаза, глядя на меня, приглашая Роуг сесть в кресло и предлагая ей косяк.

Я выхватил его из маминой руки, прежде чем Роуг успела подумать о том, чтобы накуриться с ней и усами Грега. Вишенка обожгла мне ладонь, когда я сжал его в кулаке и бросил в направлении пепельницы.

— Кто, блядь, такой «просто Грег»? — Зарычал я.

— О, Джей-Джей, ты такой зануда. Мы просто друзья, правда, Грег? — Мама опустилась рядом с ним, закинув ногу на ногу, и Грег сел прямее, из вежливости хотя бы выглядя встревоженным. Он знал, кто я такой. Я видел это в его маленьких глазках-бусинках. И в его усах. Там я тоже это видел.

— Если тебе нужны друзья, можешь завести подружек, — отрезал я.

— Джонни Джеймс, не говори со мной в таком тоне, — прорычала мама, и Роуг неловко посмотрела между нами.

— Я собираюсь сварить кофе. — Роуг поднялась на ноги, и я обнял ее за талию, притягивая ближе и говоря ей на ухо.

— Возвращайся в машину, сладкая.

— Поцелуй меня в задницу, придурок, — сказала она сладким голоском, и я бросил на нее равнодушный взгляд.

Она чмокнула меня в нос и плавной походкой вышла из комнаты, направляясь на кухню, и я не знал, то ли я был возбужден, то ли злился до чертиков.

— Грег. — Я набросился на него. — Проваливай. И держи свои усы подальше от моей матери. Если с этого дня я найду в этом доме хоть один колючий волосок, я выслежу тебя, сорву это чудовище с твоего лица и скормлю его морской звезде. Морской звезде это не понравится, Грег, но, да поможет мне бог, она съест все до последнего волоска, потому что в этом городе мне никто не бросает вызов. — Я указал на дверь, и его глаза расширились, когда он вскочил на ноги. Я пропустил его мимо себя, и он застыл, как олень в свете фар, а я оскалил на него зубы. Он бросился бежать из комнаты, пока моя мама вопила от злости, а через секунду хлопнула входная дверь.

Я выгнул бровь, глядя на свою плоть и кровь. — Серьезно, блядь, мам?

Она закатила глаза, театрально откинувшись на спинку дивана. — Значит, мне теперь не разрешена мужская компания? Грег — хороший человек!

— Как его фамилия? — Спросил я.

— М-морская звезда, — пробормотала она, затем ярко покраснела.

— Какое совпадение, — невозмутимо заметил я.

— Так и есть, — пискнула она, и я схватил подушку и швырнул в нее.

— Если ты снова будешь трахаться за деньги, я…

— Я этого не делаю Джонни, клянусь! — воскликнула она, сморгнув слезы, а затем упала вперед и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.

— Прекрати это шоу с виноватыми слезами, — настаивал я, и она громко шмыгнула носом, беря себя в руки. Я достал из кармана пачку наличных, и слезы тут же высохли. Забавно, как это всегда работает. Чертово волшебство.

Я бросил ей деньги, и она поймала их. Думаю, я знал, от кого унаследовал знаки доллара в своих глазах. Ну, это и мою корейскую внешность с примесью малазийской по отцовской линии — вот и все, что я знал о своем происхождении. Моим отцом был какой-то парень, у которого порвался презерватив, или, по крайней мере, так сказала мне мама, и этот крошечный факт был всем, что она могла о нем вспомнить. Она даже не спросила, как его зовут. Я был зачат со словами «о, блядь, нет», слетевшими с уст старого доброго папаши. А затем он умчался из города, не оставив никаких контактных данных, но стало хоть на одного подонка меньше. Ну что ж, по крайней мере, я вырос в респектабельного стриптизера, и члена самой могущественной банды в штате. Папаша был бы так горд.

Роуг вернулась с пустыми руками. — Молоко кончилось.

— Думаю, мы все равно злоупотребили гостеприимством, — сказал я, пожимая плечами. — У меня полно дел. Будь умницей, мама.

Она была занята пересчетом долларовых купюр, которые были у меня между ягодиц ранее этим вечером. Ах, жизнь.

— Увидимся позже, миссис Би, — крикнула Роуг, и мама действительно подняла глаза.

— Больше не сбегай от моего мальчика, Роуг. Он не переживет этого во второй раз, — сказала она чертовски небрежно, и я обнял Роуг за плечи, выводя ее из дома.

Когда мы вышли на улицу, я отпустил ее, идя впереди нее к машине и борясь со скручивающими, неприятными эмоциями внутри меня. Я открыл пассажирскую дверь для Роуг, когда она подошла, и ее пальцы коснулись моих на ручке, когда она остановилась и посмотрела на меня.

— Что ты ей сказал? — обвиняющим тоном спросила она.

— Я ей ничего не говорил. Весь город решил, что ты сбежала в поисках лучшей жизни. — Я пожал плечами, и она фыркнула.

— Значит, все думали, что я просто бросила своих лучших друзей? Мило. — Она опустилась на свое сиденье, и я закрыл за ней дверцу, на секунду положив руки на крышу машины и глубоко вздохнув. Затем я обошел машину и сел рядом с ней.

Напряжение натянулось, как живая проволока, протянутая между нами, и я поиграл ключами от машины в руке, решая, что делать.

К черту все.

Я достал из кармана бумажник, открыл его и порылся в глубине, найдя сложенную фотографию и нащупав твердый предмет, который я в нем хранил. Я развернул фотографию, бумага потерлась от того, сколько раз я смотрел на нее на протяжении многих лет. Но в конце концов я перестал это делать, устав от боли, устав скучать по ней. Я распечатал это фото в доме Лютера через неделю после того, как Роуг уехала из города. На ней мы впятером стояли под колесом обозрения на «Игровой Площадке Грешников». Роуг стояла на переднем плане, вытянув руки, в которых она держала телефон, а я, Фокс, Чейз и Маверик столпились вокруг нее. Никто из нас даже не смотрел в эту чертову камеру. Мы все смотрели на нее, пока она улыбалась своей дикой, необузданной улыбкой, от которой у меня всегда учащенно билось сердце.

Я передал ее Роуг, и она взяла ее с выражением боли на лице, пока ее глаза блуждали по этому воспоминанию. Внизу я написал слова, — обещание, — данное не только ей, но и самому себе.

Я найду тебя, красотка.

— Что у тебя там? — спросила она, глядя на мою руку, сжавшую в кулак дурацкую вещицу, которую я сделал для нее в тот день.

— Ничего. — Я попытался засунуть ее в карман, но она бросилась на меня, схватив за руку и пытаясь силой разжать ее.

— Никаких шансов, сладкая, — поддразнил я, и она наполовину заползла ко мне на колени, а ее колено надавило на мой член, так что я втянул воздух сквозь зубы.

— Блядь, — прорычал я, схватил ее за волосы и дернул, заставляя ее взвизгнуть и посмотреть на меня. Ее глаза загорелись игрой, и она скользнула рукой вниз по моей руке к запястью, обвивая мою сжатую ладонь, и оставляя после себя мурашки.

— Дай мне это, Джонни Джеймс, — промурлыкала она, и я прикусил нижнюю губу.

— Я действительно хочу, милая. Но тебе придется заплатить за это большие деньги.

Она фыркнула, ударив меня кулаком в грудь, и я сдался, раскрыв ладонь и позволив ей взять с нее подарок. Это был акулий зуб, который Роуг нашла на Сансет-Бич и подарила мне, когда нам было одиннадцать лет. После того, как она уехала из города, я выгравировал на нем ее имя и сделал браслет, прикрепив его к кожаному ремешку, который я обычно носил на запястье. Даже в шестнадцать лет я был гребаным болваном. Видимо, я думал, что, сделав ей украшение, смогу завоевать ее расположение после того, как мы выгнали ее из города. Но теперь это казалось просто по-детски и неловким.

— Это тот зуб, который я тебе подарила? — выдохнула она, и я не мог поверить, что она действительно помнит об этом.

Я пожал плечами, осознав, что мое сердце колотится, как боевой барабан, и я не мог даже моргнуть, наблюдая за ней.

— У меня был «действительно крутой план» подарить его тебе, когда я тебя найду. У меня была даже запланирована целая речь. — Я насмешливо фыркнул над своей юной идиоткой версией. Была причина, по которой тот парень был девственником.

— Что это была за речь? — она подпрыгнула у меня на коленях, и я застонал, когда она потерлась о мой член.

— Я, блядь, не помню. — Но я помнил. Каждое дурацкое слово. Потому что я миллион раз прокручивал их в своей голове, репетировал, как будто эта речь могла повысить вероятность того, что она решит стать моей, как только я ее найду.

По словам Чейза, она уже тогда выбрала Маверика. А я, по всей видимости, был так далек от участия в гонке, что, вероятно, никогда и не участвовал в ней вообще.

— Ты должен, — настаивала она, но я схватил ее за задницу, сильно сжал и швырнул обратно на сиденье.

— Я не помню, — сказал я, одарив ее улыбкой.

— Лжец, лжец, — пропела она, но я проигнорировал ее. Она никогда не услышит этих слов из моих уст. Если бы я мог стереть их, я бы сделал это в мгновение ока.

Я завел двигатель и развернул машину, направляясь обратно в город. Вскоре мы подъехали к «Миле», и я припарковался возле прачечной самообслуживания «Водоворот». Я выпрыгнул, и Роуг последовала за мной, когда я открыл багажник и достал два мешка с бельем из клуба. Китти должна была сделать это сегодня вечером, но она заболела — кашель, хламидиоз, кашель — и я был не против закончить работу.

Роуг последовал за мной в ярко освещенную прачечную. Это было круглосуточное заведение, которым управляла мексиканская семья, не возражавшая против того, чтобы я и мои девочки приносили сюда в стирку всевозможную грязную одежду. Ана Мария даже делала химчистку того, что не могло быть постирано в стиральной машине, например корсетов и нарядов с блестками и кисточками.

— Хола, Ана Мария! — Я крикнул в сторону подсобки, но ответа не последовало.

Я пожал плечами, направляясь мимо ряда сушилок, тянувшихся по центру помещения, к стене со стиральными машинами слева. Я наполнил две машины и запустил их, а обернувшись, увидел, что Роуг сидит на сушилках, ее золотистые ноги свисают вниз, а босоножки брошены на пол.

По радио играла поп-музыка, и когда песня сменилась на медленную, воздух наполнили звуки «Past Life» Trevor Daniel и Selena Gomez, я ухмыльнулся Роуг и поднял ее на ноги.

— Потанцуй со мной, — потребовал я, обвивая ее руки вокруг своей шеи и проводя кончиками пальцев по ее рукам и бокам, пока не обхватил ее за талию.

— Как ты стал таким самоуверенным, Джей? — спросила она, когда мои пальцы скользнули под подол ее футболки и закружились по ее теплой коже.

— Практика. — Я пожал плечами, позволяя своим рукам опуститься с ее спины вниз и обхватить ее попку.

Я крепче прижал ее к себе, и ее пальцы зарылись в мои волосы, пока ее бедра раскачивались в такт музыке, а джинсовая ткань ее юбки терлась о мою промежность. Мой член радостно подергивался, когда я притянул ее еще ближе, позволяя ей почувствовать, насколько она возбуждает меня, а ее пальцы запутались в моих волосах достаточно крепко, чтобы заставить меня зарычать.

— Как началась вся эта история с эскортом? — спросила она, и я прикусил внутреннюю сторону щеки, думая об этом.

— Ну, я думаю, я стал сексуальным еще до того, как понял, что я сексуальный. А когда мне было восемнадцать, миссис Блэквелл, хозяйка магазина наживок, предложила мне пятьдесят долларов, чтобы мне отсосать, и я решил, что это легкие деньги. Поэтому я сказал, к черту все, и позволил ей. После этого, думаю, все и пошло по нарастающей. Я понял, что мне нужна практика, если я собираюсь когда-нибудь снять девушку, поэтому я начал трахать девушек пальцами на вечеринках, пока не понял, как заставить их кончить меньше чем за минуту. Слухи о том, насколько я хорош, распространялись до тех пор, пока ко мне не стали обращаться за этим девушки. И я говорил — конечно, — при условии, что они мне заплатят.

— Это полный пиздец, — нахмурившись, сказала Роуг.

— Не-а, — сказал я. — Если бы это не было сделкой, не думаю, что я смог бы это сделать. И мне нужно было забыть… ну, тебя.

— Джей-Джей… — брови Роуг нахмурились, и я сжал ее задницу, пытаясь заставить ее улыбнуться, но это не сработало.

— Не жалей меня, красотка, — прорычал я. — Я бы вечно оставался девственником, ожидая тебя, если бы в конце концов не сорвал пластырь.

— Кто это был? — спросила она с таким видом, словно наполовину хотела знать, а наполовину нет.

— Какая-то богатая цыпочка из верхнего квартала, — сказал я, снова прикусывая внутреннюю сторону щеки. Та ночь была по-особенному поганой.

— Она была кем-то из наших знакомых? — Спросила Роуг, а ее пальцы все еще были в моих волосах, отчего по мне пробежала приятная дрожь.

— Не-а, — сказал я. — Ей было около сорока, так что мы с ней не пересеклись.

— Что? — Роуг ахнула, прекратив танцевать и в ужасе уставившись на меня. — Сколько тебе было лет?

— Девятнадцать. — Мне не понравилось, как она на меня посмотрела, и я отвернулся от нее, направившись к стиральным машинам, чтобы якобы проверить, закончилась ли стирка. Но на самом деле мне просто нужно было сбежать от ужаса в ее глазах.

— Джей, пожалуйста, не говори мне, что она заплатила тебе за это, — взмолилась Роуг, как будто ей было не все равно. Но почему ее это должно волновать? Это было давно. Это не имело значения. Мертво и похоронено. Точно так же, как Аксель, Клайв и наши мечты.

— Хорошо, не скажу, — беспечно сказал я, прислоняясь спиной к машинам и поворачиваясь к ней, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Господи, твою мать, — выплюнула она. — Зачем ты это сделал?

— Почему ты так злишься из-за этого? — Я рассмеялся, но она нахмурилась, покачав головой.

— Потому что твой первый раз должен был быть…

— Особенным? — Я усмехнулся. — Ага, и в конце каждой радуги есть горшочек с золотом, и Санта-Клаус существует.

— Не будь мудаком. — Она подошла ко мне, взяла меня за руку, и я понял, что она надела этот гребаный браслет с акульим зубом. И, черт возьми, на ней он выглядел до глупости сексуально.

— Твой первый раз был особенным? — Спросил я, думая о Маверике с узлом в груди.

— Нет, — сказала она, и ее глаза стали холодными. — Это было неловко и чертовски неудобно, и, кстати, я не ожидала увидеть кровь, так что спасибо за это Матери-природе.

Я нахмурился, и она тоже, и я понял, что не хочу знать, был ли это Маверик. Прошлое есть прошлое. Главное — это сейчас. А прямо сейчас я не хотел, чтобы Роуг хмурилась и секундой дольше.

По радио зазвучала песня «Suga Suga» в исполнении Baby Bash и Frankie J, и я дернул подбородком в сторону ряда сушилок, расположенных в центре помещения. — Я устроил тебе шоу сегодня вечером, как насчет того, чтобы ты устроила мне его вон там?

Она выгнула бровь. — И зачем мне это делать?

— Потому что я бросаю тебе вызов, а насколько я помню, Роуг Истон никогда не отступала от вызова.

Она провела языком по зубам, а затем слегка пожала плечами, отвернулась от меня и забралась на сушилки. Я подошел к радиоприемнику, включил музыку погромче, и она засмеялась, вытягав руки над головой. Затем она начала танцевать. Черт возьми, эта девушка умела танцевать. У нее было то, что я всегда искал в своих танцовщицах, такие движения ее тела, типа — мне-насрать-кто-смотрит-но-от-этого-мне-становится-хорошо, которым нельзя было научить. Ты либо чувствуешь музыку в своей душе вот так или нет, а Роуг, черт возьми, действительно чувствовала.

Я подошел к краю сушилок и положил на них руки, наблюдая с комом в горле, как она задрала свою футболку, почти показав мне свой лифчик под ней, а затем опустилась на корточки, отчего мой член затвердел, а пульс ускорился.

Она была такой чертовски горячей. И когда она повернулась, наклонившись вперед, чтобы дать мне возможность увидеть ее задницу и заглянуть под юбку, я понял, что больше не могу бороться с этой потребностью во мне. Мне нужно было исправить неудачный первый поцелуй. Я засосал гребаное одеяло вместо того, чтобы найти ее губы в темноте, но я не собирался упускать этот шанс. Тот момент все еще преследовал меня.

— Еще пара лет, и мы все будем вольны делать все, что захотим, — твердо сказал я. — Мы найдем работу и прочее дерьмо и станем уважаемыми людьми. — Я фыркнул над собственной шуткой, и она усмехнулась.

— Я никогда не хотела быть уважаемым человеком. Если ты когда-нибудь увидишь, как я оплачиваю налоги и ношу какой-нибудь уродливый брючный костюм, выстрели мне в голову. Один меткий выстрел. Без предупреждения. Для меня уже будет слишком поздно.

Я рассмеялся, а затем протянул руку и убрал прядь темно-каштановых волос ей за ухо, прежде чем успел хорошенько обдумать это. — Я не смог бы убить тебя, Роуг.

— Даже одетую в брючный костюм, заполняющую налоговые декларации и облизывающую задницы версию меня? — спросила она, и в ее глазах заплясали огоньки.

— Ну, ты раньше не упоминала о лизании задниц. Это буквально или метафорически? — Поддразнил я, и она вздрогнула, когда мои пальцы скользнули к ее шее, хотя я не был уверен, что она вообще это заметила.

— Хм, буквально лижущую задницу моему скучному мужу-бухгалтеру. — Она изобразила рвоту

— По крайней мере, твоя сексуальная жизнь будет кипеть, — сказал я. — Ты уверена, что после этого все еще будешь хотеть умереть?

— Да, потому что в моей жизни есть только одна любовь. — Она просияла, а мое сердце забилось сильнее и сильнее.

— О да? — Я выдохнул. — Кто это?

Я наклонился ближе к ней, и мой язык отяжелел, пока я смотрел на ее губы, потому что сумасшедшая часть меня задавалась вопросом, может быть, именно меня она хотела. И после всего, что произошло сегодня вечером, я просто хотел преодолеть свой гребаный страх и показать ей, что я чувствую. Я так устал жаждать ее, наблюдать за ней, но не иметь возможности обладать ею. Я хотел быть храбрым, как она. Я хотел доказать, что я такой же мужественный, как и все мои друзья, и что всего через год я смогу уложить их всех на задницы. И если я поцелую ее как мужчина, она поймет, что я им и являюсь.

Я придвинулся ближе, почти нос к носу, пока она ухмылялась.

— Океан, — сказала она, но я не смог вспомнить, на какой вопрос она отвечала.

Я просто кивнул, пробормотав что-то похожее на «дельфины», прежде чем решил, к черту все, и просто бросился на нее: рот полуоткрыт, глаза вроде как закрыты, но не совсем. Мой рот коснулся одеяла, и я с удивлением открыл глаза, обнаружив, что она зевает, ее голова опустилась обратно на подушку, а все мое тело горело от стыда. Она только что отвергла меня? Или она не заметила? О боже, а что вообще хуже?

Роуг встала прямо передо мной на цыпочки на сушилке, и я схватил ее за лодыжки, проводя руками вверх по ее ногам, и она прикусила губу, когда мои пальцы скользнули ей под юбку. Я наклонился вперед, прикусив ее колено, и она ахнула, когда я провел языком по ее бедру. У нее был вкус кокоса и гребаной поэзии. Я хотел попробовать ее на вкус везде и показать ей, что этот взрослый мужчина может сделать с ее телом.

Мои пальцы нащупали ее трусики, и я поднял на нее глаза, встретившись с ее взглядом, когда коснулся эластичной ткани, преграждающей мне путь к ее плоти. Она запустила пальцы в мои волосы, и я убрал руки из-под ее юбки, схватил ее за бедра и, приподняв, усадил ее задницей на край сушилки.

Я встал между ее бедер, отчего ее юбка задралась к бедрам. Я провел пальцами по ее подбородку, когда она вцепилась руками в мою футболку, а ее тяжелое дыхание заставило меня задуматься, позволит ли она мне трахнуть ее прямо здесь.

— Я пытался поцеловать тебя в ту ночь, когда мы сбросили тело Акселя в океан, — сказал я ей, представляя тот момент слишком отчетливо. — Когда мы вместе свернулись калачиком в игровом зале на «Игровой Площадке Грешников».

— Когда? — спросила она, нахмурившись, как будто понятия не имела, и я выругался, сжимая ее подбородок большим и указательным пальцами.

Я чертовски уверен, что не собираюсь облажаться во второй раз. И она запомнит это до конца своей чертовой жизни.

Я прижался губами к ее губам, и она ахнула, выгнув спину, пока я размазывал ее по сушилке, как масло по хлебу, и переплел свой язык с ее языком. Мой член уперся ей в бедра, юбка задралась до талии, и я застонал, когда она качнула бедрами, прижимаясь ко мне своей киской.

Я запустил одну руку в ее волосы, пока она отвечала на яростные движения моего языка своим собственным. Мое сердце колотилось в голодном ритме, и каждая клеточка моего существа была в огне, пока я целовал ее, стирая каждого мудака, который целовал ее до сих пор. Я стер каждое воспоминание о них этим единственным поцелуем и доказал ей, как хорошо я могу заставить ее чувствовать себя.

Она застонала мне в рот, и я поглотил этот звук, зная, что могу добиться большего. Я просунул одну руку между нами, нашел ее мокрые трусики между бедер и потер костяшками пальцев ее клитор. Она зарычала, обхватив меня ногами за талию и вцепившись когтями в мои плечи, а я ухмыльнулся ей в губы.

— Засранец, — выдохнула она, но я не дал ей вымолвить больше ни слова, снова поцеловав ее, и продолжая дразнить ее клитор через трусики, пока мой член требовал, чтобы я взял ее всю.

— Мистер Брукс! — Голос Аны Марии ворвался в мои мысли и убил мою маленькую фантазию.

Роуг оттолкнула меня, и я стащил ее с сушилки, подоткнув ее за спину, пока она одергивала юбку.

— Lo siento, Ana, — усмехнулся я, склонив голову набок со щенячьим выражением лица. (Прим.: Lo siento, Ana — Прости, Ана, в переводе с испанского)

Она уперла руки в свои широкие бедра, хмуро глядя на меня. — No traigas tu trabajo aquí! — отчитала она меня. — Не приноси сюда свою работу.

— Ella no trabaja, Ana, — поклялся я ей, что Роуг — не работа. — Ella es mi novia. (Прим.: Ella es mi novia — Она моя девушка, в переводе с испанского)

— Я не твоя девушка. — Роуг ударила меня по руке, обходя меня, и я задался вопросом, когда, черт возьми, она научилась говорить по-испански. — Lo siento, Ana. JJ es un manwhore. — Она невинно пожала плечами, и Ана Мария дико расхохоталась. (Прим.: Lo siento, Ana. JJ es un manwhore — Прости, Анна. Джей-Джей-шлюха, в переводе с испанского)

— А мне нравится эта, — сказала Ана, а затем опустила задницу на стул, одарив меня твердым, блокирующим член взглядом, и я со вздохом поправил свои спортивные штаны и направился к стиральной машине.

Мое сердце все еще бешено колотилось, и я не мог перестать улыбаться. Наверное, я был похож на Анастейшу после того, как ее только что отшлепал Кристиан Грей. Только вместо красной задницы у меня были синие яйца и стояк, который никак не хотел уходить. Спортивные штаны совершенно не скрывали этого, и по тому, как Ана Мария и Роуг теперь перешептывались и хихикали по-испански, у меня возникло ощущение, что это текущая тема обсуждений. Но моему члену нравилось быть в центре внимания в эти дни. И поскольку сладкий аромат киски Роуг все еще покрывал костяшки моих пальцев, ничто не могло испортить моего хорошего настроения. Потому что я только что показал Роуг, какой возбужденной я могу сделать ее меньше чем за две минуты. Так что ей оставалось только гадать, что я смогу сделать с ней за десять.