ГЛАВА 12

Невио

Голова раскалывается от сильной боли, а во рту ощущается затхлый вкус сахарной ваты. Я пошевелился, холодная сталь охватила мои запястья. Руки были откинуты назад на деревянном стуле.

Всякое чувство опьянения исчезло, и мое тело пришло в состояние повышенной боевой готовности, когда мои глаза распахнулись от ослепляющей боли, когда свет ударил в мои чувствительные радужки. Деревянный стул меня бы не остановил, особенно потому, что мои ноги не были связаны. Я мог бы использовать сломанные ножки стула, чтобы проткнуть ими тех ублюдков, которые меня захватили.

Как, черт возьми, это вообще было возможно?

Я попытался вспомнить прошлую ночь, но все было тщетно.

— Хорошо поспал? — голос Алессио проник в мой разум. Я повернул голову и увидел Алессио и Массимо, прислонившихся к стене ветхого подвала. Новая волна боли пронзила мою голову и спустилась по позвоночнику. Чёрт. Я не особо возражал против боли, но в сочетании с оставшимся головокружением от алкоголя и тошнотворным ощущением в животе это было дерьмово.

Мои друзья все еще были во вчерашней одежде. Оглядев свое тело, я понял, что на мне были только боксеры. Я с усмешкой поднял голову.

— Что происходит? Это новое извращённое испытание, которое ты хочешь мне устроить? Думал, что ты снимешь и мои боксеры.

— Они были чистыми. Избавляться от них не было необходимости, — отрезал Массимо. Что-то в языке его тела подсказало мне, что это не шутка, и в глазах Алессио тоже не отразилось его обычного веселья.

Я откинулся назад, чертовски сбитый с толку.

— Что, черт возьми, происходит?

— У тебя все штаны были в рвоте, а рубашки и вовсе не было.

Я и представить себе не мог, что меня вырвет. Меня никогда рвет, сколько бы я ни выпил. Я предпочитал сохранять контроль над своим телом, даже если вчерашний день был огромным исключением. Ну, не исключением, а редким случаем.

Я потянул за металлические наручники.

— Сними их. Я не в настроении для этой бесприкословной игры.

Массимо оттолкнулся от стены.

— Девушку, с которой ты был, вырвало, и часть рвоты попала на тебя.

Я поморщился. Мне нужно было повысить свои стандарты, когда придет время для испробовать следующею киску.

— Ты вырубился рядом с ней.

Я покачал головой.

— Невозможно. Я бы никогда не потерял сознание рядом с незнакомкой.

Алессио покачал головой, на его лице промелькнуло раздражение.

— Я пошел покурить. У меня сейчас нет настроения общаться с ним.

Массимо остановился прямо передо мной, и выражение его лица вывело меня из себя.

— Она не была незнакомкой.

Я не понял, что, черт возьми, он имел в виду. Я считал всех, кто не входил в наш внутренний круг, незнакомцами.

— Ты несешь чушь…

Перед моими глазами промелькнуло знакомое заплаканное лицо. Я моргнул, уверенный, что мой пьяный и обкуренный мозг что-то напутал со мной. Нино и Массимо часто предупреждали меня о вреде марихуаны. Возможно, так оно и было. Лицо появилось так же быстро, как и исчезло, и я уже не был уверен, было ли оно там с самого начала.

Я прищурился, глядя на Массимо.

— Я ничего не помню.

Массимо покачал головой, как будто я его сильно разочаровал.

— Обычно ты признаешься в своих ошибках.

— В каких ошибках? — я зарычал, внутри меня начинают закипать опасные эмоции. Несмотря на неудобный угол, под которым мои руки были прижаты к стулу, я вскочил на ноги. Почему он сейчас играет в праведника? Мы оба знали, что он тоже не был рыцарем в сияющих доспехах, даже если ему нравилось разыгрывать из себя рыцаря рядом с Карлоттой. — Я трахнул девушку, которая хотела, чтобы ее трахнули.

Снова передо мной промелькнуло лицо. Я решил проигнорировать его. Мой разум издевался надо мной. Конец истории.

— Мы оба знаем, что Аврора многого хочет от тебя. Но, думаю, разочаровывающий быстрый трах не входил в ее планы.

Я отскочил назад, ударив стул о стену. Мои руки и запястья заболели от удара. Массимо наблюдал за происходящим, не впечатленный.

— Я бы никогда… — я замолчал. — Сними эти чертовы наручники. Сейчас же.

Массимо достал ключи из кармана и, не говоря ни слова, расстегнул наручники.

— Она сказала тебе, что я ее трахал?

— Нет.

— Ты видел, как я ее трахал?

— Нет.

Я закатил глаза.

— Мудак. Быть гением не значит знать все.

— Я знаю, что произошло, потому что не был в гавно и могу разобраться в ситуации.

Я отмахнулся от него, покончил с его ерундой.

— Где она? Мне нужно с ней поговорить.

— Она провела ночь у Карлотты, что, вероятно, было к лучшему, учитывая ее состояние. Если бы Фабиано увидел ее, это переросло бы в катастрофу.

— Отведи меня туда.

— Нет. Тебе нужно принять душ. И Диего не пустит тебя полуголым. Он позвонит твоему отцу, а мы этого не хотим.

Мне действительно было наплевать на Диего или папу прямо сейчас. Я хотел услышать историю прошлой ночи от Рори. Она не стала бы ничего преувеличивать или выдумывать. Я мог доверять ее рассказу, пока моя память была капризной как дива.

— Сейчас я отвезу тебя домой, а потом ты сможешь попытаться поговорить с ней позже, если она тебе позволит.

Я посмотрел на него. Аврора никогда не отказывалась поговорить со мной. И сейчас не станет. Что бы Массимо ни думал об увиденном, это было неправдой.

И что с того, что Аврора лежала рядом со мной в постели? Она была одета, а я, скорее всего, был голым, потому что трахался с кем-то другим. Ни хрена не понятно, почему она плакала. Может быть, потому, что она смутилась, когда ее вырвало. Рядом со мной она была склонна вести себя неуклюже.

Я последовал за Массимо к его машине и сел в нее. Алессио больше не было рядом. Массимо не стал вдаваться в подробности, а просто завел двигатель и нажал на газ.

Когда мы вошли, в особняке все еще было тихо. Однако это не означало, что никто не проснулся. Было уже больше восьми, так что Нино определенно был готов к утреннему заплыву в бассейне. Массимо исчез в крыле своей семьи, а я бросился в свою комнату. Сейчас у меня не было настроения вступать в конфронтацию с папой. Хотя я сомневался, что он стал бы задавать вопросы только потому, что я был полуголым и вонял блевотиной. Он привык ко многому от меня. Вероятно, его больше ничто не беспокоило, когда дело касалось меня.

Я, спотыкаясь, зашел в ванную и стянул боксеры. До меня донесся знакомый запах. Я всегда был чувствителен к определенным запахам. Они привлекли мое внимание и затронули какую-то часть меня, которая многих пугала. Алессио часто шутил, что у меня, вероятно, какие-то необычные гены, ведь я всегда притягиваюсь к запаху крови, словно в моем теле есть ДНК акулы. Но мне он просто нравился. И не только запах, но и её текстура, её тепло, когда она вытекает из тела. Её цвет, такой свежий и темный.

И теперь я определенно почувствовал именно её. Я осмотрел свое тело и обнаружил, что мой член покрыт тонким, растертым слоем темной крови. Мои ноздри раздулись, и помимо двух доминирующих запахов рвоты и крови, мое внимание привлек другой. Я опустился на край ванны, пристально оглядывая свое тело.

Аврора.

От нее всегда пахло светом. Мне стало тошно от своего суждения, но это было единственное, что пришло мне в голову, когда я вспомнил аромат Авроры. Он был светлым, чистым, хорошим, невинным.

Я провел рукой по волосам, затем сильно дернул за них. Мне нужно было вернуть свою гребаную память. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Блять.

Я долго принимал душ, но в моей памяти осталась черная дыра. Эта мысль только напомнила мне любимое сравнение Алессио, и это еще больше испортило мне настроение. В конце концов, я доковылял до своей кровати и упал на нее лицом вниз. Затем все снова почернело.

* * *

Когда я проснулся, было уже за полдень. Моя головная боль все еще не прошла, как и потеря памяти.

Я уставился в потолок. Может, мне позвонить Грете? Любая другая женщина в этом доме заставила бы меня почувствовать вину, но Грета — никогда. Мне также нужно было поговорить с Авророй. Я снова закрыл глаза. Я не был беглецом, никогда ни от чего не убегал, даже от проблем. Я был охотником, и мне это нравилось, но эта чертова история с Авророй была чем-то таким, от чего я хотел убежать. Проблема заключалась в том, что подобные вещи просто так не растворялись в воздухе. Они накапливались.

Скрипнула дверь. Прежде чем я успел сесть и открыть глаза — я больше никогда не буду столько пить и курить, — что-то хлестнуло меня по лицу, и на меня полилась холодная вода.

Я мгновенно проснулся и вскочил с кровати. Джулио хихикнул, его гребаное лицо озарилось весельем. Черт, я ненавидел детей, а он уже даже не был маленьким ребенком. Я сорвал ниндзюто (прим. один из видов японского оружия, которым пользовались ниндзя) со стены рядом со мной — десятки метательных звезд украшали мою комнату, некоторым из них было несколько сотен лет — и швырнул им в своего брата. Его глаза расширились, когда он бросился прочь. Острие вонзились в дверной косяк, процарапав кожу на его руке. Схватив еще три ниндзюто, я погнался за Джулио.

— Ты можешь убежать, но спрятаться не получится! — крикнул я, когда он сбежал по лестнице. Он не был маленьким трусом, поэтому не побежал бы к маме или папе за помощью. Это была одна из немногих положительных черт этого маленького засранца.

Когда я снова увидел его он был чертовски быстр, а я все еще был недееспособен, но всё равно быстро запустил в него еще двумя звездочками подряд.

Я также немного сбился с прицеливания, учитывая, что мое зрение еще не было 100-процентным, но одна звезда оставила еще один порез на его предплечье, а вторая проделала дыру в штанах и порезала одну из ягодиц. Он вскрикнул, но не остановился. Капли крови усеяли пол, оставляя след, похожий на хлебные крошки.

— Если ты убьешь меня, мама с папой разозлятся! — крикнул Джулио.

— Они это переживут.

Он бросился вон из нашей части крыла через общую комнату, где на диванах сидели Киара, мама и Джемма с Луной и Катериной, дочерьми Савио и Джеммы.

— У Джулио кровотечение! — пропищала одна из них. Они звучали слишком похоже, чтобы различить их плаксивые голоса.

— Невио! Прекрати это сию же минуту! — взвизгнула мама.

Я резко остановился и обрушил свое последнее ниндзюто на Джулио, порезав ему и другую руку.

Звезда оказалась в деревянном шкафу позади моего брата. Он тоже остановился. Оба его рукава были разорваны и испачканы кровью, да и брюки выглядели ненамного лучше. С меня на пол капала вода.

Лицо мамы побагровело от ярости. Она, пошатываясь, подошла ко мне с выражением крайнего недоверия.

— Ты что, с ума сошел? Ты мог убить своего брата. Что, если бы ты попал ему в горло? Или в артерию на ноге?

— Я целился не в его бедро, а в задницу, а его руки находятся достаточно далеко от горла. Я просто преподал ему небольшой урок.

— И какой же здесь читается урок? — прорычала мама.

Киара и Джемма осматривали раны Джулио, который извивался под их настойчивой заботой.

— Что он не должен швырять в меня предметами, если не хочет, чтобы ими швыряли в него.

Мама оценила мое промокшее состояние.

— То, что он сделал, было глупой шуткой. То, что ты сделал, было рискованной глупостью.

Я одарил ее улыбкой, хотя напряжение стольких лицевых мышц вызвало новый приступ боли в моем черепе.

— Я в порядке, — захныкал Джулио, когда Киара позвонила Нино на сотовый.

— Что я такого сделала, чтобы заслужить это? — вздохнула мама.

— Ты влюбилась в своего похитителя, что было не лучшим решением, — предположил я.

Мама бросила на меня взгляд, который говорил о том, что она не так уж против насилия, как ей нравилось притворяться. Она никогда не поднимала руку ни на Джулио, ни на меня, даже если мы давали ей массу поводов задать нам трепку. Я восхищался ею за это. Я даже представить себе не мог, сколько самообладания это требовало. Папа, по крайней мере, смог надрать мне задницу во время тренировки по борьбе.

В комнату вошел Нино, за ним Массимо. Они перевели взгляд с Джулио на меня, на звезду в шкафу, затем снова на Джулио.

Нино ничего не прокомментировал, но плотно сжатые губы свидетельствовали о том, что ему неинтересно знать подробности.

Массимо подошел к шкафчику и после некоторой встряски вытащил мое ниндзюто. Он внимательно осмотрел его и покачал головой.

— Этот шедевр прожил пятьсот лет без единой царапины, а у тебя он меньше года, и теперь нуждается в реставрации.

— Он порезал меня им, — возмущенно сказал Джулио.

— Какая пустая трата прекрасного произведения искусства, — сухо заметил Массимо.

— Не слишком ли рано для вина? — спросила мама, опускаясь на подлокотник.

Нино потрогал порезы моего брата и покачал головой.

— Если твоим намерением было причинить своему брату длительную боль, твоя цель ничтожна. Ни одно из них не нуждается в наложении швов.

— Посмотри на его задницу. Я приложил к ней больше усилий, — сказал я.

Джулио попятился.

— Я не собираюсь показывать свою задницу перед всеми.

— Ты все время светишь своей задницей перед людьми. С каких это пор у тебя есть хоть капля стыда? — пробормотала Катерина. Они с Луной все еще играли в какую-то нелепую настольную игру с большим количеством розовых цветов и единорогов.

— Пойдем в лазарет, и я посмотрю поближе, — сказал Нино резким голосом, заставив Джулио последовать за ним без возражений.

— Держите меня в курсе, — крикнул я, затем направился на кухню. Мне нужен был кофе с двойной порцией эспрессо и, возможно, несколько энергетических напитков на завтрак.

За мной последовали шаги. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Массимо. У мамы сейчас не хватало терпения иметь со мной дело. А Киара давно отказалась от своего милого обращения со мной.

— Подожди со своей лекцией, пока моё тело не получит кофеин, — проворчал я и налил себе кофе, а затем две порции из нашей автоматической кофеварки.

— Это ты подговорил моего брата к этому? — спросил я, допив чашку, указывая на свое мокрое состояние.

Массимо приподнял бровь.

— Алессио сказал ему, что тебя нужно грубо разбудить.

— Как насчет того, чтобы вы с Алессио не лезли в мои гребаные дела?

— Нет, если твое дело ставит под угрозу солидарность семей Скудери-Фальконе.

Я закатил глаза и тут же пожалел об этом.

— Не преувеличивай.

Массимо прищурился.

— Это серьезно, Невио. Ситуация может выйти из-под контроля. Фабиано и Леоне не понравится, если они узнают, что ты сделал.

— Я ни хрена не помню, — пробормотал я. — Я был чертовски пьян.

— Сомневаюсь, что к такому оправданию кто-нибудь прислушается. Попробуй прояснить ситуацию с Авророй.

— И как я должен это сделать?

Он знал все. Возможно, у него тоже было гребаное решение этой проблемы.

— Не будь мудаком, — сказал Массимо.

Я налил себе еще кофе.

— Аврора хочет чего-то, что я не могу ей дать. Может быть, теперь она понимает, какой я отъявленный мудак. И вдруг это решение всех наших проблем.

Массимо промолчал, и я был рад, что на этот раз он оставил свое мнение при себе.

* * *

У меня редко были проблемы с засыпанием. Совесть меня не мучила, а многие из моих ночных занятий отнимали достаточно энергии, чтобы я спал как убитый. Однако сегодня вечером я обнаружил, что смотрю в потолок. Только полоска лунного света, пробивающаяся сквозь занавески, позволяла мне разглядеть свою комнату. Я попытался вспомнить подробности прошлой ночи. Прижав ладони к вискам, я перебирал в памяти то, что помнил. Мой разговор с Авророй, в котором я сказал ей держаться от меня подальше и идти домой. Это явно не сработало.

Сквозь черноту промелькнуло новое воспоминание. Образ длинных ног рядом с моей головой. Золотисто-русые пряди на серой наволочке. Затем еще одна вспышка, и голубые глаза встретились с моими. Черт, какой у них взгляд. Смотрела ли она на меня так же? А я даже не понял, что это она. Или, может быть, понял, и алкоголь позволил действовать только испорченной части меня. Еще одна вспышка, все те же голубые глаза, но на этот раз наполненные слезами и болью. Моя память померкла. Наверное, тогда я и отключился.

Хуже всего было вспоминать ее взгляд.

Аврора

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Карлотта, когда я утром вошла на кухню. Мы были одни. Диего, вероятно, уже уехал по каким-то делам Каморры, чему я была бесконечно рада. Он задавал вопросы, на которые я не собиралась отвечать.

Мы с Карлоттой были лучшими подругами всю нашу жизнь. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь почувствую, что не могу встретиться с ней лицом к лицу или поделиться своими чувствами. Вероятно, до сих пор это был самый самый худший момент в моей жизни, так что было вполне уместно, что она была рядом со мной после этого.

— Я не знаю, — честно призналась я, направляясь к ней. Она готовила яичницу-болтунью на большой сковороде. Этого хватит на десять человек, а не только на нас двоих. Она убавила огонь и отложила в сторону лопаточку, затем повернулась ко мне всем телом с выражением сострадания на лице.

— Мне жаль, что так получилось.

Я кивнула, потому что мне тоже. Мне следовало уйти с вечеринки раньше и держаться подальше от Невио. Мой желудок резко сжался при одной мысли о нем. Боль в сердце, смущение и гнев захлестнули меня. Прошлая ночь была худшей в моей жизни. Я с трудом сглотнула и обхватила себя руками за грудь. Глубокая пустота, которую я почувствовала там, была хуже, чем жжение у меня между ног.

Последнее, вероятно, будет напоминать мне о моих неправильных решениях в течение нескольких последующих дней каждый раз, когда мне захочется пописать.

— Массимо не скажет ни одной живой душе.

Было очень уместно, что она ограничилась своим заявлением в этом отношении, потому что в случае Массимо не было ничего маловероятного в том, что он поделился информацией во время вскрытия. Нечестивая троица, и особенно его увлечение мертвыми телами и моргами, пользовались дурной славой.

Мои щеки все еще горели при мысли о том, как Массимо нашел меня.

* * *

Я не была уверена, сколько прошло времени, но меня снова начало подташнивать. Может быть, потому, что в комнате воняло моей блевотиной, или потому, что мое влагалище нестерпимо болело, или потому, что я чувствовала себя самой большой идиоткой на этой планете. Невио все еще не шевельнулся, растянувшись рядом со мной, ровно дыша, в блаженной отключке. Мне тоже хотелось вот так отключиться.

Хотя я действительно не хотела, чтобы меня застали в моем нынешнем положении. Наш круг был выгребной ямой сплетен, и эта болтовня была бы равна атомной бомбе.

Дверь открылась, и появился Массимо прежде, чем я успела принять сидячее положение или понять, что происходит. Я была рада, что прикрылась юбкой, но ситуация все еще оставалась компрометирующей, а Массимо был слишком умен.

Его проницательный взгляд окинул эту сцену и, вероятно, уловил каждую мельчайшую деталь моего унижения.

Лицо Карлотты, обрамленное темными кудрями, выглянуло из-за широкой фигуры Массимо. Ее глаза расширились, она протиснулась мимо Массимо и бросилась в комнату. Массимо закрыл дверь, за что я была благодарна. Мне не нужно было, чтобы кто-то еще видел меня в таком состоянии.

— Рори, что случилось? — спросила Карлотта, бросив пренебрежительный взгляд на Невио, который все еще не шевельнулся. Я никогда не видела его в таком состоянии. Завтра он, вероятно, ничего не вспомнит. Я чуть не подавилась смехом. Неужели я действительно думала, что сегодняшний вечер закончится для него прозрением?

Я села, скривив губы, когда поняла, что у меня на руке и ноге пятна рвоты. Моя рубашка тоже не осталась невредимой. Я съежилась.

— Я посмотрю, чисто ли в ванной, чтобы ты могла помочь Авроре привести себя в порядок. Когда закончишь, спустись к моей машине. Я скоро буду там, — сказал Массимо. Он едва взглянул на меня, направляясь к Невио, уже взявшись за телефон, вероятно, чтобы позвонить Алессио и вызвать подмогу. — Тебе придется подняться наверх, во вторую спальню слева.

Он повесил трубку и прошел мимо нас в коридор. Он забарабанил в дверь ванной и спугнул пару незнакомых мне девушек.

— Спасибо, — сказала Карлотта, провожая меня внутрь.

Он коротко кивнул, затем закрыл дверь ванной, и Карлотта заперла ее. Я опустилась на край ванны, и слезы снова потекли рекой.

Карлотта окунула мочалку под воду, затем опустилась рядом со мной и начала мыть мне лицо, руки и ноги.

— Рори, что он сделал? — спросила Карлотта.

Скрытый страх и гнев в ее голосе подсказали мне, что она неправильно все поняла.

— Это не то, что ты думаешь. Он не заставлял меня.

Я остановилась, потому что даже я не могла описать то, что произошло между нами.

— Вы спали вместе? — спросила она.

Я закрыла глаза.

— Он отключился в тот момент, когда оказался во мне, — я съежилась, когда слова покинули меня. Я много раз фантазировала о том, каким у меня будет первый раз с Невио. Но как оказалось, это было чертовски далеко от моих фантазий, словно они были не моими. Я открыла глаза и увидела смущение и сострадание, отразившиеся на лице Карлотты. Мы редко говорили о сексе, так как ни одна из нас не чувствовала себя достаточно уверенно в этой теме, но мне нужно было снять напряжение, и она была единственной, с кем я могла поговорить об этом.

— Теперь ты можешь сказать, что «Я же предупреждала тебя».

Карлотта раздраженно покачала головой.

— Не так, не сейчас, — она погладила меня по спине. — Ты кому-нибудь расскажешь?

Я покачала головой, потому что это ничего бы не изменило. Это только ухудшило бы ситуацию в десять раз.

— Я хочу притвориться, что этого никогда не было, и просто двигаться дальше, — посмотрев на сомневающееся лицо Карлотты, я добавила: — Я знаю, что двигаться дальше будет трудно.

— Ты видишь Невио каждый день. Твои чувства не исчезнут по волшебству из-за того, что он повел себя как мудак. Он делал это годами, а ты все равно попалась на удочку.

— Ой, — прошептала я.

— Рори, ты и правда выглядишь неважно.

— Можно мне переночевать у тебя? — спросила я, беспокоясь, что папа или мама что-нибудь заподозрят, и тогда нам придется чертовски дорого заплатить. Папа любил Фальконе, но это все испортило бы. Я бы не стала нести ответственность за последствия.

— Конечно, — тихо сказала Карлотта. — Но твой папа не обрадуется, если ты не придешь домой сегодня вечером.

— Массимо может солгать ему, и если ему нужно подтверждение того, что я с тобой, папа может позвонить твоему брату.

Карлотта кивнула. Когда мы спустились вниз, никто не обратил на нас особого внимания. Подруга, сопровождающая другую подругу, которая слишком много выпила и выглядела дерьмово, не вызывала никакого интереса.

По пути к машине я заметила Алессио и Массимо с Невио между ними, которые тащили его по тротуару. Они открыли багажник пикапа и запихнули Невио внутрь.

Я была рада, что мне не придется видеть лицо Невио, пока Массимо вез нас к дому Карлотты. Я не была уверена, что смогу когда-нибудь снова встретиться с ним лицом к лицу.

* * *

— Как ты думаешь, Невио помнит ту ночь? — несчастным голосом спросила я, так как не была уверена, какой вариант мне больше нравится.

Карлотта раздраженно фыркнула.

— Я уверена, Массимо поговорит с ним, ведь он был в дикой ярости.

Не я одна заблуждалась, когда дело касалось другого пола. Если Массимо был взбешен, то потому, что Невио себя не контролировал. А не из-за меня.

— Что ты собираешься теперь делать? — спросила Карлотта, когда мы уселись за стол, каждый с огромной порцией яичницы-болтуньи. На самом деле я была не голодна, особенно когда вспомнила вкус своего бургера, когда меня вырвало, но я не хотела, чтобы усилия Карлотты пропали даром. Я отправила в рот кусочек яичницы.

— Тебе нужно забыть о нем.

Я одарила ее иронической улыбкой.

— Знаю, поверь мне, и я уже двигаюсь в этом направлении, — затем я исправилась. — В самом начале долгого пути, — я вздохнула и наколола еще кусочек яйца, жалея, что это не половые органы Невио. — Думаю, мне нужно немного пространства, не могу здесь оставаться.

Карлотта кивнула.

— Ты снова хочешь присматривать за Романом?

Этим летом я договорилась снова поехать в гоночный лагерь на две недели, чтобы посидеть с Романом. Мне нравилось чувство свободы, которое давал такой образ жизни.

— Таков был план, но двух недель недостаточно. Мне нужно больше времени, больше пространства. Я думала спросить тетю Арию, могу ли я провести лето с ними и, возможно, пройти стажировку у врача Фамильи.

Даже если изначально я планировала поступить в колледж на специальность медсестры, моим запасным планом было пройти стажировку у нашего главного врача Каморры, но врач Фамильи тоже был приемлемым вариантом.

Глаза Карлотты расширились.

— Ты действительно думаешь, что твой отец позволит это?

Папа защищал меня, но мама не была такой строгой. И самое главное, он доверял мне и знал, что я не проблемная, что было еще одной причиной, по которой он не должен был узнать о прошлой ночи. Я была бы наказана навечно. Никому в Каморре не было дела до того, что я практически взрослая.

— Если я скажу правильные вещи…

— А ты не боишься, что он что-нибудь заподозрит?

— Он никогда не узнает. И никто другой тоже.

Карлотта прикусила губу.

— Если ты когда-нибудь выйдешь замуж…

Конечно, мысли Карлотты шли в этом направлении. Для нее вступление в брак девственницей имело первостепенное значение. Я покраснела.

— У меня нет никаких планов выходить замуж в ближайшее время, — я все еще не могла представить себя с кем-то, кроме Невио, и именно поэтому мне нужно было уехать как можно дальше и как можно скорее.

— Рори, он предохранялся?

Я замерла.

— Нет. Я имею в виду… я так не думаю. Как-то не обратила внимания, — я сглотнула. — Но, как я уже сказала, он отключился…

Карлотта все еще выглядела обеспокоенной, и я тоже. Даже если шансы были очень малы, они были. Я знала достаточно о зачатии и контрацепции, чтобы понимать, что беременность может наступить и без реального оргазма мужчины.

— Когда у тебя месячные?

— Примерно через десять-двенадцать дней.

Мой желудок скрутило. Я даже не хотела думать о том, что по какому-то невезению мой несчастный первый раз, если его вообще можно так назвать, приведет к пожизненным последствиям в виде ребенка. Ребенка Невио.

Это определенно положило бы конец тесной связи папы с Фальконе.

Как перестать думать о том, что это закончилось бы несколькими смертями…

Загрузка...