Испорченная безумием (ЛП)

ГЛАВА 20

Невио

Следующие два дня Аврора полностью игнорировала меня. Я поклялся папе, что не проведу в гоночном лагере больше недели, так что мое время подходило к концу. Я мог сказать, что особенно Массимо не нравится такой образ жизни. Ему нужна была работа, и он, вероятно, скучал по своим спорам с Карлоттой.

Я тоже скучал по Лас-Вегасу, в основном из-за наших рейдов. То, что я никого не убил за неделю, действительно вызывало у меня зуд.

Тем не менее, у меня были все намерения остаться до завтрашней гонки и попытаться добиться еще одного завоевания и, надеюсь, оргазма от Авроры.

Днем перед гонкой Массимо, Алессио и я сидели на складных стульях перед трейлером, который мы делили. Еще одна вещь, которая действовала Массимо на нервы. Он предпочитал уединение, особенно ночью.

Адамо подошел к нашему трейлеру. Он улыбнулся Массимо и Алессио, прежде чем, прищурившись, посмотреть на меня. Он все еще был зол из-за Джиджимо. В лагере ни для кого не было секретом, что я напал на него из-за Авроры. С тех пор никто не осмеливался взглянуть на нее. Даже Динара бросала на меня злобные взгляды с тех пор, как произошел этот инцидент.

— Невио, сегодня ко мне пришла девушка. Она сказала, что ей нужно тебя увидеть. Это чрезвычайно важно.

— Что ты натворил на этот раз? — спросил Алессио, положив свои черные конверсы на складной столик перед нами. — Мы посреди пустыни, и даже тут неприятности все еще находят тебя.

— Как она выглядела? — спросил я, не особо интересуясь этим вопросом. Если бы она была моей поклонницей, желающей заняться сексом… Что ж, я не был заинтересован, чтобы заниматься сексом со случайными девушками. А если бы она была девушкой из прошлого… я тем более откажусь.

Адамо бросил на меня взгляд, дававший понять, что он не хочет вмешиваться во все происходящее.

— Высокая, темноволосая, с французским акцентом.

Я нахмурился.

— Что-то не припомню француженку…

— До сих пор у тебя были две француженки. Одна в прошлом году, другая позапрошлом, — сказал Массимо, даже не отрываясь от телефона, где он, вероятно, читал новейший Science Weekly (прим. название подкаста, в котором регулярно обсуждается актуальные научные новости, открытия, исследования и темы из различных областей науки) или что там щекотало его гребаное воображение прямо сейчас.

Адамо испустил долгий вздох.

— Всякий раз, когда я нахожусь рядом с вами троими, я понимаю, почему Римо постоянно злился на меня, когда я был подростком. Вы — источники проблем. У вас уже есть в планах вернуться в Лас-Вегас? Может быть, даже сегодня вечером?

Массимо слегка покачал головой.

— Технически, только я все еще подросток, если исходить строго из цифр, а не из интеллекта и уровня развития.

— Дядя Адамо, — сказал я с притворной обидой. — Мы же семья. Это время нашего сближения.

— Твоя версия сближения доставляет мне слишком много хлопот.

Я усмехнулся, а Адамо снова вздохнул.

— Девушка выглядела по-настоящему запаниковавшей, и я думаю, что это срочно. Так что, может быть, тебе стоит поговорить с ней, прежде чем она помешает завтрашней гонке. Я буду очень зол, если это случится. Это важная гонка. У нас был перерыв, так что новые ставки должны хлынут к нам потоком. Предстоит заработать много денег.

Я опустил ноги с того места, где положил их на свободный стул.

— Хорошо. Где эта таинственная девушка?

— Она хочет встретиться с тобой на кладбище автомобилей. Похоже, она разделяет твое чувство извращенности.

— И его уровень безумия, если она хочет встретится с Невио в месте, где он мог бы закопать ее тело, — добавил Алессио.

Адамо пристально посмотрел на меня.

— Никаких тел. Того, что ты сделал с Джиджимо, было достаточно. Это мое последнее предупреждение, Невио.

— Она будет жить, — сказал я, протягивая руки. — Не понимаю, как она может разозлить меня настолько, чтобы захотелось ее убить.

— Ты хочешь убить почти всех, — сказал Алессио. — Тебе нужна моральная поддержка? — я ответил на его насмешливую ухмылку средним пальцем.

Зевнув и потянувшись, я поднялся со стула, подошел к своей машине и сел внутрь. Мне не хватало комфорта моего RAM. Жесткая подвеска Мустанга доставляла неудобства.

* * *

Дорога до кладбища заняла у меня тридцать минут. Я попытался вспомнить каких-нибудь француженок из моего прошлого, но в голове было пусто. Впрочем, это было неудивительно, учитывая, что я даже забыл свою ночь с Рори, которая затмевала всех остальных девушек в моем прошлом.

Взятая напрокат Toyota Yaris ждала на посыпанной гравием стоянке рядом с автомобильным кладбищем. На протяжении многих лет Адамо и другие гонщики закапывали останки своих машин в пыльную землю. Теперь десятки машин появлялись из-под земли, как костяшки домино.

Я остановился так, что мой бампер уперся в бампер другой машины, и вышел.

Я увидел женщину, сидящую за рулем. Она не выглядела счастливой видеть меня. Возможно, это закончится тирадой. Кто знает, что я натворил после того, как трахнул ее. Должно быть, все было плохо, если она разыскала меня больше года спустя, чтобы высказать мне все, что думает. Это может быть даже весело.

Наконец, водительская дверца открылась, и она вышла. Адамо был прав. Она была высокой и с хорошими формами, но сегодня она определенно была одета не для того, чтобы произвести впечатление. На ней были простые джинсы, обтягивающая футболка, шлепанцы и никакой косметики. Я надеялся, что она не забыла накрасить лицо, потому что планировала безобразно плакать. Скоро она поймет, что на меня слезы не действуют.

Она не вытащила ключи из замка зажигания, значит, готовилась к быстрому побегу. Меня это заинтересовало. Ее лицо не вызывало никаких воспоминаний. Я даже не мог сказать, в моем ли она вкусе. У меня все зависело от настроения. В одну ночь я выбрал высокую модель, которую многие хотели бы поиметь, а в другую — тихоню, которая делала лучший в жизни минет, рискуя повредить горло в благодарность за то, что ты выбрал ее.

Она остановилась как вкопанная и посмотрела на меня с выражением тревоги на лице.

— Ты меня не помнишь, верно?

Я засунул руки в карманы.

— Нет, вообще не помню.

— Я так и думала, — сказала она, бросив взгляд на свою машину. У меня было ощущение, что там кто-то есть. Неужели она привезла своего нового любовника для поддержки?

Прищурившись, я подошел к задней двери и открыл ее. Она не останавливала меня, только смотрела.

Я замер, когда заметил маленького ребенка в грязном детском кресле на заднем сиденье. Он был только в подгузнике, чего, вероятно, было достаточно в невыносимую жару снаружи, но не в кондиционированном воздухе внутри машины.

Я сделал шаг назад и свирепо посмотрел на девушку.

— Мне нужны гребаные объяснения, и как можно скорее, иначе это станет для тебя очень неприятным опытом.

Она подошла к нам и подняла с сиденья ребенка, мальчика, как я догадался по чертам его лица. Она держала его так, словно он был грязной дворняжкой, которую она нашла на улице и которую не терпелось сдать в приют.

У меня было чертовски плохое предчувствие по этому поводу.

Она протянула его мне на вытянутых руках. Мальчик уставился на меня широко раскрытыми глазами.

Нахуй это.

— Он твой, — она снова попыталась передать его мне. Я сделал шаг назад, уставившись на ребенка, затем на девушку.

Она опустила его на горячую землю пустыни, и он пополз к ее ногам, пытаясь, чтобы его снова взяли на руки. Земля, вероятно, обжигала его нежную кожу.

— Подложи под него это гребаное полотенце или подними его, — прорычал я.

Она дотянулась до грязного полотенца на полу, расстелила его на земле и уложила ребенка на него.

— Стой, — нетерпеливо сказала она, как будто он был непослушной собакой.

Она встретилась со мной взглядом.

— Он твой сын.

Я покачал головой. Мой сын? Что за черт? В прошлом я иногда забывал взять с собой презерватив. Неужели это действительно начинает вылезать мне боком?

— Откуда мне знать, что он мой?

Она сверкнула глазами.

— Обычно я пользуюсь презервативом. Ты был единственным, с кем я не предохранялась.

— Если ты занималась со мной незащищённым сексом, то, возможно, и с другими парнями трахалась также.

— Он твой! Ты можешь сделать тест ДНК, если мне не веришь.

Я не хотел верить ни единому гребаному слову из ее уст. Но мне не нужен был тест ДНК, чтобы знать, что он мой. Черт бы всех побрал. У него были мои глаза, и что-то в нем просто кричало о Фальконе. Я не мог этого объяснить.

— Я не заберу его с собой, — сказала она так, как будто мы обсуждали предмет мебели, а не ребенка. Разве женщины обычно не испытывали материнских чувств к своему потомству? Моя мать скорее разорвала бы себя на куски, чем бросила нас, но, конечно, я знал истории о моей сумасшедшей бабушке, которая пыталась убить моего отца и его братьев. Разве не иронично, что я выбрал сумасшедшую сучку для траха?

— Я не заберу его, — повторила она, как будто я не услышал ее с первого раза.

— Мне он тоже не нужен! — взревел я, чертовски разъяренный и, возможно, впервые в жизни, ошеломленный. Она вытащила его из своего влагалища и с тех пор более или менее заботилась о нем. Я же видел его впервые. Если у нее не было чувств к ребенку, неужели она действительно ожидала, что они будут у меня? Черт, мы с чувствами не обращались друг к другу на ты.

Да, он был ребенком, и в нем была часть моей ДНК, но я не чувствовал себя отцом. Я не чувствовал ничего, кроме полного замешательства и ярости.

Она пожала плечами.

— Тогда брось его в пустыне, или оставь перед больницей, или сделай то, что ты обычно делаешь по ночам. Все знают, что ты из себя представляешь.

Она, блять, серьезно? Она действительно предлагала мне убить этого мальчика? Черт, я был психопатом, в этом нет сомнений, но даже у меня были определенные пределы.

Я схватил ее за шею так крепко, что мои пальцы впились в кожу, и прижал ее к боку машины. Ее глаза выпучились, лицо покраснело. Она хотела заговорить, но не могла. Я не был уверен, насколько ребенок понял ее жестокие слова, но, поскольку он не искал ее близости с тех пор, как она бросила его на полотенце, я полагал, что он не привык к её ласке.

Скорее всего, я бы убил ее, если бы ребенок не начал реветь. Крупные слезы покатились по его пухлым щекам, а лицо стало темно-красным. Я отпустил ее, и она рванулась, потеряв шлепанцы, когда обогнула капот взятой напрокат машины, а затем бросилась внутрь. Машина дернулась, когда она дала задний ход, затем свернула в сторону и умчалась прочь, при этом задев мой бампер своим. Она оставила за собой пыльный след и мальчика.