История Герока

Глава 2

Змея потеряла осторожность, что непривычно для бдительной и вечно настороженной твари. Длинная, толщиной в человеческую руку, растянулась на камне нагретым жарким летним солнцем. Эта опасная тварь, спасения от её яда нет, потому укус всегда нёс смерть. Но жизнь устроена так, сегодня ты хищник и тебя боятся, а через миг ты добыча. Герок заприметил гада когда неспешно брёл по мелкому широкому ручью, высматривая лягушек да мелкую рыбёшку. В лесу водилось множество мелкой дичи: зайцы, куропатки, попадались кабаны, но всё это недосягаемо для мальчика и старика. Охотники из них никудышные, деда подводили старые руки и глаза, у Герока рука ещё не поставлена, да и лука у них нет. Герок донимал старика просьбой сделать ему лук, тот соглашался, надо бы. Мол для лука нужен прут из доброго дерева, и тетива должна быть из надёжной жилы, да и для стрел нужно хорошее оперение. Вот и приходилось этим двоим перебиваться подножным кормом, ягоды, грибы. Кузнечики тоже шли в котёл, и всё это дед приправлял травами вроде щавеля да лопухов для вкуса. Единственным мясом для них были лягушки да рыба, но в последнее время Герок приловчился охотиться на змей, нашёл себе увесистую дубину, она стала его первым оружием. Натыкаясь на змей Герок всегда замахивался целясь в голову, и пока что ни разу не промахнулся. Порой специально высматривал добычу, как и сегодня когда шёл по ручью. Увидев змею замер, затаил дыхание, осторожно направился в сторону жертвы. Герок был босой, подошвой стоп ощущал каждую веточку под ногами, каждый камушек, передвигался так тихо, что его не было слышно. Лес наполнен трелями птиц, стрёкотом жуков, и лёгким шумом ветерка поднимавший пение трущихся между собой ветвей да шелест травы, все эти звуки Герок как заправский охотник использовал для маскировки. Пригнувшись, приближался к добыче, которая ничего не подозревая, растянулась на камне, Герок уже совсем не дышал, когда занёс дубину для удара, глухой стук слабым, едва различимым эхом растворился среди пышных крон деревьев. А следом за ним раздался громогласный радостный вопль Герока.

— Дед, дед! — довольно орал мальчишка со всех ног несясь к ставшему уже родным заброшенному дому. — Дед сегодня у нас опять будет мясо!

Старик сидел возле дома, он соорудил небольшую лавчонку на которой коротал дни. Вот уже как год они вдвоём жили в этом лесу. Старая заброшенная хижина малость изменилась, теперь она уже не была такой заброшенной, кое-как деду с Героком удалось подлатать крышу, заделали дыры и щели в стенах и соорудили печь, стало куда теплее. Они сумели пережить зиму, и поэтому дед верил, что и дальше смогут прожить. Дед умышленно не селился в городе, прекрасно зная, какая судьба ждала бы их там. Среди равнодушных людей, где могут предать и продать, обмануть, их бы ждало лишь одно разочарование и горе. И кому нужны двое скитальцев? Они обрекли бы себя на попрошайничество и бродяжничество, а нищих в Тромбе и так хватает, а как известно безнадёжность, голод и отчаяние толкают человека на преступление. Им бы пришлось воровать, а с ворами стража города обращалась весьма сурово, либо отрубали руку, либо если ты молод и силён отправляли на шахты, что равносильно смертному приговору. Впрочем, это не мешало ворам процветать и совершенствовать своё мастерство. Что до старика, то он был уверен в том, что и в лесу можно прожить неплохо, они уже привыкли к одинокой жизни, и не зачем им выходить в город. По крайне мере лишний раз.

— Дед! — Герок запыхался, подбежав к старику он упал на колени, в руке держал мелких рыбёшек нанизанных через жабры на пруток, а на плече у него висела мёртвая змея. Мальчишка поднял голову, он улыбался и был горд собой. — Смотри дед, сегодня у нас будет настоящий пир!

— Да внучок, постарался ты на славу, — довольно хихикнул старик, в предвкушении облизнул губы. — Славная, славная добыча.

Эту змею старик расценивал прямо таки как подарок небес, ему стол из трав да лягушек порядком приелся, а змеи которых добывал Герок были редким дополнением к их рациону. Дед взял змею, похвально потрепал мальчишку за щеку.

— Мы поджарим её на угольках, добавим травки для вкуса, — бормотал себе под нос старик. — О тени заблудших душ, ни какой травы, она лишь испортит вкус мяса, просто мясо, жареное мясо.

Уже наступал вечер, звёзды тусклыми точками на небосклоне робко напоминали о себе, костёр перед домом едва горел, зато угли были жаркими, над ними на палочках готовилась змея добытая ранее Героком. Дед терпеливо поворачивал куски мяса, давая им как следует прожариться, это была уже вторая порция, первую уплетал внук. Наконец дед решил что хватит и вытащил ужин себе. Осторожно откусил, зубы не те, да и осталось их мало, и зажмурившись, стал причмокивая поедать столь вкусную трапезу.

— Дед, а почему мы всё же не переберёмся поближе к городу?

Старик нахмурился, в который раз Герок заводил этот разговор — Нам там не место внучек.

— Но там живут такие же люди как мы.

— Не такие, нам и тут не плохо живётся.

— А разве там жилось бы хуже? — не унимался внук.

— Да, там в городе пришлось бы побираться, и даже вот этого дома, — дед протянул руку в сторону их убежища, — у нас бы не было, нам пришлось бы жить на улице, в грязи, и даже кусок хлеба для нас был бы непозволительной роскошью.

Герок молчал, последние слова старик выдал весьма сердитым тоном, но упрямый нрав Герока, что стал проявляться благодаря жизни отшельника в лесу, всё же заставил его произнести — Мы и тут не едим хлеба.

При этих словах старик вздохнул, что правда то правда, хлеба они вообще не видели. О как мечтал старик о хлебе, румяном, только что из печи, корочка хрустящая, тёплая, она начинала таять едва ты клал её в рот. Что ещё так страстно мог желать землепашец.

Он посмотрел на мальчишку, тот сидел насупившись, тогда старик ласково, как только мог произнёс — Хорошо Герок, мы сходим с тобой в город, когда будет что продать.

Герок тотчас переменился в лице, он заметно повеселел — Правда?

Дед кивнул — Конечно, я хоть раз тебя обманывал? У нас скопилась кожа змей, их можно неплохо продать, можно и пару вязанок дров прихватить, тоже пойдут в дело. Думаю, через пару дней мы отправимся в город, заодно узнаем новые вести.

Герок довольный заулыбался, наконец-то хоть какие перемены в его однообразной жизни.

За год, что Герок провёл в лесу близ города Тромбе, он многое узнал, ещё большему научился. Научился выживать в лесу, знал как найти еду, как разжечь костёр, как стать незаметным. Герок умел раствориться среди густой листвы колючего кустарника, его нисколько не беспокоили острые шипы оставляющие на теле рваные порезы, научился не обращать внимания на незначительную боль. Герок знал как пройти по густой траве так, что бы практически не оставить следов, знал как ориентироваться в лесу ночью. Он знал щебет каждой птахи в лесу, какой писк издают мыши, как верещат зайцы, мальчишка за год жизни в лесу научился тем премудростям, которые охотники постигают за десятилетие. У Герока было любимое место в этой лесной чащобе, если пойти вглубь леса, то спустя какое то время совершенно неожиданно для себя выйдешь на открытую поляну окружении густого леса, кроны деревьев так близко стояли друг к другу, что солнечный свет с трудом проходил сквозь густую листву. Редкие солнечные лучи мягкий золотистым светом рассекали полумрак леса, в этих лучах пыльца цветов переливалась цветами радуги, а солнечные блики дневными светлячками прыгали по листве, когда ветерок проносился над ними. Тишина нарушаемая лишь трелями птиц, да редким шорохом осторожных зверьков. Дед как то говорил Героку, что таких мест нужно остерегаться, либо наткнёшься на дух леса, а он чужаков на своей территории не любит, либо на фей. Феи, по словам деда весьма коварные создания, сами маленькие, с человеческий палец, имели крылья и умели летать, а их коварство заключалось в том, что обладая волшебным голосом увлекали заблудших людей, делали их своими рабами, а затем, когда человек уже ничего не мог делать и не представлял для них интереса отравляли его ядом и он служил для фей в последний раз, его тело становилось удобрением для домов фей, они жили в цветочных домах. Герок ни разу не видел фей, но пару раз натыкался на иссохшие человеческие кости, сквозь них некогда прорастали цветы, увядшие превратились в твёрдые сухие палки. И что самое интересное, будучи полностью иссушенными, эти цветы не теряли своих красок, красный цветок с распустившимся бутоном, он был большим, с человеческую голову, с фиолетовыми листьями и оранжевым стеблем. Но стоило до него дотронуться, как цветок рассыпался в прах. Так вот, на той поляне рос одинокий дуб, ещё молодой, ему лет сто или чуточку больше, Герок забирался на этот дуб, устраивался поудобней на широкой ветке, он вытягивался в полный рост, и смотрел на небо, на величавые неспешно проплывающие облака. Так Герок забывал о земных заботах, смотрел как плывут облака и боль засевшая в его душе после потери семьи уходила. А со временем Герок сдружился с обитателем дуба, лесным котом. Поначалу кот убегал при виде Герока, презрительно фыркал, когда тот забирался на свою ветку, а потом Герок сумел расположить к себе лесного жителя, всякий раз приносил ему рыбёшку, так постепенно кот стал воспринимать Герока как друга. Порой он ложился мальчишке на грудь и добродушно урчал, в такие минуты Герок ощущал себя почти что счастливым.

Герок в лесу избегал встреч с людьми, иногда видел охотников, одиноких путников, караваны идущие по лесной дороге, но ни когда не приближался к ним настолько, чтобы его могли заметить. Тихой тенью следовал за ними, ровно до тех пор, пока не начиналась граница, где заканчивался лес, и Герок стоя за деревом, провожал взглядом уходящих людей. Бывало так, что путники теряли вещи, в основном это был хлам не представляющий для Герока интереса, но иногда ему попадались монеты, чаще всего медь, но пару раз серебро. Все эти деньги Герок хранил в потайном месте. Зачем он это делал? У Герока была цель. Дед и Герок за этот год всё же бывали в городе, пару раз. Их визиты были незначительны, городская стража даже не обращала внимание на старика и ребёнка, оба в сильно поношенных, латанных-перелатанных одеждах, иные нищие выглядели приличней. Эти двое выбрались лишь по случаю, деду что то срочно понадобилось в городе, и хотя в центр города они не пошли, да их бы не пропустили через крепостные стены, для Герока вновь увидеть людей было большим событием. Он видел как местная бедняцкая детвора весело гоняла по улицам, с визгом и хохотом носясь среди прохожих, устраивая потасовки и шумные игры. Эти ребята были детьми бедняков живущих в утлых домишках на окраинах Тромбе, они бедны и поэтому ни кто даже в смелых мечтах не стремился попасть в верхний квартал, не говоря уже о торговом квартале, или не говоря о форуме, центре города где были дома богатейших и знатнейших людей Тромбе. Но всё же беднота была горожанами, они жили в черте города и на них распространялись законы города, и худо-бедно, но барон Ворон заботился о насущных проблемах своих беднейших подданных. А эти беднейшие подданные с трудом переносили беженцев, что продолжали жить среди них, и зачастую не без подстрекательства со стороны советников барона обвиняли в своих бедах несчастных которым повезло выжить в войне с орками. Но есть одна лазейка как умилостивить стражу и снять с себя сердитые взгляды горожан, для этого надо было стать гражданином Тромбе, а для этого всего лишь надо было купить дом. Вот в чём была мечта Герока, он хотел купить дом, самый невзрачный, самый неустроенный, но главное в городе, и тогда им бы не пришлось оправдываться перед стражей. Они жили бы в городе и могли бы спокойно ходить по нему, и не было бы ни какого дела для косых и сердитых взглядов горожан. А для этого были нужны деньги, вот Герок втихаря от деда и собирал монеты, которые находил на лесной дороге. Была у Герока и ещё одна тайная мечта, он хотел быть рыцарем. Во время последнего посещения города он видел этих благородных людей в наглухо закрытых латах, доспехи сияли на солнце, а люди почтительно расступались перед ними, в их словах слышалось неподдельное благоговение перед рыцарями и уважение. То самое уважение которое так не хватало Героку. Но дед презрительно относился к рыцарям, хоть этого и не показывал, но всегда украдкой сплевывал им вслед.

— Герок запомни, — поучал он потом внука, — нет в этих людях ничего благородного, а их доспехи лишь блестящая мишура. Сами важные, горделивые, но среди них нет таких что готовы были бы отдать жизнь за простого человека. Запомни, порой перед лицом неминуемой гибели слабый может стать сильнейшим, подлец храбрецом, а благородный негодяем, лишь смерть срывает маску человека которую тот носил всю свою жизнь.

Герок слушал старика, но оставался при своём мнении.

И вот этот день настал, ранним утром, когда уже рассвело, но трава ещё влажная от росы, дед и Герок отправились в город. Сердце Герока радостно пело, он шёл вприпрыжку, как любой ребёнок что искренне радовался в предвкушении удачного дня. Утречко в окрестностях Тромбе и впрямь выдалось превосходное, ласковое солнце уже проснулось и приветствовало земли барона Ворона, птицы щебетали, душа пела.

Когда лесные жители стали подходить к границе бедняцких кварталов, то есть откуда начинался сам город, то первое что они увидели это железные клетки, в которые сажали преступников. Барон Ворон славился жестокостью по отношению к нарушителям закона, особенно к тем, с которых ничего кроме жизни взять нечего. Преступника раздевали донага и вывешивали на всеобщее обозрение в центре города, а когда улюлюкающая толпа вдоволь поиздевалась над провинившимся, того вывешивали в клетке перед въездом в город. Это служило устрашением и для будущих преступников, и для тех странствующих бедняков, кочующих в поисках лучшей жизни с места на места. Что до преступника, то он лишённый еды и воды умирал, перед его воспалёнными глазами проходили люди, задерживающиеся из любопытства, умер заключённый или нет, и шли дальше. Лишь вороньё терпеливо ждало своего часа, серая масса суетливо перемещалось с дерева на дерево, с клетки на клетку, облетая место будущего пира.

Герок и старик как раз проходили мимо таких клеток, в одной скелет, ветер проходя сквозь рёбра выводил тяжёлые, мрачные давящие на душу трели. Две другие пусты, а в одной труп, ноги свесились через прутья, голова повёрнута на бок и немигающие глаза устремились вдаль, в чистое небо с редкими облаками, туда где сияло солнце. Под клетками груды костей, стража, запихивая очередного заключённого, не очень то и щепетильно относилась к останкам прошлых виновников, их как мусор бросали на землю. Но кости долго не залёживались, их подбирали собаки, а черепа охотно покупали всякие маги да заклинатели, говорили череп недавно умершего человека мог стоить целых два серебряных луринга. Герок непроизвольно задержался возле клетки с мертвецом, дед сердито подтолкнул внука в спину, иди мол. Вороны уже обступили клетку, они деловито занимали места, визгливо каркая на наглых, а самые нетерпеливые уже подступали к телу покойного всё ближе и ближе. Сперва одна клюнула в ногу покойника, галдёж ворон разом стих, их чёрные глаза устремились на тело, человек не пошевелился. Тогда несколько наиболее смелых скакнули в клетку, одна из птиц уселась на плечо и ткнула клювом в голову человека. И тотчас тот, кого можно считать мертвецом, стремительно схватил птицу. Она истошно загалдела, пытаясь вырваться, её товарки с жутким шумом испуганно ринулись прочь. Птица кричала, пытаясь вырваться, но заключённый свернул ей шею, этот хруст услышал Герок, он как вкопанный стоял и смотрел на что происходило дальше. А дальше, человек обречённый на смерть зубами вцепился в шею вороны, он разорвал ей горло и кровью стал утолять жажду.

— Не всякий человек, точно зная что обречён на смерть, будет продолжать бороться, — произнёс дед. — Такая сила духа дана не каждому, ведь исход борьбы уже предрешён. А знаешь почему этот несчастный держится?

— Почему дедушка? — спросил Герок, в изумлении глядя как заключённый стал пожирать ещё трепещущееся тело птицы.

— Потому что он человек, он хочет жить, а ещё потому что не верующий, и точно знает что после смерти его душа будет мертва. Он не возродится ни в мире заблудших душ, ни в мире вечного света, смерть для него это даже не пустота, не тьма, смерть для него это конец сущего. Но в целом для человека свойственно бороться до последнего. Живи во чтобы то ни стало, таков девиз рода людского.

Заключённый перевёл взгляд впалых воспалённых безумных глаз на Герока, в этих чёрных впадинах не было ни намёка на душу, просто две чёрные точки, а в них пустота. Заключённый хрипло рассмеялся, этот смех прерывающийся кашлем, изо рта вылетали кусочки мяса и кровь. Герок поспешил отвернуться и пошёл как можно быстрее.

Пошли первые дома бедняков, старые прохудившиеся дома, с соломенными крышами и стенами и неровных грубо обтёсанных досок. Эти дома принадлежали тем, кто толком не мог заработать себе на пропитания надеясь лишь на помощь служителей алтарей да милостыню, а ещё на всякого рода подачки что со своего стола кидали более богатые горожане. Тут в основном жили старики да калеки, брошенные неблагодарными детьми родители, выросшие сироты, и горькие пьяницы. Дальше шли дома чуточку получше, крыши крытые деревом, хотя и соломенных хватало. Стены из брёвен, едва ли не каждый дом обнесён изгородью, во дворе разбит огород, да несколько кур деловито шныряющие по грядкам. Это рабочая беднота, та что обслуживала жизнь Тромбе, здесь жили подённые рабочие, столь презираемые благородным сословием за выполнение любой грязной работы, за ту самую работу благодаря которой верхние кварталы города и форум был чистым, и ни в чём не нуждался. Дальше шли дома ремесленников, кузнецы, ткачи, сапожники, тут попадались дома получше, с каменными стенами, с причудливо резными заборами и вымощенные булыжниками улицы, которые хоть и были неудобны, но по крайне мере во время дождя улицы не превращались в месиво из грязи и мусора. Здесь среди домов ремесленников располагался базар для бедного района города. Базар выполнял важную функцию помимо основной, это было место, где можно было найти всё что надо, продать всё что угодно, узнать все последние новости.

В этот день базар переполнен, плотная толпа разномастных людей, от проходимцев да бездомных, солдат и торговцев вперемешку со стражниками и другим простым людом создала непроходимый круг. Дед и Герок остановились, гул людских голосов стоял невыносимый, кто то что то кричал, кто то смеялся, женщины и девушки отчего то боязливо взвизгивали, свист мальчишек, улюлюканье остальной толпы всё это смешалось в тяжёлый отвратительный гул что давил на уши. Герок в нетерпении сунулся было в толпу, но твёрдая рука деда крепко схватила его за плечо и потащила обратно.

— Стой здесь, — сурово произнёс дед, да ещё с таким видом и тоном, что у мальчишки не появилось желание возразить ему.

Старик дотронулся до плеча ближайшего человека — Уважаемый не скажешь что там такого интересного?

Мужчина недовольно глянул на деда, видно принял за попрошайку, но всё же ответил, при этом скорчив недовольную гримасу — Орк, — прерывисто бросил он. — Привезли пленённого орка.

Орк, старик пошатнулся, цвет лица переменился, он грузно сёл на землю, прерывисто задышал, лицо стало красным, как спелое яблоко.

Герок глядя на деда сильно испугался — Дедушка, дедушка, — он затеребил деда за рукав. — Что с тобой?

Мальчонка испугался, он стал озираться по сторонам в надежде что кто-нибудь ему поможет. Но ни кому не было дело до бедного старика. Люди продолжали шуметь и галдеть выкрикивая обидные прозвища для орка.

Орк, старик закрыл глаза, вновь перед его взором предстал город Серебряных земель, день его падения. Тысячи людей мечущиеся по городу захваченному беспощадным врагом, тысячи людей лежащие на земле в собственной крови, дикий вопль ужаса тысячи ртов слившихся во один. Разграбленные и горящие дома, разрубленные люди, среди которых не только рыцари и воины, но и дети со стариками, и среди этих тел его дочь прижавшая в последнем порыве отчаяния маленького едва начавшего жить ребёнка. Топор орка не пощадил ни кого из них. Старик ни когда не забывал о том дне, просто живя повседневными заботами и борясь за выживание в лесу, боль немного притупилась, и вот сейчас она вновь напомнила о себе.

— Орк, — прошептал старик, его сердце глухо стукнуло, в его глазах потемнело, свет начал уходить, и до его ушей донёсся тонкий вскрик Герока, а затем что то схватило его и неизвестно куда потащило.

Очнулся старик от шума, гулкие шаги, грубый мужской голос, дед приоткрыл глаза, огляделся по сторонам, верстак, куски руды, полоски железа, горелый запах металла, что появляется после того, как меч заточили на вращающемся круге, это кузница. Он сидел рядом с горном, к нему подошёл рослый человек. Мужчина в грубой домотканой одежде с прокопчённым фартуком выдававшего в нём кузнеца, и копной рыжих волос. В руках держал глиняную чашу, протягивая её деду произнёс — Хлебни старик, тебе пойдёт на пользу.

Старик, полагая что в чаше вода, сделал большой жадный глоток, и тотчас рот ожгло с непривычки, самодельное хмельное варево, столь крепкое что у старика перехватило дыхание и выступили слёзы. Кузнец наблюдая за дедом заулыбался, показывая ровные белые зубы.

— Давно не пил подобного?

— Давненько, так давненько что и вкус уже успел позабыть, — и спохватился. — Где Герок?

— Не переживай, вон твой малец, — и показал рукой.

Герок встав на наковальню, вытянувшись на цыпочках, пытался глядеть поверх голов беснующей толпы.

— Хвала небесам, — облегчённо выдохнул дед, и переведя взгляд на кузнеца произнёс. — Спасибо тебе.

Кузнец молча кивнул, он понимал что ничего кроме как слов спасибо, старику не чем отблагодарить его, но кузнец и не требовал большего. Он подошёл к Героку — Что парень, так охота увидеть орка?

Герок насупился — Уже видел.

— Неужели? — усмехнулся кузнец. — И где тебе довелось его видеть?

— Дома, когда мы с дедушкой бежали от них.

Кузнец помрачнел — Ах вот оно что, вы значит беженцы, — он потрепал Герока за волосы. — Извини парень, язык у меня без костей, вот и треплю что попало.

Дед поднялся, ещё раз огляделся по сторонам, кузница, работа кузнеца весьма прибыльное занятие, а также весьма хлопотное, всегда нужны помощники.

Дед обратился к кузнецу — Не тяжело ли тебе одному?

— Почему одному, у меня растут двое таких как этот, — кузнец весёлым кивком показал на Герока, — скоро станут помощниками.

— Вот оно что, — задумчиво произнёс дед.

Кузнец подошёл к старику, кажется понял к чему тот задал такой вопрос — Сейчас в Тромбе не самые лучшие времена, найти расторопного помощника не так уж и трудно, к тому же частенько сами родители отдают своих чад какому-нибудь мастеру, лишь бы не видеть голодных глаз своего ребёнка, — всё это кузнец говорил вполголоса, дабы Герок его не мог слышать. — Не лучше бы тебе старик попытать счастья у воинов, отдай парня в услужение рыцарю, или просто знатному вояке, им всегда нужны ребята на побегушках, а там глядишь через годков пять он станет оруженосцем. Не самая завидная доля, но всё же лучше чем голодать.

Старик слушал кузнеца с угрюмым молчанием, а при словах о служении рыцарям в его глазах появился недобрый огонёк. Он молча поднялся, подошёл к Героку, за руку стащил мальчугана с наковальни, затем повернулся к кузнецу — Ещё раз благодарю тебя.

Кузнец с усмешкой кивнул — Не хворай старик, иначе в следующий раз может статься так, что ни кто тебе не поможет, и береги парня.

Едва дед и Герок хотели ступить из под навеса, под которой и располагалась сама кузница, как толпа пришла в возбуждение, люди плотным движением, подобно реке, потекли в город, и Герок увидел как прямо перед ними на цепях потащили орка. Голый, на шее железный ошейник, на теле железный пояс, на руках и ногах железные оковы, и от всего этого тянулись цепи. Орк шёл за тянущими его цепями, но не покорно как собака, а расправив плечи. Рослый, могучий, длинные волосы переплелись, в них прядях застряла грязь, заплёванный, закиданный помидорами и яйцами, всё же не потерял чувства собственного достоинства. Он шёл размеренным шагом, в глазах презрение к окружающим и потешающимся над ним людьми.

— Ишь как идёт, как на парад!

— Собаке собачья смерть!

— Пускай проползёт на брюхе!

Выкрики из толпы становились всё громче и злее, солдаты державшие цепи, что было сил натянули их рывком к себе, орк не удержавшись на ногах упал под довольный гогот толпы, а солдаты поднатужившись, протащили орка по земле. Орк поднял лицо, камни оставили на лице глубокие царапины из которых сочилась кровь. И вот что потрясло Герока, кровь у орка была точно такой же, как и у людей.

— Дедушка, — потрясённый открытием Герок схватил деда за рукав. — У него кровь такая же, как у меня.

— Да Герок, такая же, но всё же не такая, орки не люди, — и как показалось Героку, в последних словах деда проявились нотки презрения.

Орк поднялся на колени, толпа и солдаты, держащие в руках цепи, продолжали потешаться над орком. Неожиданно орк вскочил на ноги и издал громкий рык, больше походивший на рёв дикого хищного зверя, толпа застыла в оцепенении, разом стихли все голоса, наиболее яростные крикуны боязливо попятились за спины людей. А орк, перехватив громыхающие цепи, рванул их на себя, солдаты держащие цепи с другой стороны разом повалились на землю. И толпа очнулась, кто-то с воплем кинулся бежать, кто попрятался в соседних домах, женщины замерли на месте и истерично визжали. К орку бросились стражники, нацелили на него свои копья взяв в круг. Орк с усмешкой глядя на ощетинившиеся копья схватил зубами древко одного из них, раздался хруст и орк сплюнул на землю железный наконечник вместе с обломком дерева. Стражники нерешительно встали переглядываясь друг с другом, затем один из них, находясь за спиной орка древком ударил его по колену, орк припал на одну ногу, но всё же выстоял, тогда другой стражник воспользовавшись моментом огрел орка по голове мечом находящимся в ножнах. Орк едва не упал, успел выставить руку и упереться в землю, из рассечённой головы на землю упали тяжёлые капли крови. Тут солдаты разъярённые выходкой орка потянули цепи на себя, и орк вновь упал на землю. Толпа опять пришла в возбуждение, на орка набросились, выкрикивая проклятия и ругательства, его пинали, на него плевали. Солдаты вновь потянули орка за собой, увлекая того в глубь города.

— Из орков никудышные рабы, — услышал Герок за своей спиной голос кузница. — Они ни за что не будут гнуть спину ради корки хлеба и глотка воды, предпочтут умереть голодной смертью.

— И что его ждёт? — спросил Герок.

— Либо его затравят на потеху верхним кварталам, либо наш барон отправится на охоту за его головой, либо ему придётся сражаться на арене, в любом случае его ждёт смерть, это лишь вопрос времени.

Герок не всё понял из слов кузнеца — Сражаться на арене, что это?

Не успел кузнец и рта раскрыть как раздалось презрительное фырканье — Ты не знаешь что такое арена? Откуда ты, вылез как тролль из пещеры? — насмешливо произнёс тонкий мальчишечий голосок.

Герок повернул голову в сторону язвительного голоса, совсем рядом с ним стоял мальчишка, по виду его ровесник. Он был худой как палка, одежда висела на нём мешком, при это мальчик был высок, бледное лицо перепачкано сажей от угольного дыма, а густые рыжие космы выдавали родство с кузнецом.

Мальчишка с нескрываемым презрением оглядел Герока с головы до пят, Героку этот придирчивый взгляд не понравился, он прекрасно понимал, какие мысли роятся в голове этого парня.

— Судя по твоему виду я оказался прав, ты и в самом деле из пещеры выполз, — продолжал наглец. — Много таких как ты ошиваются в окрестностях Тромбе, но ничего, скоро барон Ворон вышвырнет вас из нашего города.

— Уймись!

Грозный оклик отца заставил сорванца испуганно сжаться. Герок взглянул в сторону удаляющейся толпы, гул голосов уже стих, видно было как безликая масса людей быстро исчезала за первыми стенами города.

— Герок нам пора, — старик взял внука за руку. — Похоже, мы зря пришли сегодня, некому будет продать кожу.

Базар опустел, остались пустые прилавки, да редкие торговцы потихоньку собирающие свой товар, ясно было что на сегодня ни какой торговли не получится, весь народ убежал глядеть на пойманного орка.

— А что за кожа у вас? — деловито спросил кузнец. — За хорошо выделенную кожу вепря или волка дам неплохие деньги, больше могут дать только в верхнем квартале, да и то вряд ли, и к тому же вас туда не пропустят.

— У нас змеиная кожа.

— Вот оно что, — ухмыльнулся кузнец, — тогда вам прямиком к алхимикам, на такой товар могут позариться лишь они.

— В этом квартале есть лавка алхимика?

— Да, у первой стены, рядом с мостом, что неподалёку от кладбища, — кузнец невольно понизил голос, когда говорил это, чувствовалось, явно побаивается алхимика. — Говорят, специально такое место выбрал, а ещё говорят, он не только алхимик, но и знаком с магией. Впрочем, все они с магией якшаются, — после этих слов кузнец отчего то торопливо оглянулся по сторонам. — В общем, мимо его дома не пройдёте.