История Герока

Глава 7

Герок не забыл совет того, кто привёл его на арену, что ему выпал шанс на свободу, и что для этого ему надо научиться сражаться, Герок не забывал об этом ни на миг, с той самой поры, едва переступил порог арены. Герок исподволь наблюдал за боями, за тренировками бойцов в зале, и прикидывал, какое же оружие выбрать для обучения. Лук быстр и смертоносен, но если заканчивались стрелы то лучник вынужден оборонятся длинным кинжалом, или саблей, а против меча он явно слабоват. Пика или алебарда весьма грозные орудия, при умелом обращении способны рассечь тело человека до пояса. Но требовалась не дюжая сноровка, чтобы ловко управлять ими, к тому же алебарда и пика весьма громоздкие. Палица, молот, секира хороши, но требовалась сила и не малая для замаха таким оружием. Поэтому Герок остановил выбор на мече. Меч быстр, и в тоже время по сравнению с молотом или алебардой сравнительно лёгок. Вот Герок и решил потихоньку тренироваться, по мере возможности незаметно для остальных. Однажды улучшив момент, взялся за настоящий двуручный меч, и попытался замахнуться им целясь в деревянное чучело что поставлено для тренировки. Но Герок не сумел не то что как следует замахнуться, но и просто поднять меч над головой. Совершив судорожное движение упал вместе с мечом. Грозное оружие звучно забрякало по каменному полу, отдаваясь гулким эхом. Ни кто не обратил на это внимания. Герок поднялся, приподнял меч, сейчас он держал его прямо перед собой на вытянутых руках, и сумел продержать лишь несколько секунд, меч перевесил мальчишку и тот вновь растянулся на полу. Поднявшись он отволок меч на место, на оружейную стойку. Тем же днём ему здорово попала от смотрителя зала, за то что затупил боевое оружие.

Выдав увесистую оплеуху смотритель произнёс сердито — Если собираешься освоить мастерство владения мечом начинай с азов, и прежде чем хвататься за настоящий, набей руку на палке.

Под палкой подразумевалась точная копия меча, или какого другого оружия. Выточенные из специальной породы дерева называемого каменный дуб, этот дуб столь крепок и тяжёл, что стоило полено из этого дерева кинуть в воду, оно неизменно тонуло. Его использовали лишь для строительства мостов да укреплений, дома из каменного дуба строить непрактично, да он вечен, но очень уж труден в обработке, его с большим трудом удавалось распилить, не говоря о том, чтобы из него что-либо вырезать. Вот поэтому из него и делали муляжи оружия, по весу каменный дуб идеально подходил, да и сломать такое дерево куда труднее, чем иные клинки. Герок внял словам смотрителя, и в следующий раз, уже не таясь, он взял одну такую палку, под смешки наблюдавших за ним бойцов. Но всё повторилось вновь, едва паренёк как следует замахнулся, его повело в сторону и уже под громкий хохот он очутился на полу. Герок поднялся, и вновь замахнулся, и вновь гомерический хохот наблюдавших за ним. Немало времени провёл Герок пытаясь поразить чучело, над ним уже ни кто не смеялся, он порядком надоел бойцам, лишь время от времени они с ухмылкой наблюдали за тем, как Герок упорно машет деревянным мечом.

Обессиленный Герок рухнул на пол, тело болело, он был недоволен собой и полон решимости продолжать обучение. На следующее утро Герок с трудом мог подняться, руки болели, тело ломило, каждое движение или поворот отзывался неприятной ноющей болью. Но ни кому не было дела до состояния Герока, за слишком вялое выполнение поручений Герок за день нахватался уйму тумаков, пинков, оплеух и затрещин. Но под вечер порядком замученный дневными делами Герок всё же взялся за палку. В его сторону вновь зазвучали смешки. Едва стоило Героку широко замахнуться деревянным мечом, он вскрикнул от боли, измученное тело мальчика не выдержало резкой нагрузки, судорога сковала его, и Герок упал, не в силах подняться. Пришёл надзиратель за порядком, увидев растянувшегося мальчишку сперва носком башмака пихнул его в бок, Герок лишь зло глянул на надзирателя, тот сначала растерялся от такого взгляда, но взяв в себя в руки разозлившись хотел садануть что есть силы по тщедушному тельцу. Но успел удержаться памятуя наказ распорядителя боёв, что этот сопляк должен дожить до своего первого боя.

Надзиратель схватил Герока за волосы и потянул вверх шипя ему прямо на ухо — Если завтра не сможешь подняться, останешься голодным.

Надзиратель приказал слугам отнести Герока в его угол и бросить там, что было выполнено. Лёжа на спине смотрел на мрачный потемневший от времени и копоти факелов сводчатый потолок. Уже сколько времени палился на этот потолок и думал лишь об одном, нет, не о свободе, а о том как стать сильным, стать сильным для того, чтобы более ни кто, абсолютно ни кто не мог причинить ему боль. Вспоминая все неприятности что произошли с ним у Герока невольно потекли слёзы, от обиды, от злости на мир, от злости на самого себя за свою слабость. Внезапно почувствовал лёгкое прикосновение к себе, протерев глаза увидел перед собой Нарву. Нарва целительница, она следила за бойцами и лечила раны, что они получали во время боя. Нарва была родом из королевства Кижи, самое отдалённое королевство о котором знали люди, считалось что за этим королевством больше не было земель, по крайне мере известных им. Жители Кижи несколько отличались от жителей Королевства. Родившиеся в Кижи всегда отличались спокойным нравом, их трудно вывести из себя и вообще они были тем редким народом, который не любил войны и конфликты. Главным достоинством жителей Кижи умение выращивать целебные травы и готовить из них целебные отвары, порошки и прочие снадобья. Лучшие целители родом из Кижи, многие бароны платили большие деньги лишь бы заполучить в свою свиту такого целителя. Ещё жители Кижи выделялись своей манерой одеваться, непременно плащ зелёного цвета, украшенный различными блестящими каменьями, порою не обязательно драгоценными, главное чтобы блестели и выглядели красиво. Распорядитель боёв приложил немало усилий чтобы заполучить Нарву для своей арены, и что самое интересное это то, что Нарва осталась тут, ведь на арене проливалась кровь, что противилось душе каждого кто был родом из далёкого королевства Кижи.

Нарва медленно поглаживала руки Герока, тот смотрел на неё и не понимал что ей от него нужно. Ни слова не говоря Нарва стянула с мальчика верхнюю одежду, а затем порывшись в своей наплечной сумке, неизменный атрибут всех целителей, достала небольшой пузырёк из белой глины, открыла его и поднесла к лицу Герока.

— Вдыхай, — нежно прошелестел голос целительницы, — вдыхай и ты почувствуешь как боль отступает.

Тонкий приятный и непонятный аромат и в самом деле облегчил боль Герока, она отступила, и накатила волна спокойствия и умиротворения. Затем Нарва достала плоскую деревянную шкатулку с резной крышкой. Открыла её, и обмакнув кончик пальца в содержимое дотронулась им до Герока, затем провела по ноющему от боли телу. И Героку стало значительно лучше, боль молниеносно исчезала, и неожиданно для себя провалился в глубокий сон.

Герок проснулся как обычно, привычно поднялся и с удивлением обнаружил что тело не болит, более того он чувствовал себя куда бодрее чем обычно. В этот день Герок проявил себя как исправный и расторопный исполнитель любых приказов, к недовольному скрежетанию зубов надзирателя. После всех дел Герок опять взял в руки палку и пошёл тренироваться к манекену. Опять он впустую промахал палкой которая так и норовила выскочить из рук, да ещё вдобавок ударить самого Герока. И вновь боль напомнила о себе, сидя в своём углу Герок потирал ноющие мышцы, он был подавлен, растерян и нуждался в помощи, и при этом презирал себя за то, что понимал, насколько он нуждается в помощи.

— Ни кто тебе не поможет, ни кто ни когда тебе не поможет, — шептал чуть слышно мальчишка.

— Это неправда.

От неожиданности Герок подскочил на месте, обернулся, рядом с ним стояла Нарва. Улыбаясь смотрела на него.

— Я присяду?

— Да, — растеряно произнёс Герок.

Нарва скинула свой плащ и свернув его села рядом с Героком, который сам сел на прежнее место с которого только что вскочил. Нарва была весьма милой и молодой девушкой, порой глядя на неё Герок задумывался что же она тут делает, и ради чего она тут? Ведь ей явно не место среди мрачного подземелья откуда люди шли на бой проливать кровь ради сомнительной славы и ради потехи толпы. Герок молчал исподволь разглядывая Нарву, на её густые рыжие волосы, на мягкую улыбку, на правильные и изящные черты лица, на её чересчур белую для этих мест кожу. Нарва облачена в одежду что называется с головы до пят, ни малейшего намёка на легкомысленные вырезы на платье и разрезов на длинной юбке. Но при этом просто источала великолепие своего тела. Только вот Герок не мог понять тех странных чувств охватившие его, похожие на смущение или волнение, но с примесью непонятных доселе эмоций.

— Почему ты считаешь что ни кто тебе не поможет? — спросила Герока Нарва.

— Потому что так и есть, — хмуро ответил Герок. — В этом мире ни кому нет ни до кого дела.

— Это неправда, — возразила Нарва, — приди со своей бедой к любому алтарю, воздай молитву и жрец или жрица всегда будут готовы выслушать тебя и помочь чем смогут.

Герок усмехнулся — А есть ли смысл в молитвах? Провести время в молитве это значит зря потратить своё время. А жрецы или жрицы ни чем кроме как советом помочь не в силах. А что толку от тех советов, разве кому то могут помочь слова? Разве они уменьшат боль, исцелят тело или вернут мёртвых? Нет.

Нарва печально покачала головой — Герок, Герок как же тяжело пришлось тебе, ты же ещё совсем ребёнок, но рассуждаешь подобно человеку прожжённого всеми не мысленными бедами. Сколько тебе лет?

Сколько ему лет? Пожалуй сам Герок не знал сколько ему лет, в подземном зале он прожил почти год, а до того тоже почти год в лесу живя как отшельники вместе с дедом. Наверное сейчас ему шёл двенадцатый или тринадцатый год. Пока Герок раздумывал над своим возрастом, Нарва продолжала смотреть на него с улыбкой, а затем провела по волосам Герока, погладив по голове. О небеса! Как же Героку приятны эти прикосновения.

— Нельзя давать своему сердцу ожесточиться, иначе у тебя будет лишь один путь, он будет полон страданий, холода, лишений и крови.

Неожиданно для себя Герок рассмеялся, здесь, под ареной где порою умирали люди и ради потехи толпы затравливали насмерть диких зверей слова о том, что нельзя давать сердцу ожесточиться звучали так наивно и так глупо что и в самом деле было смешно. По крайне мере Героку.

— Нарва, ты должно быть знаешь за что я сюда попал, оглянись по сторонам, посмотри на людей что окружают нас, их сердца давно уже переполнены жестокостью. Тот путь про который ты говоришь не пугает меня, ибо я иду по нему уже не первый год. Лишения, страдание, боль и кровь преследуют меня уже давно, и мне не страшно идти по этому пути.

— Ты не знаешь куда он может тебя завести, — тихо произнесла Нарва.

— Он уже привёл меня сюда, считай под самый край пропасти. Все в этом месте знают отчего зависит моя будущая жизнь, она зависит от одного единственного боя в котором я должен буду либо погибнуть, либо убить для того чтобы выжить и вырваться отсюда. И я уже сделал свой выбор.

— Отнять жизнь это плохо, это преступление против всех учений алтарей.

— Учения алтарей меня не касаются, — грубо отрезал Герок, — учения алтарей не сохранят мне жизнь.

— Но спасут твою душу.

— Я сам спасу свою душу, я и есть душа, все мои поступки и мысли принадлежат только мне, и даже если после смерти я не вознесусь в лучший мир, то твёрдо верю в то что и тёмные девять кругов тоже не попаду. И знаешь почему я в этом уверен? Потому что я ни кому не служу.

— Нельзя настолько ненавидеть мир, — мягко осаждала Герока Нарва.

— Нет, я не ненавижу мир, я к нему равнодушен.

Нарва что то хотела возразить Героку, но после последней фразы в глазах парня промелькнуло что такое, отчего у Нарвы похолодело на сердце. Вместо этого она достала из своей сумки деревянную шкатулку с резной крышкой, ту самую с волшебной целебной мазью, и протянула Героку.

— Держи, бери Герок это мой подарок, — и после того как Герок взял шкатулку продолжила. — Береги как зеницу ока, это особое снадобье, исцелит любую рану, даже если будешь при смерти, оно обязательно спасёт тебя. За этим снадобьем как и за его рецептом охотятся лучшие алхимики всех королевств. Трать разумно Герок и ни кому не говори о моём подарке. И идя по своему пути, всё-таки задумывайся о своей душе.

После этих Нарва поднялась и ушла, оставив недоумённого парня сидеть на месте. Впервые за то время проведённое под ареной ему удалось вот так переброситься несколькими фразами, не получая взамен тычков и подзатыльников. Герок уже успел позабыть что значит просто разговаривать, ему приходилось каждый день выслушивать визгливые окрики то от надзирателя, то от смотрителя.

Вечером следующего дня Герок вернулся к своим тренировкам, и опять деревянный меч то и дело выскальзывал из его рук. Мальчишка злился на себя, на свою слабость, он как можно крепче сжимал рукоять меча, но ослабевшие и вспотевшие от долгих усилий ладони всё равно с лёгкостью выпускали оружие. Над Героком уже ни кто не смеялся, это было забавно первые два дня, а теперь даже лениво сидящие у стены бойцы не повернули голов в его сторону.

Герок упал на колени, в сердцах бросил деревянный меч перед собой, тяжело дыша он со злостью ударил по полу. И услышал глухую усмешку. Подняв голову оглянулся по сторонам, всё как обычно, ни кто не следит за ним, ни кто кроме сидящего в клетке орка. За то время что Герок провёл под ареной, он не обращал на этого орка внимания, лишь следил за тем как тот дерётся на арене, но так не подходил к его клетке, не видел в этом нужды. Лишь пару раз Герок задумывался над тем, что именно орки уничтожили его семью и обрекли на то существование, в котором не было места для нормальной жизни. Но странное дело, Герок не испытывал к этому орку ни малейшей ненависти, а ведь вполне возможно что именно топор этого самого орка и прервал жизни матери и отца. Орк сидел в клетке, в довольно просторной клетке, он мог встать в полный рост, мог пройтись по ней, но даже в клетке оставался скованный цепями, на руках и ногах увесистые кандалы. Лишь изредка орку позволялось выйти прогуляться по пустой арене, когда не было боёв, там же в одиночку орк тренировался под зорким присмотром городской стражи. Они не сводили с него пристальных взглядом и арбалетов. Правда орк никогда не высказывал желания бежать, наверное понимал что для него свобода несбыточная мечта, также как и для Герока. Орк с усмешкой наблюдал за стоящим на коленях перед манекеном Героком, затем поднялся, оковы нехотя звякнули, и встав в полный рост расправил плечи. Герок смотрел на мускулистое тело орка и недоумевал, зачем он так поступил. А затем его озарило, сила, ему не хватает силы! Невозможно овладеть умением фехтования не имея достаточной силы для того чтобы удержать меч. Воодушевлённый этой догадкой Герок легко вскочил на ноги, он понял что надо делать, отныне он будет пристальней наблюдать за тем, как тренируются бойцы, он переймёт у них не только манеру фехтовать, но и то как они готовят себя к бою. Орк же чуть заметно кивнул головой Героку, давая понять что рад догадливости мальчишки, затем сел на своё прежнее место вновь став невозмутимым наблюдателем.

Герок уже не знал который сейчас день, не говоря о месяце. Вполне возможно, что сейчас был День солнца, первый день недели месяца Сбора урожая, или Третий день месяца Ветра, месяц перед самым наступлением весны, когда каждый день в течение месяц дует ветер, выводя протяжные трели и причудливые свисты свободно гуляя между деревьев в лесу или проворно шныряя между домами в городах. Находясь под ареной, Герок потерял счёт времени, время для него стало забытым чувством. Так бывает, когда прошлый день ни чем не отличается от настоящего, и точно знаешь, что наверняка таким же будет и грядущий. Герок продолжал выполнять свои обязанности прислужника, и одновременно с этим усиленно тренировался. Он внял молчаливому совету орка, и через несколько долгих месяцев изнурительных занятий, мальчишка заметно возмужал. Он подрос, окреп, а тяжёлые тренировки заметно укрепили тело, теперь надзиратель за порядком хоть и покрикивал на Герока, но откровенно побаивался отвешивать ему тумаков. А Нарва лишь печально качала головой наблюдая за тем, с каким упорством Герок продолжал махать деревянным мечом. Да сил у него заметно прибавилось, но вот умений нет. Даже наблюдая за бойцами во время тренировок и боёв и в точности повторяя их движения Герок не намного приблизился к своей цели, научиться владеть мечом. Ни кто не спешил ему помогать, ни кто не становился его наставником, но он ни у кого и не просил помощи.

Порою устав от изматывающих тренировок Герок садился прижавшись спиной к прохладной стене, и не вытирая сочащийся со лба пот смотрел в узкое маленькое зарешечённое оконце, которое было так высоко, что Героку при всём желании не удалось бы до него добраться. Он смотрел на свет пробивающийся сквозь решётки, знал что если подойти к стене вплотную и посмотреть вверх, туда где окно, то при везении можно увидеть кусочек неба, столь маленький, с ноготок, но всё же это было небо. Там была свобода, там другая жизнь. Герок ни разу не задумывался над тем, что он стал бы делать окажись вольным человеком, он не знал что стал бы делать. Он просто бы жил, жил для себя, ни от кого бы не зависел, и ни кому бы не позволил собою помыкать, даже ценой собственной жизни.

Порою устав от дел, и привычно прислонившись спиной к неровным кирпичам, Герок смотрел на орка, сидящего в клетке. А тот смотрел на него. Они ни о чём не говорили, да это было бы сложно, так как расстояние между ними было довольно приличным. Иногда их взгляды встречались и эти двое подолгу смотрели друг другу в глаза, пока Герока не отвлекали на очередное поручение. Что в эти минуты думали Герок и орк навсегда останется в их головах.

Однажды в очередной бесплотной попытке научиться хоть как то владеть мечом, Герок без сил лёг на пол и уставился в потолок, услышал размеренные шаги, кто то подошёл к нему. А затем увидел как над ним склонился тот таинственный боец. Он молча посмотрел на Герока, и негромко произнёс:

— Если ты хочешь научиться фехтовать двуручным мечом, тебе придётся прикладывать куда больше усилий, но главное в другом, не то сколько сил ты приложишь овладевая мастерством, а насколько разумно это делаешь.

Герок встал, посмотрел на мечника, тот пристально глядя в глаза Героку спросил — Ради чего ты хочешь овладеть мечом?

— Ради свободы, — быстро произнёс Герок. — И ради того чтобы стать сильным.

— А что значит для тебя быть сильным?

— Ни кому не подчиняться, ни перед кем не склонятся.

Мечник невесело усмехнулся — Ты не знаешь жизни мальчишка, насколько силён ты бы не был, всегда найдётся тот, кто склонит тебя перед собой. Не обязательно силой, найдутся иные пути, иные методы.

— Со мной такое не пройдёт, — уверенно сказал Герок.

Его слова вызвали негромкий смех— Слова не умудрённого жизнью мужа, но мальчишки, иначе быть и не может, что за юность без безумного запала.

Мечник поднял деревянный меч который Герок бросил на пол — Я слежу за тобой с первого дня как ты начал тренироваться, сил у тебя стало больше, а вот умения нет, — повертев в руках деревянный меч отбросил его в сторону. — Если хочешь научиться владеть мечом, бери в руки меч, а не полено для растопки печи. Если хочешь, то с этого дня я лично буду учить тебя. Что скажешь?

Герок чуть помедлил с ответом — Почему ты хочешь учить меня?

Тот усмехнулся — А тебе не всё ли равно? Раз желаешь знать ответ, то как такой, мне стало скучно и я решил развеять эту скуку. Не подходит? Тогда быть может, я решил передать свои знания кому-нибудь ещё. Или быть может я знаю по какой причине ты тут оказался, и поняв что ты не сломился, не потерял силу духа, а наоборот приобрёл её, решил помочь тебе.

— Почему?

— Может, тем самым хочу очистить свою душу, не плакаться же мне у алтарей. Я знаю какой путь ведёт тебя к свободе, и хочу дать тебе шанс. Отчего? Не спрашивай, я не собираюсь тебе это объяснять. Итак, ты готов стать моим учеником?

Герок молча кивнул в знак согласия. Чёрный мечник протянул ему раскрытую ладонь — Моё имя Фламм.

Герок пожал руку в ответ, это рукопожатие означало куда большее, отныне у Герока появился наставник, отныне он не один на один с равнодушным миром. Сидящий в клетке орк внимательно следил за этими двумя, и когда они пожали друг другу руки чуть одобрительно кивнул, этот кивок скорее всего предназначался самому себе.