Измена. Дар богини драконов

Глава 15. Незваный гость

Эрнан

Экипаж останавливается у витой железной ограды, украшенной фамильным гербом рода Лейстеров. Спешно выхожу и толкаю калитку. У Бриана нет охраны. Может, и правильно, потому что моя охрана оказалась совершенно бесполезной. Дорожка к особняку чисто выметена, но газон не подстрижен, а кусты сирени выглядят совершенно запущенными. Плющ разросся так, что скоро поглотит дом.

Взбежав по ступеням крыльца, звоню в колокольчик у двери. Жду. Очень долго по меркам этикета. Слуга у Бриана старый, пока дошоркает до двери, гости успевают уйти.

Наконец дверь открывается, но передо мной стоит не Витольд с дрожащим от нервной болезни подбородком, а сам Бриан.

Он вышел в одних домашних штанах, будто знал, что увидит именно меня. Грудь его до сих пор стянута эластичными бинтами. Неужели он не накинул рубаху специально, чтобы я устыдился? Ну что ж, я устыдился.

— Не пригласишь войти?

— У меня не убрано, — цедит он.

— Впрочем, как и всегда.

Он явно не собирается приглашать меня к себе. Что ж, имеет полное право.

— Зачем пришел?

— Я виноват перед тобой. Сильно виноват.

— Все сказал? — он тянет на себя дверь, намереваясь уйти.

— Ясмина пропала, — говорю быстро, пока он не успел скрыться в доме.

— Что? — Бриан морщит лоб, не веря тому, что слышит.

— Вчера я вернулся с заседания императорского совета, а ее нет. Сбежала через ограду сада и как в воду канула.

Бриан замирает, опирается о дверной косяк и прикрывает глаза. Так он стоит с минуту, а потом, скорее, утверждает, чем спрашивает:

— И ты не можешь ее найти при помощи связи?

Качаю головой.

— Она…она… — у Бриана не хватает сил высказать то, о чем он думает. Глаза его предательски краснеют, а дыхание учащается. Его лицо превращается в отстраненную маску. Более яркого подтверждения того, что Ясмина ему небезразлична, сложно получить. Но сейчас это не приводит меня в бешенство. Я понимаю те эмоции, что он испытывает. И они гораздо сильнее, чем мои собственные.

— Нет, Бриан, нет. Она жива. Если бы она умерла, дракон сходил бы с ума.

— Может, твоя драконья ипостась такая же бездушная, как и человеческая? — невесело ухмыляется Бриан.

Пропускаю его колкие слова мимо ушей.

— Нет, просто в попытке нащупать ее, я словно натыкаюсь на стену, что-то мешать найти ее, понимаешь? Мне кажется, она изменила внешность и скрыла метку с помощью магических артефактов. И не покидала столицу, а смеется над нами, находясь совсем рядом.

— Артефакты? Откуда они у нее. Их можно достать только на черном рынке за баснословные деньги.

— Вот это я и хочу узнать.

— У меня? — Бриан прищурился. — Погоди, ты меня подозреваешь? Сначала мне показалось, что ты извиняться пришел, — разочарованно тянет он.

— Я и пришел.

— У тебя отвратительно получается. Прежде чем искать виноватых вокруг, посмотри-ка ты в зеркало. Что ты сделал такого, что Ясмина предпочла рисковать своей жизнью, лишь бы не видеть твою рожу?

— Ничего.

— А если подумать лучше?

— Она видела меня с Лилией в кабинете. И мы не беседу вели.

Бриан прикрывает ладонью лицо.

— Почему говоришь ты, а стыдно мне? Надеюсь, что, кроме этого, ты больше ничего не натворил.

— Ну, вообще-то, наговорил ей кучу каких-то глупостей. Сказал, что Лилия — моя любимая женщина, а ее отвезу на остров, и будет она нам с Лилией детей рожать.

Бриан смотрит на меня тяжелым взглядом:

— Это даже звучит чудовищно.

— Не знаю, что на меня тогда нашло. Мне хотелось сделать ей больно, задеть ее, она так переживала за тебя, как будто между вами что-то было.

— Ты идиот? Она переживала как любой нормальный человек, способный испытывать сострадание. Но тебе этого не понять. И ты, решив, что мы за твоей спиной наставляем тебе рога, показал ей, как ты все это время развлекался с Лилией.

— Понимаешь, она отреагировала так, будто ей все равно. Просто смотрела без слез, без истерик, без скандалов. Ни следа ревности. Я для нее пустое место.

— Странно, что тебя это вообще заботит, если для тебя этот брак ничего не значил. Или ты хотел усидеть на двух стульях — и опытная любовница под боком, и молодая жена? И чтобы обе тебя любили и лелеяли.

— Я не знаю, я уже ни в чем не уверен. Многие так живут, и мне казалось, что в этом нет ничего такого. А теперь такое чувство, что я облажался по всем фронтам.

— Удивляюсь, что она не сбежала от тебя раньше. Вместо того чтобы оберегать ее и заботиться о ней, как полагается мужу, ты сломал ее, девочку, которая воспитывалась в монастыре и понятия не имела о грязи этого мира. Ты смотрел на таких же зажравшихся драконов, которые живут точно так же, потому что думают только о себе. И вот результат.

Разговор с братом показывает мне, как выглядели мои поступки со стороны. Да он прав, я вел себя как скотина, но это не дает ему права судить меня.

— Легко говорить, если не побывал в моей шкуре. А теперь представь, что Ясмина была бы твоей женой, — мне неприятно это произносить, но иначе никак не показать Бриану, что он кое в чем ошибается. — Вы жили бы вместе, любили друг друга, чувствовали себя самыми счастливыми, и вдруг у тебя появилась бы истинная. Чтобы ты сделал? Отказался от истинной? Да, возможно, тебе, как идеалисту, плевать на твой статус и благосостояние. С любимой и в шалаше рай. Но принес бы ты в жертву своего дракона ради человеческой ипостаси? Жил бы со слабым зверем и каждую секунду чувствовал свою неполноценность?

Бриан задумывается, не выпаливает, как обычно, с жаром, а размышляет, а после негромко говорит:

— Я не знаю. Но уж точно не стал бы их селить под одной крышей.

Ясмина

Сказать по правде, никогда бы не подумала, что в доме Эйвери Морриган, буду чувствовать себя так уютно и спокойно.

Но спокойствие длится недолго. Сюда заявляется тот, кого я меньше всего хотела бы видеть. Его голос заставляет мое сердце затрепетать в груди испуганной птичкой. Я приникаю к двери, жадно вслушиваясь в разговор в гостиной.

— Что же тебя привело сюда, сын мой, после стольких лет? Неужели ты помнишь дорогу в мой дом?

Эйвери говорит, как всегда, спокойно и холодно. А я теперь знаю, что за этой фразой скрывается глубокая обида и боль.

— Она пропала.

— Да?

— Это и все, что ты можешь сказать?

— Да, все. Потому что о пропаже невестки я узнаю от сыщиков, которые перерыли весь мой дом, а не от собственного сына.

Теперь в ее голосе нотки раздражения.

— Я не хотел, чтобы ты нервничала.

— Так что изменилось? Не говорил бы и дальше, — фыркает Эйвери. — Теперь тебе не жалко моих нервов?

— Мама, я не чувствую ее. Я боюсь, что с ней случилось что-то страшное.

— Вполне могло. Девка смазливая, многие бы захотели залезть к ней под юбку. К тому же глупая и доверчивая. Сколько отребья шатается по улицам столицы.

— Моя служба безопасности обыскала все — таверны, порты, публичные дома. Ее нигде нет. Как в воду канула. И никто ее не видел.

— Может, и не стоит ее искать?

— Не могу. Она доверилась мне, а я… я допустил, что с ней случилась беда.

— Знаешь, дорогой, ответь на вопрос, что нужно делать с собственной женой, чтобы она решилась на бегство в неизвестность, лишь бы не оставаться под одной крышей с мужем?

— Ничего такого, о чем ты могла подумать, — голос Эрнана дрогнул. — Я не такой, как он. Ты оставалась с ним несмотря ни на что, потому что любила его? Он тебя калечил, а ты его прощала. Раз за разом. Почему? Почему ты не ушла от него сразу? Что тебя держало с этим чудовищем? Его деньги? Страх? Или слепая вера в то, что однажды он изменится?

— Вон! — крик леди Эйвери разрывает повисшую тишину.

Слышится стук сапог.

А потом негромкий голос:

— Мой тебе совет. Смени охрану. Из-за их халатности ты уже потерял свое сокровище.

А потом снова тишина.

Выждав немного, я выхожу в гостиную и вижу Эйвери, скрючившуюся на диване и беззвучно рыдающую в подушку.

Иногда бывают моменты, когда к человеку лучше не лезть в попытке утешить. Более чем уверена, что мыслями Эйвери сейчас далеко, проживает моменты прошлого. Прошлого, которое не может ее отпустить. Эйвери задела Эрнана, а он ей отомстил, причем довольно жестко. Тема старшего лорда Морригана болезненна для обоих. И оба пользуются ею, чтобы ранить.

Иду на кухню, грею чайник, завариваю успокаивающие травы, которые нашла в одном из шкафчиков.

Ставлю поднос с двумя чашками на невысокий столик в гостиной и присаживаюсь в кресло.

— Я сделала чай, — говорю достаточно громко, чтобы Эвери услышала меня сквозь всхлипы.

Она затихает, приподнимается, принимает одну из свойственных ей чопорных поз.

— И давно ты здесь?

В ее голосе недовольство, которое она даже не пытается скрыть.

— Только что пришла.

— Что ты слышала?

— Ничего.

— Врешь! Мы говорили довольно громко, а дверь в твою комнату слишком хлипкая.

— Если вы и так все знаете, то зачем спрашивать, если не надеяться на успокаивающую ложь в ответ?

— И что ты думаешь?

Пожимаю плечами:

— Что лорд Морриган принес много боли вам и Эрнану, и потому Эрнан боится стать таким же, как он.

Лицо Эйвери кривится.

— Что-то не так?

Не пойму, что могло вызвать такую реакцию. Сама же спросила, а теперь делает вид, что я сказала, что-то неприятное.

— Не так, — соглашается она. — Ты должна была ответить, что это тебя никоим образом не касается.

— Я ношу вашего внука и имею право знать, что было не так с его дедом. Все эти следы на вашем теле — ожоги, шрамы, ваша хромота… Это все его рук дело?

— Глупости! Все зависит от воспитания. Мой внук никогда не станет таким, как Леонард.

— А Эрнан? Кто его воспитывал? Откуда в нем эта жестокость?

— Мой сын — хороший, добрый мальчик. После всего, что он пережил, я пыталась дать ему все, что он недополучил. Он рос ни в чем не нуждаясь…

— И вырос эгоистом, — перебиваю ее.

Эйвери кидает на меня стремительный прожигающий взгляд.

— Ты ничего не знаешь о нем!

— О прошлом — возможно, ну а в настоящем он успел сделать достаточно, чтобы я могла судить по его поступкам. Пейте чай, а то остывает.

На следующий день с самого раннего утра иду на рынок. Я напросилась самостоятельно покупать продукты. То, что Эйвери приносили торгаши, было не очень качественным и, сдавалось мне, что они накручивали хорошенькую сумму сверху.

Леди Морриган, кроме денег на продукты, дала сотню фартингов на личные расходы. Мне нужно было пару простеньких платьев, ботинки, шерстяной плащ. Я пообещала, что отдам деньги, когда заработаю. Конечно, перспектива заработка была весьма туманна. Но Эйвери сказала, что нахлебников не любит, потому возьмет меня в помощницы по хозяйству и назначила мне жалованье.

Хитрая лиса придумала, как все устроить, чтобы я не чувствовала себя приживалкой и не краснела, выпрашивая деньги на личные нужды.

Поход на рынок оказался удачным. Как я и полагала, зеленщик, мясник и молочница безбожно дурили леди Морриган. Мне удалось существенно сэкономить деньги Эйвери. Да и платья получилось купить очень выгодно. Теперь правую руку оттягивает корзина с продуктами, а левую — свернутые в тюк и перетянутые бечевкой вещи. Но это даже приятная тяжесть.

Подходя к дому, я предвкушаю, как удивлю и обрадую леди Эйвери.

Поднявшись на ступеньки, мешкаю, освобождаю руку, чтобы повернуть дверную ручку. Но не успеваю. Дверь резко распахивается и бьет меня прямо в лоб. От неожиданности я взмахиваю руками, корзина и вещи падают на мостовую. И я тоже падаю. Вернее, почти упала бы, если бы меня не подхватили.

Знакомый запах моря и шторма обрушивается на меня леденящей волной. Эрнан.

Только его не хватало для полного счастья. Дергаюсь, пытаясь вырваться из его хватки. Вот только он не торопится меня отпускать. Вглядывается в мое лицо. А на меня накатывает паника — а что если узнает?

Он проводит пальцем по месту удара.

— Нужно приложить холодное, чтобы не было синяка.

Шиплю как кошка от боли.

— Как вы себя чувствуете?

— С тех пор как вы появились в моей жизни, намного хуже, — огрызаюсь я и делаю шаг в сторону, давая ему возможность спокойно уйти куда-нибудь подальше.

Теперь из-за него придется ползать по дороге, собирая разбросанные продукты. А в моем положении, к которому я все никак не привыкну, это та еще задачка.

Тяжело вздохнув, пытаюсь присесть рядом с кочаном капусты, но мой бывший оказывается быстрее, ловко подхватывает капусту и кладет ее в корзину, которую уже успел поднять.

— Я сам все соберу. Стойте. В конце концов, это моя вина.

«Твоя, конечно. Ты во всем виноват, Эрнан. Только ты».

Сложив продукты в корзину, он не спешит отдавать ее мне.

— Яйца уже не спасти, но я заплачу за них, — протягивает мне несколько фартингов. — Вы ведь шли к Эйвери Морриган?

Поразительная догадливость.

Киваю.

— Это продукты для нее?

Киваю снова.

— За них заплачено?

— Да.

— Я сам отнесу ей. Можете идти домой, — он опять прожигает взглядом темных глаз. — Почему смотрите на меня так, будто я живьем съел всех ваших родственников? Произошла случайность. Я все исправил. Может, вам денег дать?

— Не надо, — неприветливо бурчу в ответ.

— Как хотите.

Он разворачивается и идет в дом, а я подхватываю сверток с вещами и семеню следом.

В прихожей он резко останавливается и обращается ко мне:

— Передумали насчет денег?

— Я здесь живу.

Может быть, стоило подождать на улице, пока он не покинет дом своей матушки, и потом вернуться. Но что сделано, то сделано.

— Я так сильно приложил вас по голове? — усмехается он. — Леди Эйвери терпеть не может посторонних и ни с кем не уживается.

— Тем не менее, я здесь живу.

— И сколько же? — насмешливо изгибает бровь. — Двадцать последних секунд?

— Уже довольно давно.

— Ну-ну.

Мы входим в гостиную, и Эйвери, сидящая в кресле за вязанием, поднимает голову и тяжело вздыхает.

— Решил еще раз попросить прощения?

— Нет, помогаю этой девушке донести продукты для тебя.

— А, поставь на стол, — она указывает рукой на придиванный столик, — и можешь идти. Дальше мы сами разберемся.

— Ты сказала «мы»? Она, и правда, здесь живет?

— Знаешь, Эрнан, — она сдвигает очки на кончик носа и смотрит поверх стекол, — я с годами не молодею. Естественно, мне уже требуется помощь. И я подумала: а почему бы нет?

— Ты не могла сказать об этом мне? Я бы подобрал тебе горничную с отличными рекомендациями.

— Я пока в состоянии принимать решения самостоятельно и подбирать людей сама.

— Возможно, ты не заметила, — Эрнан понижает голос, — но эта девушка беременна, причем очень глубоко. Скоро ей самой понадобится помощь.

— Не переживай за нас. Мы разберемся.

— Ладно. Развлекайся. Месяца через три-четыре тебе все равно придется ее уволить.

— Уволить? — раскатисто хохочет леди Эйвери. — Диана останется жить со мной и после того, как у нее появится малыш.

— Это говорит человек, который страдает мигренями. Представляешь, сколько шума от младенца?

— Эрнан, — устало произносит она. — В последнее время тебя становится слишком много в моей жизни, — потом переводит взгляд на меня, стоящую истуканом в дверях: — Дорогая, надо бы выпить чаю. Завари-ка две кружки. Лорд Морриган уже уходит.

Между этими двоими отношения, мягко говоря, натянутые. И что-то мне подсказывает, что корни этой взаимной обиды уходят глубоко в прошлое.

Мать Эрнана долгое время терпела издевательства супруга. Но почему? Судя по ее аскетическому образу жизни, не власть и деньги мужа держали ее рядом с тираном. Она могла бы уйти, но лорд Морриган запросто мог убить ее и оставить ребенка сиротой, либо просто отнять сына. И в том, и в другом случае Эрнан рос бы с деспотичным отцом, не имея никакой защиты от его гнева.

Конечно, если она жила в таком аду ради Эрнана, то как больно ей слышать из его уст слова обвинений.

А он…почему он так относится к матери, я даже предположить не могу.

Но хотя бы то, что он пришел и извинился перед ней, уже хорошо. Хоть и не совсем успешно. Видимо, они успели опять наговорить другу неприятных вещей, раз он пулей вылетел из дома и чуть не снес меня со ступенек.

Леди Морриган тоже была на взводе, хоть и пыталась скрыть это. Ложечка, которой она размешивает сахар в чае, подрагивает и дзинькает о фарфор.

— Он любит вас и заботится о вас, как может.

Эйвери вздрагивает, и чай проливается на платье, оставляя на нем бесформенное темное пятно.

— Много ты понимаешь!

— Если бы ему было плевать на вас, он бы не вернулся, чтобы выяснить, что я делаю в вашем доме.

— Это он просто решил, что я спятила, — не сдается Эйвери. — Как же так приняла решение, не посоветовавшись с ним! Я еще пока при своем уме и трезвой памяти.

— Разве вы взяли бы в служанку девушку, которой скоро рожать?

— Конечно, нет! Я бы никого не взяла!

— Ваш сын очень хорошо вас знает. Потому ситуация показалась ему весьма странной. Если бы я не носила вашего внука, вы бы и на порог своего дома меня не пустили.

— Конечно, не пустила бы. С твоим-то ужасным характером! — пробурчала она, но от уголков ее глаз разбежались лучики морщин. Видно, все же у меня получилось ее убедить, что Эрнан действовал из лучших побуждений.

Следующим утром мы с Эйвери устроили стирку. Точнее, Эйвери устроила. Она и стирала. Таскала воду большими ведрами на террасу с задней стороны дома, терла подолгу белье покрасневшими от едкого мыла руками о ребристую доску, отжимала пену и кидала скрученные жгутом вещи в чан с чистой водой. Сразу всплыли картины из моего монастырского прошлого. Именно так старшие сестры учили стирать белье. Не жалея рук, до кровавых мозолей на пальцах.

Мне она поручает самую легкую работу — полоскать белье. Видно, жалеет, как мать своего будущего внука. Потом мы развешиваем постиранное. Эйвери держит на весу корзину с чистыми вещами, чтобы мне не пришлось наклоняться, говорит, что от частых наклонов можно скинуть малыша.

— Почему вы все делаете сами? У Эрнана в доме много прислуги, а у вас никого. При желании вы могли бы нанять приходящую горничную, с которой могли бы даже не видеться. Дело не в том, что вы не хотите контактов с людьми, тут что-то другое, — не выдерживаю я. Понимаю, что лезу не в свое дело, но ничего с собой поделать не могу.

Думаю, что она меня сейчас осечет, но Эйвери, как ни странно, отвечает.

— Я не могу иначе. В монастыре нас приучали к тяжелой работе. И потом, когда я стала женой Леонарда, я работала наравне со слугами. Муж считал, что пока руки женщины заняты работой, голова будет свободной от глупостей. А потом, когда его не стало, я опять работала. Потому что Леонард жил всегда не по средствам, был игроком и мотом и оставил после себя только долги. Теперь же эта рутина, эти повседневные дела дают мне возможность почувствовать себя живой. И как бы ни настаивал Эрнан, чтобы я переехала в богатый особняк с множеством слуг, я отсюда ни ногой. Потому что именно это моя жизнь, а другой я жить не умею.

Таких откровений от нее я не ожидала.

Воспользовавшись моментом, спрашиваю:

— Лорд Морриган погиб на поле боя?

— Нет, — отрезает Эйвери и снова закрывается, захлопывается мгновенно как раковина моллюска. — Никогда не спрашивай о нем. Это не тот человек, о котором мне хотелось бы говорить.

Вечером выхожу на задний двор. На жарком летнем солнце белье сохнет быстро. Эйвери велела наполнять корзину не доверху, чтобы мне не было тяжело. Но я решаю снять с веревок все белье. Вряд ли такая ноша причинит мне вред.

Сняв последнюю вещь с веревки, наклоняюсь, чтобы поднять корзину.

— А ты, оказывается, непослушная, — слышу голос за спиной, и меня охватывает дрожь. Ну какого он опять приперся?

— Я сам отнесу, — оттесняет меня в сторону и берет корзину.

— Пришел контролировать, как я справляюсь со своими обязанностями?

Сама не заметила, что перешла на «ты». А вот он заметил.

— И откуда такая непочтительность? — насмешливо изгибает темную бровь.

— А с чего мне почитать тебя? Вдруг ты не достойный человек.

— Можешь почитать про род Морриган в библиотеке. Там есть информация о заслугах каждого мужчины рода. Если, конечно, знаешь драконий.

Пожимаю плечами.

— Вряд ли мне это что-то даст. Можно быть великим полководцем или выдающимся политическим деятелем, но при этом быть плохим человеком.

— Ладно. Ясно кем ты меня считаешь, а что насчет тебя?

— А что насчет меня? — не понимаю, к чему он клонит.

— Кто ты, Диана? Мои люди не смогли ничего выяснить. Соседи раньше тебя не видели, а внешность у тебя запоминающаяся. Мать демонстративно игнорирует все мои вопросы о тебе. Ты появилась словно из ниоткуда.

— Я не стану отвечать на этот вопрос. Я нанималась не к тебе, и ответ мне держать перед ней, а не перед тобой.

— Диана! — рычит он, и я испуганно замираю и ойкаю от новых ощущений.

Малыш в моем животе вдруг довольно сильно толкнулся.

— Что-то случилось? — во взгляде Эрнана неподдельное беспокойство.

— Толкается, — улыбаюсь я, прикладывая ладонь к животу.

— Можно я?

Хочу запретить ему, отстраниться, но не делаю этого. Все же он отец. Имеет право.

Эрнан свободной рукой осторожно прикасается к животу и прислушивается. На секунду представляю нас настоящей семьей, и становится горько.

— Толкается. Только он не один. У тебя двойня.

Ошарашенно смотрю на него. У драконов не бывает двойни. Для появления потомства звезды должны сойтись определенным образом. Только один мальчик. Только от истинной. И если повезет, истинная через несколько лет может снова забеременеть.

— Ты ошибаешься. Этого не может быть.

— Еще как может, — улыбается он. — Я прекрасно слышу, как бьются два сердечка. У драконов чуткий слух. Ого, кто из них боевой. Дерется.

— Это потому что кое-кто ему не нравится. Говорят, дети прекрасно чувствуют, что из себя представляют взрослые.

Так и входим в дом. Он — нахмуренный. Я — все еще под впечатлением от новости о двойне.

Эйвери чувствует, что что-то произошло.

А из-за того, что я держусь рукой за живот, она приходит к определенным выводам.

— Ты поднимала полную корзину, и у тебя потянуло живот? — напускается она на меня. — Надо немедленно позвать лекаря.

— Не надо никакого лекаря! — пытаюсь успокоить ее, но делаю только хуже: — Эрнан сказал, что у меня будет двойня.

Эйвери падает на кресло, так удачно стоящее рядом с ней.

— Двойня! Значит, с этих пор ты не будешь поднимать ничего тяжелее одного яблока! И наклоняться не вздумай.

— Матушка, ты еще служанку найми, чтобы обслуживала твою новую служанку, — не скрывая сарказма, произносит бывший муж.

— Отличная идея! Что ты там говорил насчет того, что можешь найти хорошую служанку с рекомендациями? Вот и займись этим, Эрнан. Только приходящую найди. Приходящую!

Эрнан с грохотом ставит корзину на пол.

— По-моему, пора искать тебе лекаря.

— Я чувствую себя прекрасно. Как никогда, — будто не поняв грубого намека сына, говорит Эйвери.

— Эта девушка задурила тебе голову. Ты ведешь себя странно. Пойми, мы ничего о ней не знаем, — горячо убеждает ее Эрнан прямо при мне, будто я пустое место.

— Это ты ничего не знаешь о ней, — отрезает леди Морриган. — А я знаю об этой прекрасной девочке все, что мне нужно.

— Может, поделишься информацией и со мной? Я все-таки отвечаю за твою безопасность.

— Тебе не кажется, что тебя дома заждалась жена — Ливия, Лисия или как там зовут эту девку? — многозначительно произносит Эйвери.

От упоминания Лилии меня передергивает. Но Эйвери права — больше ничто не мешает им наслаждаться друг другом.

— Моя жена мертва. Хоть тело ее и не получилось найти, но я больше не чувствую связи, даже слабых отголосков.

— Значит, тебе тем более пора домой. Предаваться скорби и все в таком духе, — гробовым голосом возвещает леди Морриган. — Кстати, по поводу служанки можешь не переживать. Я найду сама подходящую девушку.

И когда за взбешенным Эрнаном закрывается дверь, добавляет, подмигивая:

— Нам шпионки в доме не нужны. А то знаю я своего сына.

— Вы и правда решили кого-то нанять?

Я-то была уверена, что она так сказала, чтобы позлить сына.

— Да. Тебе нужно беречься. Выносить двойню, это вам не шутки.

— Но как же ваши принципы? — удивленно тяну я.

— Время от времени их нужно пересматривать на актуальность.

— Но… затраты. Вы и так много потратились на меня.

— Всю свою жизнь я жила более чем скромно, — вздыхает она. — И у меня скопились кое-какие сбережения. Нам хватит этих денег, чтобы жить не шикуя, но и не бедствуя. А добропорядочная помощница нам понадобится, чтобы хотя бы сбегать за лекарем, если вдруг чего. А то я, колченогая, далеко не ускачу.

— Спасибо вам, — я смахиваю слезинки, проступившие от благодарности. Обо мне никто никогда так не заботился. — А как же быть с Эрнаном? Он не успокоится.

— Закончится отпуск, он уедет в лагерь и больше не будет нам докучать. А там, глядишь, и смирится. Голова будет забита другими делами. Ждать осталось недолго.