Измена. Дар богини драконов

Глава 31. Воссоединение

Иногда жизнь преподносит сюрпризы. Кто бы мог подумать, что сиротка однажды обретет мать, которой окажется сама Богиня.

Алайна предлагает мне перекусить, прежде чем отправиться к детям. Но мое сердце рвется к моим крошкам. Хочу сама убедиться, что с ними все в порядке, хочу любоваться ими, рассмотреть в подробностях их личики, подержать малышей на руках.

Богиня понимает мое рвение, поэтому без лишних разговоров отводит меня в смежную комнату.

Я вижу две крошечные колыбельки, завешанные прозрачной тканью, и душа наполняется радостью, а на глазах выступают слезы умиления. Они такие красивые, что я могла бы смотреть на них вечность. Мальчик крупнее, волосы у него темные, он деловито сосет палец, смешно причмокивая. Девочка белокурая, со смешными завитками над крошечным лобиком.

— На тебя похожа, — говорит Алайна с печальной улыбкой.

Только через какое-то время замечаю, что мы не одни. В уголке у окошка сидит девушка в зеленом платье простого фасона. Тала.

На моих губах сама собой появляется улыбка.

— Тала! — восклицаю шепотом, чтобы не разбудить детей.

Она встает с кресла и подходит ко мне, я распахиваю руки, и мы крепко обнимаем друг друга.

— Я знала, что ты обрадуешься, — смеется Алайна.

Ужин подают в ту же комнату, где я очнулась. Мать разделяет со мной трапезу. Еда довольно простая.

— Извини, у нас очень тяжело с продуктами, — поясняет Алайна. — В монастыре все обратились в камень.

Прикрываю от ужаса рот.

Мать-настоятельница, послушницы… Я же предупреждала, почему они не приняли меры?

— Не переживай, есть средство, как вернуть их к жизни. Но пока в столице хозяйничают вирены, это бесполезно.

— Кто же их остановит, если все прячутся? Вы на острове. Приближенные к императору — в убежище.

— Вечно прятаться не получится. У нас осталось очень мало запасов продовольствия. Если очень сильно ужаться, можно растянуть на месяц, а потом — все.

— Почему же вы не покидаете остров?

— Первая богиня дала указания вернуться к мужчинам только тогда, когда они начнут меняться, но время идет, а плохие качества драконов так никуда и не делись.

— И не денутся, — искренне возмущаюсь я, — вы спрятались от проблемы. Скинули все на несчастных истинных, положение которых мало чем отличается от племенной скотины. И ждете, что девушки перевоспитают мужчин под вас? У меня было единственное желание — бежать от своего мужа куда-нибудь подальше, и если бы не твое вмешательство он бы нашел меня и наказал. Эйвери пошла по другому пути, она убила подонка-мужа, не выдержав его издевательств. Драконы относятся к истинным, не как к равным, не как к любимым женщинам, а как к ходячим маткам, пригодным только для выращивания потомства. Пока вы тут прохлаждались, истинные страдали

— Я знаю.

— И разве никогда у вас не возникало мысли все изменить? — я задумчиво вожу пальцем по сморщенной кожице желтого яблока.

— У меня много раз… С того самого момента, как я встретила Кертиса. Но есть заветы Богини, которые непреложны. Мы должны следовать им.

— Даже если они устарели?

— Нельзя подвергать сомнению божественное. Нельзя шатать устои веры.

— И что теперь?

— Можно погрузить в сон бодрствующих дракониц, оставив лишь малую горстку, которая сама себя сможет прокормить. Земля у нас плодородна, но ее слишком мало, чтобы обеспечить всех жительниц острова пропитанием.

— Мир рушится, а вы прячете голову в песок. Кому потом будет нужна безжизненная пустыня с летающими над ней сгустками тьмы?

— Ты забываешься, Ясмина. Осуждать действия Богини — грех, — голос Алайны становится холодным и отстраненным.

— Я думала, что разговариваю с матерью. Оказывается, я ошиблась, — с горечью говорю я. — Прости мою дерзость и глупость, о, Всеблагая. Ниспошли мне милость свою и благодать, — поднявшись со стула, опускаюсь перед ней на колени и низко склоняю голову.

Моей щеки касается ее теплая рука, нежная и ласковая.

— Прости меня, доченька. Для меня это тоже в новинку.

Она помогает мне подняться.

— Чтобы драконицы могли вернуться, нужно знамение. Что-то, что доказывает, что драконы изменились, — говорит она.

— Но они ведь не изменились! — в отчаянии восклицаю я. — Да и как можно доказать такое? Провести опрос семейных пар?

Я замолкаю, мне кажется, что ответ где-то близко, но мы не упорно его не замечаем.

— А если предъявить в качестве доказательства что-то существенное? Эрнан говорил, что то, что у меня родилась девочка — большое чудо.

— Правильно! — в глазах Алайны вспыхивает проблеск надежды. — Твоя дочь — драконица. Первая, рожденная за все время с момента исчезновения дракониц с континента, если не считать тебя.

— Мы можем показать ее, и этого будет достаточно?

Мне бы не хотелось, чтобы мою дочь разглядывали как диковинную зверушку, щупали ее и дышали в ее сторону. Даже если это требуется для спасения мира.

— Боюсь, что помимо этого тебе придется показать всем, какая у вас крепкая и дружная семья.

Алайна настояла на том, чтобы ночь я провела в ее владениях, и лишь утром отправилась на остров Ветров. Она предложила мне оставить детей здесь под присмотром многочисленных нянек.

— Я не хочу оставлять малышей здесь, но и брать с собой боюсь, — признаюсь Алайне, разглядывая спящих двойняшек, — вдруг там небезопасно.

— Виренов на острове нет, можешь не переживать. Возьми с собой Талу, она поможет тебе с малышами.

Алайна подзывает Талу грациозным жестом и передает ей моего сына, а я беру из колыбельки дочь.

Я переживаю, как они перенесут перемещение, но Алайна спокойна.

Вот что значит быть Богиней — Алайне не нужны кристаллы, чтобы создать портал. Легким взмахом руки она разрезает пространство, и я вижу в обрамлении из синего сияния часть гостиной замка Морриган.

Перед тем как я шагаю в портал, Алайна вкладывает в мою ладонь кристалл:

— Просто сожми его, когда будете готовы переместиться сюда.

Стоит нам шагнуть внутрь сверкающей арки, как нас оглушает испуганный крик Теры, на который тут же сбегаются все.

Первым к нам бросается Майло, обхватывает меня за ноги и прячет заплаканное лицо в складках моего платья.

— Разве можно так неожиданно пропадать? — ворчит на меня Эйвери. Видимо, Эрнан так и не рассказал о том, что произошло в лесу. Сердце сжимается от страха. Алайна ничего не говорила об исходе схватки, и я убедила себя, что все закончилось хорошо. А если он до сих пор лежит там израненный? Окидываю комнату обеспокоенным взглядом.

Бриан стоит у подножия лестницы и ободряюще улыбается.

— Ну же, дай мне подержать моего внука, — Эйвери тянет руки.

— Это девочка.

Лицо Эйвери вытягивается:

— Но это же невозможно.

— Ясмина у нас необычная, — смеется Бриан, — поэтому с ней и происходят всякие чудеса.

— Ясмина? — челюсть Теры медленно отвисает. — Но это же Диана, гувернантка Майло, — пытается она вразумить всех так неожиданно сошедших с ума.

— Не бери в голову, — Эйвери усаживается на диван, баюкая на руках внучку. — В твоем возрасте лишняя информация ни к чему, просто запомни, что это Ясмина. А лучше сходи-ка на кухню и приготовь нам чего-нибудь вкусненького. Будем праздновать знакомство с моими внуками. А ты, девочка, — она обращается к Тале, — садись рядышком со мной. В ногах правды нет. Ты ведь из монастыря? Только монастырские умеют стоять как тени.

Тала едва заметно улыбается и опускается на диван рядом с Эйвери, которая тут же свободной рукой начинает гладить по темным волосикам внука.

— А теперь рассказывай, что случилось, — Эйвери поднимает на меня пытливый взгляд. — Не иначе как Богиня вмешалась. Она очень благосклонна к тебе.

— Так и есть, — не знаю, какова была версия Эрнана, потому отвечаю уклончиво. Единственное, что мне тепернь ясно, с Эрнаном все в порядке, иначе обстановка в доме не была бы такой спокойной.

Понимаю, что права, когда замечаю Эрнана. Он стоит у входа в кухню, опершись о косяк двери.

Сердце радостно замирает. Он жив, здоров, это самое главное. Ощупываю его взглядом, пытаясь понять, как сильно он пострадал во время боя с виреном. Замечаю только подсохшие раны на запястьях.

Он не подходит ко мне, просто смотрит, но от его взгляда становится жарко. И страшно. Он знает, что я не Диана. Как он отнесся к этой новости? Каковы будут наши отношения с ним?

Все замерли, будто чего-то ждут. Но ничего не происходит.

Я стою посреди комнаты, не зная, куда деться. И чувствую себя очень глупо.

— Привет, — говорит Эрнан и наконец отлипает от косяка, медленно подходит ко мне, словно дает время сбежать.

И когда он оказывается рядом, я тихо отвечаю:

— Ну, привет, — и неожиданно для самой себя обнимаю его.

Он напряженно замирает. Слышу, как частит его сердце.

— Рада видеть тебя живым и здоровым.

— Взаимно, — негромко отвечает он и прижимает меня к себе на миг, а потом садится на пол возле ног Эйвери и с интересом смотрит на детей.

— Они так выросли, — улыбается он.

— Не говори чепухи, — хмыкаю я.

— Моя маленькая принцесса, — Эрнан проводит пальцем по щеке хлопающей мутными глазенками дочери. — Она похожа на тебя, — с улыбкой поворачивается ко мне.

Эйвери не может сдержать довольной улыбки. Она думает, что у нас все хорошо. Мне бы ее уверенность. Я совершенно не знаю, что с нами теперь будет.

— Я могу его подержать? — Эрнан протягивает руки к сыну.

— Если не уронишь, — бормочу я.

— Привет, здоровяк, — говорит Эрнан, забирая сына у Талы. А у меня сердце сжимается от этой картины. Эрнан осторожно держит малыша, который кажется совсем крошкой, в руках сильного дракона. В глазах Эрнана, обращенных к ребенку, я вижу обожание и любовь. Я смотрю на отца и сына и понимаю, что никогда не смогу уйти от Эрнана.

— Он вылитый ты, — льстит ему Эйвери.

За праздничным обедом мы с Эрнаном успеваем перекинуться лишь общими ничего не значащими фразами. И только когда мы оказываемся в комнате, выделенной нам Эйвери, у нас получается поговорить.

Дети мирно спят в подобии кокона, который им смастерила из одеял Тала. Мы решили, что дети должны быть с нами, а не в соседней комнате, куда поселили Талу и Майло. Мальчик успел подружиться с ней. Так что девушке, есть чем заняться.

Теперь, когда мы остались наедине, между нами витает напряжение. Достаточно неверного слова, чтобы заискрило.

— И как долго ты собиралась скрываться от меня… Диана? — имя произносит с нажимом. — Когда ты планировала рассказать свой секрет? Сколько времени должно было пройти, прежде чем я узнал бы, что моя истинная все это время была у меня под носом? Если бы ты не решила, что умираешь, то и не подумала бы рассказать о детях?

— Я не знаю. Ты очень сильно обидел меня, Эрнан. Мне больно до сих пор. И та сцена в твоем кабинете стоит перед глазами. Как я могла тебе доверять?

— А я тебе могу доверять, после того как ты скрылась, не сказав ни слова о беременности?

— Я сама узнала о ней только после обряда, когда у меня внезапно появился живот.

— Оправдываться за то, что было, я не стану. Мне нет оправданий. Я много думал о том, что совершил, чувство вины сгрызало меня и вряд ли оставит меня до конца жизни. Мне жаль, что так вышло. Но прошлое не изменить. Что сделано, то сделано. Нам подвластно лишь настоящее. И я своими действиями буду стараться искупить то зло, что причинил тебе.

Судорожно выдыхаю. Эрнан просит у меня прощения? Эрнан признает свои ошибки? Это что-то новое.

— Наши отношения не будут прежними, — продолжает он, — но я хочу, чтобы ты знала, что все, что я говорил тебе как Диане, правда. Все мои слова остаются в силе, кроме того предложения выйти за меня замуж.

Поднимаю на него удивленный взгляд.

— Потому что ты и так моя. Моя законная жена. И я тебя никуда не отпущу. Сбежишь — найду на краю света. Но я сделаю все, чтобы у тебя и мысли такой не возникло. Подойди ко мне.

Делаю несколько шагов в его сторону, и когда оказываюсь рядом, он прижимает меня к себе.

— Мои чувства к тебе не изменились. Ты моя любимая женщина. Подаренная Богиней. Но выбранная мной. И я за тебя жизнь отдам.

Он садится на кровать, притягивая меня к себе на колени.

Бедром я чувствую каменную твердость в его штанах. Рука Эрнана опускается на мою налившуюся грудь.

У меня вырывается невольный вздох.

— Теперь я могу делать все, что не позволял себе, пока ты выдавала себя за Диану. Хочу тебя. Безумно хочу. Но… думаю, после родов заниматься этим не лучшая идея. Поэтому пока остановимся на поцелуях.

Он касается носом моей шеи, шумно вдыхает запах, захватывает ртом мочку уха, легонько посасывает ее, урча от удовольствия.

Его пальцы при этом бережно ласкают меня.

— Наконец-то, наконец-то я делаю это сам. У тебя такая нежная кожа, Ясмина. Так тяжело остановиться.

— Как тебе удалось победить вирена?

— М? Это обязательно сейчас обсуждать?

— Да. Я переживала за тебя.

— Не стоило. Мы просто поболтали немного. Я выслушал несколько мудрых советов, а потом отец снова упокоился. Надеюсь, уже навсегда.

— Твои руки, — я касаюсь его израненного запястья. — Могу приготовить мазь.

— Не надо. Само пройдет. Лучше поцелуй меня.

Ладонью он поворачивает мою голову и впивается в губы долгим горячим поцелуем.

— Я с ума сходил, не зная, где вас искать, — говорит он, когда перестает терзать мой рот.

— Меня спасла мать. Она Богиня драконов.

Он присвистывает.

— Богиня в тещах это мощно. Получается, ты драконица?

— Выходит, что так.

— Повезло, у меня жена — единственная в мире драконица.

— Придется тебя разочаровать. Помнишь легенду? Драконицы не исчезли. Они спокойно живут на острове, скрытом от посторонних глаз, и ждут, когда драконы превратятся в пушистых зайчиков.

— То есть они все время жили рядом с нами, и им было плевать на то, что раса постепенно вырождается?

Пожимаю плечами.

— Хороший способ — сбежать и ждать, что все как-нибудь само разрешится.

Согласна с ним, но слышать его слова обидно.

— Я тоже бежала. Что еще я могла сделать? Я пыталась говорить с тобой, но ты не слушал. Какой у меня был выбор? Подчиниться? Пытаться убить тебя или себя?

— Знаю, я виноват. Я не имею никакого права просить тебя все забыть и начать с чистого листа. Потому что ты не забудешь. И я не забуду. Это всегда будет с нами.

Вздыхаю. Он прав. Я не смогу забыть.

— Я ведь до сих пор не знаю, как тебе удалось стереть метку.

— Мне помогла Богиня. Эйвери и Матушка-настоятельница провели ритуал, после которого исчезли и метка, и прежняя Ясмина.

— Твоя новая внешность это навсегда?

— Богиня сказала, что это мой истинный вид. Придется тебе смириться. Или ты рад?

Он переводит тему разговора, не желая отвечать на этот вопрос.

— Сбежать из дома тебе тоже помогла мать?

— Нет. Мне помогла Лилия. Она сказала, что в порту меня будет ждать корабль, а на деле за оградой меня поджидали бандиты, которым заплатили аванс за мое убийство. Лилия с самого первого дня хотела меня извести. Сначала был яд, потом она научила меня оскорбительным знакам, науськивая, чтобы я показала их старейшинам. И если бы Бриан не научил меня настоящему танцу единения душ, то дело было плохо.

Кулаки Эрнана сжимаются.

— Лилия ответит за все.

— Поступай с ней как знаешь, — отвечаю равнодушно. После того, что она натворила, я не собираюсь за нее заступаться. — Но сначала, нам нужно справиться с виренами. Драконицы могут помочь, только их нужно сначала убедить вернуться в наш мир. А для этого придется изобразить любящую семью.

— Мне не придется ничего изображать, потому что я и так люблю тебя и наших детей.

Кулаки Эрнана сжимаются.

— Лилия ответит за все.

— Поступай с ней как знаешь, — отвечаю равнодушно. После того, что она натворила, я не собираюсь за нее заступаться. — Но сначала, нам нужно справиться с виренами. Драконицы могут помочь, только их нужно сначала убедить вернуться в наш мир. А для этого придется изобразить любящую семью.

— Мне не придется ничего изображать, потому что я и так люблю тебя и наших детей.