Измена. Дар богини драконов

Глава 6. Визит

Просыпаюсь по привычке рано, с первыми лучами солнца. Принесенную вчера сорочку я не смогла надеть. Слишком вызывающей она мне показалась. Что говорить о крошечном треугольном отрезе кружев на атласных ленточках. Поэтому для сна выбрала простое длинное платье без рюшек и прочих украшений. В нем же и решила остаться.

Как оказалось, одна из дверей спальни вела в ванную — роскошную, отделанную черным мрамором с огромной фарфоровой ванной, горделиво возвышающейся на бронзовых ножках. Рукомойник тоже отличался от тех, что я привыкла видеть в монастыре. Все выдает достаток хозяина дома.

Поспешно умываюсь, заплетаю косу и выхожу из комнаты. Эрнан вчера так быстро провел меня сюда, что я совершенно не запомнила дорогу. Пришлось побродить по ответвлениям длинного коридора, пока не оказалась перед широкой лестницей, ведущей на первый этаж.

Из холла я прохожу в гостиную, из нее в другую. Так бесцельно хожу по комнатам, чувствуя себя воровкой, пробравшейся в чужой дом, пока не набредаю на кухню. За столом кружкой чая сидит вчерашняя женщина. Эдна, кажется. Увидев меня, она вздрагивает, едва не опрокидывая кружку, подскакивает со стула.

— Я уже приготовила завтрак. Вот, присела, — побледнев, оправдывается она.

Мне становится неудобно.

— Простите, что напугала вас.

— Нет, это вы простите. Подумаете еще, что я сижу, ничего не делаю.

— Не подумаю. А у вас есть, что-нибудь покушать. Я со вчерашнего дня ничего не ела.

Эдна начинает суетиться и на столе появляются молодой сыр, зелень, вяленое мясо, фрукты.

— Где вам накрыть завтрак?

— Я могу позавтракать здесь.

— А хозяин меня не заругает? Никто из хозяев здесь не ест, — сомневается Эдна.

— Из хозяев? Этим домом владеет кто-то еще?

Вот я глупая, подумала, что такой домище, в котором можно разместить население всего Темплвиля, может принадлежать одному человеку.

— Ой, — Эдна натянуто смеется. — Я так нервничаю, что несу не пойми что. Конечно же, хозяин здесь один — господин Морриган.

— Не волнуйтесь так, — пробую успокоить ее. — Я сама волнуюсь. Я восемь лет прожила в монастыре и забыла, как общаться нормально.

Сажусь к столу, беру кусок сыра и с наслаждением отправляю в рот. Вкусно.

— Эдна, а скажите, чьи вещи, которые вы вчера принесли?

— Мои! Мои вещи, — выпаливает Эдна.

— Спасибо вам. Я сегодня куплю себе платья и все остальное. Так что можете их уже забрать. Вам даже их стирать не придется, я ничего не надевала. Они очень красивые, правда, но сорочка она такая… как сеточка.

— Люблю, когда воздух туда-сюда гуляет, — выпучив глаза, говорит Эдна. — И спать не жарко.

Я придвигаюсь к ней ближе и тихо шепчу:

— А как вы носите такие маленькие, неудобные панталоны?

Эдна, не вовремя отпившая чай, фыркает и прыскает жидкостью по сторонам.

— А я их не ношу. Это моя дочь приезжала в гости и забыла. А я подумала, что вам оно нужнее, у нее много таких, — потупив глаза и густо покраснев, говорит служанка.

Это как раз таки все объясняет. Ну не вяжется у меня никак строгий образ Эдны с такой развязной одеждой.

— Вы кушайте, кушайте, а я пойду, у меня дела. Еще протереть нужно, цветы полить, — Эдна резво подскакивает и направляется к выходу из кухни.

— Я могу вам помочь.

— Да где ж это видано, чтоб хозяева слугам помогали? — ее брови взлетают вверх от удивления. — Мне за работу, вообще-то, жалованье платят.

— Если я буду бездельничать, умру от скуки, — вздыхаю я. — Чем же мне занять себя?

— Как чем? Вы должны радовать хозяина. Одеться красиво, сесть на софу и услаждать его взор своим видом. Или можно играть на музыкальных инструментах. Или можете… — Эдна усиленно морщит лоб, — вышивать, например. Или читать. Или гулять по саду.

Задумываюсь, что неплохо было бы наведаться в библиотеку и выбрать книги для чтения. Пока это единственное, что меня заинтересовало из списка, предложенного Эдной.

С уходом служанки на кухне становится скучно. Я не привыкла есть в одиночестве. В монастырской столовой всегда было шумно, несмотря на то, что монахини все время ругались, требуя тишины.

Расправляюсь с бутербродом и чаем, от нечего делать тянусь за наливным яблоком. Не успеваю отгрызть от него кусок, как в кухню входит Эдна.

— Госпожа, вас ожидают в гостиной.

Вхожу в гостиную, и улыбка расцветает на губах. На софе, скромно сложив ладони на коленках, сидит моя дорогая Лилия. Рядом с ней лежит милая шляпка, украшенная искусственными цветами. Практически подлетаю к подруге. Она порывисто встает и сгребает меня в объятья.

— Но как ты нашла, где я живу? — смеясь, спрашиваю я.

— Издеваешься? Твой муж — герой империи. Где он живет, все знают. Неужели он не сказал тебе? Или вы всю ночь провели за кое-чем другим, — хихикает Лилия.

— Не надо, пожалуйста, — прошу ее не затрагивать щекотливую тему. Мне не хочется обсуждать личное даже с ней.

— Я так за тебя рада, так рада! — она пожимает мне руки. — Кто бы мог подумать, что мы будем жить в одном городе.

— Теперь ты можешь приходить к нам чаще.

— Конечно-конечно, я еще тебе успею надоесть. Может, предложишь давней подруге кофе?

Вздыхаю.

— Я еще не совсем знаю, где что находится.

— Глупенькая, — смеется Лилия так, что завитые кудряшки у лица весело подпрыгивают. — это делается вот так, — она берет с небольшого столика колокольчик и начинает трезвонить.

Вскоре в гостиной появляется Эдна.

— Принеси нам две чашечки кофе с молоком. И побыстрее, — жестко, по-хозяйски отдает приказание моя гостья.

Эдна кивает и удаляется. Мне становится неловко перед женщиной.

— Тебе не кажется, что это не совсем вежливо?

— Что именно? — искренне недоумевает Лилия.

— Ты была груба с Эдной.

— Я тебя умоляю! Это же прислуга. Руки да ноги. Что скажешь, то и сделают. Чего с ней миндальничать?

Мне не нравится ее тон и то, что она говорит.

Лилия считывает мои мысли по выражению лица.

— Яся, — она закатывает глаза, — ты столько лет жила в монастыре и многого не знаешь. Но ничего страшного. Скоро освоишься.

Проходит совсем немного времени, и в гостиную входит другая служанка, молоденькая девчонка со смешными веснушками на носу.

В руках она держит серебряный поднос, на котором стоят крошечные кружечки и вазочка с печеньем.

Девушка ставит поднос на столик перед софой, я присаживаюсь в кресло и смотрю, как она расставляет чашки.

Лилия берет бисквитное печенье и откусывает кусочек, с наслаждением закатывает глаза:

— Попробуй, очень вкусно. Обожаю их.

Я беру печеньку и следую примеру подруги. Хрустящий бисквит тает во рту. Действительно, потрясающе вкусно.

— Ты, наверное, в монастыре вкуснее хлеба ничего не ела, — манерно отпивая кофе, будто между прочим бросает Лилия. Я чувствую колкость этих слов. И корю себя за это. Лилия не имела в виду ничего плохого. Мне просто показалось.

— Отчего же? Нам давали печенье.

О том, что они напоминали по твердости кирпичи, я умалчиваю. Зато можно было одну печеньку грызть с утра и до самого вечера.

— Ничего, теперь ты почувствуешь вкус свободы. Здесь, в столице столько соблазнов, — воодушевленно щебечет Лилия.

— Мне нужно будет заглянуть в торговые ряды, — вспоминаю, что мне нужно срочно купить одежду.

— Замечательно, — широко улыбается подруга. — Я прогуляюсь с тобой, если ты не против. Погода просто прекрасная.

— Как здорово, что ты это предложила! Я совсем не знаю города.

— Допивай кофе и пойдем.

Смотрю, как она медленно, крошечными глоточками цедит напиток. Моя кружка стоит практически не тронутая. Напиток горький, даже мягкость молока его не спасает.

Перед парадными дверями старый дворецкий вручает Лилии белоснежный зонтик, а мне дает увесистый мешочек.

— Господин Морриган велел передать вам это. Он сказал, что вы можете не экономить, там достаточно, чтобы оплатить любую прихоть.

Я о деньгах совсем забыла, а мой супруг помнит.

На улице светит яркое солнце. Лилия, смеясь, раскрывает зонтик и прячет нас под ним.

— От солнца кожа темнеет как у крестьянки. Никогда не выходи из дома без зонтика. Наймем экипаж или пойдем пешком?

— Я бы хотела пройтись, посмотреть на город. Здесь такие красивые дома.

— Да, не то что в нашей дыре.

— А где ты живешь?

Куда ни посмотришь, везде виднеются роскошные особняки, щеголяющие друг перед другом помпезностью.

— Там, — она неопределенно машет рукой.

Я машинально перевожу взгляд в ту сторону, что она указала.

— Далеко?

— Ближе, чем ты думаешь, — улыбается она.

Если она не хочет говорить, значит, у нее есть причины. Ведь за столько лет в письмах она ни разу не назвала своего возлюбленного по имени. Возможно, этот мужчина имеет высокий титул.

— Расскажи мне лучше, как тебе твой муж?

— Он производит впечатление благородного человека, — уклончиво отвечаю.

Не говорить же, что я его совершенно не знаю.

— Эх, Яся, не представляю, как ты так можешь выйти замуж без любви, — вздыхает Лилия.

— На то была воля Богини. И я сделаю все, чтобы стать хорошей женой и полюбить мужа.

— Любовь не возникает по принуждению. Она либо есть, либо ее нет. Нельзя заставить любить кого-то, сердцу не прикажешь. И поверь, я знаю, о чем говорю.

— Да, ваша история любви всегда трогала меня. Она будет для меня примером. Кстати, я все же надеюсь, что ты нас познакомишь со своим возлюбленным.

— О-о-о, когда придет время, я обязательно это сделаю, — заливисто смеется подруга.

Всю дорогу я верчу головой по сторонам. Мне все в диковинку. Чем ближе мы подходим к рыночной площади, тем становится оживленнее. Огромные особняки, больше похожие на дворцы в миниатюре, уступили место скромным двухэтажным домам, тесно жмущимся друг к другу. Здесь нет ни высоких заборов, ни кованых оград. Двери выходят сразу на оживленную улицу, по которой проносятся богато украшенные экипажи и потрепанные повозки, размеренно вышагивают в пух и прах разряженные господа и дамы, куда-то спешит люд попроще. И в этом живом море как юркие челноки снуют чумазые мальчишки — разносчики газет.

То, что мне сначала показалось толчеей, не идет ни в какое сравнение с тем, что я вижу на рыночной площади. Рынок гудит как многоголосый улей. Крики торговок, лошадиное ржание, чей-то смех и громкие разговоры — все сливается в шум, от которого тут же начинает кружиться голова. На миг я растерялась, и если бы Лилия не схватила бы меня за руку, я бы так и осталась стоять на месте.

— Ну ты чего стоишь? Ничего, скоро привыкнешь, — подбадривает она меня. — Я поначалу тоже терялась. Потом освоилась. При желании ты можешь вообще никуда не ходить. Требуй модистку на дом. Это очень удобно. Правда, на заказ платье придется подождать, но оно будет стоить того. И сядет идеально, и ни у кого такого же не будет.

— Спасибо тебе за советы.

Лилия улыбается:

— Ну что ты, это мелочь. Мы ведь подруги.

В той стороне, куда ведет меня Лилия, покупателей практически нет. Это настораживает. Но Лилия, услышав мои опасения, смеется:

— Какая же ты дурочка. Здесь цены не каждому по карману. Но мы ведь не стеснены в средствах, — она легонько толкает меня локтем в бок, совсем как в детстве. — Шикуем?

Переходя из одной лавки в другую, она долго щупает ткани, придирчиво осматривает платья. Торговцы суетятся, лебезят, стремятся ей угодить. Некоторые называют ее по имени, видимо, она здесь бывает часто. После долгих примерок, мы наконец выбираем несколько нарядов. Если бы не Лилия, я бы никогда не купила эти баснословно дорогие платья. Но в них я была такой красивой, что невольно сама любовалась своим отражением.

— Одежда — это очень важно, — назидательно говорит Лилия, — что бы там ни рассказывали тебе монахини, о том, что в человеке главнее всего душа. Одежда-то вот она, у всех на виду, а до души попробуй-ка докопайся. Да и не нужна она никому! Красивый, со вкусом подобранный наряд, прическа, хорошие манеры и умение вести непринужденную беседу — этого достаточно, чтобы производить на людей благоприятное впечатление. И если с одеждой и прической я тебе помогу, то с остальным… — подруга замолкает и кусает губу, подбирая слова. — В общем, тебе лучше пока не появляться в свете, чтобы о твоем муже не говорили… всякое. Я не хотела тебе рассказывать, — она тяжело вздыхает, — но фееричную речь твоей тетушки и ее эксцентричный вид в обществе обсуждают до сих пор. Конечно, родственников не выбирают, ты не виновата, что у тебя такая тетка. Но теперь все будут ожидать от тебя такого же. Любую твою оплошность заметят и высмеют.

— И что же делать? — Лилия пугает меня не на шутку. Я и так боялась, что не смогу соответствовать своему мужу, а теперь после слов подруги я понимаю, что социальная пропасть между нами слишком велика и мне ее не преодолеть без помощи. — Нужно попросить Эрнана нанять преподавателя по этикету.

— Ни в коем случае! — восклицает Лилия так громко, что на нас оглядывается пожилой господин, проходивший мимо. — Поползут слухи. Лучше я сама тебе помогу. Только мужу ничего не говори, пусть для него будет сюрприз. А пока если кто-то придет к вам в гости, под любым предлогом удаляйся в комнату. Можно сказать, что у тебя болит голова. Или, например, что тебе нужно отдохнуть. Так, по крайней мере, никто не услышит твой деревенский говор.

Хмурюсь. Я не замечала за собой, что моя речь чем-то отличается от того, как говорят остальные. Лилия замечает перемену в моем настроении:

— О, не обижайся, дорогая. Я же хочу как лучше. Кто тебе скажет правду, если не я. Но если тебе неприятны мои слова, я буду молчать. Ты только скажи.

— Я не обижаюсь.

— От меня ничего не скроешь! Я уже научилась читать людей, как открытую книгу.

— Да неужели? — скептически поднимаю бровь. Я все еще дуюсь на нее.

— Именно так. Хочешь, скажу, о чем ты сейчас думаешь?

— Ну давай!

Она прикрывает глаза и делает сложные пасы руками в воздухе:

— Ты думаешь, ты думаешь… ты думаешь о том, что сейчас с удовольствием зашла бы в кофейню полакомиться вкуснейшими пирожными, — она распахивает глаза и с надеждой смотрит на меня. — Ну, что, угадала? Пойдем пить кофе?

— Пойдем, — соглашаюсь. Я никогда не была в кофейнях, отчего бы не сходить?

Нисколько не жалею, что приняла предложение Лилии. В небольшом помещении очень уютно, а об умопомрачительных запахах, витающих здесь, можно не говорить. Кофе здесь не такой терпкий, как дома у Эрнана. Он мягкий и насыщенный, с потрясающим ореховым ароматом. И пирожные — настоящие произведения искусства, в виде корзинок с лесными ягодами, просто тают во рту.

Лилия отправляет в рот очередной кусочек, стонет от удовольствия и прикрывает глаза:

— Настоящее блаженство!

И когда я полностью расслабляюсь и наслаждаюсь вкусной и умиротворяющей обстановкой, Лилия вдруг огорошивает меня.

— Будь осторожна со своей свекровью.

Кусочек пирожного едва не пошел в другое горло.

— Что ты хочешь сказать?

— Тебе с ней очень не повезло. Я с ней близко не знакома, но говорят про нее всякое. Она очень жесткая и беспринципная. Когда умер отец Эрнана, родственники покойного лорда Морригана собирались выставить ее на улицу с ребенком. Но в итоге сами остались с носом. Эйвери добилась аудиенции у императора. Доподлинно неизвестно, что там происходило, но после этого родственнички отстали от нее, а Эрнана зачислили в лучшую военную академию. Считается, что Эрнану благоволили из-за заслуг его отца, но ходят шепотки о том, что будущее сына оплатила Эйвери.

— Люди много чего говорят, — пожала плечами я.

— Нет дыма без огня, я считаю. Просто будь начеку. Такие, как она, сожрут и косточек не оставят.

Когда мы выходим из кофейни, Лилия просит меня подождать пару минуток на улице, а сама забегает в небольшую лавку.

Вскоре выходит оттуда с двумя бумажными пакетами, один из них отдает мне.

— Это травяные чаи. Всегда здесь беру. Свой я добавляю в ванну. Мой мужчина обожает, как после него пахнет моя кожа. Драконы очень чувствительны к запахам. Говорят, что запахом можно привязать дракона к себе, но это сказки.

— Ты предлагаешь мне принимать ванну с этим? — верчу в руках увесистый сверток.

— Нет, тебе я взяла успокоительный чай. Он тебе понадобится. С такой-то свекровушкой.

Назад мы возвращаемся в наемном экипаже. Несмотря на то, что мы налегке — коробки с моими платьями посыльные любезно доставят сегодня же по адресу — мы очень устали, поэтому решили не превращать обратную дорогу в мучения.

Когда мы довольные, шумно переговариваясь, входим в гостиную, в глубоком кресле я вижу ту, которой меня сегодня так стращала подруга.

Эйвери Морриган величественно поворачивает голову в нашу сторону. В глазах цвета стали полное равнодушие. В руках ее та же трость с золотым набалдашником в виде головы дракона, что я видела в день свадьбы.

Ее прямая осанка и горделивая посадка головы на подсознательном уровне внушают уважение.

Лилия сразу тушуется.

— Ох, какая неожиданная встреча, — бормочет она. — Ясмина, мне уже пора домой. Не скучай, я приду как-нибудь в другой раз.

Она исчезает так стремительно, что я не успеваю толком с ней попрощаться.

— Леди Эйвери, — склоняю голову в легком поклоне, как того требую правила приличия.

Она смеряет меня взглядом от макушки до носов туфелек. Ее губы даже не дернулись для ответного приветствия.

— Чай, кофе? — говорю, чтобы сгладить неловкость.

— Я жду сына, — соизволила процедить она. — Только он не спешит спускаться ко мне.

Теряюсь. Я не знаю, что ей сказать. У меня только одно желание — как можно скорее покинуть гостиную. Мать Эрнана всем своим видом демонстрирует незаинтересованность в моей персоне. Я ей не нравлюсь. И она даже не пытается это скрыть.

— Хорошего дня, — говорю скороговоркой и поднимаюсь к себе.

Видимо, Лилия права, и успокоительный чай мне не помешает. Еще бы раздобыть кипяток.

Где-то должен быть колокольчик такой же, как в гостиной. Какое-то время я брожу по спальне в его поисках, а потом решаю спуститься на кухню и вскипятить воду сама.

Самое главное, снова не наткнуться на свекровь. В кухне нет никого из прислуги. В печи уже горит огонь. Мне остается только наполнить чайник водой и поставить на конфорку. Жду, когда вода закипит. Потом наливаю кипяток в найденную в одном из шкафчиков кружку, и осторожно, стараясь не расплескать, несу ее к себе. В одной из комнат по коридору дверь приоткрыта. Я слышу приглушенные голоса. Нет, я никогда не стала бы подслушивать преднамеренно. Но речь идет обо мне, поэтому я замедляю шаг.

— Вы все равно не будете вместе. Расторгни брак, пока не поздно. Пиши прошение императору.

Вот о чем хотела поговорить со своим сыном вдовствующая леди Морриган.

Внутренности опаляет обида, руки начинают дрожать, и кипяток из кружки расплескивается на кожу. Больно. Едва сдерживаю вскрик.

Слышу резкие, приближающиеся шаги. Дверь захлопывается перед моим носом. Хорошо, что никто из них не выглянул наружу и получилось избежать неудобной ситуации.

Хотя это им должно было стать стыдно, а не мне.

Что я сделала такого, что от меня уже хотят избавиться?

Если я вернусь домой, это будет позор. И жрицей не стала, и женой дракона недолго побыла.

Тетушка, наверное, успела разболтать всем о свалившемся на меня счастье.

А если дракон от меня откажется, каждый станет тыкать в меня пальцем и злословить за спиной.

Надо выдохнуть, успокоиться.

Я слышала только слова Эйвери и не знаю, что ей ответил мой муж.

Это всего лишь ее желание, не имеющее ничего общего с реальностью, а у Эрнана может быть на этот счет собственное мнение.

Сдерживая слезы, добрела до своей комнаты. Дрожащими руками надорвала пакет и всыпала травяной сбор в кружку.

Лилия знала, какой подарок мне нужен.

Жду, когда напиток заварится. Одной кружкой дело не обойдется — чтобы восстановить душевное равновесие, придется хлестать чай литрами.

Аромат разнотравья окутывает комнату. Подношу кружку к губам, чтобы сделать глоток.