Измена. Дар богини драконов

Глава 30. Совет отца

В родах я не очень смыслю. Но то, что промежуток между схватками сократился, очевидно даже мне. Не успеем, не дойдем. Эта мысль упрямо стучит в висках. Но внешне сохраняю спокойствие. Ей не нужно чувствовать мою тревогу.

Диана прижимается ко мне всем телом, сама не замечая того, расцарапывает до крови мою кожу. А мне приятно. Наконец-то я могу дотрагиваться до нее, вдыхать аромат жасмина, исходящий от ее волос. Глупое, неуместное счастье. Она так близка ко мне сейчас как никогда раньше.

Как забрать ее боль себе? Как помочь ей? Если бы я верил в богов, я бы молился им, чтобы облегчили ее муки.

А еще мне страшно. До одури страшно. Родить дракона человеческой девушке довольно сложно. Поэтому процесс родов проходит обязательно в присутствии первоклассного целителя. А здесь еще и двойня. Риск повышается многократно. Если плод неправильно повернется, я не смогу ничего сделать. А я не хочу терять Диану. Не теперь, когда ничто не может помешать нам быть вместе.

Чувствую, она ко мне неравнодушна, и если бы не разбитое бывшим мужем сердце, то она ответила бы взаимностью.

Впервые в жизни, мне хочется семьи. Большой, настоящей, дружной. Такой, какой у меня не было в детстве.

Когда она просит остановиться, я понимаю, что время пришло. Организму не прикажешь терпеть столько, сколько необходимо. Ребенок, стремящийся появиться на свет, не будет ждать, пока для его рождения подготовят все условия. Он не поинтересуется, есть ли лекарь или хотя бы таз с чистой теплой водой и тряпки.

Диана держится молодцом. Настоящий боец. Она такая маленькая и хрупкая, но в ней столько внутренней силы, что любой генерал драконов позавидует.

И я сделаю все, чтобы она выжила. Все, что от меня зависит и даже больше.

А Диана… Она как настоящая мать думает прежде всего о детях.

От ее слов сердце болезненно сжимается.

— Эрнан, если вдруг я не справлюсь, воспользуйся ножом, зубами, чем хочешь, только достань малышей. Пусть они увидят свет. Поклянись, что позаботишься о них.

В бездну такую жертвенность! Она готова жизнь за них отдать. Если бы у меня был выбор, кому сохранить жизнь, я бы выбрал ее безо всяких раздумий.

Диана читает мои мысли по лицу.

— Поклянись! Эрнан! — требует она жестко и бескомпромиссно.

Следующая фраза на миг выбивает воздух из легких.

— Это твои сыновья. Ты должен спасти их, что бы сейчас ни случилось.

Такая нелепая ложь. Когда я впервые увидел ее, Диана уже была на большом сроке. Да я никогда не гулял на стороне, чтобы можно было заподозрить отцовство.

Лицо ее искажается болезненной судорогой.

— Это твои дети, — хрипит она. — Спроси у своей матери, как так вышло.

Мне не известен ни один из способов магического зачатия, да и мать моя к запретной магии относится настороженно.

Получается, Диана настолько не доверяет мне, что готова сочинить такую нелепицу ради будущего ее отпрысков.

Если мы с Дианой сейчас справимся, то я приму этих детей как собственных. Дам им все, что мог бы дать своим наследникам.

Но как бы я поступил при неблагоприятном исходе?

Смогу ли позаботиться о них? Хватит ли разума не винить их ни в чем?

Решаю для себя, что да, хотя бы потому, что они кровь и плоть от крови и плоти Дианы.

Как только я принимаю первого малыша, чувствую необъяснимый прилив гордости, будто я и в самом деле причастен к появлению его на свет.

Очищаю его органы дыхания и кладу его так, чтобы Диана ненароком не задела его. Да, карапуз, повезло тебе появиться на свет в таких полевых условиях. Значит, будешь великим воином.

А второй… Второй оказывается не мальчиком, потому застываю на миг, пытаясь проморгаться, чтобы понять, что не померещилось. Девочки у драконов не рождались никогда. Если верить легендам, то с момента исчезновения дракониц не родилось ни одной девочки нашей расы. Но Диана сама по себе удивительна и полна загадок.

Я улыбаюсь ободряюще. Диана справилась, и теперь, после того как она немного отлежится, мы потихоньку доберемся до дома, где женщины смогут оказать помощь и роженице, и малышам.

Вот только за спиной отчего-то я чувствую мертвенный холод. Нехороший холод. Так бывало каждый раз, когда мы сталкивались с виренами. Но откуда здесь им взяться? Вирены боятся воды. Моя теория подтверждалась неоднократно.

— Какая прекрасная семейная идиллия! Мама, папа и их новорожденные детишки, — слышу голос, который слышал множество раз, когда был ребенком. Голос, навевающий ужас даже тогда, когда звучал спокойно.

Вскакиваю на ноги и молниеносно разворачиваюсь лицом к опасности.

Никогда не думал, что встречу призрака, что человек, которого я убил, явится, чтобы спросить с меня за грехи. Это граничит с безумием.

— Отец? Ты же мертв.

— А я нашел способ воскреснуть.

Он хохочет, а я возвращаюсь в детство. Снова чувствую себя ребенком — слабым, беспомощным, забитым.

Он продолжает рассказывать о том, как ему удалось воскреснуть и добраться сюда, а я не понимаю, чего он хочет от меня, уж точно не счастливо воссоединиться с семьей. Я чувствую злобу, которая волнами исходит от него. Для чего этот сгусток ненависти преодолел огромное расстояние до острова? Неужели так сильна его жажда мести?

Главное, чтобы он не навредил Диане и детям. Она ни при чем и не имеет никакого отношения к нашим семейным разборкам.

Но мой дражайший отец другого мнения.

— Ты так и не понял, что ухлестываешь за собственной женой. Ясминой, кажется. Она тебя провела как простачка, а ты так ничего и не заподозрил. Со змеищей Эйвери сговорились. Врали тебе, пока ты убивался о потере истинной, смеялись за твоей спиной.

— Это ложь!

Я не мог не почувствовать. Не мог не понять. И мой дракон молчал. Он бы учуял Ясмину. Оглядываюсь на Диану, чтобы она развеяла мои сомнения, но она подтверждает слова вирена.

— Все было совсем не так, Эрнан, — она испуганно смотрит на меня, прижимая к себе малышей. Моих…

Все чувства сплелись в клубок. И злость за обман, и радость от того, что моя Ясмина жива, и непонимание, как все это могло произойти, и недоверие, и надежда.

Конечно же, отец рассказал мне эту тайну совсем не для того, чтобы порадовать меня. Его цель подарить мне надежду и тут же отнять. В этом весь он. Он получает удовольствие от того, что разрушает все вокруг и ломает жизни как игрушечные фигурки.

Он подтверждает мои догадки долгой тирадой, а затем, обратившись в черный дым, появляется рядом с Ясминой, чтобы убить.

Я вижу, как черное облако трансформируется в лезвия сабель. И немой крик застревает в горле. Я снова ребенок, который ничем не мог помочь матери, когда отец избивал ее. Ужас лавиной накрывает меня.

Нет ничего страшнее — потерять, когда уже обрел. Мои дети. Моя жена, которую я знать не хотел, пока она была рядом, и которая проникла мне в душу после того, как разорвались путы истинности.

И отец, которого я всегда ненавидел, лишил меня этого в один миг.

— Где моя жена и дети?

Я смотрю туда, где секунду назад была Ясмина, и вижу только примятую траву. Хотя картина должна была быть гораздо страшнее.

— Их нет, — криво улыбается отец, снова принимая человеческую форму. — Сначала я хотел обречь тебя на страдания, лишив тебя твоей бабы и выродков. Потом я бы наведался к старушке Эйвери. Нет ничего слаще эмоций безграничного горя. Я бы мог напитаться твоими эмоциями на целую вечность. А теперь вот думаю, не прихлопнуть ли тебя, как клопа. Я надеялся, что ты пойдешь по моим стопам, поставишь своих баб на место. А ты стелешься как тряпка под ногами этой Ясмины, а должен был посадить ее на цепь в подземелье и держать на хлебе и воде, пока не одумается. В жизни слишком много прекрасных женщин, чтобы довольствоваться одной.

— Как же такое пережил твой дракон?

— Прекрасно! Он относился к Эйвери, как к самке, которую можно драть до тех пор, пока она не обрюхатится. Ты так и не понял, нет никакого разделения на зверя и человека. Ты собирался подавить зверя, а на самом деле отказывался от себя самого. И чего добился, Эрнан? Где твоя сила? Ты даже обратиться не можешь, не то что противостоять мне. Ты жалок и слаб как человечишка. Не такого я хотел себе сына.

— Рад, что разочаровал тебя.

— Знаешь, мне даже убивать тебя противно. Слабый, безоружный. Дать тебе оружие, чтобы ты хотя бы сдох как мужик?

Человеческая фигура снова расплывается черным дымом, клубится тьмой. Часть черной массы выдвигается вперед, удлиняется, уплотняется и превращается в саблю.

Приходится принять эту подачку от отца.

Нельзя победить мрак, но и склонить перед ним голову я не могу.

Как только рукоять сабли оказывается в моей ладони, тьма обретает очертания отца с такой же саблей.

— Ты знаешь, что тебе меня не победить. А мне не хочется заниматься избиением младенцев. Может, сделаем нашу битву хоть немного интереснее. Давай прибавим тебе мотивации. Если ты продержишься до того момента, пока горит лучина, я не трону Эйвери, оставлю старушку спокойно доживать ее безрадостные дни и оплакивать сына. Как тебе такой вариант?

— Поклянись, что не тронешь мать, — рычу.

— Клянусь.

— Хорошо, я согласен.

Отец довольно улыбается и выставляет ладонь вперед. Кожа в центре ладони лопается, и из нее сочится тьма. Подобно воску она принимает форму длинной лучины. Пальцы тут же подхватывают ее. Таким же образом появляется огниво.

Он щелкает им, и лучина вспыхивает.

Отец втыкает ее в землю.

— Начнем? — он весело подмигивает мне. — Помнишь, как я учил тебя в детстве управляться деревянным мечом? А ты однажды обратил этот меч против меня.

Отец движется подобно вихрю, он неумолимо наступает, получая удовольствие от каждого движения. Лезвие сабли сверкает в лучах солнца.

В чем-то отец прав. Сейчас я физически слабее его. Организм не успел восстановиться после тех жестоких ранений, и дракона своего я потерял. Сейчас моя сила равна силе человеческого мужчины, причем такого, который не изнурял себя тренировками. Единственное, что у меня осталось — навыки владения оружием. Но учитывая то, что боевой опыт отца больше моего, а силы его практически безграничны, мои шансы выстоять стремятся к нулю.

Может, что-то хорошее в нем еще осталось, раз он дает мне возможность спасти мать, хотя бы ценой собственной жизни.

Пока у меня получается отражать его атаки. Но он старается вынудить меня сменить позицию с оборонительной на наступательную. Я же прекрасно понимаю, что мне выгоднее беречь силы, чтобы продержаться до тех пор, пока лучина не погаснет.

В ход идут подтрунивания и оскорбления, даже обманные маневры. Делая вид, что раскрывается, он надеется, что я забудусь и ринусь на него. Но его провокации бесполезны.

Лучина практически догорела.

— А ты изменился, сынок, с тех пор, что я тебя не видел. Драться стал намного лучше. И тело у тебя крепкое, хоть ты сейчас и без зверя.

Огонек доходит до земли и с шипением гаснет.

Отец подходит ко мне:

— Ну, что, пора.

Прикрываю глаза. Через мгновение я воссоединюсь с семьей в лучшем мире. Если он существует. И хотя бы там мы будем счастливы.

Вирен снова рассыпается дымом, который окутывает меня с головы до ног.

— Думаю, тебе будет интересно узнать, что твоя жена и дети живы. Кто-то умыкнул их прямо у меня из-под носа, создав мощный портал. Но я исправлю это недоразумение, причем с огромным удовольствием. А потом зайду к Эйвери. Напомню ей о наших высоких отношениях. Так что твои жалкие потуги были напрасны. Ты сдохнешь с мыслью, что все было зря.

Грудную клетку разворотило от боли. Из горла вырвался стон отчаяния. Я не смог позаботиться о своей семье, не смог защитить их. Я бы отдал жизнь за них. Без сомнений, без колебаний. А теперь все впустую. Душевная боль такой силы, что я не могу ее вынести. Я слышу оглушающий рык где-то внутри.

— Больно, сынок? — почти ласково интересуется отец. — Так и должно быть. Я раздавил тебя морально. Но зато оставил твое тело нетронутым. А знаешь зачем? Я заберу его у тебя.

— Зачем?

— Знаешь ли, грустно живется без человеческого тела. У меня почти получилось вернуть свой прежний облик. Но это все не то. Ни бабу отодрать, ни напиться. Суррогат. А ты моя кровь и плоть, идеально мне подходишь. Да, я потеряю возможность к трансформации, но лучше жить на полную катушку, чем прозябать вечность без маленьких радостей жизни. Кстати, о радостях. Как думаешь, твоя женушка меня к себе подпустит? Ей же нравятся плохие парни, да? Если нет, то я найду способ сделать ее шелковой. Может, и не стоит ее убивать? Будет жить на цепи как моя личная зверушка.

— Тварь, ты не сделаешь этого! — яростно шиплю.

— А кто мне помешает? Ты, что ли? Открою тебе маленький секрет, — он доверительно понижает голос. — Меня можно было убить. Во время трансформации. Когда субстанция хаоса уплотняется, она уязвима, но ты упустил эту возможность.

Крепко сжимаю рукоятку сабли. Для того чтобы справиться со мной, ему придется трансформироваться, и тогда, возможно, получится переиграть ситуацию в свою пользу.

Но стоит мне об этом подумать, как сабля тает, обращаясь в сгусток тьмы, из которой формируются длинные колючие побеги и обвивают мои запястья, впиваясь в кожу.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произносит отец. — А то порежешься ненароком. А мне дорого это тело. А сейчас не мешай любимому папочке. Слияние — это очень сложная процедура, требующая концентрации.

Внутри меня просыпается буря, чувствую, как бурлит во мне сила, мощная, неведомая ранее.

Зверь. Он жив. Он никуда не делся.

«Ага, любовался тем, как ты собрался разрушать нашу жизнь. Между прочим, я пытался все исправить, когда подавил твое сознание. И Ясмине я, кстати, нравлюсь больше. Она мне так тепло улыбалась, ухаживала, гладила по шкуре…»

Перед моим внутренним взором возникает то улыбающееся, то обеспокоенное лицо Ясмины. Мелькают картинки того, что видел зверь, пока я находился в отключке по его же вине. Не сомневаюсь, что только те, что он хотел мне показать.

«Вот только ты почему-то решил уступить место мне».

«Что не сделаешь ради любимой женщины! — хмыкает он. — Но я успел пожалеть».

«Она хотела вернуть меня?»

Будто крылья за спиной за спиной выросли.

«Вообще-то, нет, — признается зверь. — Она пыталась объединить нас. Но с таким мерзавцем, как ты, мне не очень-то хочется делить тело».

«Прости. Я был неправ».

«Что, вот так просто?»

«Да. Зачем усложнять?».

«Не боишься, что если наши сознания сольются, ты изменишься?»

«Нет».

«А я боюсь. Мой превосходный, совершенный характер будет испорчен твоими недостатками».

«Разве что самую чуточку».

Дракон вздыхает, принимая решение. Я знаю, что он мог сейчас легко подавить мою человеческую сущность, и я остался бы навсегда зверем. Но он доверяется мне.

И я доверяюсь ему.

Меня просто захлестывает силой, как волной в шторм. Все преграды, которые я возводил у себя в голове, рушатся. Я принимаю себя таким, какой я есть. Нет больше звериной сущности и человеческой, есть просто я.

За время внутреннего диалога вокруг меня успел образоваться густой кокон из тьмы. Отец настолько занят, что не заметил перемен, произошедших во мне.

Понятия не имею, что конкретно он задумал, но отчетливо вижу, что кокон сжимается, постепенно уплотняясь.

И когда черная масса опускается на меня, плотно подтягиваясь со всех сторон, понимаю, что действовать нужно именно сейчас. В мгновение ока я обращаюсь в дракона. Еще никогда перевоплощение не происходило так быстро и естественно. Слышится треск ломающихся деревьев, в которые моя драконья фигура не вписывается. Кокон же просто разрывает на клочки. Спасибо, отец, за дельный совет. Наверное, единственный дельный из всех, что я от тебя слышал.