Измена. Верну тебя, жена

Глава 16 АНЯ

Артем ушёл. Взял чемоданы, швырнул их в машину и уехал — я слышала, как мотор взревел под окном, как шины завизжали по мокрому асфальту.

Теперь я действительно одна. Тишина в квартире чужая, чуждая, словно я очутилась в доме, где всё знакомо, но ничего уже не принадлежит мне. Это как проснуться в незнакомой жизни, где каждый предмет напоминает о нас, о нём — мучительно, нестерпимо ясно. Я действую механически, будто на автопилоте: кормлю Макса, иду в гостиную, сажусь на диван, беру пульт, пальцы холодные и будто чужие, бесцельно переключаю каналы. Телевизор монотонно бубнит, но я не слышу ничего, кроме своего дыхания и его голоса в голове: «Ань, я без вас не могу».

Эти слова, словно игла, вонзаются в память, вызывая тошнотворное чувство беспомощности. Я сама выгнала его, собрала вещи, швырнула в лицо браслет, заставила уйти, а теперь сижу здесь, и меня будто рвёт на части. Злость полыхает ярко, жгуче, отравляя мысли — как он мог, как посмел впустить другую, предать меня, Макса, нашу жизнь? А вслед за злостью приходит тоска, липкая и холодная, накрывающая меня волной удушливого одиночества.

Без него всё не то. Неправильно. Непривычно. Я привыкла к его ворчанию утром, к его теплу ночью, к его поддержке, ставшей такой естественной, будто воздух. Теперь воздух исчез, и я задыхаюсь.

Сколько прошло времени я не знаю. Лежу, свернувшись клубком на диване, подтянув колени к груди, слёзы льются бесшумно, обжигая кожу. Хочу ненавидеть его, вычеркнуть из себя, но вместо этого возникает сомнение — а что если он действительно запутался? Если ему было плохо, и я могла помочь?

Нет, чёрт возьми, нет! Он сам выбрал это, сам впустил её в свою голову, в нашу жизнь, и я не должна быть его спасательным кругом. Но сердце колотится, неровно, глухо, как сломанный мотор, и я не знаю, что хуже — его предательство или эта пустота, что осталась вместо него.

Телефон резко звякает, вырывая меня из тёмных мыслей. Сердце подскакивает, пульт падает на пол. Имя на экране словно режет глаза: Артём. Внутри все сжимается — страх, злость, надежда, всё вперемешку. Открываю сообщение:

«Ань, ты как?»

Как я? Серьёзно? Хочу написать: «Как думаешь, козёл, после того, как ты сказал, что хочешь другую?» Но пальцы медлят, и я печатаю:

«Что ты хочешь?»

И мне хочется ему еще много написать… Как я… да я сдохла услышав эти слова. Умерла, кончилась, исчезла! Одна оболочка осталась. Он этими признаниями меня как женщину уничтожил.

Отправляю, резко, зло, и сердце колотится, как будто я бегу от чего-то. Ответ приходит быстро:

«Просто… ты мне очень нужна.»

Нужна? После всего? Хочу крикнуть ему в лицо, что он врёт, что это игра, но в груди что-то дрогнуло, что-то живое, и я ненавижу себя за это. Пишу:

«Тебе нужна другая. Чего ты от меня хочешь?»

«Я не хочу, чтобы всё так закончилось. Я сам не знаю, что делаю.»

Эти слова бьют больно, потому что звучат как правда, но правда эта рвёт душу на части. Но я помню его «я хочу другую», и это режет меня, как нож. Пишу:

«Знаешь. Не пиши мне.»

Отправляю, и слёзы всё-таки текут, тихо, по щекам, оставляют мокрые дорожки. Он отвечает:

«Я запутался, Ань. Мне плохо без тебя. Без Макса. Прости меня. Я всё испортил, но я хочу домой.»

Слова цепляют, впиваются, и я чувствую, как злость тонет в этой тоске, что он оставил. Он нуждается во мне, я вижу это между строк, но не говорит прямо — боится, или не хочет, или сам не понимает. Хочет вернуться, исправить, но не говорит главного, не обещает выкинуть ее из головы, бороться за нас.

Я не отвечаю, не могу — лежу, раздавленная, и не знаю дать ему шанс или захлопнуть дверь навсегда.