Измена. Верну тебя, жена

Глава 24

Артём устало вздыхает, берет документы в руки. Я же прохожу к длинному столу, сажусь в кресло напротив, на самый конец, как будто между нами — пропасть. Или я боюсь… обжечься и сгореть до тла. Сумка на коленях, пальцы сжимают ремень. Он смотрит на меня, долго, тяжело, потом тянется к телефону на столе, нажимает кнопку.

— Лена, принеси два кофе, — говорит он секретарше, голос ровный, но какой-то усталый. — Один без сахара.

Дверь открывается и его секретарша ставит кофе перед нами, бросает на меня быстрый взгляд, любопытный, но тут же уходит, дверь тихо щёлкает.

Я беру чашку, делаю глоток — кофе крепкий, без сахара, как я люблю, и это бесит ещё больше. Он помнит, какой я пью кофе, но не помнил, что у него есть жена, пока шатался с этой брюнеткой, что только что вышла из его кабинета, бесстыдно поправляя блузку, с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами.

Сучка…

Злость кипит в груди, жжёт горло сильнее, чем кофе, но я молчу, смотрю на него, холодно, непроницаемо.

Артём берёт документы, что я бросила на стол — копию иска, подготовленного Светланой, — и начинает читать, медленно, хмурясь, пальцы переворачивают страницы с шорохом.

Я терпеливо жду, еле пью этот проклятый кофе, что комом встает каждым глотком. Мысли крутятся, как в центрифуге: эта женщина, её помятая блузка, её нахальная улыбка, его красные глаза… Они были вместе? Вот сейчас несколько минут назад, он ласкал ее на этом столе? Это отвратительно…

Задерживаю дыхание… кофе сейчас носом пойдет…

Громов дочитывает, откладывает бумаги, устало откидывается на спинку кресла, кожа снова скрипит. Прям как мои зубы… Смотрит на меня, долго, изучающе, как будто видит впервые, и говорит тихо:

— Ты красивая сегодня, Нют.

Я хмыкаю, уголок губ дёргается, но не в улыбке — в презрении.

— Я всегда красивая, — отвечаю дерзко. И хочется добавить, что тебе этого оказалось недостаточно, козел! Но я безмолвно стискиваю зубы и растягиваю губы в улыбке.

Его бровь приподнимается, удивление мелькает в глазах, но он молчит, только качает головой, как будто не узнаёт меня. И правильно — той Ани больше нет.

Он вздыхает, трёт лицо руками, устало, измотанно, как человек, что сдался:

— Если ты точно всё для себя решила, Аня, то не нужно никаких судов. Я не хочу с тобой воевать. Отдам всё, что ты хочешь — дом, лофт, квартиру для Макса, твою мастерскую, вторую машину. Всё твоё. Кроме бизнеса. Это моё детище, ты в нём ничего не понимаешь, и он мне нужен. Я обещаю хорошие алименты, больше, чем четверть, чтобы вам хватало на всё. Не хочу конфликтовать из-за денег. По закону тебе и так достанется меньше, чем я готов отдать, — я не хочу обделять ни тебя, ни сына.

Я смотрю на него, глаза сужаются, броня в груди звенит, как сталь. Его слова звучат щедро, почти благородно, но я не верю ни единому. Он хочет откупиться, чтобы я не копала, не лезла в его счета, в тот ящик, в его тайны. Он боится, что Светлана найдёт, как он прятал деньги, как тратил их на эту лощеную козу, что вышла из его кабинета, поправляя пиджак.

Я ставлю чашку на стол, фарфор звякает, и молчу, пусть думает, что я обдумываю. Но внутри, я знаю, что соглашусь.

— Аня, я серьёзно. Не хочу судов, не хочу грязи. Скажи, что ты хочешь, и я сделаю. Ради Макса. Ради… нас.

Я хмыкаю, губы кривятся в усмешке.

— Нас больше нет, Громов, —холодностью голоса можно воздух резать. — Ты сам это убил. Помнишь? «Наваждение», да? Это она только что вышла из твоего кабинета, поправляя пиджак?

Его глаза расширяются, на секунду он теряется, но тут же берёт себя в руки, лицо каменеет, и он качает головой, как будто я сказала глупость.

Но я его как облупленного знаю, попала не в бровь, а в глаз. В яблочко!

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — отвечает он. — Я не хочу ссориться. Хочешь развод — будет развод. Но давай без войны. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Я наклоняюсь чуть ближе, локти на столе, взгляд впивается в него, как лезвие.

— А я не та, за кого ты меня принимал, — чеканю в ответ. . — Ты думал, я буду плакать и прощу? Нет, Артём. Я жду развода и как получу его, наши дороги разойдутся.

Он смотрит на меня, долго, изучающе, как будто видит впервые. Его бровь приподнимается, как будто он оценивает противника, которого недооценил. Я откидываюсь в кресле, скрещиваю руки и продолжаю, с нарочитой неохотой, как будто делаю ему одолжение:

— Хорошо. Без судов, если ты правда отдашь, что обещал. Дом, лофт, квартиру для Макса, мастерскую, машину. Алименты — щедрые, как сказал. Но не думай, что я поверю тебе на слово. Мой адвокат все оформит.

Артем кивает, его лицо не выдаёт эмоций, только усталость, что тянет уголки губ вниз.

— Договорились, —отвечает совершенно ровным голосом. — Я не обману.

Я встаю, беру сумку, поправляю пиджак, движения резкие, точные.

— Посмотрим, — бросаю я холодно. — Мой адвокат свяжется с тобой.

Разворачиваюсь, шпильки стучат по полу, как выстрелы - “цок цок”, и иду к двери. Чувствую его взгляд, он жжет между лопаток. Тяжёлый, заинтересованный, как будто он смотрит на незнакомку, что заменила его жену.

Выкуси, Громов.

Не оборачиваюсь, не даю ему этой слабости. То, что я увидела сегодня только в лишний раз убедило меня в верности моего решения.