Когда падает небо 1.

10

Она была очень красивая.

Это оказалась первая мысль, которая пришла ему в голову, когда он обернулся на голос: какая же она красивая.

Понятно, что красота — штука по всем параметрам субьективная, не без того. Но всё же…

Всё же, если бы самого Лео попросили описать его идеал женщины, то он описал бы именно эту девушку с большими глазами, тонкими запястьями и узким лицом, которое иные назвали бы породистым и одухотворённым.

Хотя понятно, конечно, что не время и не место для таких метафор.

Но вот интересная штука: когда он посмотрел этой девушке в глаза, всё, что на него навалилось, не то чтобы отступило на второй план, но всё же ненадолго померкло. Даже новости о Кире, которые его буквально подкосили, не стали преградой этой мысли — хотя ему казалось, что ничто на свете не может перебить ту бурю, что рокотала прямо сейчас в его душе.

Девушка была красивой.

Не так, как Кира, которая была вся — цепкость, острые иглы дикобраза и холодный флер. Эта девушка была мягкой и поэтичной.

Он хотел бы встретить её в кафе над рекой — и предложить пиджак, когда похолодает; он хотел бы, чтобы их познакомили друзья на очередной вечерике; он хотел бы, чтобы она пришла в компании любого его приятеля, хоть даже лучшего друга — и он сделал бы всё, чтобы ушла она уже с ним.

Но они были — здесь, сейчас, в чужом мире, посреди бараков для местных гиганских монструозных улиток, под тупой гогот Джино.

И она, эта прекрасная девушка, с милой улыбкой и отчаянными глазами сейчас фактически предлагала им себя.

— Угостить, говоришь? — Джино явно был доволен. — Само собой, мы угостим! Да, парни?

Они заржали.

Лео тошнило от происходящего.

— А что, кто ещё хочет угоститься? А, девочки? — уточнил Джино. — Вон та, она кто, твоя сестрёнка? Может, она тоже хочет угоститься?

Упомянутая девушка действительно была, скорее всего, младшей сестрой — уже не подросток, но и взрослой её назвать у Лео язык бы не повернулся. Она намертво вцепилась в похожего на неё парня, скорее всего брата, и просто смотрела в пространство дикими и пустыми глазами.

На лице брата играли желваки, но он, как и женщина с мужчиной средних лет (родители, не иначе), смотрел в пол и ни на что не реагировал.

Мудро. Как бы ни выглядело со стороны.

— А, оставьте её, она болеет, да ещё и не умеет ничего, — проворковала ещё одна девчонка, выдвигаясь вперёд. Эта была красивая, как кукла, настолько, что это казалось немного неестественным. Лео здорово сомневался, что такой ярко-синий оттенок глаз может быть у человека без контактных линз. Разве что у не-человека. Да и дурацкая причёска, заплетённая так, чтобы во что бы то ни стало прикрыть уши… Но, понятное дело, Лео скорее откусил бы себе язык, чем сказал бы о своих подозрениях вслух. — Я вот с удовольствием проведу время с настоящими мужчинами… Верно, Бетта?

В голосе этой девчушки было что-то такое, отчего даже у Лео, мысли которого были очень далеки от дел плотских, по телу прошлась тёплая волна. Джино же, на которого обрушилась вся волна обаяния синеглазой, и вовсе поплыл.

— Верно, — прощебетала та девушка, Бетта. — А если мужчины нас не обидят…

— Шлюхи.

Этот голос прозвучал откуда-то из глубины барака, где, разбившись на небольшие группы, сидело ещё десятка полтора человек.

Лео отметил, как дёрнулся мужчина — отец, скорее всего. Женщина, что была с ним, быстро положила руку ему на локоть. Жена? Или всё же мать? Она была из тех, чей возраст попробуй ещё определи, но всё же казалась чуть старше его.

В любом случае, Лео не мог ничем им помочь. И печать грязного прозвища ему не смыть тоже.

К сожалению.

Джино оскалил зубы.

— Это кто у нас тут такой говорливый? — уточнил он. — Что плохого в том, что девчонкам нравятся настоящие мужчины? Их мы не обидим, мы любим ласковых. И угостим, и уважим. Никто больше не хочет составить нам компанию? Точно?

Ещё двое девушек, помедлив, вышли вперёд. Лео подумал, что они, скорее всего, были из более низкого социального слоя: не такая дорогая одежда, украшения, общее впечатление… Служанки? А что, очень может быть.

— Вот и хорошо! Идеальное совпадение, правда, ребята? Значит, теперь это наши девочки, они под моей защитой. Эта, которая больная, так и быть, пусть остаётся, и та малолетка тоже, — Лео мысленно возблагодарил всех местных богов, что Джино, ко всем прочим прелестям, не оказался полным отморозком: если бы забрали ещё и малышку лет семи, которая прижалась к боку пожилой женщины и сонно моргала, Лео точно спалил бы всё вокруг — только для того, чтобы не смотреть. — Остальные — встали и пошли! Другим ребятам тоже надо расслабиться, командир попросил привести десяток. Вон ты, ты и ты! Идёте со мной.

Указанные девушки (или, правильнее сказать, молодые женщины, одна из которых явно была с мужем, а к боку другой прижимался мальчишка лет двенадцати) счастливыми прикинуться не пытались.

— Нет! Я не хочу! — крикнула та, которая была тут с мужем.

— А похоже, что я спрашиваю? — фыркнул Джино. — Встала и пошла! Повторять не буду, я тебе не попугай.

— Никуда она не пойдёт!

Лео узнал голос: супруг женщины был, очевидно, тем самым, кто высказался по поводу "шлюх".

Что же, к сожалению, иногда карма бывает паршивой. И мгновенной.

— Чё, правда не пойдёт, что ли? А ты у нас, прости, кто вообще, чтобы решать? Хотя, плевать.

Маятник Джино давался не так хорошо, как, судя по рассказам, Кире. Но факт: для того, чтобы убить безоружного не-мага, много времени не надо.

Женщина страшно закричала, но один из подпевал Джино уже оттаскивал её от тела возлюбленного.

— Ну что, найдутся ещё желающие выступить с речью? — уточнил Джино, поглаживая устроившуюся на его локте ручку синеглазой.

Желающих предсказуемо не нашлось.

— А тут уютно, — заметила синеглазая.

И была, в общем-то, права: на правах отличившегося и дежурного Джино захапал для них отличную комнатку.

Когда-то, наверное, здесь предпочитал проводить время хозяин этого места или кто-то из домочадцев. Эдакая типично мужская берлога, чуть неряшливая, но аскетичная, с продавленным креслом, подобием кровати, инструментами на стенах, шкурами на полу и даже ледяной камерой, местным аналогом холодильника.

И, что особенно хорошо, крики других девчонок сюда почти не долетали.

Могли бы вовсе не долетать, но Джино оставил двери приоткрытыми. Насколько Лео научился понимать его больной мозг, это значило что-то вроде: “Слушайте, и помните, какие мы хорошие и добрые!”

Джино вообще, кажется, был из тех, кто искренне считает себя хорошим человеком.

— Всё для вас, мои хорошие! — промурлыкал Джино довольно. — Для вас — только самое лучшее! Вот ты кем тут была? Служанкой небось?

— Почти, — ответила синеглазая. — Я при магазине жила и работала…

— Ну вот видишь? А теперь такого не будет. Придёт мир людей и для людей, вот!

Ну-ну.

Лео притянул Бетту к своему боку, положил руку ей на талию и всем своим видом демонстрировал, что отпускать не собирается.

Он, впрочем, и правда не собирался.

—..Ну-ка посмотрим… Девчонки, покопайтесь там в этом холодильнике, посмотрите, что у этих нелюдей есть. Наверняка же жрут от пуза, твари. Будем пировать!

Лео попытался удержать Бетту рядом, но она выскользнула из его рук ужом. Джино тут же перехватил её, беспардонно облапав.

— А тут у нас что? Интересно же глянуть, чего в тебя наш умник так вцепился. А ты с ним осторожнее! У него баба знаешь какая? Магичка! Убьёт — не заметит!

Бетта кокетливо улыбнулась.

— Да ладно тебе, — чуть натужно рассмеялась она. — У вас был такой длинный день, вы сражались, вы устали. Конечно, вам нужно расслабиться! Кто же за такое станет осуждать?

— Ха! — хмыкнул Джино. — Вот это я понимаю, правильный подход мудрой женщины! Я б на тебе женился.

— Что, вот прям так сразу? — снова этот смех, от которого у Лео внутри всё кровоточило. — Ты ж ещё даже не попробовал, как я готовлю!

— Нашла проблему! Главное, — он выразительно сжал пальцами это самое “главное”, — я уже уловил!

Бетта улыбнулась и ласково погладила его по щеке.

— Немного терпения, милый. Ночь длинная, и в ней хватит времени на разное.

Джино хмыкнул и глянул на Лео. Выразительно так, с вызовом. А после притянул Бетту к себе и впился в её губы так, как будто вознамерился сожрать.

— Аванс, — сказал он ей, отрываясь.

Она потерянно посмотрела в ответ и всё же проскользнула мимо, а синеглазая повисла у Джино на руке, надув губки.

— А мне аванс? Тоже хочу аванс! И сладкое. Дашь мне свой леденец?

Надо отдать синеглазой должное: своим видом и голосом она отлично умела внушать мысли о леденцах. Она взяла Джино в оборот, и по всему выходило, что не страдающий особой стеснительностью парень довольно скоро продемонстрирует свой леденец на публике. Впрочем, не сказать, чтобы он в этом был одинок: двое его подпевал не сильно отставали.

Лео прикинул, насколько сильно ему хочется наблюдать групповое порно в реал-режиме. Ответ был — совсем не хочется. Потому он не нашёл ничего лучше, чем передислоцироваться поближе к Бетте и помочь ей расставить явно дорогие и преимущественно мясные закуски на низком столике.

Она бросила на него странный взгляд, но в итоге всё же натянула на растерянное лицо улыбку, которую можно было бы посчитать обольстительной, если очень-очень хотеть в это поверить.

— Тут нет ничего согревающего, — сказала она будто бы извиняюще. — Почему бы нам не взять немного вина из местных погребов?

— Нам тут только вина не хватает, — отмахнулся Лео. — И вообще, нам по уставу не положено.

Не то чтобы на устав Лео не было положить. Но, на его взгляд, любимые “товарищи” и безо всякой выпивки представляли собой самый настоящий образец неадекватности. Если ещё налакаются, тут вообще неведомо что начнётся. Тот же Джино, что далеко ходить, в пьяном состоянии становился агрессивен и обидчив — худшее из возможных сочетаний…

И тут Лео увидел это в её глазах. Он мог бы пропустить, не смотри он так пристально, но…

— Тоже хочу вина, — надула губки синеглазая. — Что же за посиделки в хорошей компании — без вина-то? У вас-то устав, но у нас никакого устава нет. Всем известно, что с вином девчонки становятся веселее! А вина тут полно, у всех нелюдей есть специальные погреба для такого дела!

Джино, который уже имел удовольствие узнать о методах обращения синеглазой с леденцами, смотрел на неё влюблёнными глазами.

— Какой там устав! — оскалился он. — Вы побольше этого слушайте, он вам расскажет… От того, что мы чутка развеселимся, ни с кого не убудет. Говорите, знаете, где тут можно разжиться горячительным?

— Да, — ответила Бетта, — я… схожу принесу.

— Мы сходим, — Лео выразительно и недвусмысленно положил руку ей на талию и посмотрел на Джино с вызовом.

Джино ухмыльнулся. Лео ему очень хотелось нагадить, но он был сейчас слишком ленив и расслаблен, чтобы сучиться.

— Валите уж, — зевнул он, — но не потеряйтесь там по дороге! А то я пойду искать.

— Принято, — криво улыбнулся Лео и потащил Бетту за собой. Она послушно семенила следом, явно настраивая себя на правильное поведение. И только тихо ахнула, когда Лео толкнул её в ближайший чулан и прижал к стене. Она задеревенела лишь на миг, а потом подалась к нему. Лео наклонился к её уху, вдыхая сладкий запах лесных ягод, и шепнул слова, от которых она застыла в ужасе:

— Скажи мне, что ты собираешься добавить в выпивку.

В наступившей между ними тишине он отчётливо услышал судорожные удары её сердца.

— Я не…

— Стоп, — Лео осторожно её встряхнул, — посмотри мне в глаза.

Она подняла на него взгляд, и Лео пробрало до самых печёнок. Снова.

По правде, он никогда не верил во всю эту ерунду про “с первого взгляда”.

Но, наверное, всё очень просто: ты никогда не веришь, пока не встретишь.

— Не трать моё и своё время, — сказал он. — Расскажи мне — и я, быть может, помогу.

— Поможешь? — одними губами прошептала она.

Лео наметил подбородком кивок.

Конечно, если он это сделает, вассальная печать убьёт его, медленно и печально. Но тут пора быть честным с самим собой: он уже мёртв.

В широком смысле этого слова они все тут ходячие мертвецы, конечно. Лео достаточно хорошо понимал исторические процессы, чтобы знать: когда война кончится — чьей бы победой она ни кончилась, — им не светит “долго и счастливо”.

А лично ему, Лео, долго и счастливо не светит ни при каком раскладе. Он, как это говорят, тюфяк, а не настоящий мужик.

Он ненавидит убивать. Он ненавидит себя за то, что не спас того фейри в переулке, и множество людей… разумных существ, в чей дом он пришёл драконоборцем, и ненавидит себя за крики девчонок, которые слышит прямо сейчас.

Он ненавидит себя так отчаянно, что понятно: у него так или иначе нет никакого “дальше”, потому что этот монстр в груди всё равно сожрёт.

До этого момента он цеплялся за Киру, как за якорь. Он говорил себе, что они — одно целое, он полюбил её, как только может любить приговорённый к смерти сокамерника, и всё ждал встречи…

Теперь, после новостей, перестал ждать.

Кира теперь героиня, которую наградят за хорошую службу. Она удержала двуручный Маятник, самое смертоносное орудие боевой магии, несколько часов.

Кира гений.

Что в переводе с драконоборческого на обычный значит сотни отобранных жизней, и реки крови, и трупов за её спиной.

И Лео не мог осуждать. Он знал, что не имеет права осуждать, когда сам просто болтается унылым дерьмом и не делает ничего. Не сильно лучше, правда?

Но он знал точно, что уже не сможет смотреть ей в глаза, как прежде.

Знал точно, что теперь ему не за что цепляться.

Так что, в общем и целом, у Лео не было сомнений насчёт того, чем для него всё это кончится. И что кончится оно в самое ближайшее время, он тоже знал.

Теперь он просто искал способ закончить всё не бессмысленно — дурацкий каприз мальчишки, некогда мечтавшего изменить мир.

— Я ничего не собираюсь добавлять в выпивку, — ответила она.

И Лео показалось, что это не ложь. Но тогда…

— Хочешь просто подпоить их? Я сомневаюсь, что это имеет смысл. Серьёзно. Они только налакаются — и станут от этого ещё более неадекватными.

Она упрямо мотнула головой и сжала губы в тонкие белые полоски.

Лео вздохнул.

— Слушай… Я готов помочь тебе, правда. Мне плевать, что… Не важно. В общем, я хочу только убедиться, что это сработает. Но напоить их, как мне кажется — сомнительная идея. Они и без того ошалели от крови, стимуляторов и вседозволенности. Я бы не рассчитывал, что они отрубятся — но готов спорить, что озвереют.

Она медленно покачала головой.

Лео попробовал ещё раз:

— Поверь мне, озверевшие отбросы — это хуже, чем просто отбросы. И вреда от них больше.

— То есть это они ещё не озверевшие? — её голос чуть зазвенел, но всхлип она всё же сумела подавить.

Радовало по крайней мере, что она перестала ломать комедию.

— Как говорят, нет предела совершенству, — Лео прямо смотрел на неё.

Она смотрела тоже, будто взвешивала что-то.

Лео ждал.

— Тебе надо поговорить с моей бабушкой, — сказала она вдруг. — Сходи сейчас туда, оттащи бабушку в сторону под любым предлогом и поговори с ней. Я пойду за выпивкой.

— Я не хочу тебя оставлять тут одну. Идём вместе. Они не удивятся задержке. Предполагается что…

— Ты показываешь мне леденец, — её губы скривились.

Лео подумал, что, возможно, какое-то время ей будет тяжело теперь смотреть на леденцы.

— Да, — ответил он тихо, — всё так. Но на всякий случай запомни: в таких обстоятельствах меня не тянет на сладкое. Вообще. Потому, во-первых, рядом со мной ты в безопасности…

Потому что я буду защищать тебя, сколько хватит меня.

Просто потому что теперь я верю в это самое, про первый взгляд. И отдал бы всё, чтобы мы встретились при других обстоятельствах, но никто не предложит мне такой сделки — моё “всё”, к сожалению, стоит слишком дёшево.

Я буду тебя защищать, потому что я так хочу.

Но проблема в том, что могу я не так-то много. Я просто бессильный, беспомощный…

— …в относительной безопасности, как минимум. Пока есть возможность, держись рядом со мной, хорошо? Я не угроза тебе. Обещаю.

Она посмотрела на него так, как будто хотела просветить рентгеном и увидеть дно черепной коробки. А потом сказала тихо:

— Идём.

И Лео пошёл.

— Эй, ты. Встала и пошла за мной! Разговор есть. Быстро!

Лео было неприятно изъясняться так грубо, но Бетта права: всё должно выглядеть натурально. И не привлекать излишнего внимания.

В подобных обстоятельствах вежливость и уважительность это самое внимание точно привлекли бы.

Пожилая женщина, которую было довольно сложно представить в роли бабушки для такой взрослой внучки, спокойно и весьма грациозно поднялась и без единого возражения последовала за ним. Всё остальное семейство молча проводило её взглядами, но ничего не сказало.

— Итак, — заговорила женщина, когда они оказались вне зоны слышимости, — не буду ходить вокруг да около. Моё имя — Эмилия, и я могу снять печати твоих клятв.

На какой-то миг Лео почувствовал себя, как человек с пистолетом в руках и завещанием в рабочем столе, которому за миг до выстрела пришли результаты повторных анализов.

Потом он напомнил, где они, кто они и как они.

И запретил себе надеяться.

— Не стоит врать в таких вещах, — попросил он мягко. — Поверьте, такая ложь не принесёт ничего хорошего ни мне, ни вам.

Эмилия смерила его холодным, спокойным взглядом. Лео невольно оценил скилл: так профессионально заставить собеседника почувствовать себя ничтожеством надо ещё суметь.

— Я никогда не говорю, не подумав, юноша — чего и вам советую. Никогда не питала иллюзий по поводу своего сына, но всё же прискорбно видеть, что он настолько плох в наставнической работе.

Лео открыл было рот, чтобы спросить, какого лешего — но потом закрыл.

Эмилия права, не стоит трепать, не подумав.

Эмилия… Лео прищурился, рассматривая её — на этот раз целенаправленно, пытаясь найти знакомые черты.

Нашёл.

— Лорд Марон…

— Мой сын, верно.

Лео почувствовал головокружение.

Его удача, которая в последнее время предпочитала демонстрировать свою задницу, вдруг повернулась лицом. Действительно ли всё может быть настолько просто?

— Хорошо, — сказал он. — Я попытаюсь что-то придумать прямо сейчас. Но учтите, что напоить их — плохая идея.

— Ой ли? — прищурилась Эмилия. — А сколько они стимулятора съели, умный ты мой?

— Что?..

— Вот именно то, — и она начала объяснять.

-

Довольно скоро Лео совершенно неожиданно для себя получил ключ к собственной свободе. И шанс спасти других.

Всё это было, конечно, призрачным, неверным, зыбким, как болото. Но это, по крайней мере, было что-то, что он всё же мог делать. Так что Лео собрал все свои актёрские способности в кулак, когда вещал радостно: “Смотрите, что я нашёл ребята” — и Бетта смеялась, повиснув на его руке.

Но в голове его была, конечно, Кира.

Может ли он сбежать без неё? Не стоит ли подать ей какой-то знак? Да и… хочет ли она сбегать, на самом-то деле? Ещё недавно он бы не сомневался, но теперь…

Может ли быть, что роль героического драконоборца Кире настолько пришлась по душе?

И может ли он теперь считать её другом?