Когда падает небо 1.

24

Сказать, что Лео продрало до печёнок, значило и вовсе промолчать.

Если что, своих драгоценных сослуживцев он боялся ещё при жизни, и не без повода. Они же, но вернувшиеся мертвецами — сюрприз настолько паршивый, что, пожалуй, словом не описать. Как минимум цензурным.

На фоне этого разговоры о философах и впрямь не особенно актуальны.

— Нам надо вернуться, — сказал Лео быстро.

Адион выразительно скривился.

— Чтобы что, прости? — уточнил он. — Ты заделался великим борцом с нежитью? Позволю себе усомниться. Я, если что, тоже не горю желанием снова встречаться с моими убийцами. Как минимум, пока расклад вот совсем не в мою пользу. Я не смог в одиночку с ними справиться тогда, не рассчитывай на меня и сейчас.

— Ты не один, — сказала Лисса резко.

Адион издевательски хмыкнул.

— Ой, что, правда?.. Я даже не буду комментировать, только рекомендую добавлять поменьше пафоса в утренний суп… Мы в меньшинстве. И мне их хватило ещё при жизни, если хочешь.

— Люди умрут!

— Некоторые из них, — пожал плечами Адион равнодушно, — те, кому хватит идиотизма заговорить с мёртвыми драконоборцами.

— Они об этом не знают! — вклинился Лео.

Лицо фейри исказилось. Повреждения, стершиеся было с его кожи, вернулись вновь.

— Я тоже много чего не знаю, — отрезал он. — Например, я не знаю, чего ради я должен встречаться с ними снова. Или ты считаешь, что я получил массу удовольствия в свои последние минутки, смертный? Думаешь, я фейри и мне должно нравиться такое? Правда?

— Но там люди!

— И почему мне должно быть не наплевать, простите? — вот теперь Адион выглядел, как самый настоящий злобный неупокоенный мертвец; в голосе его, шипящем и потустороннем, звучало всё больше ярости. — Я сдох, и это было не особенно приятно, ты в курсе? Все мои надежды и мечты пошли по адресам, которые не озвучивают в приличном обществе. Я умер. Я подох, как собака, вдалеке от дома и родных, без шанса на спасение, и единственным существом, за которое я вообще мог держаться, был единственный грёбаный иномирный драконоборец, которому пришло в голову меня пожалеть, за которого я цеплялся в дурацкой надежде, что он вмешается — даже если понимал, что это приговор для нас обоих.

Лео передёрнуло.

Значит, он всё же надеялся… До последнего надеялся, что Лео вмешается.

— И вы двое предлагаете мне даже в посмертии ввязаться в противостояние с той самой толпой магов, которые замучили меня до смерти, которых теперь даже не убьёшь, которые с большой долей вероятности переродились в совершенно озверевших тварей? Простите, у меня были совсем другие планы на посмертие.

— Тебе что, не жаль тех, кто умрёт?

— Жалость — деструктивное чувство, моя дорогая, ты знала бы об этом, будь чистокровной эльфийкой. Жалость надо применять дозировано и строго по рецепту. За единственным, кого мне и впрямь было бы жаль (за тем, кому было жаль меня), я, как видишь, не поленился вернуться. Остальные? Приятного путешествия на тот свет… Но это, конечно, вряд ли. Меня самого проводила эта компания отморозков, потому я знаю, каково с ними рядом умирается… Но это больше не мои проблемы.

— Ты просто боишься! — выкрикнула Лисса. — Ты просто трус?

— Я? Боюсь? Ну конечно, боюсь! Я же не идиот! Они выдрали мне крылья, нанесли множество увечий, чуть ли не вывернули наизнанку и прочее в списке замечательного. Я всерьёз должен стыдиться, что боюсь их? Правда? Извини, дорогая, но ты не по адресу! Готов признать себя трусом, если это подразумевает не-повторение тех потрясающих ощущений!

— У меня там семья!

— Сочувствую.

— Я очень прошу тебя!

— Я очень сочувствую. Дальше что?

Лео нахмурился. Кое-что, сказанное эльфом, не давало ему покоя, потому он вклинился в разговор.

— Подожди. Так ты, получается, вернулся за мной и утащил сюда… чтобы спасти от них?

Эльф едва заметно поморщился и отвернулся, как будто был немного смущён.

— Это всего лишь двухсторонняя сделка, — буркнул он. — Мне нужен кто-то, кто передаст весточку момей семье. Если при этом я не позволю этим уродам добраться до тебя, тем самым нагадив? Это, на мой вкус, вполне можно считать приятным бонусом.

Вон оно как… Лео посмотрел на Адиона с невольным уважением.

Хватило бы у него самого благородства и внутренней силы для того, чтобы в такой ситуации пытаться отблагодарить и спасти? Лео всегда очень хотелось считать себя самого хорошим человеком. Он в любой ситуации старался поступать правильно и гордился этим… возможно, иногда даже излишне.

Но, если быть совсем уж честным хотя бы с собой, у него самого никогда не хватило бы духу вернуться в такой ситуации с благими намерениями. Лео скорее постарался бы возненавидеть тупого, слабого жалельщика, который его не спас. Как бы он ни хотел бы, чтобы это не было правдой, но оно было.

Адион не был трусом. В отличие от, пожалуй, самого Лео. Но…

— Эй, — сказал Лео мягко, — всё хорошо. Правда. Но не мог бы ты, пожалуйста, выпустить нас с Лиссой? У нас там правда дела.

— Умереть? — уточнил Адион язвительно. — Важное дело, кто бы спорил. Но кто тогда весточку моей семье передаст? Об этом ты подумал вообще? У нас сделка, между прочим!

Лео вздохнул.

— Адион… Пожалуйста. Важные нам люди остались там. Пожалуйста.

Эльф поморщился.

— И ты туда же… Давно ты знаешь этих важных людей?

Лео не ответил, просто смотрел на него.

— Я не спас тебя, — сказал он тихо. — Я действительно не мог. Но теперь всё иначе. Они ведь не смогут вредить мне напрямую?

Адион тяжело вздохнул.

— Воля твоя. Не верь глазам, не верь ушам, пока эта полукровная девчонка не подтвердит, что то, что ты видишь, истинно. И учти: сдохнешь — заставлю в призрачном виде мою последнюю волю исполнять. Понял?

Лео слегка покачал головой: официально это были самые странные слова поддержки, которые он получал в своей жизни.

— Договорились.

— Ну вот и отлично… А я — пошёл. Буду убегать, как и положено трусу.

— Ты не…

Договорить Лео не успел: пространство вокруг уже подёрнулось туманом, и он оказался… Там же, где был, но вокруг было очень… Людно?

Что вообще принято говорить, когда окружён множеством живых мертвецов? Какие только глупые мысли не приходят в голову…

Вокруг был туман, такой густой, что стволы деревьев и контуры людей были в нём едва различимы. При таком раскладе очень сложно понять, какого пола стоящий перед тобой человек и старше он или моложе ста. Разумеется, отличить мёртвого от живого при таком раскладе было ещё сложнее.

— Лёвушка! — ласковый голос дедушки зазвучал из темноты, пробирая потусторонней жутью до самых костей.

Дедушка ведь умер в другом мире. Так откуда… Или он тоже смог прийти? Лео сглотнул слюну.

Разумеется, это ложь. Адион сказал, не стоит верить глазам и ушам. Но откуда местным тварям вообще знать, куда давить?..

Но отвлекаться не стоит.

В первую очередь надо убедиться, что Бетта… Где она? Она ведь была рядом? Но тени мелькали в тумане, и понять, какая из них нужная…

— Бетта! — крикнул он.

— Лео! — в ответном голосе было столько муки, что его как магнитом потянуло в ту сторону…

Но тут его локоть сжали в жёстком захвате.

— Стоять, — прошипела Лисса. — Даже не вздумай маяться дурью. Это не она.

— Но…

— Не она, — повторила полуэльфийка твёрдо. — Не майся дурью, ещё раз повторяю. Ты моя единственная надежда здесь, как минимум, до поры. Я не собираюсь позволить тебе сдохнуть просто так.

— А как же Бетта?

— К ней пока не протолкнуться, твои сослуживцы жаждут общения. Но она пока что держится, кровь тёмных ведьм — не водица… Ты не о том думаешь. Для начала, будь так добр, брось мой труп.

Не то чтобы у Лео были хоть сколько-нибудь принципиальные возражения на этот счёт, скорее даже наоборот. Но…

— Это ведь ты, — мяукнул он. Даже в его собственных ушах прозвучало жалко и просяще.

— Уже не я, — вздохнула Лисса. — Это просто кусок мяса и требухи, который когда-то был мной.

— Я думал, призраки очень переживают насчёт своих тел…

— Вся эта возня с телами нужна не мёртвым, а живым. Мёртвые реагируют только тогда, когда имеет место намеренное осквернение, и то намного реже, чем принято думать… Делай, как я говорю, не трать наше время и моё терпение.

Дважды Лео уговаривать не пришлось.

— Где Бетта? И Лали? — спросил он, стараясь не смотреть… Просто на хрен ни на что не смотреть.

— Лали пока что в безопасности. Ты думаешь, я бы с тобой тут разговаривала, не будь это так? Я нашла её сразу, как только освободилась из созданного твоим эльфийским приятелем пространства, и удостоверилась, что она в порядке. Повезло — дети, с одной стороны, более чувствительны к эманациям потустороннего, но с другой стороны менее им подвержены. Проще говоря, они видят монстров такими, какие они есть, а не такими, какими они хотят казаться.

— Лёвушка! Пора домой! — запах жарящегося на костре мяса, леса и каши накрыл его с головой. Они с дедушкой снова поехали за город, чтобы подняться в горы, и…

Резкая пощёчина обожгла его щёку.

—..Вот примерно об этом я и говорю, — буркнула Лисса раздражённо. — Даже не вздумай проваливаться. Кого-кого, а твоего дедушки тут точно и в помине нет.

Лео тряхнул головой.

— Но тогда откуда…

— Ты вспоминал о нём, — сказала Лисса. — И они подсмотрели это воспоминание в твоей голове… Или, по крайней мере, один из них. Правду говорит та поговорка: хуже спятившего тёмного мага может быть только дохлый спятивший маг.

Лео резко поплохело.

— Марон…

— О да, Марон. Наше счастье, что получившаяся из него после смерти прелесть слегка занята общением с матушкой. Пока они заняты друг другом, у нас есть время, чтобы вытащить как можно больше остальных.

— Вытащить?..

— Почти все взрослые, так или иначе, попались. Некоторым повезло нарваться на довольно дружелюбных привидений, другим… В общем, повезло не настолько сильно. Но начать нужно именно с дружелюбных, потому что там проще… И потому что они в будущем могут стать нашими союзниками.

— Прости, а что именно мы собираемся начать? Просто чтобы понимать, знаешь ли.

— Проникать в созданные их призраками пространства.

— А мы… сможем?

Она досадливо цыкнула.

— С твоим приятелем было бы намного проще. Но мы с тобой, недомаг и недопризрак, в сумме должны дать одного тёмного мага… К тому же, ты смог взять под контроль собственного призрака, а это уже дорогого стоит.

— Я не брал его под контроль! — Лео подумал, что Адион, со всеми его убеждениями, взбесился бы от мысли, что его кто-то там “контролирует”.

Лисса посмотрела на удивление серьёзно.

— Ты смог самостоятельно посмотреть ему в лицо и честно поговорить, — сказала она. — Когда речь идёт о личных призраках, это немалое достижение.

— Я не делал ничего особенного.

— Так говорят почти все авторы немалых достижений… Разум каждого человека похож на дом с привидениями, знаешь ли. И в моменты, когда эти привидения выходят погулять, творятся порой страшные вещи… Так что, нам пора смотреть на чужих привидений.

Лео тихонько вздохнул. Вопрос бытия “Когда этот всё стало моей жизнью?” давно уже утратил для него актуальность, как слишком часто задаваемый и вполне себе риторический. Потому он решил для разнообразия начать с чего-то более актуального.

— Что мне нужно делать?

Попасть в пространство, где призраки создают свои “гнёздышки для поболтать”, оказалось совсем несложно при условии, что у тебя есть мёртвый проводник. Лисса со своей стороны была полна решимости сделать всё возможное для того, чтобы использовать сомнительный актив в лице Лео с пользой.

На самом деле, в первый момент Лео даже не понял, что изменилось. Тот же лес, тот же туман… Всё то же самое, нечему удивляться. Так? Но потом, присмотревшись, он понял, что всё совсем не то же самое.

Да, тот самый туман. Но разве раньше был он таким плотным, неподвижным, поглощающим звуки настолько, что казалось, в окружающем мире просто не существует самого определения звука, ведь воздух не может двигаться… Ведь ничто не может двигаться.

Да, лес. Вроде бы тот же самый. Но разве деревья были настолько огромными? Разве не попадалась раньше молодая поросль там, где теперь можно разглядеть только зелёный ковёр мягкого даже на вид мха, изредка поблёскивающий непонятным потусторонним светом?

Лео открыл рот, чтобы задать вполне закономерный вопрос, и осознал, что из горла его не вырвалось ни звука.

Лисса перехватила его взгляд.

“Ты прав, — её голос прозвучал прямо в его голове, — здесь нет и не может быть звука. Это мир тишины. Почему, ты думаешь, его обитателей во все времена так завораживала музыка? Потому что здесь нет голоса, нет времени, некуда спешить. Тут завершаются все клятвы, тают сожаления, развеиваются шепотки, смолкает биение сердца и звук дыхания. Здесь нет ничего, кроме молчания. Нет и не может быть.”

Лео сглотнул.

“Это… то, что ожидает нас всех?”

“И да, и нет. Зависит от трактовки вопроса… И я не знаю точно, что ждёт нас всех дальше. Даже сейчас, когда сама… Ну, ты понял. Этот мир ведь не конечная точка, а Рубеж, Порог, если хочешь. А потом… Базово существуют жизнь и смерть, но есть великое множество способов прожить жизнь и умереть. Как ни крути, а каждый вносит в этот банальный процесс что-то своё, самобытное. Так кто сказал, что дальше у всех будет одинаковое? Исходя из того, что я ощущаю, это совсем не так. Для всех нас разное потом… Просто пока что мы вместе стоим на границе.”

Лео нервно фыркнул.

“Что-то вроде таможни?”

“Что-то вроде того, — она не улыбнулась. — Мир дверей, мир раздорожья. Обычно эти двери плотно закрыты, но для голоса птицы Сирин не бывает преград. Её пение открывает любые двери, в том числе между любыми мирами.”

Лео тут же насторожился.

“Подожди. Между любыми мирами? То есть, теоретически она может вернуть нас в наш мир?”

Лисса задумчиво покачала головой.

“Возможно. Но, если я понимаю всё верно, она этому не хозяйка.”

“То есть?”

“Птица является проводником и ключом. Я не уверена, насколько она на самом деле способна решать, какие двери открывать. Но теоретически да, она может открыть проход в иной мир. В какой-то мере это то, на что я рассчитываю.”

Лео застыл.

“Ты… рассчитываешь, что получится увести их в другой мир?”

Она отвела глаза.

“Лали, в первую очередь. Говорят, есть на свете Бездны, где мёртвые могут какое-то время быть рядом с живыми. Присмотреть, убедиться, что всё в порядке… Я хочу попробовать уговорить Сирина открыть дверь в одну из таких. Но одного моего голоса для этого будет мало, слишком мало… Но это потом. А пока что давай, наверное, начнём с наиболее стабильных и дружелюбных карманов.

Мимо них вдруг пронёсся какой-то непонятный вихрь, обдав могильным холодом.

“Что это было?!”

“Эмилия с сыночкой. Совет: не приближайся. Нам вон туда.”

И они пошли в одно из мест, где туман становился гуще. Он сгущался и сгущался, пока…

.

То была уютная комната.

Всё вокруг было пронизано светом, витал запах нгагретого на солнце дерева и каких-то мудрёных специй.

Чета Лайвр восседала за столом; женщина рыдала, мужчина молчал.

Мертвец, что застыл в шаге от них, тихо сказал:

— Мама, папа. Простите меня.

Это был юноша в форме боевого мага, принятой Ликарии, но будто бы устаревшей. Его точно не было с драконоборцами… Или Лео просто не запомнил?

— Тогда, много лет назад, я наговорил много гадостей, прежде чем уйти, — сказал юноша. — Я верил, что поступаю верно, но это не оправдывает меня. Я… умер при осаде одного из городов-крепостей, рука об руку с одним из герцогов Брильо. Перед смертью он предсказал мне, что у меня однажды появится шанс сказать вам, что ждать нечего… Брильо — могущественные колдуны. Я надеялся, что он не ошибается, и вот…

Госпожа Лайвр всхлипнула.

— Мы не знали, что с тобой, — пробормотала она. — Но мы ждали, мой милый; все эти десять лет мы ждали.

Он кивнул.

— Прости, мам. Я умер. Больше… не надо ждать, правда. Мне давно пора идти дальше. И вам тоже.

Лео приподнял брови.

Получается, когда господин Лайвр сказал Маклану тогда, что ждал десять лет…

Ох.

Лео подумал, что его родители его тоже не дождутся. Там почти без шансов… если, конечно, Кира для него нечто эдакое залихватское не споёт. Но Лео в это верилось слабо: он уже здорово сомневался, что та девчонка, с которой он некогда делил тяготы и кошмары, всё ещё существует.

А значит, его родители тоже не дождутся его.

Будут ли они расстроены, или быстро забудут? Станут ли вот так вот бесконечно ждать, учитывая, что оба уже не вместе, что они давно так далеко друг от друга, что у каждого своя жизнь? Он не говорил с отцом вот уже почти десять лет; он уехал из дому в совсем раннем возрасте и с тех пор звонил матери не чаще раза в неделю. Будет ли это проще для них, учитывая всё вышеперечисленное?

Лео не был уверен.

Наверное, он даже эгоистично не хотел знать; что-то в глубине души подсказывало, что “сын, который звонит раз в неделю” и “сын, который пропал без вести” — это всё же величины разные.

—..Я до последнего думала, что… Я думала, что, может быть… ты можешь быть жив. Где-то там… Знаешь, где-то там… И не приходишь, просто потому что злишься. Просто потому что не хочешь, но…

Ну да, мертвеца можно оплакать, но прелесть смерти в том, что она — окончательная, закрывающая все счета штука. Мёртвые мертвы, что тут добавить? И, как бы ни больно это было для живых, это состояние свершённо-завершённое. Приговор озвучен, подписан и приведён в исполнение.

В этом смысле неизвестность, наверное, хуже.

По крайней мере, в данном случае оно, похоже, действительно было так. Лео, наблюдавшего за сценой, потянуло цитировать одного из своих любимых поэтов, много чего писавшего о мёртвой натуре и бесконечности вселенной.

В общем и целом, Лео готов был размышлять о чём угодно, чтобы не слушать. Но не похоже, чтобы его судьба (и мёртвая эльфийка) собирались давать ему такую возможность. Если уж тебя поволокли в царство мёртвых, то будь готов следовать за проводником, не так ли?

Во вздохе Лео было, наверное, слишком много истерики. Даже по его собственным меркам.

“Успокойся, — посоветовала Лисса, — ты должен вмешаться. Меня не услышат, если я попытаюсь вмешаться. А вот ты… У тебя должно получиться.”

“И что я скажу им?”

“Ищи слова.”

Вот уж действительно.

— …я не хотел вам писать, — говорил между тем парень. — Злился. Хотел сначала стать героем, а потом… Чтобы вы увидели, чего я стою. Чтобы вы знали, что без этой всякой возни с артефактами я могу многого добиться. Чтобы вы знали, что я настоящий мужчина.

Господин Лайвр прикрыл глаза.

— Мне жаль, — сказал он тихо. — Прости меня, что я называл тебя… Что я говорил все те слова. Мне жаль, что я велел тебе убираться из дому и зарабатывать самому. Если бы не я, ты не связался бы с той компанией; если бы не я…

— Всё хорошо, пап, — вздохнул призрак. — Ты ни в чём не виноват, я клянусь тебе. А у меня, знаешь ли, было время всё обдумать и кое-что для себя решить… Ты правильно сделал, что сказал, что мне пора взрослеть. Ты правильно сделал, что перестал давать деньги. Если бы я мог дотянуться до себя из прошлого, я бы ему после той истории с украденной улиткой ещё и зубы выбил прямо в мозг, чтобы наверняка дошло… Но всё прожито, сделано, черта подведена. Одно скажу точно: ты ни в чём не виноват, я обещаю. Я сам поддался россказням о высокой оплате для магов и титулах для всех героев, сам решил покинуть вольные города. Просто… знаешь, наверное, каждый мальчишка, начитавшийся агиток на тему “умри или стань героем”, не очень задумывается о реальной перспективе этого “умри”. Хотя, возможно, это со мной только так было, кто знает… Я вот был уверен, что это моё призвание, в отличие от скучной артефакторики. Что смерть — это для других, но я-то точно выживу. Потому сначала я не писал, потому что ждал, когда же. А потом не писал, потому что оказалось, что всё совсем… не так, как я себе представлял. Потом я просто… не мог писать вам о таком.

Лео невольно передёрнуло от тона, которым было сказано это “не так”.

О да, он примерно представлял, что кроется за этим не таком. Сам на своей шкуре ощутил, насколько меняется ощущение некоторых вещей, если ты смотришь на них со стороны — и когда ты оказываешься непосредственно в них вовлечён.

— Ох, милый…

— Как ты…? Где? Мы могли бы пойти туда. Нам нужно поставить памятник и, не знаю…

— Искать там нечего, — отрезал он, — идти некуда.

— Хотя бы примерно. Милый, пожалуйста!

Он тяжело вздохнул.

— Один из городов-крепостей Шаккари, южная дорога. Я стоял в первом ряду, так что меня развеяло в пепел в первые же минуты… Вы не найдёте там ничего, правда. Только трава и дорога.

— Мы всё равно приедем туда…

— Пообещайте мне, что не поедете туда.

— Но…

— Да, я не вправе тут требовать обещаний, но всё же пообещайте мне, хорошо? Вам нечего ловить на тех дорогах, особенно сейчас, когда началось всё это… Безумие. Могилы не для мёртвых, а для живых, я обещаю вам это. Мне для покоя достаточно знать, что вы не сунетесь в неприятности, чтобы поклониться заросшей травой дороге у заброшенных остатков дурацкой крепости. Это не имеет смысла. Если вам правда важно попрощаться со мной, давайте прощаться сейчас. А потом… убирайтесь отсюда так быстро, как только возможно. Я чувствую, что нечто ужасное поднимается из долины. Оно несёт смерть. И просто поверьте: вам надо быть так далеко отсюда, как только возможно.

Что, ещё что-то поднимается из долины? Неужели в их весёлом кино о волшебной стране фей начинается новая, ещё более занимательная серия на тему лютого выживача?

С другой стороны, Лео такой поворот разговора был только на руку, потому что он, кажется, нашёл правильные слова.

— Эй, не хочу прерывать, — сказал он, — но если ты говоришь правду, парень, и хочешь, чтобы твои родители тут выжили, нам стоит помочь друг другу.

Взгляды всех присутствующих тотчас же обернулись к Лео. И вот совсем не сказать, чтобы были они добрыми.

— Ты кто такой? — резко спросил парень. — Хотя, я вижу… Драконоборец. И как же это ты выжил? И не надо ли мне поправить это упущение? Живым, знаешь ли, опасно разгуливать здесь…

Нет, ну правда?

Лайвры нахмурились.

— Драконоборец? Но…

Ну вот, отлично. Теперь неприятный секрет настоящего прошлого Лео стал известен, как минимум, присутствующим. И, какими бы адекватными в конечном итоге ни казались Лайвры, наивно было бы ждать понимающей и радостной реакции на него — это после всего-то, что случилось с Железной Долиной и с ними лично.

В таких обстоятельствах, если честно, никакой адекватности не хватит.

— А сам-то ты кто? — уточнил Лео не без раздражения. — Извини, конечно, но, судя по форме, мы служили одним и тем же хозяевам, просто в разное время. Или ты совсем не понимаешь, как это бывает? На зло — добро рассчитайся!

Парень едва заметно скривился, но Лисса, будучи, очевидно, ответственным загробным проводником, тут же вмешалась:

— Лео помог нам сбежать от драконоборцев. Именно он был тем, благодаря кому твои родители вообще дышат, так что придержи язык!

Лео благодарно на неё покосился, а после вернулся к интересующей его теме.

— Да, я был драконоборцем. Так получилось. Я уверен, что ты сам на своём опыте испытал, насколько легко в нечто подобное вляпаться — и насколько сложно потом выпутаться, — у парнишки даже хватило совести отвести взгляд. Уже что-то. — Но я не готов сейчас к дискуссиям по поводу особенностей армейских уставов, представлений противоборствующих сторон о том, кто прав, и прочих бесплотных обсуждений. Вообще не важно, кто тут прав, если и считать, что слово “прав” вообще применимо в таких вопросах по меркам исторического процесса… Мы не того масштаба фигуры, чтобы судить об этом, идёт? Нам неплохо было бы просто выжить. Потому что, из всех существующих и несуществующих правд, безусловная ценность человеческой жизни кажется мне наиболее убедительной.

Парень поморщился.

— Красиво излагаешь. Ты у нас, значит, сильно умный? И собираешься за красивыми словами спрятать тот факт, что ты просто убийца и мразь?

Лео вздохнул.

Ну да, это не Адион.

— Я — убийца и мразь, — после разговора с Адионом сказать это получилось на удивление легко и естественно. Этот эльф, сам того не желая (а может, и желая, кто его разберёт) — А ещё — трус, предатель и дезертир. Более того, ты не хуже меня знаешь, что скоро хоть что-то из перечисленного можно будет сказать чуть ли не про каждого второго, с той или иной точки зрения. А то и каждого первого. Особенность времени: ты всегда найдёшь, кого и в чём обвинить… Но, если ты действительно хочешь, чтобы твои родители выжили, ты поймёёшь, что я — твой лучший выбор союзника. Не потому что я плохой или хороший, а потому что нам обоим есть, кого спасать… Там, за границей этого мирка, столпились мертвецы, мои прошлые коллеги. И только другие мертвецы могут их отогнать, так сложилось. У меня есть Лисса… Но её недостаточно. Нас с ней недостаточно. Присоединишься к нам?

Госпожа Лайвр вскинулась.

— Ты! Во что ты пытаешься втянуть нашего мальчика? Он не должен больше драться, нет! Лучше мы умрём, чем его обидят!

“Твой мальчик уже и так мертвец, — подумал Лео раздражённо. — Кто его вообще может обидеть?!”

Но сказать это вслух он, конечно же, просто не осмелился. Довольно просто рассуждать о таких вещах, когда это не твоего пропавшего десять лет назад, а теперь вернувшегося ребёнка вербует бывший драконоборец…

— Я и так мёртв, мам, — сказал вдруг младший Лайвр хмуро. — И в словах этого драконоборца есть правда. Но нас двоих в любом случае будет недостаточно, так что…

— Потому нам нужны ещё, — кивнул Лео. — Пойдём со мной, и мы сможем привлечь больше желающих.

О том, что он, кажется, на полном серьёзе собирается возглавить отряд призраков, Лео предпочитал просто не задумываться. Хотя бы ради сохранения остатков собственного рассудка.