Когда падает небо 1.

23

— Наверное, — ответил Лео хрипло.

Он испытывал слишком много всего и просто не знал, что со всем этим в итоге делать.

— Ты пришёл… не для того, чтобы вредить мне?

Эльф усмехнулся и покачал головой.

— Вопреки всем вашим пугающим легендам, мёртвые на самом деле крайне редко приходят вредить живым. Другой вопрос что в этом деле, как в любом другом, многотысячную толпу принято судить по парочке самых крикливых идиотов. Так и с легендами о злобных мертвецах. Несколько шутников, застрявших в ловушке фантомов или излишне зацикленных на своей мести индивидов так впечатлили публику, что о них сложили кучу легенд и преданий, на выходе извратив всё так, что мама не горюй… И я уж молчу о множестве ситуаций, когда вернувшиеся мертвецы вредили живым просто по незнанию. Случаи безумия, самоубийств и прочих тому подобных неловкостей… Ладно, я слишком увлёкся. Просто тема интересная. Я об этом диссертацию по этике артефакторики писал.

— Диссертацию? — слабым голосом уточнил Лео.

— Ага, — эльф оживился, и жуткие следы, уродовавшие его, поблекли ещё сильнее, а некоторые исчезли вовсе. Может ли быть, что он выглядит так, как себя чувствует? — Тогда как раз активно обсуждали создание артефакта, имитирующего голос Сирина, но не так… кхм… разрушительно, как оригинал, а направленно. Что-то вроде: “Хочешь поболтать со своей покойной бабушкой? Мы можем тебе в этом помочь! Заплати деньги, и наш чудесный артефакт предоставит тебе такую возможность!”

— Это же как городская легенда о телефоне на тот свет! — Лео сам не знал, восхитился он или ужаснулся. Задумка была… одновременно безумной и чрезвычайно амбициозной.

— О да, артефактор, предложивший эту идею, тоже так это называл, — увлечённо кивнул эльф. — Так ты, получается, тоже попаданец из техногенного мира? Интересно… Да, “телефон на тот свет” — это было рабочее название. Но проект в итоге отозвали, посчитав, что магическую этику он всё же нарушает. Сам понимаешь, спорно всё это.

Ещё бы не понимать! Если что, спорность пользы от разговоров с мертвецами Лео в режиме реального времени испытывал на собственной шкуре.

— Есть такое, — нервно хохотнул Лео. — Хотя я… В смысле, я благодарен, что получилось поговорить с тобой. Это меня… глодало.

— Я так и понял, — эльф склонил голову набок, оценивающе рассматривая его. — Не буду спрашивать, как тебя угораздило, потому что догадываюсь…

— Догадываешься?

— Моя семья переехала так далеко от Холмов, как могла, но я всё равно знаю, что такое политика. Что там выбито у нас в городе на центральной стеле? “Если Королева сказала тебе умереть за неё, поторопись это сделать. Если вынудишь Королеву помочь с этим, будет намного больнее.”

Лео нервно икнул. Вот это способ вести государственную пропаганду. Хотя, если задуматься об этом…

— Что же, по крайней мере, это честно.

— Скажи? Остальной мир постоянно обвиняет фейри в коварстве, но на самом деле каким-то загадочным образом получается, что они сами используют ровно те же самые методы. А иногда и худшие, если честно… Кстати, что ты собираешься делать дальше?

— В смысле?..

— В прямом. Если я правильно понимаю ситуацию, тебе удалось каким-то образом дезертировать из ликарийской армии. Что для попаданца кроме шуток выдающееся деяние, я впечатлён. Но — что дальше? Каков план?

— Выжить, — улыбнулся Лео криво.

— Лаконично. И объяснимо, — эльф вздохнул. — Что же… Могу я дать тебе совет и взамен попросить у тебя об услуге?

Вот оно, — подумал Лео, — то, ради чего всё это затевалось.

Стоило догадываться, что просто жестоким убийством в стиле хорроров он не отделается. Эльфу что-то от него нужно… И, если уж решил принять наказание, то нужно быть последовательным в своих действиях. И, что бы студент-артефактор ни хотел от него, выполнить.

— Меня зовут… — эльф запнулся и тут же послал Лео извиняющую улыбку. — Меня звали Адион Стеклянные Крылья, я был из рода Пляшущих Стрекоз. Сможешь запомнить?

“Вряд ли смогу забыть, даже если очень захочу,” — подумал Лео мрачно.

— Ну вот. Когда будешь проходить мимо любого представительства артефактного дома “Стеклянное Крыло”, злесь или в любой другой из стран нашего и двух соседних миров, найди минутку наведаться туда. Скажи, что принёс мой последний привет и просишь передать моей матери.

Дерьмо.

— Я…

— В подтверждение скажи, что стеклянные капли, которые она вплела на своей последней свадьбе, были хороши, как и те, что летали у меня в комнате, сталкиваясь и звеня. И что те сломанные часы в нашей семейной бибилиотеке сломал всё же я, как она и подозревала. Но я хотел их починить, честно. Запомнишь? Или мне применить голос мёртвых? Я могу, и тогда ты точно не забудешь ни одного из сказанных мной слов…

— Я и так не забуду.

— Хорошо. Передай ей, что я погиб в Железной Долине. Передай, что я умер быстро, и ты был со мной в это время. Что мне не было больно или страшно.

— Но это ложь.

Адион ухмыльнулся.

— Преимущественно. Но зачастую ложь — самое лучшее, что мёртвые могут дать живым. Или ты на моём месте захотел бы, чтобы мать узнала правду?

— Нет, — Лео передёрнуло.

— Вот и я не хочу. Пусть она думает, что это было легко и быстро, что мне не было больно, что со мной не сделали всех тех вещей. Пусть запомнит меня живым.

Лео кивнул.

Ему было паршиво, так, что хоть садись и вой. Но вместе с тем… вместе с тем, как-то иррационально стало немного легче.

С одной стороны, он убедился, что его обвиняют… Как минимум, не так сильно, как он ожидал всё это время. С другой…

Появилось что-то, что он может сделать.

Крайне сомнительное доброе деяние, если разобраться — но сам Адион считает это важным, так? И это было что-то очень человеческое. Университет, сеть магазинов, мысли о матери перед смертью… Фейри обычно описывались как жесткосердные, развращённые, слегка свихнутые создания с махровым матриархатом, притворяющиеся людьми насекомые, едва ли способные на родительскую любовь. С другой стороны, Лео и сам прекрасно понимал цену всем подобным описаниям: феи находились в напряжённых политических отношениях примерно со всеми, кроме разве что традиционно нейтральных Вольных Городов и соседей-демонов. И в этом смысле многие вещи становятся куда более очевидными. Смачно рассказывать о том, что политические противники обожают жрать детей — это такая классическая классика, что хоть чешись. И даже если мать Адиона оторвёт Лео голову…

Теперь у него появилась цель. Что-то, что “я сделаю, когда кончится война”. Раньше Лео только поднимал брови, когда находил в хрониках это высказывание, но теперь… Теперь…

Есть вещи, которые понимаешь в полной мере, только испытав на собственной шкуре. Никакие хроники, никакие попытки описать это не сработают в полной мере.

“Когда для меня война кончится — или останется за спиной — я найду эти самые “Стеклянные крылья” и расскажу, что смогу. Совру в том, в чём попросили, но в остальном выдам правду. И, если его родственники попытаются превратиться в насекомых и откусить мою голову… Думаю, я заслужил. В конечном итоге, я просто смотрел, как мои так называемые сослуживцы напали на их сына, заблокировали ему магию, издевались над ним. Значит, стоять в одиночку перед его роднёй с такими вот новостями и рисковать быть сожранным — вполне нормальная цена. Просто моя очередь, правда?”

— Ага, — зло хмыкнул эльф, вырывая Лео из раздумий, — вижу. Ты думаешь, моя семья попытается тебя прикончить? Думаешь, они какие-то там твари? Ну и дурак. Ты можешь попросить у них помощи в обмен на информацию обо мне. Мы из цивилизованных фейри, у меня образованные и адекватные родственники. Они заплатят, не сомневайся… Или помогут в другом смысле.

Лео открыл рот, чтобы возмущённо возразить, но Адион предостерегающе поднял руку.

— Не спеши отказываться и нести прочую прекраснодушную чушь, — предупредил он жёстко. — Моя семья может помочь тебе с документами. Или с работой. Или с путешествием в другой мир. Заманчиво, правда?.. Я не какой-то наглый бестелесный паразит, который хочет присосаться к твоей сущности и заставить за просто так выполнять свои посмертные хотелки. И я не считаю, что ты должен мне по гроб здравого смысла просто потому что пожалел меня. Я догадываюсь, как тебе описывали эльфов, но сразу скажу: вся эта драконья риторика насчёт “паразитов” и всё тому подобное, я такого тут наслушался. Но мы разные, понятно? Разговоры о “паразитах” — это просто их способ показать, что мы насекомые и не имеем права считаться полноценными оборотнями. А значит, и права оборотней на нас не распространяются… Бред! Я был членом движения “свободные крылья” при жизни, и не собираюсь становиться кем-то другим после смерти! Я говорю тебе о честной сделке, человек. Не смей унижать меня!

Лео моргнул.

А потом моргнул ещё раз.

Ему как-то не приходило в голову, что у местной эльфийской молодёжи могли быть такого рода движения. Лео казалось, что это общество находится пока ещё на слишком ранней стадии. По идее, такие штуки приходят вместе с индустриализацией… С другой стороны, даже в истории Земли более ранние примеры подобных движений всё же имели место. Опять же, наличие магии не может не вносить некоторое разнообразие в исторические процессы. Например, даже в местной человеческой правовой системе существовало очень ощутимое деление на “женщина” и “магиня”. И там очень наглядно работала присказка про Юпитера и быка: магини были полноценными, ничем не ущемлёнными членами общества, а женщины… Ну, тем, что мы подразумеваем под “женщиной”, когда вспоминаем век эдак девятнадцатый. В лучшем случае.

Такое вот противоречие.

Опять же, университетская среда исторически является отличной грибницей для такого рода движений. А Адион, переехав учиться в Предгорное Княжество, наверняка столкнулся со… своеобразным отношением местных. Лео понимал это, как никто: покинув после скандала с отцом родной город, в честь которого был назван, Лео сменил имя на новый манер и двинулся учиться, так сказать, в земли дальние.

И, несмотря на все современные законы и правила, очень всякое отношение он там встречал.

И да, иногда болезненная гордость была одним-единственным возможным способом с этим справиться.

— Ага, снова вижу, — криво улыбнулся эльф. — Значит, ты и в этом такой же, как я. И ваш мир не так уж отличается от нашего… А ведь я правда думал, что там, где есть только люди и нет других рас, таких противоречий возникать не должно.

— Зря думал, — вздохнул Лео. — Поверь, в отсутствие других рас люди найдут, по какому принципу друг друга поделить. Поводы порой могут поразить, гарантирую.

— Верю… Наверное. Я вот сбежал из дому, чтобы доказать матери, что в прогрессивном драконьем краю найдётся место для нас. Забавно, правда?

“Не особенно,” — подумал Лео.

Но кто бы его в этом вопросе спрашивал.

Впрочем, другой вопрос сохранял неизменную актуальность.

— Так ты читаешь мои мысли?

Адион слегка склонил голову набок.

— Да не то чтобы прямо читаю… Понимаешь, между нами с самого начала образовалась некоторая ментальная нить, сотканная из твоей вины, моих предсмертных сожалений и прочего тому подобного. Когда ты заговорил со мной, наша связь стала окончательной и стабильной, и я смог создать небольшое ментальное пространство только для нас, чтобы поболтать без особенных помех. Фактически время для нас застыло сейчас, мы вне смерти и вне жизни… Сейчас, пока поёт Сирин, такие фокусы не проблема для меня. И, сам понимаешь, в такой момент власть мёртвого над живым… В общем, я вполне могу не только полностью считывать твой эмоциональный фон, но и улавливать образы, всплывающие в твоей голове. Если очень упростить, то, наверное, это действительно можно засчитать за чтение мыслей… Хотя, конечно, не совсем то. С точки зрения магической теории…

— Ты совсем идиот? — полный ярости женский голос ворвался в их милый разговор и был, надо сказать, явлением немного неожиданным.

По крайней мере, эльф, кажется, удивился ещё больше, чем Лео.

Они синхронно обернулись и уставились на стоящую рядом Лиссу. Судя по всему, здоровую и очень злую.

— Ты что, всерьёз считаешь, что сейчас самое подходящее время, чтобы поговорить о теории магии? Ты совсем, что ли?

Адион нахмурился, удивлённо глядя на неё, а потом вздохнул.

— Ах… Значит, ты тоже.

— О да, — ответила она зло, — я тоже.

И тут Лео с запозданием осознал, что тело, висящее у него на спине, кажется очень тяжёлым и неподвижным.

А ещё оно совершенно точно не дышит.

-

Лео испытал безотчётное и инстинктивное желание отшвырнуть мёртвое тело прочь: эффект мёртвой долины имел над ним крайне большую власть ровно с тех самых пор, как в детстве его заставили целовать в лоб мёртвого дедушку. Ритуал, который предполагался как “прощание с покойником”, для Лео стал источником многочисленных кошмаров и стёртых мочалкой губ. И да, с тех самых пор Лео боялся мёртвецов. Что было, конечно, совершенно иррационально: всем понятно, что бояться стоит живых. Но я вас прошу, какой страх на свете рационален? Когда оно, это самое рациональное, уже случилось, то бояться уже и смысла нет. Именно потому человеческий мозг, как правило, предпочитает страшиться неопределённого и неведомого.

И вся эта ситуация…

Вопрос “Насколько вежливо бросить на землю труп призрака, с которым разговариваешь” был одним из тех, на которые Лео в жизни не ожидал искать ответ, хотя бы потому что сложно придумать что-то более абсурдное.

Что сказать? Жизнь умеет приносить удивительное разнообразие в границы возможного и невозможного.

— Чем вы, парочка идиотов, вообще тут занимаетесь, закрывшись в подпространстве? — спросила Лисса зло. — Неужели не понимаете, что снаружи творится?

Адион чуть хмыкнул, бросив на неё странный, насмешливо-снисходительный взгляд.

— Напомни, драгоценная, почему меня это должно хоть каким-то образом волновать? Думаешь, мне есть дело до остальных? Наивно с твоей стороны, дорогая. Я сдох, и не самым приятным образом. Позволь мне, пока есть шанс, получить удовольствие от приятного разговора. В моей ситуации некоторый эгоизм более чем простителен. Считай последним желанием того, чей приговор уже привели в исполнение…

— Меня тоже сюда втянуло! И я не могу выбраться, пока вы тут болтаете о том-сём. Неужели это не понятно?

— Ну и потерпи, — отмахнулся Адион. — Обучалась бы при жизни магии, смогла бы выбраться сама. А так… Или считаешь, я обязан ставить твои интересы выше только из-за того, что ты — женщина? Ну что? Сочувствую. Перетопчешься, я свободен от этих гендерных стереотипов! И вообще, время в подпространстве течёт совсем не так, как в реальности. В мире только пара секунд пройдёт. Так что не занудствуй.

Лисса зло сверкнула глазами.

— Бывают секунды, которые после стоят лет и веков.

Эльф насмешливо склонил голову набок:

— Ты мне об этом рассказываешь? Правда?

В воздухе послышался лёгкий звон стекла, как будто задрожали невидимые крылья. Лисса оскалилась, демонстрируя во всей своей красе клычки. Причём, если девушка была серьёзна, то парень, как показалось Лео, откровенно наслаждался ситуацией.

М-да.

Лео было даже вроде как немного неловко вклиниваться в агрессивный флирт двух мёртвых представителей остроухой расы. И вообще за них, наверное, следовало порадоваться: посмертие, где ты можешь иметь какую-никакую социальную жизнь, представлялось Лео весьма неплохой перспективой. Тем не мене, кое-что его довольно сильно напрягло.

— Ребят, это всё очень интересно, но объясните мне, пожалуйста, что такого в реальном мире творится? О чём вы говорите?

Они замолчали и перевели на него чрезвычайно красноречивые взгляды. Вопрос в них читался настолько ясно, что в озвучивании не особенно нуждался.

— Нет, я не идиот, — ответил Лео послушно. — Хотя, если учесть обстоятельства, при которых я попал во всю эту историю — преимущественно не идиот. В любом случае, не забывайте, что я — абориген и всё ещё в шоке от происходящего. Да и посмертная ясность сознания, о которой писали некоторые философы, мне не грозит, так что…

— О, ваши философы, значит, тоже интересовались подобными вещами? — заинтересовался Адион.

— Ты что, до сих пор не понял, что то, что ты именуешь своей подружкой Кирой, решило спеть песенку? — спросила Лисса.

Лео моргнул.

При всём уважении к Адиону, прямо сейчас объяснять про философов он и сам не был готов: вопрос Лиссы был любопытнее.

— Кира? Погоди… Кира и есть этот самый поющий Сирин?

— Ты знаешь Сирина? — Адион, кто же ещё.

— Да, — бросила Лисса хмуро, — и оно поёт. Ты понимаешь, что это значит?

— Что Кира некромант? — Лео было довольно сложно уложить в голове эту концепцию. Мозг яростно отказывался участвовать в этом фестивале и всячески стопорился.

Лисса страдальчески поморщилась.

— Даже близко не некромант, к сожалению. И вообще, речь сейчас не о ней. Ещё попытка. Тебе не объяснили, что случается, когда поёт Сирин?

— Мертвецы ходят среди живых. Или нечто в таком духе.

Адион цокнул языком.

— Довольно неточная формулировка. Я выразился иначе.

— Не отвлекайся! — Лисса почти прикрикнула. — Когда поёт Сирин, мертвецы обретают голос. Они могут прийти к тем, кого раньше любили, или ненавидели, навестить тех, с кем на момент смерти связь была прочнее всего. Разумеется, это возможно только для недавно умерших или тех, кто по той или иной причине ещё не ушёл полностью… А теперь подумай головой, будь добр. Тебе напомнить, кому вы с Беттой недавно фактически выписали билет на тот свет? Или ты так соскучился по своим бывшим сослуживцам? Так вряд ли они питают к тебе большую и нежную любовь. Не понимаешь, нет?

Твою мать.

Лео об этом не подумал, но ведь это действительно так: ему и в голову не пришло, но это ведь очевидно! Если вернулся Адион, значит, вернулись и драконоборцы. А значит…