— Он просто взял — и погрузил их в иллюзию, в которой всё у них хорошо? Где он всё ещё жив, драконоборцы не нападали на долину и всё в том же духе?
— Да. Нескончаемый вечер, застывший во времени. Их личная маленькая закольцованная вариация на тему последнего мирного ужина.
Лео тяжело вздохнул и потёр глаза.
Всё, что он успел бегло почерпнуть на лекциях по психологии, непрозрачно намекало: отрицание явно не относится к методам здорового преодоления утраты.
С другой стороны, вряд ли он в принципе имел право тут хоть кого-то судить. И вмешиваться в это во всё… Бесконечный закат, который он созерцал, каким-то образом пугал намного больше, чем все предыдущие мирки вместе взятые. Было в этой пасторальной картине что-то… Лео не мог объяснить, но где-то на инстинктивном уровне эта атмосфера вызывала инстинктивный ужас.
— Может, нам стоит оставить всё как есть? — уточнил он у Лиссы. — Я не уверен, что хочу в это ввязываться.
— Но ты должен.
Лео скривился.
— Я не думаю, что оно того стоит. Уверен, мы отыщем других, более сговорчивых мертвецов. Здесь… это именно тот случай, когда семейные отношения слегка нездоровы и посторонним лучше не лезть.
Лисса вздохнула.
— Но ты должен хотя бы попытаться!
— Да кому я должен! — взорвался Лео. — Тебе не кажется, что Адион прав и ты действительно слишком много на себя берёшь?
Лисса поджала губы.
— Мне кажется, — отрезала она, — что ты не простишь себе, если хотя бы не попытаешься спасти их.
— Да от чего их спасать! — возмутился Лео. — Насколько я могу судить, с ними из нас всех всё более чем хорошо. Они живы, здоровы и даже счастливы…
— Они полностью погружены в иллюзию призрака, желающего забрать их с собой.
Вот тут он не понял…
— В смысле “желающего забрать с собой”?.. Слушай, я не верю, что из всех именно этот парень жаждет уничтожить свою семью. Не обижайся, но он совершенно не тот тип.
— Уничтожить? — криво улыбнулась Лисса. — О нет, он жаждет спасти их, не сомневайся! Но тут есть ма-ахонькая проблема: он не хочет их отпускать из своего мирочка. А, если он их не отпустит (или они сами не вырвутся), то, когда песня Сирина закончится, они все умрут.
Пресвятые тапочки-котятки, вот уж радость привалила!
Лео выругался. Подумал. Выругался ещё позаковыристей, а после — шагнул вперёд.
— Привет, — сказал он, — я не хочу показаться банальным, парень, но ты уже умер, и этого не изменишь. Будь осторожней со своим иллюзорным мирком, потому что иначе можешь утащить их за собой. Ты понимаешь это?
Ладий медленно повернулся к Лео; глаза у мёртвого купца были пустые и жуткие, как у куклы. Он явно хотел что-то сказать, но жена его опередила.
— Хватит лгать! — выкрикнула она сердито. — Зачем нужна эта подлая ложь? Ты завидуешь нашему счастью?
Да уж, вот было бы чему завидовать.
— Уважаемая, — сказал Лео так мягко, как мог, — вам нужна помощь.
— Самому себе лучше помоги! Я со своей семьёй, у меня всё хорошо.
— …Всё, что вокруг вас — иллюзия.
— У нас всё хорошо! — женщина мёртвой хваткой вцепилась в мужа. — Мы счастливы здесь, мы здесь под защитой, мы здесь в безопасности.
Лео призвал все свои запасы терпения.
— Вы здесь рискуете умереть, неужели не понимаете! Вы и ваш сын!
Маклан, сидевший всё это время в странно напряжённой позе, бросил на Лео, а потом и на мать отчаянно-беспомощный взгляд. Подросток, кажется, прекрасно понимал, что в происходящем что-то не так… Но не рисковал высказаться.
Лео считал, что тут нужен врач.
Или экзорцист.
Но, для начала всё же врач. А там, возможно, и экзорцист бы не понадобился.
Хотя, правду сказать, раньше он представлял себе одержимость призраком как-то иначе.
— У нас всё хорошо! Мы — дома! Мы — семья! — настаивала женщина. — Мы должны оставаться вместе, дома, здесь, тогда у нас всё будет хорошо!
Что вообще можно ей сказать в такой, блин, ситуации?!
— Ничего не будет хорошо, — отрезал Лео. — Прекрати это. Твой дом разрушен, твой муж мёртв, а сама ты — посреди кишащего мертвецами леса. И, если ты этого не признаешь, вы с сыном тоже рискуете умереть! Понимаешь ты это или нет?
Её глаза остекленели.
— Мы семья, — сказала она. — Мы должны быть вместе.
Лео захотелось рвать волосы, притом даже не на своей голове. Осознав, что тут номер не только сдох, но и протух, Лео снова обернулся к купцу.
— Ты убиваешь их.
Ладий заторможенно моргнул.
— Я защищаю их.
— Он защищает нас! — жена купца взвилась на ноги, закрывая супруга своим телом, оплетая руками. — Он сделал для нас этот безопасный мир, и мы тут останемся! Тут нет смерти, нет войны…
— И жизни нет тоже, — вмешалась Лисса. — Госпожа Шуя, пожалуйста…
— Уходите, — бросила женщина. — Сейчас же. Это наш дом, и мы будем здесь. Все эти ваши рассказы просто ложь. Хватит нести эту ложь сюда… Дорогой, выброси их отсюда. Не впускай в наш мир этих лжецов. Ты слышишь, какой бред они несут? Они говорят, что ты мёртв.
Лео прищурился. Что-то в этой сцене было не так, но что?
Купец покачал головой.
— Шуя, но я, возможно…
— Ты жив! — крикнула она. — Мы будем все вместе, здесь, как семья. Или ты не хочешь защитить нас?!
— Я хочу защитить вас.
Очаровательно.
То есть, они тут имели “призрак, который не в курсе, что мёртв, и его спятившая от горя жена.”
Мог ли этот вечер вообще стать лучше?
Тут и правда нужен был доктор с галоперидолом наперевес. А потом экзорцист, с призрачным галоперидолом.
Но ничего подобного под рукой, как назло, не завалялось. Был только Лео, которого жизнь к подобному просто не готовила.
Дитя культуры, породившей множество блокбастеров под поп-корн, он привык представлять себе агрессивных призраков в форме женщин с длинными спутанными волосами, которые прыгают со шкафов, вылазят из колодцев или делают подобные криповые вещи. Но теперь Лео вынужден был признать, что есть случаи страшнее.
С госпожой Шуей говорить, очевидно, не было смысла. Без соответствующих навыков и нейролептиков он был тут абсолютно бессилен, да и на длительные сеансы психотерапии у него объективно не было времени… Лео повернулся к Лиссе.
— Мы сможем вытащить их потом, силой?
Девушка поморщилась и едва заметно качнула головой.
— Только если жертвы захотят освободиться.
Приплыли, что называется.
Впору натужно шутить про “можно спасти жертву из беды, но сложнее вытащить беду из жертвы”.
Тьфу.
Лео принял решение и обернулся к Маклану.
— Ты видишь, что тут происходит, — сказал он. — Ты видишь, что твой отец мёртв. Ты видишь, что твоя мать не в себе. Будь умнее и уходи отсюда.
Губы подростка дрогнули.
— Отстань от моего ребёнка! Он останется с нами! Мы — семья!
Лео не обращал на это внимания. Ему было жаль, до слёз жаль, но он начал это понимать: иногда бывают ситуации, когда надо просто спасать тех, кого есть возможность. И оставлять за спиной остальных, как бы неправильно это ни было с точки зрения любой из этик.
— Маклан, ты же помнишь, что ваш дом разрушен, правда? — спросила Лисса мягко. — Ты осознаёшь, что то, что происходит, не реально? Этот мирок, который вокруг, пока что безопасен, это правда. Но он хрупок, и построен из стекла. Он может рухнуть в любой момент, разлетевшись на кусочки, изрезав тебя осколками, и ты останешься здесь навсегда. Этот закат будет длиться, и длиться, и длиться. Ужин никогда не прекратится; ничего плохого не случится с тобой, но и хорошего тоже ничего не случится. Ты никогда не повзрослеешь, никогда не полюбишь, не отыщешь свой собственный путь… Ты застрянешь здесь и сейчас, в ловушке из любви и безумия. Точно уверен, что готов к этому? Если сомневаешься, если не уверен, то просто подумай об этом. Я могу помочь…
— Заткнись! — лицо госпожи Шуи исказилось одновременно болью и мукой. — Мы останемся здесь, вместе, как семья! Мы не станем возвращаться в тот ужасный, жестокий мир! Мой сын останется со мной, он не предаст нас, он нас не оставит! Я не отдам его вам!
Вот оно. Вот то, что смущало Лео с самого начала. Он наконец поймал эту мысль за хвост: женщина всё понимает… Точнее, кто его знает, как там обстоит дело с пониманием и логическим мышлением, тут нужен специалист, а не Лео с его полутора часами психологии один семестр ровно. Это именно тот случай, когда действительно нужны доктора, и мягкая палата, и медикаменты, и прогулки в красивый сад… Её можно было бы вывести из этого состояния, Лео не сомневался. Он в целом даже представлял методологию — в нормальном, цивилизованном мире.
Только вот у Лео под рукой нет ничего этого, просто нет. Но, по крайней мере, теперь он точно знает: её сознание не настолько затуманено. Ладий, в жизни или после смерти, всё же не был тем, кто способен полностью лишить своих близких права выбора… Но она выбрала остаться. И с этим прямо сейчас ничего нельзя сделать.
И задачей Лео теперь было вытащить хотя бы Маклана.
Лисса, кажется, пришла к такому же выводу.
“Заболтай их, пока я вытащу парня, — попросила она. — Женщина — дохлый номер, а мальчик сам хочет уйти, но не решается. Этого должно быть достаточно, чтобы умыкнуть его отсюда.”
“И что мы с ним дальше будем делать?!” — хотел заорать Лео. Но и сам понимал, что вопрос вполне себе риторический: делать, не делать, а оставлять парня тут просто неправильно… Ощущается неправильным для Лео лично.
Потому что он сам уже не знал, где тут на самом деле проходят границы правильного и неправильного.
— Эй, — сказал Лео, обращаясь к призраку, как к потенциально более вменяемому члену семьи (до чего он дожился, а?). — Послушай, я не вашу семейную идиллию тут рушить пришёл, клянусь. Пойми: как только перестанет петь сирин, любой живой, застрявший в этом мире, навсегда тут и останется. То есть… умрёт? Исчезнет? Я не знаю точно, что случается с такими потеряшками, но это вряд ли что-то хорошее и полезное. Они не смогут прятаться тут вечно, понимаешь?
— Прекрати городить чушь! — женщина была в шаге от того, чтобы кинуться. Истерика накрывала её, и глаза становились всё безумнее. Лео прикинул, подействуют ли в этом мире защитные чары и какие из них будет применять этично, учитывая… всё вот это.
— Ты спрашиваешь, понимаю ли я? — спросил купец вдруг, прерывая жену. И это была уже победа, потому что теперь его глаза уже не были стеклянными — просто больными, да и какой-никакой диалог был установлен. — Здесь… я могу защитить их. От жестокости этого мира. От драконов и от драконоборцев. От этой войны. Там, в мире… они всё равно не выживут без меня. Я их спасаю.
— Ты их убиваешь, — вздохнул Лео. — Я не готов утверждать, что на свете совсем не существует ситуаций, когда это можно приравнять к спасению, но это при любом раскладе не одна из них.
Лицо призрака помертвело. В прямом смысле этого слова: теперь не понять, что смотришь на мертвеца, было решительно невозможно.
Вон как Маклан посерел. И Лисса уже почти подобралась к нему…
Хорошо.
— Ты ничего об этом не знаешь. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! — прорычал призрак.
— Я ничего на самом деле не знаю о таком, — легко признал Лео, — я понятия не имею, что вы испытываете и через что проходите. Но я кое-что слышал о том, как работает это всё. То есть, не магия, а… Короче. У вас тут, в этой иллюзии, мило, нет войны, нет разрушений, нет смерти. Как вы там сказали? Нет драконов, нет драконоборцев? И это круто, правда. Но есть проблема. На какое-то время да, в таком мирке можно найти спасение, он даже нужен… Но не тогда, когда в него вот так вот, с головой, не тогда, когда это называют единственной реальностью, когда в это начинают верить и отрицать происходящее. Просто поймите: они не могут остаться здесь, с вами, в доме, которого уже нет. У них есть шанс выжить…
— Какой шанс? — сверкнул глазами призрак, становясь всё более жутким. — Там собралась свора твоих товарищей. Думаешь, я не понял, кто ты такой?
Вот же дерьмище.
— Слушай, я пытаюсь помочь. Правда. У них есть возможность оказаться в другом мире. Это маленький, но шанс по-настоящему убраться отсюда… На самом деле, простая истина: даже если с другим миром не выгорит, у них есть возможность жить там, но не здесь.
— Зато здесь им не будет больно. А там… Они всё равно не смогут без меня.
— Ты этого не знаешь! — выкрикнул Лео, выведенный из себя окончательно. — Если они “не смогут”, то вы всё равно встретитесь! Но а вдруг смогут? Вдруг ты прямо сейчас забираешь у них шанс на жизнь?
И в этот момент госпожа Шуя на него всё же кинулась.
— Ты не заберёшь нас отсюда, ты не разлучишь нас, мы будем здесь, мы будем с ним… — она кричала безостановочно и была так сильна, как может быть силён доведённый до отчаяния, психологически нестабильный человек.
Единственный не слишком травматичный щит, который у Лео был в запасе, на неё не слишком-то подействовал, зато вконец выбесил призрака.
— Не смей её трогать, драконоборец!
“Я вас всех спас, придурок неблагодарный!.. Ну, на том этапе спас, ты потом без моего участия помер. И вообще, это твоя супруга трогает меня!” — но озвучивать это всё не имело смысла.
Лео проследил, как Лисса утащила под шумок Маклана, и сам рванул прочь из маленького уютного мирка.
Всё, что мог, он в любом случае сделал.
Туманное безвременье встретило его предсказуемой тишиной. Лео прикинул, что сейчас Лисса пристроит Маклана к остальным и вернётся; тогда…
— Это всё, если присмотреться, довольно забавно — то, как ты пытаешься спасти их, — этот голос был знакомым до последней ноты и одновременно совершенно чужим.
И он звучал.
Прямо здесь, где, по высказыванию Лиссы, смолкают все звуки. Только если…
Лео медленно повернулся — и уставился в горящие потусторонним светом глаза птицы Сирин.