Когда падает небо 1.

18

Перестань считать себя чудовищем. Перестань считать себя жертвой. Перестань цепляться за других, как за опору.

Кира прикрыла глаза.

До разговора с Эмилией в её голове звучало множество голосов, приглушенных, но вполне ощутимых; теперь остался только один голос, только одна фраза, снова и снова.

Перестань считать себя чудовищем. Перестань считать себя жертвой. Прими одиночество неповторимого опыта. перестань цепляться…

Возможно, Эмилия сама использовала какую-то магию, чтобы высечь эти слова на самой подкорке Кириного сознания, но они каким-то образом умудрились заглушить голоса и эмоции.

Перестань цепляться…

Поначалу Кира злилась, что Эмилия не дала ни одного адекватного совета. Было бы очень удобно использовать какую-то магическую мумбу-румбу и с её помощью обуздать съезжающую набок крышу. Что-нибудь вроде “смешать муравьиный яд, мочу слонопотама и прах висельника”, или из чего там ещё приличные ведьмы свои зелья варят?

Кира хотела бы, чтобы существовал такой способ. Но Эмилия, очевидно, была садисткой (что вполне типично для её семейки, как следует понимать), потому никаких зелий упорно предоставлять не хотела, предпочитая слова, острые, как бритва.

Кира не знала, что делать с этими словами. И с собой.

Но, как ни странно, некоторые ориентиры у неё действительно появились.

Ещё бы научиться им следовать…

— Как вы себя чувствуете? — Кира скосила глаза, услышав этот мягкий голос, и отметила, что Бетта присела рядом с Лео. — Вы не ранены? Хотите воды?

— Я… не отказался бы, да. А как вы?.. В смысле, с вами всё в порядке? — судя по тому, как Лео слегка заикался, разговор совсем не давался ему легко.

— Да, спасибо! Я в полном порядке. Точно ничего не хотите? У нас есть немного времени. Отец и ещё несколько мужчин собираются вломиться… ну, то есть, влезть… но это не… В общем, они ушли навестить один из опустевших домов, чтобы взять необходимое. Это выглядит некрасиво, но на самом деле они не собираются воровать…

— Да бросьте, не в наших обстоятельствах переживать о таком. Тем более что речь идёт на самом деле о вещах жизненно важных. Я просто… я рад, что вы в порядке. Я… волновался.

Они помолчали, поедая друг друга глазами.

Кира мрачно подумала, что даже на её вкус это блюдо сладкое до приторности.

А потом с иронией посоветовала себе не завидовать.

Бетта прокашлялась и первой разорвала нить переглядываний.

— А ваша спутница? — уточнила она. — Ей ничего не нужно?

Ну вообще-то довольно мило с её стороны было вспомнить о Кире. Хотя бы для того, чтобы избежать неловкого момента, но всё же…

Лео посмотрел на Киру, но тут же отвёл взгляд.

Перестань считать себя чудовищем. Перестань считать себя жертвой. Прими одиночество уникального опыта.

— Спасибо большое, мне ничего не нужно, — Кира улыбнулась так мягко и легко, как только могла. — Разве только… Вы не знаете, когда ваш отец вернётся? Они ничего не говорили о времени?

— Обещали обернуться так быстро, как только получится.

Кира кивнула.

— Просто подумала, сколько примерно мы будем ждать, — и спустя какое время ждать не имеет смысла. Впрочем, последнее она едва ли сказала бы вслух.

Но Бетта поняла.

— Папа вернётся быстро, — повторила она твёрдо, с намёком на вызов. — Больше часа ждать не придётся.

Кира кивнула, принимая ответ, и закрыла глаза, отгораживаясь от всего мира тьмой под веками.

— Эй.

Кто-то коснулся её руки.

Кира не вздрогнула, но почувствовала, как сила воздушного маятника тут же возникает на кончиках пальцев, готовая сорваться вперёд в любой момент: когда тебя убивают и ты убиваешь, развитие опасных рефлексов происходит поразительно быстро.

По счастью, заклятие так и не сорвалось вперёд, поглощённое и отвлечённое чем-то мягким.

Кира открыла глаза. Первы, что она увидела, был большой мохнатый паук, который уютно копошился у неё на коленях.

Вторым был Лин, младший внук Эмилии.

Всё это время парень просидел вместе с сестрой-близняшкой, которая, кажется, пребывала в глубоком шоке (то бишь, ни на что особенно не реагировала, шла, куда поведут, и смотрела вперёд пустыми глазами; Кира думала, что состояние девушки выглядит не особенно хорошо, но сил на то, чтобы волноваться ещё и об этом, у неё просто не было). Но теперь Лин, закутав сестрицу в одеяло, подошёл к Кире.

— Я подумал, — сказал он, — что тебе не помешает потискать паука. И всё такое.

И всё такое.

Кира глубоко вздохнула, чувствуя, что ей почему-то очень хочется плакать.

— Спасибо, — отозвалась она тихо.

— Это тебе спасибо, — ответил Лин. — Ты крутая. Ты всех спасла, вообще-то. Так ведь? Ты герой. Герои должны получать награды!

От слова “герой” Киру определённо немного тошнило.

Хотя нет, даже не немного.

— И ты в награду принёс мне паука?

— Ну да, — сказал Лин, — не насовсем, понятное дело. Но пауки успокаивают. Проверено!

Кира сглотнула и погладила паука ещё раз.

Это, и правда, успокаивало.

— Ты сам как? — спохватилась она, когда Лин уже повернулся, чтобы уходить. — Ты… не ранен?

Он очень криво, болезненно улыбнулся.

— Нет, я норм, — сказал он. — Просто это ж сон, так? Я сплю. И всё такое.

Ох нет.

— Я не думаю, что ты спишь, — сказала Кира так мягко, как могла. — Как минимум, не больше, чем обычно.

Лин пожал плечами.

— Если бы ты была сном, ты бы так и сказала, так ведь? Но ты не переживай, я не совсем тупой. И не спятил. Просто… Это всё — совершенный бред. И больше похоже на то, что я просто задремал у себя дома и проснулся в дурацком кошмаре. Разве может вообще такое случиться в реальности? Идиотизм же!

Кира открыла рот, но потом закрыла его.

В конечном итоге, год назад она жила в большом, никогда не спящем городе, и единственной её настоящей проблемой был начальник-идиот. Но вот теперь она — здесь, сейчас, по уши в крови, пепле и безумии. И да, вопрос на засыпку: разве может такое вообще случиться в реальности?

— Вот и я о том же, — сказал Лин. — Вот увидишь, мы спим.

Кира посмотрела, как он пошёл обратно к сестре, и прикрыла глаза.

Паук был на удивление тёплым, его лапки касались кожи осторожно и легко. Убаюканная этим ощущением, Кира провалилась в дрёму, мечтая проснуться дома, в своей кровати — и отдавая себе отчёт, что этого не случится.

— Они вернутся, — сказал Лео тихо. — Не волнуйся об этом.

— Я не волнуюсь, — улыбнуться Бетта сумела, но спрятать дрожь голоса в полной мере не вышло.

Лео всё понимал, конечно.

Прошло уже больше часа. Мужчины, включая отца Бетты, ещё не вернулись.

В их маленьком лагере нарастало волнение. Несколько человек, включая Киру, просто дремали, пользуясь случаем — но остальные начали нервничать, переглядываться и переговариваться.

— Ну где их носит? — злился сын одного из купцов, кажется, Маклан. — Почему так долго?

Лео понимал, что злость в данном случае является типичной реакцией подростка на стресс и страх, но всё равно постоянные жалобы парнишки раздражали. Он задавал одни и те же вопросы с перерывом в пять минут, метался, как зверь в клетке, и даже не думал понижать голос.

Не то чтобы от его вопросов хоть кому-нибудь становилось легче.

Лео гадал, у кого нервы сдадут первыми.

Лин, братец Бетты, предсказуемо не выдержал.

— Парень, может, ты всё же заткнёшься? — спросил он раздражённо. — От того, сколько раз ты задашь вопрос, факты не изменятся. Или ты думаешь, кто-то присутствующих знает, что на самом деле случилось? Все волнуются так же, как ты, и твоё нытьё не делает процесс легче!

— Да пошёл ты…

— Сам иди, истеричка! Достал всех уже своим бебнежём!

— Не говори так с моим сыном! — тут же вмешалась матушка юного дарования. — Как ты вообще можешь?

— Если у тебя есть проблемы с этим, то объясни своему отпрыску, когда надо вовремя заткнуться! Ему уже тринадцать, и он до сих пор не понимает самых простых вещей? Он у тебя совсем того, что ли?

— Ах ты…

Лео поймал себя на том, что у него от всего этого болит голова.

Он обещал Эмилии по-максимуму не привлекать внимание к своей персоне, но и допускать скандала хотелось чуть меньше чем никак: орать в канализации, когда у тебя над головой вполне могут быть обозлённые маги из армии драконоборцев, идея так себе.

К тому же, Лео действительно не хотел, чтобы этот придурок разбудил Киру. На этот счёт у Лео были спутанные чувства, в которых он сам не мог разобраться.

С одной стороны, он банально переживал за неё и хотел, чтобы она отдохнула. Кира объективно выглядела, как привидение, и он волновался.

С другой стороны, он не мог не признать, что под взглядом этой новой Киры ему было… неуютно. Мягко говоря. Он не понимал, чего от неё вообще ожидать. Он совершенно не узнавал её. Он…

Боялся её.

Разве может одна ночь так изменить человека?

Или дело в том, что выглядывает из её глаз, прячась за человеческой оболочкой?

Или он просто понадумывал себе самому всякой больной хренотени?..

И здесь была третья проблема, почему он предпочёл бы её тихо спящей зубами к стенке: Лео было… стыдно. Стыдно за свой страх, за свои слова и реакции. Потому что да, Кира могла быть чудовищем. Но никогда — с ним. Если разобраться в этом, Кира спасала его не раз раньше. Всё, что она делала, было в их общих интересах. И всё же…

Всё же.

Он знал, что боится этой новой Киры, которой вообще непонятно, что в следующий момент взбредёт в голову, которую бросает от доброй девочки до безумного монстра с перерывом в пару секунд. Он знал, что не может смириться с её словами и действиями.

А ещё он знал, что ранит своим отношением человека, который и так оказался посреди форменного кошмара, и чувствовал за это глубокую вину.

Вот и ответ: пока она спит, ему не надо смотреть ей в глаза.

-

Пока Лео предавался тяжким раздумьям, конфликт достиг своего эмоционального апогея.

— Давай я пойду их поищу! — выкрикнул подросток.

Лео с Беттой мрачно переглянулись.

Только этого счастья им не хватало.

— Не говорите глупостей, молодой господин, — вмешалась пожилая купчиха, — нет никакого смысла в том, чтобы выходить навстречу. Более того, это банально опасно.

— Что опасного? Если папа там, я просто его встречу! — упрямился Маклан.

Лео сделал глубокий вздох.

А ведь это ещё Лали, крохотный поплуэльфийский ребёночек, ведёт себя тихо. А ведь ей… Сколько ей на вид? Четыре? Лео не очень разбирался в детях, тем более нечеловеческих. Он мог просто тихо радоваться, что Лали пока что молчит, прижавшись боком к своей раненной сестре. Но что делать, если и она разойдётся?

— Мальчик, ты хочешь, чтобы нам в случае чего пришлось искать и тебя тоже? — вмешалась Эмилия. — Или ты собираешься торчать просто рядом с поверхностью, чтобы любой случайный патруль гарантировано тебя заметил?

— Никто меня не заметит!

— Откуда ты знаешь? Ты у нас мастер маскировки?

— Да никого там нет!

Пресвятые же тапочки.

— Повторяю вопрос: откуда ты можешь это знать? Ты не понимаешь, что помочь не сможешь в любом случае ничем, но с огромной вероятностью навредишь? — Эмилия говорила спокойно и жёстко, но чувствовалось, что терпения её едва ли хватит надолго. Лео подозревал, что она сама была испугана: очевидно, что в нормальных обстоятельствах квест “залезть в ближайший опустевший дом” не должен был затянуться так надолго. Что-то произошло, и это был всего лишь факт. Вопрос оставался только в том, насколько катастрофическим и необратимым было это “что-то”.

Эмилия могла казаться хоть сто раз железной, но вовсе не волноваться в таких обстоятельствах не мог бы, наверное, даже мудрец с горы. И понятно, что утешать истерящих детей в таких обстоятельствах враз становится намного тяжелее.

Впрочем, Эмилии пришли на помощь. Пожилой купец, фамилию которого Лео не мог вспомнить, сжал руку своей жены, будто молчаливо с ней о чём-то договариваясь, и подошёл к Маклану.

— Молодой господин, — сказал он мягко, — послушай меня очень внимательно, пожалуйста. Есть на свете одно искусство, которое тяжелее и горше всех прочих, и в подобные времена его придётся изучить сполна. Искусство это — ожидание. Многим кажется, что в тяжёлые времена сложнее всего драться, убегать, прятаться. Но правда в том, что сложнее всего прочего — ждать.

Эмилия бросила на мужчину понимающий взгляд и горько усмехнулась. Лео почти помимо воли подумал, что пока ещё очень мало знает об ожидании… Хотя когда-то ему казалось, что он знает всё об этом.

Наивным был.

— Хватит умничать! — буркнул Маклан. — Хватит притворяться, что я тут идиот, а ты знаешь, о чём говоришь! Ничего ты не знаешь!

Старик вздохнул и быстро переглянулся со своей женой.

— Я не знаю точно, что чувствуешь ты, но мне тоже приходилось вот так вот ждать, — сказал он тихо. — И я ощущал беспомощность, и гнев, и страх. Но хуже всего было бессилие, конечно. Я не знал, жив ли он, вернётся ли он, на что можно и стоит надеяться… Это сводило меня с ума. Я кричал, и злился, и впадал в отчаяние, и терял вкус к жизни, и строил предположения, и сходил с ума, и надеялся, и отказывался отпустить эту надежду, какой бы глупой она ни была… Так это было, если упростить.

Лео отметил: все, кто не спал, теперь таращились на старика, прислушиваясь к его словам. И это, было, пожалуй, отличное решение проблемы.

— А кого вы ждали? — спросил Маклан. Голос его всё ещё звучал раздражённо, но, кажется, он не собирался никуда уходить прямо сейчас, да и звук прикрутил.

— Своего сына, — ответил старик с печалью, от которой у Лео сжалось сердце.

— И долго ждали?

— Десять лет.

Маклан открыл и закрыл рот, как рыба, вытащенная на берег, но сказать он ничего не успел: ото входа в тоннель зазвучали голоса.

Они казались какими угодно, но не спокойными: Лео различил стоны, сдавленные проклятия и ругательства.

Бетта подскочила сразу же, взвилась, как пружина, и Лео последовал за ней тут же, почти не думая. Эмилия, впрочем, тоже рванула туда. Позже, вспоминая этот момент, Лео понял, что они узнали голос господина Уилмо.

Изначально на охоту за припасами отправились четверо мужчин: двое братьев Дишоно, папаша Маклана и собственно господин Уилмо.

Вернулись они потрепанные, усталые, окровавленные, явно шокированные.

И — только трое.

“Дерьмо, — подумал Лео, — вот же дерьмо.”

Никаких других слов в голову просто не приходило.

— Где папа?! — выкрикнул Маклан. — Что случилось?!

Уилмо выглядел так, как будто предпочёл бы оказаться сейчас где угодно, но не здесь. Братья-купцы мрачно переглянулись, но явно собирались скинуть объяснения на чужие плечи.

Тишина вышла красноречивой, но, конечно, её оказалось недостаточно. То есть, все всё поняли, тут без вопросов. Но так уж вышло, что есть новости, которые люди не могут просто принять, прожевать и проглотить. Они будут переспрашивать и переспрашивать. Не то чтобы они не понимают — нет, все всё понимают, все знают, что правильно услышали и увидели. Но в глубине души всегда хочется ошибиться.

— Где мой муж?! — подключилась Шуя, матушка Маклана. — Не смейте молчать!

Уилмо тяжело сглотнул.

— Он… его нет.

— Что ты имеешь в виду?! — рявкнул Маклан. — Что значит — нет?!

Тут любому уже было бы понятно, что имеется в виду. Но едва ли у Лео было хоть какое-то право осуждать.

— Он умер, — господин Уилмо всё же это озвучил.

Упала тишина.

— Нет! — выкрикнула Шуя. — Нет, вы лжёте! Лжёте!

Истерика, вполне неизбежная в данном случае, набирала обороты.

Тяжело вздохнув, Эмилия повернулась к Уилмо.

— Что именно случилось? — уточнила она жёстко. — На вас напали?

— Нет, — Уилмо казался шокированным и отстранённым. — То есть да, но… В смысле, не драконоборцы. Мы нашли дом с наполовину обрушившейся стеной, где вроде бы никого не было, но… там был старик. Он спустил на нас хищных духов, потому что решил, что мы пришли его убивать. Очевидно, он запланировал забрать с собой как можно больше врагов. Мы успели отскочить, но обезумевшие духи разорвали и старика, и Ладия. Мы… ничего не могли сделать.

— Нет! — выкрикнул Маклан. — Отец не мог умереть так! Вы лжёте!

— Это глупо, — сказала Бетта тихо. — И несправедливо.

Лео вслух не сказал ничего, но подумал, что “глупо и несправедливо” — типичное описание смерти в таких обстоятельствах. Потому что это только на страницах парадно-мармеладной истории люди умирают исключительно героически, показательно-жертвенно или в процессе трусливого побега (если это враги). Реальность, представленная редко кем читаемыми биографиями и архивными документами, зачастую выглядит далеко не так красиво. Когда начинается вечеринка с очередной вариацией на тему драконоборцев, куча народу мрёт почём зря — от болезней, голода, холода, инфекции, шальной пули, озверевших мстителей, обвалившейся стены, недолеченной царапины, отсутствия антибиотиков… Не то чтобы дедуля с хищными домашними духами был чем-то особенным.