Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Глава 21. Гордость и предубеждения

Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену.

И как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть, как на законную добычу той или другой соседской дочки.

Но — поскольку со всей очевидностью речь идёт об отпрысках семей с определённым положением в обществе — среди родителей означенных отпрысков считается весьма полезным решать матримониальные сложности детей до того, как в окрестностях их родовых гнёзд (или частных школ, что гораздо хуже) появится угрожающее количество юных девушек с доходом менее двадцати тысяч в год.

Именно этим, очевидно, и объяснялся визит, нанесённый виконтом Финч-Флетчли, Хинтона в церемониальном графстве Сомерсет[58] с супругой в одно почему-то не нанесённое ни на одну официальную карту поместье близ городка Сент-Айвз, что в Корнуолле, где проживал — о чём, вероятно, по сходной причине не было известно в Палате Лордов — некто Эндер Преддек, барон Порф-Йа.

Отец юной леди, обучавшейся с младшим сыном Александра Финч-Флетчли. Семья которого, в силу титулования её главы «виконт Хинтон», безусловно входила в вышеупомянутое число семей с определённым положением.

После приветствия и обмена любезностями, искренними и приличествующими положению как гостей, так и лорда Порф-Йа, Эндер Преддек сопроводил лорда Хинтона в библиотеку, где их, к некоторому удивлению гостя, ожидала дочь семейства Преддек. Там же, после обычных в обществе десяти минут несколько старомодной светской беседы, тот задал вопрос, весьма интересующий его и его пришедшую чуть позже супругу — поскольку мисс Кейн, экономка поместья любезно согласилась провести для Шарлотты Финч-Флетчли небольшую экскурсию по первому этажу — вопрос.

— Должен признать, я был несколько удивлён, заметив в реестрах Корнуолла упоминания о баронстве Порф-Йа.

— С августа тысяча пятьсот тридцать четвёртого года, милостью Его Величества короля Англии и повелителя Ирландии Генриха Восьмого из рода Тюдоров, — краем губ улыбнулся Эндер Преддек. — Однако, по известным вам причинам, с тысяча шестьсот восемьдесят девятого года, увидеть записи о ленах и поместьях чародейских родов могут лишь сквибы, волшебники и те из магглов, кто осведомлён о существовании Магической Британии. Остальным же приходится довольствоваться иллюзией того, сколь велика собственность наследника британской короны.

— Очень велика. Собственность Его Королевского Высочества только в Корнуолле…

Гость задумался. Принадлежащее наследнику престола герцогство Корнуолл — раскиданные по двадцати трём графствам Англии и Уэльса земельные участки и здания, начиная с лондонского стадиона «Овал» — не облагались корпоративными налогами на прибыль, а их доход целиком шёл на содержание принца Уэльского и его семьи. По крайней мере, так считалось, пока младший сын Александра Финч-Флетчли, виконта Хинтон, вместо ожидаемого Итона не поступил в малоизвестный, но тоже весьма уважаемый в Вестминстере закрытый шотландский пансионат.

— Увы, далеко не вся она принадлежит моему роду, — мягко прервал его Эндер, лишь только Александр Финч-Флетчли остановился, складывая в уме суммы из отчётов. — На самом деле, даже здесь чародеям принадлежит не больше трети из того, что Казначейство Её Величества числит за наследником Короны.

— Откровенно говоря, мне сложно оценивать подобные суммы. Обменные курсы галлеона к фунту, знаете ли, будто бы нарочно отрывают Магическую Британию от Соединённого Королевства.

— Сто девяносто — двести миллионов. По средневзвешенному курсу, в Канаде и не через «Гринготтс».

— Прошу прощения? Вы говорите о…

— Наследстве, леди Шарлотта. Алларг единственная прямая наследница и других — не будет.

—… Благодарю Вас, мисс Кейн, мисс Преддек, — леди Финч-Флетчли вошла в зал. Мисс Мэрид Преддек, ранее также представленная чете Финч-Флетчли в качестве дальней родственницы по ирландской линии, в парадном камзоле проследовала за ней.

Александр Финч-Флетчли бросил быстрый взгляд на «жену», элегантно расположившуюся на резном георгианском диване начала 19 века. Та как раз поднималась, опёршись о руку мисс Кейн — и вместе с тем… менялась. Знакомые черты лица текли подобно воску, меняя и форму, и цвет, и даже структуру. Спустя буквально несколько секунд вместо Шарлотты Финч-Флетчли рядом с экономкой стояла настоящая карга из старых легенд. Бледные, почти белые руки с длинными грязно-жёлтыми трёхдюймовыми когтями скрывались под тяжёлым карминовым плащом с меховой опушкой и терракотовой оторочкой снизу. Подол платья, лишь немногим светлее плаща, распадался на десятки закруглённых снизу полос. Голову ведьмы венчали то ли прижатые рога, то ли меховой обруч поверх необыкновенно плотной и пышной седой шевелюры, тяжело струившейся по плечам и спине.

Всё это виконт Финч-Флетчли отметил машинально — его взгляд оказался прикован к большому овальному камню на застёжке плаща, будто бы наполненному переливающимся огнём. Отблески подсвечивали лицо ведьмы снизу, ещё больше придавая той зловещий и угрожающий вид — как будто было мало глубоко посаженных жёлтых глаз с вертикальными зрачками и клыка, хищно выступавшего из-под искривлённой в ухмылке верхней губы.

— Леди Хинтон, — лорд Преддек вышел из-за стола, приветствуя гостью. — Позвольте представиться — Эндер, барон Преддек, Сент-Айвз из Корнуолла.

Шарлотта Финч-Флетчли поклонилась.

— Рада с вами познакомиться, лорд Преддек. Благодарю, что согласились принять нас с мужем в вашем поместье. Наш сын много о нём наслышан от Достопочтенной Алларг и давно мечтал его увидеть.

— Позвольте также представить наших гостей из-за океана, — лорд Преддек повёл ладонью в сторону изначально скрытых от глаз Шарлотты распахнутой дверью Алларг и желтоглазой ведьмы. — Мадам Клоторн, почётный профессор кафедры подменчества и оборотнелогии[59] Салемского Института Ведьм.

Мадам Клоторн сделала шаг вперёд и Александр Финч-Флетчли вздрогнул. Вместо ног у профессора-оборотня были мощные двусуставные когтистые лапы, каждой из которых она могла обхватить человеческую голову — и, судя по перекатывавшимся под шкурой мускулам, спокойно её раздавить. Разошедшийся плащ оказался огромными крыльями, уходящими под лопатки, не меньше десяти футов длиной каждое. Что же касалось «платья», то его просто не было — это карминовые перья плотно облегали тело ведьмы. «Рога» же оказались огромными ушами, которые сразу развернулись в сторону Шарлотты.

Леди Хинтон, в отличие от мужа, сохранила приличествующее жене пэра Англии спокойное достоинство. Впрочем, в отличие от него, Шарлотта не видела, что буквально минуту назад мадам Клоторн был не отличить от неё самой.

— Очень приятно познакомиться. Идалин.

— Взаимно, — Шарлотта осторожно пожала протянутую руку, покрытую мелкими белыми перьями. — Должна признаться, ваша внешность довольно… интересна.

— Прошу прощения, — Клоторн широко улыбнулась, обнажив острые зубы. — Я привыкла к этому облику. Предпочитаю летать сама…

Спустя мгновенье крылья буквально втянулись в спину. Перья на руках и лице исчезли, став обычной бледной кожей. На руках появились ухоженные ногти, покрытые бесцветным лаком. Футовые уши исчезли под волосами, быстро потерявшими в объёме. Спустя десять секунд в зале стояла моложавая бледная женщина с длинными, аккуратно уложенными волосами в строгом тёмно-бордовом платье.

Лишь глаза — жёлтые и сверкающие — указывали на её сущность.

— Леди Клоторн — метаморфомаг. Неофициальная глава перевёртышей Ньюфаундленда.

— Какая интересная… возможность… — пробормотал Александр.

— Врождённый талант, — мило улыбнулась профессор. — Обычным ведьмам и волшебникам, в лучшем случае, получится стать анимагами. Как мисс Раггерги, например.

— Надеюсь, мадам, вы расскажете об этом более подробно?..

— Конечно! Но давайте пройдём в галерею, чтобы не отвлекать мужчин…

Женщины покинули зал, оживлённо болтая. Виконт Хинтон проводил их взглядом.

— Дом согласился защищать Алларг — единственного прямого потомка корнуолльской ветви Преддеков. Но если она уйдёт в род Финч-Флетчли — защищать будут того, кто будет назван следующим бароном Порф-Йа.

— Алларг — самое дорогое, что есть в семье лорда Эндера, — сообщила Алларг.

— Прошу прощения?

Девочка встала с кресла, где молча сидела всё время и, еле заметно улыбнувшись, прошла мимо Александра к покрытому старыми рунами дверному проёму. Стоило лишь ей шагнуть внутрь, как тот мгновенно наполнился туманом, из которого обратно вышла мисс Раггерги Преддек.

— В нашем мире, среди ведьм и чародеев широко известны способы развеять иллюзию, вернуть первоначальный облик анимагу или тому, кто выпил оборотное зелье. Их вполне можно приобрести за деньги. Но у метаморфомагов — перевёртышей — первоначального облика, как такового, просто нет, а у моей семьи хватает недоброжелателей, в том числе весьма обеспеченных. Вы, как я упоминал в письме от третьего числа, просто не сможете обеспечить безопасность наших детей и внуков, Александр.

— То есть для вас допустим лишь матримониальный союз?..

— Именно так.

Виконт задумался.

— В каком возрасте обычно объявляют о помолвке в Магической Британии?

— Формальной границы нет, браки до двадцати лет встречаются нечасто. По старым традициям Корнуолла публичное объявление проводилось на следующий после тринадцатилетия Бельтайн, но в наше время на это мало кто смотрит. Тем не менее, в случае Алларг, отсутствие официального жениха после пятнадцати лет будет восприниматься с недоумением.

На следующий день после того, как ученики разъехались по домам, профессор Снейп покинул школу. Собственно, это были первые рождественские каникулы, на которых глава Дома Слизерин отсутствовал в Хогвартсе — но на то у него была причина.

Переночевав в своём доме, ранним утром профессор Снейп направился к железнодорожной станции, где купил маггловский атлас Лондона. Сразу же после отхода поезда он, убедившись, что на платформе не осталось никого, зашёл в туалет, откуда аппарировал в прекрасно известный каждому жителю Магической Британии паб «Дырявый котёл». Обменявшись короткими любезностями с оказавшимся там семейством Уоррингтонов, он вышел на улицу маггловского Лондона откуда, ещё через несколько минут спустился в казавшиеся непостижимыми большинству английских волшебников глубины столичной подземки.

В кажущейся многим мешаниной разноцветных линий схеме глава Слизерина ориентировался на удивление хорошо, так что не было, наоборот, ничего удивительного в том, что в начале десятого утра профессор Снейп вышел из кирпичного здания станции «Мэнор хаус» и, изучив соответствующую страницу атласа, уверенным шагом направился к цели своего путешествия.

По узкой лестнице, слабо освещённой пробивающимся через пыльные стёкла дневным светом, он поднялся на пятый этаж и, выйдя на балкон, направился к квартире номер двадцать девять

— Прив… Добрый день? — осеклась высокая худощавая блондинка в серых лосинах и бесформенной блузке, выглядевшей так, как будто об неё вытирал кисти художник, обожающий вырвиглазные цвета.

Она явно ожидала кого-то другого.

— Мисс Смит? Э-э-э… Бетани Смит? — профессор снял шляпу. — Меня зовут Северус Снейп, я профессор и глава Дома вашей дочери. В школе Хогвартс.

— А-а-а… О-о-о… Ох, проходите, простите!

Обстановка в квартире была откровенно небогатой, но всё же заметно более жилой, чем в его собственном доме в Коукворте после смерти матери. Было видно, что её хозяева очень старались сделать свой дом как можно более удобным и уютным.

— Присаживайтесь! — мисс Смит показала профессору на покрытое вязаным пледом кресло, слишком массивное для такой квартиры. — Чаю?

— Нет, спасибо, я не займу у вас много времени.

— Ох! Что-то случилось у Куинни? — встревожилась женщина.

— Нет, ничего. Просто я бы хотел с вами обсудить один вопрос… — профессор Снейп замялся.

— Какой же?

— Относительно… Относительно… Куинни. Она почти всю жизнь прожила с вами, среди магглов.

На лице мисс Смит отразилась целая гамма эмоций, ни одной из которых Северус не смог опознать.

— И что с того? — равнодушно спросила она.

— Несмотря на то, что отец Куинни, как и она сама… является, то есть, являлся учеником Дома Слизерин… Точнее, она сейчас, а он был раньше… И его семья, она не признала вашу дочь… Чистокровные, вам ведь рассказали о… традициях? Так сказать, аристократия Магической Британии…

— Что именно вы имеете в виду, профессор Снейп?

— Дело в том, что некоторые вещи, о которых юной мисс Смит ещё рано знать… Ну, вы понимаете, я надеюсь, не стоит вдаваться в подробности… ну, понимаете, скажем как… вы с её отцом…

— Мистер Снейп! — буквально прошептала не столь юная мисс Смит, и это прозвучало намного страшнее криков и истерик. — Я родила Куинни через два месяца после шестнадцатого дня рождения, который, будучи выгнанной из дома, встретила на крыльце хипповской коммуны на Сент Вентфорт Стрит. Мы девять лет живём с дочерью в Вудберри Даун, и с трёх лет она ходила в долбанную Бейз Чинуч Лебонос, потому что ни о какой нормальной школе для девочек в нашем положении речи не шло. Вы действительно полагаете, что ей там не рассказали во всех деталях, в результате чего она появилась на свет?..

— Да при чём тут?!.

— Убирайтесь!!! Вон!!!

Профессор Снейп машинально вышел на улицу Вудберри Даун и направился в сторону парка Финсбери. Как, почему разговор пошёл совсем не так, как он планировал утром? Сейчас профессору было больно, почти так же, как и семнадцать с половиной лет назад. Сердце билось, как сумасшедшее, вдобавок зельевара прошиб холодный пот. Снейп почувствовал, что задыхается и остановился, опёршись на чугунный столбик церковной калитки. Нужно просто восстановить дыхание, чтобы сердце вернулось к нормальной работе. Как назло, ни одного зелья с собой…

— О, Северус, это ты? — раздался знакомый голос.

Со стороны перекрёстка между Севен-Систерс-Роуд и Грин-Лейнс, мимо старой кирпичной церкви Святого Олафа к нему бежала до боли знакомая ведьма, с которой Северусу Снейпу именно сейчас абсолютно не хотелось разговаривать. К сожалению, похоже, навыкам выслеживания и преследования в Страже Ньюфаундленда учили гораздо лучше, чем скрытности в Хогвартсе.

Снейп коротко кивнул в знак приветствия, тщетно но упорно надеясь, что обменявшись парой ничего не значащих фраз они разойдутся каждый по своим делам.

— Привет! Не ожидала увидеть тебя в таком районе, честно говоря! Ха-ха-ха! Ты же не думаешь, что я тебя выслеживаю? Я только что приехала на метро.

— Я здесь из-за ученицы, — коротко ответил глава Дома Слизерин. — Хотел решить один вопрос.

— Так ты был у Бетани? — продолжила любопытничать Рейчел. — А я как раз к ней иду, мы с тобой чуть не разминулись! Что обсуждали?

— Мы… поговорили… — процедил зельевар полным бессильной и отчаянной злости голосом.

Оценив состояние зельевара, канадка ухватила его за рукав, резким движением развернула, протащила по улице и впихнула на лестницу. Ошеломлённый внезапностью напора Северус даже не сопротивлялся, когда его вывели на балкон и подвели к уже знакомой обшарпанной двери с цифрой девять.

Крепко удерживая Снейпа под локоть, Рейчел Преддек решительно нажала на кнопку звонка.

— Мисс Рейчел, добр… О-о-о-о!..

Рейчел решительно оттеснила Бетани Смит в глубину квартиры.

— Значит так! Прежде чем вы оба — оба, Северус, закрой дверь! — прежде чем вы оба в полном соответствии с обычаями высших приматов продолжите кидаться друг в друга какашками, я обозначу два момента. Это понятно?!

Северус Снейп и Бетани Смит настороженно кивнули.

— Во-первых! Бетани, наш дорогой профессор Северус, как ни странно выросший в абсолютно немагическом городке, где его отец работал на ткацкой фабрике — и, до одиннадцати лет, как и Куинни, учившийся в обычной начальной школе — абсолютно не владеет навыками членораздельной речи, и те слова, которые он произносит, слишком часто противоречат тому, что он на самом деле хочет сказать. Лично я узнала об этом, когда чудом не прострелила ему голову, а уж поверь, столь выдержанная леди, как я, не размахивает оружием без веского повода.

— Но… — Бетани немного покраснела.

Хотя мисс Смит явно не собиралась сдавать позиции, Рейчел остановила дискуссию буквально ткнув пальцем ей в нос.

— Во-вторых! Северус, тебя наверняка не посвятили в некоторые моменты юности моей подруги Бетани, но события, произошедшие между тридцатым марта и восьмым апреля тысяча девятьсот семьдесят девятого года она не помнит. Мне нужно указывать на хронологическую связь между концом марта и двадцать пятым декабря, когда родилась Куинни, или ты сам выстроишь логическую цепочку?

Ошарашенный Снейп выглядел точь-в-точь как жизнерадостный палтус из рекламы Теско.

— А теперь, когда мы успешно прояснили эти два момента, служившие помехами для вашего взаимопонимания, — широко улыбавшаяся Рейчел с размаху плюхнулась в единственное пустовавшее кресло, — я с удовольствием послушаю ваши препирательства!

Некоторое время Северус Снейп буравил взглядом пол, а Бетани Смит — собеседника.

— Те книги, которые Куинни распространяет среди учениц Хогвартса, хотя и являются среди магглов обыденностью, но в Магической Британии считаются недопустимыми для детей, не достигших совершеннолетия. Нет необходимости объяснять мне, что для вашей дочери в содержании этих книг нет ничего нового, — Снейп говорил достаточно ровно, чтобы менее искушённый собеседник не заметил его нервозности. — К сожалению для Куинни, эта область регулируется Министерством на основе давно забытых установлений, которые, собственно, и легли в основу Чар Цензуры.

— Хотя сейчас в Магической Британии совершеннолетие наступает с семнадцати лет, границы цензуры установлены в двадцать один год для юношей, — уточнила развалившаяся в кресле Рейчел, ленивыми взмахами палочки разливая чай по стоящим на кухонном столе чашкам. — Для незамужних девочек — шестнадцать, для замужних — четырнадцать[60]. Кому сколько сахара?

— Две ложки.

— Половину чайной. Куинни послезавтра исполнится всего тринадцать. К сожалению, поскольку за ней не стоит влиятельная семья, могут найтись те, кто обвинит её в нарушении Указа о цезурных ограничениях для несовершеннолетних тысяча семьсот двадцатого года.

— Семья… — с непонятной интонацией повторила за профессором Бетани.

— Я… Должен признаться, во время учёбы в Хогвартсе я находился в схожей ситуации. То есть, как и мисс Смит. Э-э-э… Куинни, конечно же. Небогатая семья. Очень небогатая, если честно. Хотя, моя мать, она была чистокровная волшебница, ещё была жива. И это… затрудняло общение с другими учениками Дома Слизерин. И других Домов. То есть, не то, что моя мать была жива, а что мы жили среди магглов. И в нужде, конечно. Если бы она вышла за богатого маггла, нас… её… наверное, меньше бы презирали.

Чашки с приготовленным Рейчел чаем подлетели к гостю и хозяйке квартиры. Бетани продолжала молчать.

— Пытаясь как-то облегчить себе жизнь, я тоже искал разные способы заработать если не авторитет, то хотя бы денег. И в какой-то момент я даже нашёл нужную лазейку, всё, чего я хотел, быстро и почти даром. Вот только когда пришло время платить — не деньгами, нет…

— Всё кончилось плохо, — резюмировала Рейчел. — Я прошу прощения, но если Северуса не остановить, он сейчас потеряет ход мысли, уйдёт в сторону ненужных подробностей, и ты так и не поймёшь, что мы говорим про Куинни. В общем, делиться женскими бульварными романами с подружками это одно, а пытаться наладить ими торговлю в школе — чревато. Разве что вы сможете найти атторнея[61], готового выступать в Визенгамоте. Так?

Северус кивнул и на некоторое время замолчал, продолжая крутить в руках чашку с остатками чая.

— Да, конечно. Но я не про себя хотел рассказать, просто… как-то само вышло. Про Куинни. Дело в том, что её родственники… живые, я имею в виду их…

— Я не хочу ничего о них знать! Вообще ничего! И если хоть кто-то из них окажется на моём пороге, клянусь!..

— Не окажется, — Рейчел примиряюще подняла руки. — Брейк! Бетани, там либо прогулы уже в фамильном склепе давно проставляют, либо пожизненное в Азкабане без права помилования. Никто за Куинни не придёт и, тем более, никаких прав предъявлять не будет. Ладно, мы, пожалуй, пойдём! Не забудь, послезавтра я за вами забегу в восемь утра, не проспите!

Уже в дверях Снейп вздохнул, словно набираясь духу, и, без долгих пауз, решился:

— Я прослежу, чтобы сейчас у Куинни не возникло сложностей, но… Бетани, постарайтесь поговорить с дочерью так, чтобы она поняла.

Мисс Смит внимательно посмотрела на профессора.

— Хорошо… профессор Северус.

— Мне кажется, стоит выпить, — заметила Рейчел, когда они со Снейпом спустились в метро.

Даже короткая прогулка по покрытому тонким слоем мокрого снега маггловскому Лондону благотворно повлияла на способность хогвартского профессора соображать. Реплика Рейчел Преддек не была вопросом — более того, Снейп чётко уловил в ней пропущенное слово «тебе».

— Стоит, — согласился он.

Вместо зимней мантии-каррика[62], столь любимой многими британскими волшебниками, Снейп предпочитал макфарлейн, длинное пальто с пелериной с идоновской фетровой шляпой. По случаю холодов Рейчел тоже сменила казавшуюся неизменной треуголку на шляпу-федору, а поверх камзола накинула крылатку. Даже в конце двадцатого века в лондонском метро их костюмы показались бы магглам пусть и старомодными, но отнюдь не несуразными.

— Ещё бы кожаные портфели, и нас могли бы принять за начинающих юристов из старой адвокатской конторы, которым в клиенты навязывают старых упрямых толстосумов! — неожиданно хихикнула Рейчел, меняя тему.

— Мы под чарами, — вздохнул Снейп. — Они всё равно не обращают на нас внимания. Можем в пабе хоть на стойке сплясать, ни один маггл и ухом не поведёт…

— Я вообще-то имела в виду пару интересных пабов в Лютном, — ухмыльнулась девушка. — И никаких больше магглов на сегодня!

Впрочем, бар «Красный приятель», который она выбрала, оказался намного приличнее, чем Снейп ожидал. Его расположение и невзрачная вывеска, скорее, предназначались для того, чтобы отпугивать случайных прохожих и периодически гулявших по Косой аллее сквибов, магглов из тех семей, в которых были волшебники, а также министерских чинуш и излишне самовлюблённых представителей Особо Древних и Благородных Родов.

Их отсутствие в неожиданно большом зале с полуовальной сценой рядом со стойкой компенсировалось иной публикой — бар явно любили гоблины и их заклятые друзья дварфы. Что до людей, то их вряд ли было больше половины. Однако, судя по тому, как бармен поприветствовал Рейчел подняв свою федору тремя пальцами — за стойкой он почему-то был в шляпе — канадскую ведьму здесь знали.

Она этого и не скрывала.

— Пиво и чипсы, мистер Нортхам, как обычно! — крикнула Рейчел через весь зал, снимая крылатку.

Тот кивнул, на секунду прикрыв глаза, что-то черкнул на листе бумаги и тот, сложившись самолётиком, исчез за спиной бармена.

— Что мы здесь забыли? — пробормотал Снейп, снимая пальто и шляпу.

— Неплохое место, — улыбнулась Рейчел. — И отличная музыка. Здесь начинали и «Гоп-Гоблины», и «Странные Сестрички»… Кстати, узнаёшь?

Снейп пригляделся к почтенной леди лет сорока в светлой мантии классического покроя, оттенку волос которой обзавидовались бы все Уизли и Прюэтты. Отметив как та, отодвигая кресло, чуть не снесла своими рефлексами соседний столик, а разворачиваясь, чтобы его удержать, скинула на пол скатерть с солонкой и перечницей, Северус по привычке посмотрел в потолок.

— Её Авроратское Раздолбайшество Помидора Раздора Тонкс[63], — кивнула Рейчел, прикрывая ухмылку. — Одно из мест, где её можно найти. Если понадобится.

— Не думаю, что мне это пригодится.

— Кто знает, что и когда нам сослужит службу? — философски ответила ведьма. — Кстати, ты знал, что неуклюжесть — характерная особенность всех метаморфомагов? Они с детства с такой лёгкостью меняют тело, что не могут сформировать моторные навыки под одну конкретную форму. А ещё, если добавить их волос или ноготь, или каплю крови в Оборотное зелье — принявшему его помощь колдомедиков понадобится практически сразу. Я отговорила Алларг от подобного подхода.

Снейп сразу даже не нашёлся, что ответить. А когда мысли в голове сложились в логически выверенные фразы, официантка-гоблинша принесла заказанные два пива и две глиняные тарелки фиш-энд-чипс. Дождавшись, пока она отойдёт подальше, Северус успел лишь набрать воздух, как Рейчел его опередила.

— Знаешь Северус, — негромко, но очень веско произнесла ведьма. — Никогда не говори с женщиной о таких вещах, о которых ты начал с Бетани. Дети — это святое, прежде всего. Нет, конечно среди нашего брата…

На этой фразе Снейп не удержался и фыркнул.

— То есть, среди нашей сестры, разумеется, — улыбнулась Рейчел, нисколько не смущённая оговоркой, — тоже хватает моральных уродин, но тем не менее…

Воспоминания накатили волной, будто по власти опытного легилимента. От разговора с Бетани Смит до упоминания своей уже семьи и вот, маленький Северус лежит на кровати, завернувшись в одеяло, пытается затаиться, чтобы о нём и не вспомнили, вздрагивает на каждый возглас отца и всхлип матери, прячет мокрое лицо в коленках и глушит собственные судорожные всхлипы. И клянётся себе, клянётся, что никогда не станет таким, что не обидит ни одну женщину, ни на одну женщину не поднимет ни голос, ни руку, что он — никогда никогда никогда! Что он будет лучше, чище, добрее, что однажды вырастет — и сможет…

— Я не это имел в виду…

— Неважно. Да, я надеюсь, ты не в обиде? Нельзя было дать Бетани решить, что все здесь, в Магической Британии, против неё. Я просто была обязана за неё вступиться. Кстати, она очень хорошо держит удар, её твои реплики почти не задели.

— Тем более…

— Но могли, и ты должен был это понять до того, как постучал к ней в дверь!

Снейп машинально отхлебнул из бокала, даже не чувствуя вкуса.

— Я не в обиде.

— Точно?

— Не в обиде, — мрачно повторил Снейп. — Иногда мне кажется, что для общения с женщинами мне нужен отдельный разговорник.

— Хм-м-м, иногда мне кажется, что напротив сидит не профессор тридцати трёх лет от роду, а неуверенный шестнадцатилетний паренёк!..

Северус наблюдает за тем, как старшекурсники загоняют грязнокровку в угол, как с ленцой обсуждают, какое заклинание из томов запретной секции хотят испытать на гриффиндорке в этот раз, как демонстративно не обращают внимания на её мольбы и слёзы. Северус просто следит, чтобы сюда никто посторонний не вошёл, он не участвует в происходящем. Ведь она всего лишь никому не нужная вшивая грязнокровка, за которую не вступится никто. Даже Поттер со своими приятелями — ведь тогда им придётся столкнуться не с одним полукровкой из нищей семьи, а с теми кто сильнее, богаче и превосходит их числом…

—…женско-профессорский разговорник — это ты перебарщиваешь. Но я могу накидать небольшой список вопросов и тем, поднимать которые следует очень и очень осторожно.

— Буду весьма благодарен, — буркнул было профессор, но Рейчел выставила указательный палец, призывая помолчать.

— Тише!

Свет в зале начал меркнуть с первыми нотами, но угас не до конца, оставив зал в приятном полумраке — по контрасту со сценой, на которой играли два гоблина и одна ведьма с гитарой. Спустя мгновенье чуть хрипловатый голос заполнил зал.

Говорят, что ты, в горах заблудившись —

Потянешься верх, потянешься вниз, шагнёшь назад.

Глядишь на стену — глядишь на себя,

Понимая, что был ты не прав…

Голос показался знакомым. Слишком знакомым, явно не услышанный случайно в толпе. Северус никогда не жаловался на память, и к концу первого куплета понял, кто пел на сцене.

Вайолетт Паркинсон, старшая сестрица неугомонной Панси.

Вайолетт Паркинсон, как и вся её семья, в Хогвартсе тоже носила зелёно-серебряный галстук. Она поступила в семьдесят втором, на год позже Снейпа, но после сдачи С.О.В., как он слышал, покинула отчий дом с огромным скандалом и в школе больше не появлялась. Слухи ходили разные, начиная от бегства за границу до свадьбы с магглом, но как оказалось, старшая дочь Паркинсонов просто стала вокалисткой «Маунт-Гоб-Рок».

И бредёшь ты по Лондону вновь, как и все из нас,

жаждешь понять зачем,

Плачешь, ведь мы здесь все без причины

Вместе с тобою, ведь мы обе здесь лишь за наши грехи!

Северус не называет Эванс грязнокровкой даже в мыслях. Она настоящая, чистая, умная, может дать фору любому чистокровному слизеринцу. Даже декан Слагхорн предлагает ей перейти в Дом Слизерин, ставя на защиту магглорождённой волшебницы всю свою репутацию. Она просто не может иметь к грязнокровкам даже малейшего отношения — пока однажды, будучи взбешённым и униженным, Северус не бросает это слово ей в лицо.

И пепел надежд и мечтаний застилает остальные краски мира.

Кто-то скажет, это всё ненадолго,

Кто-то скажет: исправляй и будет толк,

Идут года, но мы по-прежнему здесь,

Ведь коль вернёмся, скажут что наш даже след исчез…

Это было нечестно, несправедливо, он ошибся всего лишь раз! Неужели нельзя простить один-единственный раз? Это была случайность! Но она молчит, и он впервые поднимает палочку, когда однокурсники решили повеселиться с очередной грязнокровкой. Разве она не понимает, что он не мог остаться один, не мог стать жертвой тех, кто на самом деле тогда определял, чем жить Дому Слизерин? Он начинает мечтать о том, как однажды его предплечье облепит змеиной вязью татуировки, бросающей вызов самой Смерти — и какая разница, что там бормочет, поджимая губы посеревшая и равнодушная в своём непонятном трауре по отцу мать. Северус всем покажет, на что способен! Всем!

У-у-у-у-у-у! Йе-е-е-е!!! Уай-и-е-йе-и-е-е-е-е!!!

В том числе и ей!

Мы все вместе потерялись в Лондо́не,

Под одной крышей ютимся в Лондо́не,

Навеки потерялись в Лондо́не, мы

Замаливая грех твой!

Мы все вместе потерялись в Лондо́не,

Под одной крышей ютимся в Лондо́не,

Навеки потерялись в Ло́ндоне мы-ы-ы…

И сегодня, глядя в пылающие бешенством глаза Бетани Смит, он впервые за двенадцать лет осознал, что всё это было самообманом.

У-у-у-у-у-у! Йе-е-е-е!!! В Ло́ндоне мы…

Снейп понимал, что стоило бы присоединиться к неожиданно бурным овациям, хотя бы затем, чтобы не привлекать внимания. Но не смог себя заставить даже просто отпустить кружку, в которую вцепился, словно падающий летун в шпильмановский амулет. Прошлое, которое он выгрыз себе зубами с помощью эликсира, выигранного у декана Слизерина, не отпускало. Пусть даже цену Северус тогда заплатил сполна. «Я решился принять его лишь дважды за всю жизнь. Один раз, когда мне было двадцать четыре года, и ещё раз — когда мне было пятьдесят семь. Две столовые ложки за завтраком. Два идеальных дня.»

Разве не мог он предупредить более доходчиво?!

— Северус? — Рейчел мягко, но настойчиво, как умела только она, положила руку ему на запястье, буквально заставляя поставить пиво на стол. — Всё нормально? Не волнуйся, я не буду заставлять тебя танцевать!

Снейпу очень, очень хотелось высказать ей в лицо всё, что он чувствует. Но он всё же сдержался, понимая, что ведьма просто пытается его отвлечь простой, пусть и неуместной шуткой. В мире осталось слишком мало людей, кого вообще интересовало его самочувствие.

— Нет, ничего, — он, наконец-то смог отпустить кружку и сплёл пальцы в замок, пытаясь спрятать их дрожь. — Просто песня… разбудила неприятные воспоминания.

— Оу…

— Худшие воспоминания.

— Я доведу тебя до дома, — даже не предложила, а проинформировала Рейчел, вставая из-за стола. — А то ты выглядишь так, будто ещё не решил, самому прыгнуть под поезд или отправить туда кого-то другого.

Показав Вайолетт большой палец она буквально вывела Снейпа на улицу — хотя со стороны казалось, что это зельевар взял под ручку свою спутницу. Лёгкий снежок успел покрыть мостовую, карнизы и крыши домов, и даже Лютный переулок теперь казался по-праздничному чистым и светлым. Северус чувствовал себя до странности опустошённым, всё вокруг казалось абсолютно неважным, и он даже не обращал внимания, как и по какому маршруту они с Рейчел дошли до вокзала, где сели на поезд до Коукворта.

Только в родном городке в окружающий мир вернулось движение, звуки, запахи. Тёплый белый снег южной Англии тихо ложился на плечи, пока они с Рейчел медленно брели по пустой ночной улице к повороту, за которым начинался тупик Прядильщиков.

— В «Приятеле»…

Снейп закашлялся. Слова давались ему невероятно тяжело, но Северус твёрдо решил их произнести вслух, опасаясь, что позже не сможет решиться на подобное деяние.

— Я вдруг понял…

— Что все мы сволочи и моральные уроды?

— Что я такой. Знаешь, ведь Лонгботтомы…

Рейчел вдруг улыбнулась. Мягко, по-доброму, но вовсе не так благостно, как Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, обладатель многих титулов, имён, наград и заслуг.

— Паркинсон умеет брать за душу и выворачивать её наизнанку. Первый раз когда я услышала её «Гармонию», то не свалилась в тяжёлую депрессию лишь потому, что точно знала — когда предстану перед Господом, одно бесспорно благое дело будет записано за мной в Книге Страшного Суда. А значит жила я не зря.

— И какое же? — Северусу были не очень интересны перипетии судьбы его спутницы, но разговор немного отвлекал от воспоминаний и размышлений.

— В восемнадцать лет я не дала умереть Эрин и Джерарду Киттлерам, — снова улыбнулась Рейчел.