Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Глава 24. О том, какое влияние имеет сливочное пиво на любовь и нравственность

— Я пришла, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, — удручённо провозгласила мисс Фарли. — В этом году организацию Дня Святого Валентина директор поручил Гилдерою Локхарту.

— У меня вопрос, — подняв руку, будто на уроке, сразу же спросила Дафна. — Та история про восемьдесят второй — правда?

— Если вы, мисс Гринграсс, имеете в виду четырнадцатое февраля, когда восемь сотен сов с валентинками для мистера Локхарта загадили весь Большой зал — то да, — мрачно подтвердила худшие опасения второкурсниц Джемма. — И да, почти наверняка он послал их сам себе. В школе в тот год училось не больше сотни девочек, включая первокурсниц.

— Fok! — высказала своё мнение на гэльском Панси.

Все сделали вид, что ничего не поняли. За прошедшую половину учебного года единственным полезным с точки зрения слизеринок деянием Гилдероя Локхарта была организация Бойцовского клуба. Из трёх обычно пустующих классных комнат профессора Флитвик и МакГонагалл сотворили настоящую полосу препятствий, на которой трижды в неделю под надзором учителей — и, разумеется, мадам Помфри — развлекалась добрая половина школы.

Собственно, если верить Лаванде Браун, то как раз мнение мадам Помфри и оказалось решающим. После происшествия с Поттером и Энтсвиллем, который, кстати, по-прежнему относился к гриффиндорцу-змееусту со страхом и недоверием, Дамблдор решил было распустить клуб мистера Локхарта, даже несмотря на многочисленные просьбы учеников продолжить поединки. Но целительница ультимативно заявила директору, что раз в Бойцовский клуб записались в числе прочих и все главные хулиганы Хогвартса, то ей намного проще предотвращать последствия проклятий, чар и различных проделок, когда все ученики собраны в одном месте под постоянным наблюдением за надёжным барьером, нежели искать жертв ученических разборок по всему замку и его окрестностям.

Мадам Помфри редко когда высказывалась по какому-либо поводу, напрямую не связанному с функционированием больничного крыла, но когда это происходило, по слухам, спорить с ней не решались ни Попечительский совет, ни директор школы, ни сам Министр Магии.

Но даже школьной медиковедьме было не под силу побороть угрозу превращения ожидаемого праздника в сущий кошмар. Гилдерой Локхарт был слишком самовлюблён, чтобы учитывать мнение хоть кого-то, помимо самого себя, а в наличие у него чувства меры и такта слизеринки не верили.

— Мисс Фарли, а как вы собираетесь провести День Святого Валентина?

— У меня есть собственные планы, мисс Дэвис, — почти не смутилась семикурсница, явно не собиравшаяся делиться таковыми с девочками.

Грохот, с которым Дафна ударила печатью по прикроватному столику, заставил всех вздрогнуть.

— Коллегия Дома Слизерин постановляет, — решительно возвестила мисс Гринграсс. — Мы организуем свой собственный День Святого Валентина, со сливочным пивом и танцами!

Мисс Преддек осторожно заглянула в Пристройку. Лабораторные столы и прочая утварь были задвинуты в дальний угол и, для надёжности, отгорожены шкафом. На найденных в пустых классах стульях расселись ожидавшие её ученики каждого Дома школы.

— О, Элли, заходи! — заметила подругу Эрин.

В этом ей почти наверняка помог развалившийся на коленях хозяйки Шарожоп.

Войдя и ещё раз осмотрев собравшихся, Элли вздохнула. Ругаться она не любила, но ситуация, сложившаяся за неделю до праздника, того требовала.

— Итак! Если я правильно помню, изначально мы планировали отметить в таком составе — я, Куинни, Панси, Дафна, Тео, Эрин, Мораг, Джастин, Лаванда, Терри, Шимус и Невилл. Полная дюжина человек, семь девочек и пять мальчиков. Потом некоторые из вас решили, что можно позвать и Салли — нет, я только за, но далее вы мне заявили, что пять мальчиков и восемь девочек будет уже неправильно, так?

— Так, — согласилась Лаванда.

— И мы согласились позвать Пайка, с которым ты танцевала на смертнинах сэра Николаса, а Салли предложила пригласить Барри Каннингэма с Хаффлпаффа, поскольку третьекурсники на выходных могут ездить в Хогсмид, а значит, он достанет нам сливочного пива. Так?

— Пока всё верно, — виновато кивнула мисс Перкс.

— Барри, который огорчился, что мисс Белл из квиддичной команды Дома Гриффиндор не оценила его комплименты и славословия, решил поправить свою репутацию, намекнув ей, что будет тайная вечеринка. Когда они, от большого ума, затащили в карету три ящика сливочного пива из «Трёх мётел», это заметил мистер Лоуренс Вэйзи, который, разумеется, за молчание потребовал, чтобы его тоже пригласили…

— Не за молчание! — возмутился слизеринец-третьекурсник. — Я, между прочим, за свои деньги четвёртый ящик купил!

— Лоуренс попросил мистера Хиггса помочь незаметно пронести четыре ящика, — продолжила перечислять Элли. — Мистер Хиггс?

— Нас поймал Дункан, — пожал плечами Хиггс, кивая в сторону префекта Рейвенкло. — Кстати, он так и не сказал, как обнаружил полдюжины бутылок огневиски, которые команда планировала опустошить на день рождения Маркуса…

— И не скажу, — холодно улыбнулся префект. — Будь благодарен, что я баллы не снял!

— Баллы ты не снял потому, что Хиггс предложил тебе присоединиться к вечеринке, — усмехнулся Вэйзи.

— Если бы…

— Можно потише, вы меня сбиваете! — повысила голос Элли. — Префект Инглби пригласил мисс Грант и своего приятеля мистера Диггори, а мистер Диггори — мисс Чанг. Итого у нас получилось одиннадцать девочек и столько же мальчиков. Двадцать два ученика вместо изначально планируемых одиннадцати! Нет, в Пристройке найдётся место и для тридцати человек, но меня продолжают беспокоить два неразрешённых вопроса! Первый — двадцать четыре бутылки сливочного пива и шесть бутылок огневиски…

— Огневиски конфисковано, — констатировал префект Инглби. — Без вариантов, я не могу допустить, чтобы вы напились. По бутылочке сливочного пива — нормально.

— Двадцать четыре бутылки сливочного пива — нам хватит?

— В субботу, тринадцатого, — подала голос Риона, уже знакомая Элли гриффиндорка с шестого курса, — мы принесём ещё четыре ящика, причём свежесваренного, мадам Розмерта обещала приготовить для нас отдельную партию. Я уверена, что двух бутылок для поднятия настроения хватит каждому!

— Спасибо, мисс О’Нил, — кивнула Элли. — Тогда я перехожу ко второму вопросу. Кто пригласил вас и Стэнли Тайлера?!

— Мне предложила Риона, — сообщил рослый светловолосый гриффиндорец.

— А?..

— Риона — моя троюродная сестра, — пожал плечами Шимус. — Не мог же я оставить её страдать от идиотских фантазий Локхарта?

Воскресным утром, когда слизеринки поднялись в Большой зал на завтрак, стало понятно, что предчувствия их не обманули.

Стены зала были сплошь увиты пышными, пугающе-розовыми цветами. Что гораздо хуже, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек, прямо в кубки и тарелки. К ужасу Элли, в зале присутствовало несколько десятков девочек, которым происходящее явно нравилось, они глупо улыбались, хихикали и о чём-то шептались.

Впрочем были и те, кого от происходящего явно мутило, как замершую рядом Панси.

— Леди, держим себя в руках. Наш праздник ещё впереди, — негромко привела подруг в чувство Элли. Ей впервые пригодилась вбиваемая кузиной наука разговаривать не шевеля губами.

Девочки, скрывая отвращение, проследовали к столу. Локхарт, в мантии столь же пугающе-розового оттенка, что и настенные цветы, жестами требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Было заметно, как подёргивается щека у профессора МакГонагалл. Чуть мечтательный взгляд профессора Снейпа — человек, плохо знающий главу Слизерина не заметил бы этот нюанс — наводил на мысль о том, что зельевар предаётся грёзам, как встречает Гилдероя где-нибудь в Лютном переулке.

Одного.

Ближе к полуночи.

— Счастливого всем Дня святого Валентина! — провозгласил сияющий Локхарт. — Позвольте от всего сердца поблагодарить тех сорок шесть человек, что уже прислали мне открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз — но и не только!

Гилдерой хлопнул в ладоши и через главный вход — его было прекрасно видно в распахнутые двери Большого зала — вошла дюжина дварфов довольно мрачной наружности. Причина была для слизеринок очевидна — у каждого за плечами подрагивали золочёные крылышки, а в руках они держали арфы.

Похоже, Локхарт и впрямь вёл какие-то дела со старейшинами народа Модсогнира, а не просто единожды сторговался за альвисову пыль…

— Мои друзья, купидоны-письмоносцы! — сиял пятикратный обладатель чего-то-там За Блестящие Зубы. — Им предстоит разносить ваши валентинки! А ещё я уверен, что и мои коллеги захотят внести лепту в этот чудесный праздник! Почему бы не попросить профессора Снейпа показать нам, как сварить Любовный напиток? Кстати, имейте в виду — профессор Флитвик знает о Завораживающих чарах больше, чем любой другой волшебник, которого я когда либо встречал! О, он знает о них, старый проказник!

— Я думаю, профессор Флитвик не обидится, если я посоветую ему написать Бабушке Гэст из Техиди, — по-прежнему практически не двигая губами, поделилась с друзьями мыслями Элли. Смотреть на прячущего лицо декана Рейвенкло ей было неприятно. — Она, я думаю, ради такого случая может и поделиться своим фирменным проклятьем…

— А что за проклятье? — Теодор тоже владел навыком незаметной беседы.

Услышав описание он побледнел. Судя по тому, что сидевшие рядом Гойл и Пайк испытали приступ рвоты, они явно прислушивались к чужому разговору. Хотя, возможно, причина была в том, что им в горло попали злополучные конфетти, то и дело прилипавшие к бекону и яичнице.

— Проклятье очень сложное, но для профессора Чар не составит большого труда им овладеть!

После завтрака дварфы-письмоносцы бесцеремонно сновали по школе, собирая и раздавая валентинки. Апофеозом стало прилюдное вручение четырёх открыток профессору Снейпу — самый длиннобородый и широкоплечий купидон вежливо подошёл к профессору и напомнил про некий уговор с директором школы. При этом он опасливо косился на чёрную палочку в ладони зельевара, но в выражениях оставался твёрд, а в намерении непреклонен. Пришлось уступить.

Элли и сама получила две штуки. Одну, в самодельном конверте, отчаянно краснея, вручил Джастин — и покраснел ещё больше, когда девочка пообещала открыть её, когда рядом никого не будет. Вторую доставил купидончик, и поскольку это была обычная открытка без подписи, в виде фигурного сердечка с нарисованной розой, понять, от кого она, было невозможно.

Старшекурсники быстро поняли, какую опасность для их личной жизни могут таить в себе подобные послания — дварфам было плевать на возраст, пол и Дом учеников — к десяти часам в Хогсмид уехали даже те, кто собирался провести день в подготовке к понедельничным урокам. В школе остались только младшие курсы и проштрафившиеся ученики, на своей шкуре познавшие собственную неправоту в отношении школьных правил.

После обеда второкурсники стихийно собрались в Квадратном дворике. Вообще-то, Эрин собиралась обсудить с профессором Снейпом непонятный вопрос из программы четвёртого курса, а Элли и Мораг пошли за компанию, но уже осчастливленный вниманием профессор заперся в своих комнатах и дверь не открывал. Так что, до прибытия Рионы со второй партией сливочного пива, девочки болтали обо всяких школьных делах и слухах, которых в последнее время гуляло просто невероятное количество.

Там их застал второй набег купидончиков.

— Эй, ты, Харри Поттар! — закричал особенно мрачный дварф, локтями прокладывая путь к жертве.

— Это не я! — мгновенно ответила Панси на обвиняющие взгляды подруг. — У меня, знаете-ли, есть э-э-э… класс, вот! И меня такие шутки недостойны и вообще низки!

— А Малфою кто написал шесть штук разными почерками? — прошептала Лаванда ей прямо в ухо.

— Это — другое!

Во дворик, привлечённые шумом, начали набиваться первокурсники, предчувствуя развлечение. Поттер испуганно заозирался. Он даже попытался было дать дёру, но дварф прошёл через толпу будто гоблин сквозь мягкий песчаник — гриффиндорец успел сделать лишь несколько шагов, прежде чем неумолимый «купидончик» настиг его, обхватив за ноги.

— От любви так просто не уйдёшь, — резюмировала Куинни.

— У меня доставка музыкального послания, Харри Поттару лично, — заявил дварф, угрожающе тренькнув арфой.

— Не при всех! — прошипел несчастный, тщетно пытаясь вырваться.

— Стоять! — дварф повалил Поттера на землю и, каким-то хитрым приёмом прижав его руки к поясу, уселся сверху.

— Здесь что-то происходит? — во дворик, манерно растягивая слова, вышел Малфой.

— Отлично! — дварф, ухитряясь не отпускать Поттера, уселся на нём поудобнее и снял арфу с плеча. — Вот твоя долгожданная валентинка:

Его глаза хоть видят слабо,

Но зеленей, чем чародея жаба,

А волосы его черней тоски,

Чернее грифельной доски.

О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал,

Герой, что с Тёмным Лордом совладал!

Взгляд Элли пробежал по собравшейся толпе. Среди удивлённых, смущённых и веселящихся лиц — некоторые буквально рыдали от смеха — одно явно выделялось. Ожидание, с которым Джинни Уизли смотрела на Поттера могло означать только то, что автором была она.

А судя по красному, криво улыбающемуся лицу встающего на ноги гриффиндорца, тот явно собирался отмочить какую-нибудь глупость из тех, которые туповатые и недалёкие мальчики всегда творят в его возрасте. Рейчел ещё летом говорила, что о том, что касается чувств, с мальчиками нельзя говорить до третьего, а с некоторыми и до четвёртого курса. Что же до Шимуса Финнигана, явно и недвусмысленно выказывавшего неуклюжие знаки внимания Эрин Киттлер, то он был тем самым исключением, наличие которого подтверждает правило.

— По-моему, очень неплохо, мисс Браун, — светским тоном обратилась она к стоявшей чуть поодаль Лаванде. Достаточно громко, чтобы Поттер её услышал и заткнулся.

— Вы так полагаете, мисс Преддек?

— Согласитесь, по сравнению с «Розы красные, фиалки синие…», которыми, я уверена, исписана половина сегодняшних валентинок, эти стихи как минимум оригинальны!

— Значит в них больше искренности! — приняла игру Лаванда.

— Тем и ценны.

— Какая жалость, что тупицы не способны это понять…

Выставлять себя тупицами ни Поттер, ни уже предвкушавший удовольствие от унижения соперника Малфой не захотели и быстро ретировались. Что же до Джиневры Уизли, то она поспешила за своими приятелями-первокурсниками, на прощание бросив на Элли изучающе-задумчивый взгляд.

Вечеринка, в отличие от срежиссированного Гилдероем Локхартом праздничного ужина, должна была удаться. Стэнли и Риона явно собирались чуть попозже посмотреть на звёзды. Эрин уже была в курсе про некие «Чары Хельги», накрывавшие весь замок, кроме верхушки Астрономической башни. Тысячелетняя магия, мешавшая мальчикам и девочкам выражать взаимную симпатию чем-то большим, нежели неуверенные обнимашки или осторожные поцелуи.

Когда она решила завести разговор об этих чарах с Элли, та расхохоталась и на следующем занятии по теории магии за полчаса копания в учебниках для старших курсов доказала, что подобная магия невозможна. Собственно, в её доказательствах Эрин не поняла почти ничего, но профессор Кэдомедд искренне восхитился логически безупречным выводом и наградил Элли сразу десятью баллами. Правда, при этом он заметил, что во времена его учёбы, с семьдесят седьмого по восемьдесят первый ни ему, ни кому либо ещё из его знакомых ни разу не удалось уединиться с подругами — на что Элли возразила, что дело в некритическом мышлении, из-за чего любую неудачу проще объяснить магией основателей, чем, например, прекрасно владеющей самотрансфигурацией наблюдательным заместителем директора, которая предпочитает, чтобы после сдачи С.О.В. ученицы шли на шестой курс, а не под венец. Потому что, как она только что доказала, Чар Хельги не существует!

Как бы то ни было, Дункан и Элиза тоже вряд ли планировали весь вечер провести в компании младших курсов. А вот Диггори, Хиггс, Каннингэм и Вэйзи не имели ничего против сливочного пива и приличных танцев в компании симпатичных второкурсниц.

Для Миртл в честь праздника Мораг припасла кусок отправленного за Грань пирога с патокой и, судя по тому, что из её кабинки сейчас доносился шёпот призрака пятикурсника Эша, там тоже были настроены веселиться.

Собравшиеся как раз успели не торопясь опустошить вчерашние бутылки от мадам Розмерты, станцевать джигу под пластинку Джастина — граммофон не чурающейся маггловского прогресса профессора МакГонагалл Теодор и Джон позаимствовали с последнего урока танцев — и наконец-то расслабиться до той приятной степени, когда перестали чувствовать себя скованными школьными рамками курсов и Домов. Дети начали делиться историями и слухами, и дружно сделали вид, что не заметили украдкой поцеловавшихся мисс О’Нил и мистера Тайлера…

Эрин, которой Шимус как раз рассказывал не совсем приличную, но забавную историю про своего кузена, почувствовала, будто что-то твёрдое, но мягкое упёрлось ей в лоб и пытается отпихнуть назад. От неожиданности она даже дёрнулась, прежде чем поняла, что это была попытка Шарожопа о чём-то предупредить хозяйку — мысленный контакт с фамильяром всё ещё давался девочке с трудом.

— Ой, прости, просто тут по другому не сказать, — испугался неправильно понявший её реакцию Шимус.

Девочка, зажмурившись, помотала головой. Шарожоп прятался на потолочной балке, откуда можно было просматривать весь коридор, и мысль, которую он пытался донести…

— Кто-то идёт сюда! — выпалила Эрин. — В темноте!

Префект Инглби, следовало отдать ему должное, тут же остановил музыку.

— Кто?

— Не понимаю… — Эрин наморщилась. Ощущения были такие, как будто ей в глаза насыпали холодного песка, но образ, который видел книззл, ей казался слишком искажённым. — Без света… В мантии… И шляпе? Но почему-то медленно…

— Это наверняка тот негодяй, что лазил к нам в лабораторию и портил заготовки для зелий! — сообразила Панси. — Ох как я ему сейчас за мой шкаф!

Старшекурсники не стали выяснять, при чём тут шкаф и о каком именно негодяе идёт речь.

— Быстро, быстро! — засуетилась Кэти. — Надо встать в стороне от двери, чтобы нас сразу не заметили! Как только войдёт — оглушаем!

Эрин попыталась внушить Шарожопу, что всё поняла. Неизвестно, уловил ли книззл мысль хозяйки, но давление на лоб исчезло.

— А если это префект или Староста? — охладил её пыл префект Инглби. — Или кто-то из учителей?

— Тогда извинимся, — предложил Барри Каннингэм. — Скажем, что испугались — убийцу эльфа ведь так и не нашли?

— Не нашли, — согласилась Элли.

Риона и Стэнли погасили лампы. Бывший туалет теперь освещал лишь тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь витраж. От этого праздничный стол казался призрачно-потусторонним, но, что гораздо важнее, углы около двери теперь выглядели ещё темнее.

— Да не друг напротив друга! — прошипел Терри Хиггс. — Мы так сами себя оглушим!

— Тут места мало!

— Тогда вы прячьтесь за столом! Элиза, Риона, киньте на нас чары неприметности!

Суета в тёмной лаборатории, казалось, продолжалась целую вечность. Хорошо ещё, что таинственный визитёр не спешил, иначе бы точно застал собравшихся в Пристройке учеников врасплох. Но в конце концов все перестали натыкаться друг на друга и на стулья и затаились.

В наступившей тишине вдруг глупо захихикала Панси. Невилл Лонгботтом, прижимавшийся к стене рядом с ней, резко вздрогнул и в тот же момент зажал ладонью рот девочки, притянув её к себе.

— М-М-М-М!!! — возмущённо промычала та.

— Шшшш!!! — прошипела Белл. С палочкой наизготовку она, чуть присев, не отрывала взгляда от двери.

Панси засопела. Поняв, что она больше не шумит, Невилл чуть опустил руку, как бы обхватывая девочку за плечо.

— Лонгботтом, ты!..

— ШШШШ!!! — дружно и очень зло прошипели Терри Хиггс, Элиза Грант и Дункан Инглби.

Панси замолчала. И, поскольку привидения Миртл и Дункана Эша спрятались в туалетной кабинке — не очень удачно, их выдавало слабое свечение из-под двери и на потолке — разглядеть выражение её в высшей степени возмущённого лица никто не мог.

Тонкая полоска неровного света, показавшаяся было под дверью в «прихожую» и быстро исчезнувшая доказали, что притаившийся снаружи фамильяр мисс Киттлер не ошибся. Кто-то явно хотел попасть в Пристройку и при том не быть замеченным.

Дверь медленно приоткрылась. Ученики, казалось, прекратили даже дышать. Эрин зажмурилась. Ей почему-то представилось, как Панси сейчас чихнёт, или засмеётся, или уронит что-нибудь с грохотом, но секунды тянулись одна за другой, а в пристройке стояла мёртвая тишина…

Свет вспыхнул одновременно с связывающим проклятьем, исполненным Элли. Спустя несколько секунд, когда даже ещё не все проморгались, Кэти Белл удивлённо воскликнула:

— Двужопый растопырник! Это же малявка Уизли!

Сидевшая на пороге Седьмая со связанными руками перепугано хлопала глазами, явно готовясь зареветь.

— Мисс Уизли, что вы тут делаете? — префект Инглби постарался придать раскрасневшемуся лицу серьёзный вид.

— Я… Я… Я не знаю… — пролепетала первокурсница.

— Да неужели! Зачем-то же вы шли сюда в девять часов вечера?

— Я… Я не помню…

— Преддек, ты точно ничего, кроме Фулгари не использовала? — с подозрением посмотрела на слизеринку мисс Грант.

— Только связывающее проклятье, — покачала та головой.

— И что нам с ней делать? — забеспокоился Седрик Диггори, планировавший в следующем году стать префектом. — Если отведём к Помфри, то придётся рассказать и про нашу…

— Уизли, как тебя зовут, помнишь? — прервал хаффлпаффца Тайлер.

— Джиневра… — непонимающе посмотрела та на Стэнли.

— Какой курс?

— Первый…

— Какой Дом?

— Гриффиндор, конечно!

— А число сегодня какое?

— Воскресенье, четырнадцатое февраля…

— Она в порядке, — резюмировал шестикурсник, протягивая Уизли-седьмой непочатую бутылку «Трёх мётел». — Наверное, её слишком шокировал праздничный ужин по-локхартовски!

Эрин вспомнила индейку под розовой глазурью и её передёрнуло.

Со словами «До утра продержатся!» Элиза Грант скопировала для нежданной гостьи стул и кубок.

К тому моменту, когда сливочное пиво закончилось — все согласились, что одну бутылочку можно и младшекурсникам — Финниган с заговорщицким выражением лица открыл форточку и достал снаружи две бутылки ирландского виски из какого-то хитрого тайника. Префект Инглби решил было снять с Гриффиндора десять баллов за столь возмутительное нарушение правил, но, получив подзатыльник от мисс Грант, осознал свою ошибку. Затем Кэти Белл, Невилл и Шимус куда-то убежали, и, насколько запомнилось Эрин, вернулись с четырьмя пузатыми бутылками коричневого стекла, губной гармошкой и волынкой, причём внятно пояснить происхождение последней они не смогли. В бутылках оказалось игристое вино, которое налили всем, включая мисс Уизли.

Низенький стол, который для праздника трансфигурировала мисс Грант был овальный; а так как мисс Грант и мистер Инглби изначально сидели друг против друга на небольшом расстоянии, причём мистер Инглби спиной к окну, то ясно, что последний, вероятно боясь застудить спину и меняясь местами с соседями — но по-прежнему сидя за столом — за разговорами увеличивал расстояние, отделявшее его от мисс Грант. К такому поступку заместитель директора МакГонагалл несомненно, отнеслась бы с воодушевлением и, вероятно, приводя его в пример как акт величайшего героизма со стороны мистера Инглби. Ведь время, место и обстоятельства до известной степени побуждали его произнести те нежные и любезные словечки, которые — как бы ни проскальзывали они в устах легкомысленных и беззаботных учеников — казались ниже достоинства директоров, деканов, преподавателей, Старост и префектов тысячелетней Школы Чародейства и Волшебства. А уж тем более не подобали столь значимому и солидному человеку, как префект Дома Рейвенкло, которому, как хорошо известно тем, кто читал Устав школы, должно быть самым суровым и самым непоколебимым из всех этих людей.

Однако, каковы бы ни были намерения префекта Дома Ровены (а они несомненно были наичистейшими), по недосмотру мисс Грант случилось так, что стол — о чём уже упоминалось — был овальный. Вследствие этого мистер Инглби, помаленьку пересаживаясь, вскоре начал уменьшать расстояние, отделявшее его от семикурсницы, и, продолжая перемещение по кругу, в какой-то момент занял место рядом со стулом, на котором сидела мисс Грант.

Теперь, если бы мисс Грант пересела бы вправо, её неминуемо продуло бы из приоткрытого окна, а зимой в Хайленде обычно несколько холоднее, чем на юге Англии. А если бы она пересела влево, то оказалась бы на коленях префекта Инглби, немало того компрометируя. Но, будучи скромной семикурсницей и несомненно предусмотрев сразу эти (и, несомненно, иные!) последствия, она осталась сидеть на месте, лишь протянув мистеру Инглби второй кубок с игристым вином.

В этот момент Шимус начал играть на губной гармошке прошлогодний хит своей любимой группы «Бочки с Огневиски» под названием «Зелья для магглов», а Кэти, Дафна, Риона и Элиза Грант пытались её петь, попутно записывая слова для Джинни, чтобы она к ним присоединилась. После «Зелий…», когда в Пристройке загадочным образом появились две бутылки бренди — у Эрин появилось ощущение, что их притащили с замковой кухни Рори и Шарожоп, но она не помнила, чтобы просила фамильяра сбегать туда — настала пора «Ирландского пути» (который префект Инглби протанцевал вместе с мисс Грант и мисс О’Нил) и, куда же без них, «Зелёных рукавов». Затем снова спели «Зелья для магглов», уже хором и во весь голос, но на этот раз под волынку, которую прибрала к рукам Мораг.

Потом Уизли-младшая что-то рассказывала про Гарри (наверное Поттера) и своего брата (вероятно Рональда) осоловевшей Салли-Энн, а та с ней соглашалась. Дафна, размахивая руками, спорила с Чжоу и Кэти о квиддичной тактике. Лаванда заявила, что для такого дня мальчики выглядят неправильно, и к тому моменту, когда кто-то — Эрин, хоть убей, не запомнила кто — сказал, что уже слишком поздно и пора идти по спальням, у всех мальчишек, включая второкурсников, щёки и лбы оказались в помаде. Участвовала ли в этом она сама, Эрин не помнила, но за Панси и Куинни была готова поручиться.

Первыми решили проводить воронов, и вроде бы даже в пользу такого решения были аргументы — но, как и многое другое, в памяти они не отложились. Зато отложилось то, как под губную гармошку и волынку их процессия чеканила шаг по лестницам, от души исполняя что-то решительное и торжественное про свободу Ирландии, про то, как нужно разорвать сковывающие цепи, и историю, от которой вскипает кровь сидов, текущая в жилах восставших чародеев…

По идее, когда весёлая компания шла через Входной дворик и виадук, её могли услышать, но ни смотритель Филч, ни кто-то из деканов, не говоря уже о Старостах школы, навстречу отметившим праздник ученикам не попался. Мисс Грант вообще храпела, и открыла глаза только тогда, когда за спиной загрохотали двенадцатифутовые двери центрального корпуса.

Ученики прошли через ярко освещённый, но абсолютно безжизненный холл. Как помнила Эрин, в башню воронов должна была вести левая лестница.

Возможно.

— Вы-и паимаити! — замотала головой Элиза, приоткрыв глаза. — У-сё оч-ч-ч… сложна!

Инглби, нёсший семикурсницу на закорках, изо всех сил старался идти прямо. Получалось у него так себе, но сосредоточенность, с которой он это делал, заставляла Эрин постоянно хихикать. В рукав, чтобы никто не заметил.

Поняв, что ошиблись лестницей, ученики спустились на второй этаж, и направились в другой угол корпуса.

— Ар-рь-ол! Он здаёт впрсы! За-гад-ки! Щм бльше учникф… О! Тем слаж-не-е! А сли гость с дргова Дма — ищё слжн… Нас тут та-ак мнга-а-а-а…

— И мы чё, не ответим? — с вызовом вскинул голову Хиггс.

— Пф-ф-ф-ф… — демонстративно, на весь коридор, усомнилась в умственных способностях ловца Слизерина Кэти Белл. — Сомневаюсь, что тебе хватит соображаловки запустить внутрь даже одного ворона! А у нас их тут четверо, кстати!

Элли, удерживаемая относительно устойчивыми Лонгботтомом и Ноттом, вдруг подняла голову.

— Мне кажется, или таланты детей Дома Салазара и впрямь подвергаются сомнению? — несколько гнусаво спросила она в пустоту.

— Всё нормально, не стоит волноваться… — попытался успокоить невовремя очнувшуюся девочку Теодор. Но Элли, как с замиранием сердца поняла Эрин, останавливаться не собиралась.

— Я всё могу! — второкурсница для пущей убедительности провела в воздухе ладонью. — Элементарн-но!

Она, чуть покачнувшись, решительно направилась к двери и обеими руками взяла подвешенный на цепочке молоток, зачарованной ещё самой Ровеной. Глаза Элли предательски почернели, оставляя за её спиной медленно исчезающий дрожащий шлейф по обе стороны головы. Как следует размахнувшись, Элли ударила молотком по дереву.

Все, кто стоял на лестнице, замерли.

На двери ни осталось ни малейшего следа от удара, но бронзовый покров Орла будто начал спадать заменяясь перьями. Глаза птицы заиграли живым блеском, сильный изогнутый клюв трижды щелкнул. Эрин почему-то показалось, что огонёк, промелькнувший во взгляде птицы, был недобрым.

Элли довольно успешно изобразила книксен.

— Не будет ли л-любезен многоуважаемый Орёл… ик!.. открыть дверь в охраняемое п-помещение?

Склонив голову набок, Орёл спросил на удивление чистым голосом:

— Зачем ты здесь?

— Я… Мы все! Х-хотим войти!

— Зачем?

— В-визит в-вежливости!

— Ты дерзка, — бронзовая птица хлопнула крыльями. — Но умна ли?

В полной тишине Элли пожала плечами.

— Тогда ответь мне. Каков…

— Daichead a dó! — подняв правую руку, торжественно провозгласила Элли и громко захрюкала. Судя по всему, издаваемые ею звуки были смехом.

В следующее мгновенье дверь распахнулась.

— Проходите.

— Быстрее! — занервничала Белл. — Вдруг закроется?!

— Орёл не закроет дверь, пока не войдут все, кого он пускает, — хором пояснили Чанг и Бут.

— Щсс не тк пздно, штбы пздать! Но и не тк рно, чтб не спшить… — огорчённо пробормотала бывшая префект Грант, обеими руками облокачиваясь на голову Инглби.

— Тот, кто торопится, не умеет управлять собой, — негромко заметил Орёл, когда рейвенкловцы прошли мимо.

Общая гостиная Рейвенкло оказалась большой круглой комнатой, просторной и наполненной свежим горным воздухом. Стены прорезывали изящные арочные окна с шелковыми занавесями, переливавшимися ультрамарином и бронзовыми узорами. На азуритовом потолочном куполе и на полу мерцали звёзды, создавая на удивление правдоподобную иллюзию космического полёта. Даже мебель и большая статуя Ровены Рейвенкло, стоявшие в арках высоких стрельчатых ниш, не мешали такому восприятию.

— Господи, я хотела бы здесь жить! — восторженно вскрикнула Эрин. — Это круче, чем голопалуба!!!

Чанг и Терри улыбнулись.

— У вас тоже, по слухам, красиво.

— Конечно, у нас всё лучше всех! — тут же бросилась на защиту своего Дома Эрин. — Но это!..

Каннингэм, ещё в Пристройке успевший принять не меньше двух пинт свежесваренного пива, развалившись на диванчике рядом с окончательно сомлевшей Грант, затянул «Баньшин танцпол». Минуту спустя прошлогодний хит «Бочек Огневиски» орали уже в дюжину глоток, не заботясь ни о нотах, ни о музыке — хотя Мораг по-прежнему пыталась играть на вновь невесть откуда появившейся волынке. К ней присоединилась Белл, лихо отбивая ритм ладонями по коленкам.

— А что она сказала Орлу? — тихо спросил Теодор у Шимуса, когда основная часть учеников уже поднялась в Общую гостиную и, раз уж так получилось, продолжила там веселиться.

— Я не очень понял, — признался гриффиндорец, проходя мимо статуи. — Но если ответ переводить дословно — «сорок два».