Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Глава 29. Старинный красивый обычай

— Всё… хорошо. Я… Похоже, вместо волоса этой… Преддек… мне попалась шерсть её рыси… И… Я сейчас больше похожа на рыжего кота из Тома и Джерри… Вы идите.

Поттер покосился на часы, после чего они с Уизли-самым-младшим осторожно выглянули в коридор. Убедившись, что путь свободен, «слизеринцы» направились к лестнице.

Спустя несколько минут стена разошлась. Двое учеников не спеша зашли внутрь Выручай-комнаты.

— Маггловское жильё. Ожидаемо, — равнодушно произнесла Элли Преддек, оглядываясь.

— Угу, — кивнул Теодор Нотт, настороженно поводя палочкой. — Грейнджер ведь не выходила?

Элли покачала головой.

— Разумеется. Я думаю, она на кухне…

— Тут пусто! — Теодор заглянул в приоткрытую дверь с помощью зеркала.

— …или тут.

Распахнув дверь туалета, Элли Преддек внимательно посмотрела на пытающуюся подняться с пола саму себя, валяющуюся под раковиной.

— Да-а-а… Делать чьи-то копии всегда кажется отличной идеей, но прежде, чем ты это понимаешь — оказываешься запертой в маленькой комнате сама с собой…

Элли-на-ногах аккуратно коснулась носком туфли разлившиеся по полу остатки прозрачной жидкости цвета пожухлого сена, пахнущей почему-то йодом.

— …наблюдая, как сохнет зелье.

Элли-на-полу испуганно смотрела на свою копию.

— Похоже, вместо волоса этой Преддек мне попалась шерсть её рыси… Я сейчас больше похожа на рыжего кота из Тома и Джерри… Умеете врать, как никто, мисс Грейнджер!

Элли-на-ногах осторожно уселась на пушистый ковёр рядом с Элли-на-полу. Её глаза смеялись.

— О, вот вы… А что это с Грейнджер?

— Что ты сдела… Ох… Как?..

— Я? — слизеринка весело и очень искренне рассмеялась, впервые на памяти Теодора. — Почти ничего, в этом-то и прелесть! Ты всё сделала сама, Грейнджер, сама, от начала и до конца!!! Мне хотелось бы думать, что на втором курсе только Эрин под силу изготовить зелье из учебника шестого, но ты! Ты — не подвела! Знаешь, ты, естественно, ничего не понимаешь в зельеварении, но одного таланта у тебя не отнять. Настолько тупо следовать единожды записанному рецепту, не пытаясь привнести в него что-то своё, способна только ты!!! Полное отсутствие воображения. Идеальное качество для подмастерья!

Элли-на-ногах придвинулась к Элли-на-полу, повернув ей голову, чтобы та видела обеих слизеринцев.

— Отвратительнейшее качество для шпиона.

Теодор внимательно слушал подругу, прислонившись к двери туалета.

— Почти?.. Ты что-то подм…

Элли-на-полу застонала, скривившись как будто от головной боли.

— Ни! Че! Го! Ты хотела каплю моей крови, чтобы зелье действовало дольше? Я позволила тебе её взять. Меня нельзя назвать жадной или скупой, правда? Разве что эта капля была немного улучшена. Кровь ведь портится, ты знаешь?

— Мисс Преддек, вы?..

— И чтобы сохранить её ценные свойства, есть особые средства. Для консервации. Никаких изменений в составе, никаких других магических свойств, ничего. Хотя, полагаю, в результате, эффект этой оборотки продлится неделю. Или две.

— Я не мо…

Улыбка Элли-на-ногах из весёлой стала злорадной. Распахнув мантию, она достала из пояса с кучей кармашков небольшой хрустальный резной флакончик с золотистым прозрачным зельем.

— Или — месяц. До тебя ведь наверняка доходили слухи, что Снейп…

— Проф… М-м-м…

— Профессор Снейп, конечно, извини. Что профессор Снейп регулярно готовит для меня лекарства. Ведь я провела в магической тюрьме, в Хрустальном Гробу, определённое время…

В мгновенье ока лицо Элли-на-ногах исказилось в злобной гротескной маске.

— Восемь лет, девять месяцев, семнадцать дней, четырнадцать часов, тридцать две минуты и сорок одну секунду!!! — прошипела она сквозь плотно стиснутые зубы.

— Мисс Преддек! — обеспокоенный Теодор сделал шаг вперёд.

Закрыв глаза Элли-на-ногах глубоко вздохнула два раза.

— Я пила эликсиры каждые восемь часов. Полторы жидкие унции. Приём прерывать нельзя. Потому что сначала тебе покажется, что каждая жила в твоём теле ноет. Тягучее, неприятное ощущение. Но это не боль. Боль придёт позже, когда начнёт выворачивать суставы, кости будут гореть то ли огнём, то ли льдом, а глаза — вылезать из орбит. И ты начнёшь гадать, вывалятся они раньше, чем лопнут височные кости, или же сначала треснет череп.

Взгляд Элли-на-полу потемнел, её руки и ноги неуверенно зашевелились.

— Ты начнёшь гадать, да… Даже для того, чтобы двигаться, мне приходится постоянно использовать магию. Второй чудесный аспект, о котором ты тоже не подумала. Хотя, разумеется, знала. Согласись — обидно, что оборотное зелье передаёт все особенности тела, но не навыки, да?! Интересно, сколько времени понадобится Самой Лучшей Ведьме Школы — ведь Самая Плохая это я, ты так сказала в прошлом году? — чтобы банально повернуть голову, куда хочется? Я уж молчу о такой естественной вещи как низменные потребности организма облегчиться…

Элли-на-ногах заулыбалась, но уголки её губ при этом несимметрично подёргивались. Как и голова.

— «Не всем так повезло в жизни как этой Преддек!» Ты так хотела оказаться на моём месте? Прими мои поздравления Грейнджер — у тебя получилось!!!

— Мисс Преддек, вы перебарщиваете.

На плечо Элли-на-ногах легла рука Теодора. Судя по тому, как Элли-на-ногах дёрнулась, схватил он крепко.

— Если бы я… была тобой, то… А-ах!.. Голова кружит… ся…

Элли-на-ногах помрачнела. Опустившись на колени, она приблизила лицо к Элли-на-полу и, неожиданно ласково погладив ту по голове, произнесла уже спокойным голосом.

— Но знаете, всё не так уж и плохо, мисс Грейнджер. Благодаря мисс Киттлер мы заблаговременно изготовили лечебные зелья и для вас. Следующее время приёма через двенадцать минут. Постарайтесь проглотить его целиком, до последней капли, когда я открою вам рот. И Тео, будь так добр — найди Невилла или Мораг. Вдвоём нам с тобой будет тяжело нести мисс Грейнджер в медицинское крыло.

— Хорошо! — Теодор Нотт скрылся в глубине заколдованных апартаментов.

Дождавшись, пока друг удалится, Элли-на-ногах вытащила Элли-на-полу на середину туалета, так, чтобы та лежала не на холодном полу, а на коврике. Голова Элли-на-полу при этом оказалась на коленях Элли-на-ногах. Или сейчас уже — Элли-сидящей-на-коврике.

— Я не люблю причинять людям боль. И не буду причинять её тебе, конечно. Ты и без меня прекрасно с этим справляешься. Кстати, ты знала, что пророческие способности — тоже врождённые? Как и метаморфизм, например. Они обусловлены строением тела — мозга, если быть точной — а не навыками или используемыми заклинаниями. Навык даёт лишь возможность их контролировать. И, я думаю, очень скоро ты поймёшь, почему лично я считаю предвидение проклятьем…

Поглаживания стали сильнее, как будто Элли-сидящая-на-коврике пыталась вычесать из волос собеседницы несуществующие колтуны.

— Если бы ты была мной… Так завидуешь мне, магглорождённая? Да ты понимаешь суть тех сил, к которым сейчас прикоснулась? Тех самых, которыми я была рождена? Осознаёшь природу того, чему я противостою каждое мгновенье каждого долбанного дня своей жизни?! Тому, что врывается в мою голову, стоит мне немного отвлечься?! Действительно мечтаешь стать такой же?! А ведь сейчас тебя касается лишь ничтожная доля этой мощи. Твои жалкие обиды — ничто по сравнению с ужасами, что тебе предстоит узреть!!!

Из наполненных страхом глаз Элли-на-полу выступили слёзы.

— Ты — ничто в сравнении со мной, — голос настоящей Элли стал холоден, как лёд.

— Что… ты… тако…

— Я? Я — Алларг Преддек.

Панси и Куинни сидели в Общей гостиной и играли со Златокусем. После рождественских каникул профессор Кеттлбёрн попросил у Куинни разрешения иногда забирать питомца на уроки по Уходу — в Запретном лесу псевдодрейки не водились — и девочка прозорливо согласилась. Хорошее отношение со стороны преподавателей означало хорошие оценки, а с учётом сомнительного статуса Куинни, отвергавшей даже мысль о том, чтобы познакомиться с семьёй своего отца, это было важно.

За три месяца Златокусь уже научился принимать горделивые позы, по команде расправлять крылья и замирать на месте, чтобы его было удобно зарисовывать. Правда, в награду ему каждый раз приходилось давать по серебряному сиклю, но на эту жертву профессор Кеттлбёрн со смехом согласился.

С началом пасхальных каникул уроки прекратились и фамильяр вернулся к владелице. Тем не менее псевдодрейк, как оказалось, жить не мог без человеческого внимания, поэтому продолжал горделиво позировать при виде учеников, веселя симпатизирующих ему слизеринцев. К стыду Куинни, он также продолжал требовать от зрителей честно заработанные монетки.

К стыду — потому что позапрошлой ночью Златокусь выбрался из слизеринских подземелий, вернувшись под утро жутко довольным с где-то добытым золотым галлеоном. Разговоры о собственной бедности Куинни очень не любила, и стремилась не давать дополнительных поводов для обсуждения благосостояния своей семьи.

Шум со стороны входа заставил второкурсниц отвлечься от возмущённого потерей аудитории Златокуся. Агнес Монкли, рыжеволосая первокурсница, буквально тащила за шкирку двоих своих приятелей. С учётом разницы в габаритах, выглядело это забавно, но мальчики казались шокированными поведением однокурсницы.

И даже испуганными.

Агнес Монкли состояла в прискорбном родстве с Уизли и оттого регулярно подвергалась насмешкам со стороны слизеринцев. Подобное отношение не способствовало хорошему настроению, и девочка была постоянно раздражена, с первой же недели в школе, когда профессор Снейп — абсолютно случайно! — перепутал её со спины с Джиневрой Уизли и не преминул отпустить колкое замечание по поводу распущенных волос.

— Два дурака из одной сказки! — раздражённо выдала мисс Монкли, пихая однокурсников с лестницы так, что те чудом не покатились по ступенькам кувырком. — Как можно было забыть элементарный пароль всего через сутки после его смены?!

Панси бросила на мальчишек взгляд и вдруг как-то подобралась.

— Ты их знаешь? — на всякий случай спросила Куинни.

— Шон Моррис и Учи Акимбо[87], — Панси прикрыла глаза. — Шон Моррис, чистокровный в первом поколении, старший сын в семье Моррисов, из Уолтем-Форест. Род берёт своё начало от Эдмунда Морриса, сына Джейн Моррис и, почти наверняка, её любовника, чистокровного сквиба Данте Россетти. Хотя официально Эдмунд Моррис — сын Уильяма Морриса[88], маггловского поэта, то есть по бумагам он был магглорождённым. В тысяча восемьсот восемьдесят третьем поступил в Хогвартс, распределён в Гриффиндор. Наш Шон его правнук.

Подруги снова посмотрели на парочку тёмно-русых первокурсников, так сильно похожих друг на друга.

— Учи — его кузен по матери, Лизбет Акимбо, в девичестве Элизабет Моррис. Его отец, Зоран Акимбо, чистокровный, в детстве вместе с семьёй переехал в Испанию откуда-то с Балкан. Мать Зорана погибла во время войны с Гриндевальдом. Учился у отца и деда, после сдачи С.О.В. год провёл в Академии Шармбатон. В семьдесят пятом женился, а в восемьдесят пятом с семьёй переехал из Кадиса в Бристоль. Старшая дочь, Зоряна, с восьми лет на пансионе в Шармбатоне.

— То есть, это просто два первачка, — прошептала Куинни.

— Они выглядят подозрительно!

— После того, как Эрин сказала, что грифы могут готовить Оборотное зелье, для тебя все выглядят подозрительно! — напомнила Куинни. — Помнишь, как ты заподозрила Крэбба с Гойлом?

— Откуда я могла знать, что у Крэбба просто прихватило живот? Он вёл себя так же тупо, как мог бы себя вести Уизли, случись ему очутиться в нашей гостиной! Даже над шутками Малфоя не смеялся без напоминания! И не знал, что такое Азкабан!!!

— А когда ты предложила Инноджен Стреттон…

— Куинни! — угрожающе прошипела Панси. — Слушай внимательно! Сейчас ты подзовёшь мелюзгу и спросишь, когда они заплатят за представление Златокуся!

— А с каких пор?..

— Вот именно! — Панси самодовольно ухмыльнулась. — Если поведутся, то…

Куинни вздохнула, посадила Златокуся на согнутую в локте руку и провела пальцем по его спинке. Псевдодрейк немедленно поднял расправленные крылья и принял гордую позу, прямо как на флаге Уэльса.

— Эй, Моррис, Акимбо! — позвала мальчишек Куинни. — Вы когда долг за Златокуся вернёте? По три сикля уже набежало!

Первокурсники испуганно переглянулись.

— Ну мы, это…

— Я кошелёк дома оставил…

В ту же секунду стоявшая рядом с ними Агнес ущипнула мальчишек под рёбра. Те вскрикнули — благо в гостиной сейчас не было никого, кроме Панси и Куинни — и возмутились:

— Ты с ума сошла?!

— Это я вас должна спросить!!! Вы что, совсем мозги потеряли?! Никто у нас не платит магглокровке за то, что перед ним кривляется её псевдодрейк! То есть, — Агнес ехидно улыбнулась Куинни, — я, конечно же, хотела сказать «полукровке», мисс Смит…

— Ой, мисс Монкли, — глядя в сторону, на весь зал заметила Панси, — я вот прямо даже и не знаю, что позорнее — родство с магглами или с Предателями Крови. А вы как считаете?

— Ап… Ах… Ак… — первокурсницу чуть на месте не хватил сердечный приступ. — Я!..

Смысл подобного оскорбления Куинни уже объяснили подруги — как и то, к кому оно может относиться. Но, что показалось ей гораздо интереснее, при упоминании о Предателях Крови, у Шона непроизвольно сжались кулаки.

Похоже, с шестого раза Панси Паркинсон всё же улыбнулась удача…

Двадцать минут спустя, когда Элли Преддек открыла тайный проход в слизеринскую гостиную, сразу за дверью её ожидали Куинни и Панси, сидевшие на полу около накрытой занавеской небольшой кучи. Куча была перевязана верёвками, шевелилась и тихо ругалась. Всё это, вкупе с торчащими из-под занавески четырьмя ногами в форменных мальчишеских туфлях говорило о том, что заблаговременно подготовленный план в целом удался.

Увидев Элли, подруги вскочили и радостно загомонили:

— Мы их поймали!..

— Подловили!..

— Но я сразу заподозрила!..

— Ха! Ты ещё и Агнес приложила Конфундусом!

— Да, Элли, их тут только двое!..

— Но ведь!..

— Тихо, тихо, — успокоила их Элли. — Грейнджер у мадам Помфри. Она… неправильно использовала Оборотное зелье. А вы, значит, поймали оставшуюся парочку шпионов?

— Ага! — Панси была невероятно горда собой. — Это У…

— Молчи!

Элли резко взмахнула рукой, обрывая подругу. Панси испуганно осеклась.

— Мне не стоит слышать имён и видеть их лиц, — пояснила ирландка, успокаиваясь. — Прости, но это важно.

— А, да, нет, это я должна извиниться, — Панси улыбнулась в ответ. — Просто такое настроение…

— Я Рональд Уизли! — злорадно донеслось из-под занавески. — А это — Гарри Поттер! Что, съели?!

Элли изобразила задумчивость.

— По-моему, эти двое очень хотят, чтобы мы приняли их за Поттера и Уизли. Так демонстративно…

— Чтобы ты назвала профессору МакГонагалл именно услышанные имена…

— Ведь раз Элли не врёт, то получится, будто бы это Поттер и Уизли нарушили школьный устав…

— А за такое нарушение их могут исключить, мисс Смит!

— Рональда — так просто наверняка! Его мать сама заберёт, даже если МакГонагалл убедит декана Снейпа…

— Но только, если мисс Преддек поверит этим лжецам…

Девочки переглянулись и пришли к единодушному заключению:

— Какое невероятное коварство!!!

— Всё-таки повезло Поттеру и Шестому, что Элли не поверила этим хитрецам! — восхитилась Панси.

В проходе не было никого, кроме накрытых занавеской гриффиндорцев, так что слизеринки позволили себе станцевать победный танец — кто во что горазд. Элли на пару с Панси с резкими выдохами изобразили помесь ирландской джиги и ghillie callum[89], Куинни, сжав кулаки и зажмурившись, просто прыгала на одном месте, энергично размахивая локтями.

Спустя пару минут, выплеснув так долго копившиеся эмоции, Панси, расправив плечи и, для солидности, откашлявшись, подошла к притихшим пленникам и торжественно сказала:

— Ага!

Она сказала «Ага!» так, чтобы гриффиндорцы сразу поняли, что Панси знает всё-всё об их настоящих личностях. Это было «Ага!», которое означало: «Вот теперь вы в наших руках и мы можем делать всё, что захотим, потому что мы вас победили, а не наоборот, и сейчас мы будем обсуждать условия вашего освобождения и глумиться!». Чтобы правильно говорить такое «Ага!», нужно было долго упражняться.

К счастью, для понимания смысла «Ага!» тренироваться было не нужно — иначе гриффиндорцы бы так и продолжали молча сидеть под занавеской, как дураки.

— Да что вам вообще надо?

— Выкуп! — ни на секунду не задумавшись, выпалила Панси. — Пленённый в поединке всегда может выкупить себя из заключения.

— Какой ещё выкуп?

— Ха, я знала, что ты спросишь! Ещё в начале учебного годя я заметила у Фреда и Джорджа Уизли настоящую карту Хогвартса! Которая, вдобавок, показывает местонахождение каждого ученика и преподавателя! Так вот, я её хочу!!! Сейчас!!!

— Они-то тут при чём?!

— Ну… Вдруг из гриффиндорской солидарности они согласятся выкупить свободу того, кто назвался их братом-идиотом? Просто чтобы настоящего брата-идиота не заподозрили в нарушении школьного Устава? Ведь мамочка Уизли может даже не послушать его оправданий, хе-хе-хе…

— Пошла в жопу! — голос того, кто пытался представиться Рональдом Уизли предательски дрогнул.

— Проигравший может сопротивляться, брыкаться, иногда даже кусаться… Звать префектов, кричать: «Я буду жаловаться Дамблдору!» — Панси повернулась к Куинни Смит. — Но ты не обращай внимания, выкуп — это старинный красивый обычай.

— Кстати, мисс Смит, этот пленник — ваш. Но если он попробует откупиться деньгами, можете стукнуть его молотком, — пояснила Элли, пока тот, кого пытались представить как Гарри Поттера не ляпнул какую-нибудь глупость. — Это тоже допускается.

— Что вы хотите, мисс Смит? — второй гриффиндорец хотя бы пытался вести себя с достоинством.

— Твою мантию, — почти так же решительно, как и Панси, ответила Куинни. — То есть, мантию Поттера. Мантию-невидимку.

— Мантию?.. — прошептал он.

— С ней Куинни сможет делать невероятные, потрясающие вещи! — довольно резюмировала Панси. — Потрясающие!!!

В проходе повисла напряжённая тишина.

— Господин Барон, не могли бы Вы уведомить сэра Николаса де Мимси-Порпингтона о том, что ученики Дома Слизерин хотели бы обсудить с учениками Дома Гриффиндор Фредом и Джорджем Уизли условия освобождения двух учеников, пытавшихся представиться Рональдом Биллиусом Уизли и Гарри Джеймсом Поттером?

Остававшийся до сих пор невидимым Кровавый Барон появился прямо за спинами пленников.

— Хорошая победа, — милостиво кивнул он вздрогнувшим от неожиданности девочкам. — Я обговорю с сэром Николасом озвученные условия выкупа и призову его в свидетели.

Сопровождаемая братьями-близнецами и призраками обоих Домов Джиневра появилась в коридоре спустя четверть часа. За это время Куинни притащила две большие холщовые сумки, которые гриффиндорцы надели на головы под занавеской. Оборотное зелье уже должно было полностью прекратить действие, так что исключительно скрытые лица пленённых гриффиндорцев позволяли Элли в будущем заявить, что она не сможет точно указать на нарушивших правила учеников.

Взгляды, которыми трое Уизли смерили подруг были далеки от дружелюбия, но откровенной ненависти или злости в них не просматривалось. Седьмая, скорее, казалась утомлённой, а близнецы — раздражёнными. Причём, вполне вероятно, не столько слизеринками, сколько глупостью младшего братца, позволившего себе попасться.

— Суть произошедшего нам известна, — осадил набравшую было воздуха Панси один из близнецов. — Мы…

— Мы оценили ваш подход к переговорам, — добавил второй. — И согласны с тем, что предавать произошедшему лишнюю огласку было бы неудобно как для Гриффиндора, так и для Слизерина.

— Но в том, что касается запрошенной виры, возникла сложность, решить которую мы не можем. Мантия Гарри нам не принадлежит и, э-э-э…

Близнецы вопросительно посмотрели на Элли и та растерялась. Если она сама признает право «неустановленного» гриффиндорца распоряжаться собственностью Поттера…

— Вы хотите сказать, что мистер Поттер предложил спросить о согласии того, кто представился его именем? — мило улыбнулась Куинни, которая мысленно уже прикидывала, как именно она воспользуется мантией-невидимкой. — Ведь таким образом этот ученик окажется очень сильно должен самому мистеру Поттеру?

— Ну-у-у… — близнецы переглянулись. — Да, именно так! Точнее, мы спросили: «Гарри, ты ведь не будешь возражать, если мы спросим у того, кого поймали прокравшимся в комнаты Слизерина, чего даже нам ещё не удавалось сделать?», а он…

Элли быстро отвернулась в сторону от пленённых подругами второкурсников.

— Ага, вот он и не стал возражать! Так что, мистер, представившийся Гарри, ты согласен передать мантию?

— Согласен, — с неожиданным достоинством и спокойствием ответил тот.

— Тогда я, Джордж Фабиан Уизли, также передаю эту карту, известную как «Карта Мародёров», мисс Паркинсон, — близнец бросили быстрый взгляд на сэра Николаса и, дождавшись его кивка, протянул пергамент сестре. — Для её использования необходимо коснуться поверхности палочкой и произнести «Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего».

С этими словами Джордж коснулся палочкой карты и от этого места побежали чернильные линии. Пересекаясь и разветвляясь, подобно паутине, они заполнили весь пергамент, после чего, по большей части, начали бледнеть. Сквозь паутину, с самого края листа проявились изукрашенные типичными средневековыми финтифлюшками зелёные буквы, гласившие:

«Мессиры Лунатик, Червехвост, Бродяга и Рогач, поставщики снаряжения для Магических Хулиганов, с гордостью представляют КАРТУ МАРОДЁРОВ».

Карта показывала каждую деталь замка и его окрестностей, включая положения движущихся лестниц. Но её главной ценностью были маленькие подписанные точки, двигавшиеся по ней, каждая из которых была подписана крошечными буковками…

— «Пакость удалась», — снова коснулся карты Джордж. Чернила за секунду испарились с карты, оставив чистый лист.

— Мантию нужно просто надеть, — обратился Фред к Куинни. — Я, Фред Гидеон Уизли, передаю мисс Смит зачарованную мантию-невидимку, принадлежащую Гарри Джеймсу Поттеру, в соответствии с прямым пожеланием последнего.

Барон скорее даже не кивнул, а обозначил кивок, медленно закрыв и открыв глаза. Джиневра, пыхтя как крайне раздражённый паровоз, вручила Панси и Куинни полагающуюся виру. Убедившись, что близнецы Уизли передали именно то, что требовалось, слизеринки легонько пихнули пленников — каждая своего.

— И просто на всякий случай, — добавила Элли. — В случае, если мисс Паркинсон или мисс Куинни каким-либо образом будут принуждены вернуть полученный выкуп против собственной свободной воли, сделка будет отменена, а о вашем нарушении будет доложено директору, главам Домов Хогвартса и Совету Попечителей. Я, Allargh Predhek, обязуюсь не использовать эти волосы…

Гриффиндорцы-второкурсники одновременно вскрикнули, когда слизеринка ловко выдернула у них по волосу.

— …иначе как для удостоверения личностей нарушителей Устава школы в вышеуказанном случае, а именно в случае принуждения мисс Панси Паркинсон и мисс Куинни Смит к возврату полученного сейчас выкупа.

— Условие принимается, — холодно согласился Фред. Или Джордж.

— Ваша палочка, мистер П… Подражатель Поттера.

— Спасибо.

— Эй, а моя?..

Ухмылка, возникшая на лице мисс Паркинсон, была очень злой.

— Я вот что-то запамятовала… — прищурившись, спросила она. — Куда-куда ты меня посылал двадцать минут назад? Какими-какими словами?

— Он извиняется, — Джордж — или Фред — выступил вперёд. — И будет очень жалеть о своих словах всю неделю.

Фред — или Джордж — отвесил второкурснику подзатыльник.

— Мы договаривались про учеников, о прочих трофеях речи не было, — напомнила Элли. — Что с боя взято, то свято.

Кровавый Барон и Почти-Безголовый-Ник, бывшие тому свидетелями, согласно кивнули.

— Что с боя взято, то свято, — чётко, по слогам повторила Панси Паркинсон, берясь за трофей обеими руками.

— Если ты думаешь, что мы будем пла…

Скреплённая особым скотчем, а потому однозначно принадлежавшая Рональду Уизли волшебная палочка с хрустом разломилась надвое.

Сразу после ужина профессор МакГонагалл сообщила слизеринкам, что их в своём кабинете ожидает Дамблдор.

Причина вызова была для Элли ясна. Директору зачем-то было нужно, чтобы у Поттера под рукой была мантия-невидимка. Оставить её у своих родственников-магглов гриффиндорец не мог, а вероятность того, что он оставит её в банковском сейфе или у семейства Уизли, Элли оценивала как крайне низкую. Поттер до сих пор смотрел на волшебную школу глазами магглорождённого первачка, впервые оказавшегося в замке, а зачарованные предметы, даже самые простые, приводили его в неизменный восторг.

Но мантия была законным трофеем Куинни Смит, и мисс Фарли, по настоянию Дафны и Панси, проинструктировала полукровку относительно её прав, а также обычаев и традиций Хогвартса и Магической Британии, на которые она могла бы ссылаться. Да, директор мог запретить ею пользоваться в школе, или даже приказать убрать зачарованный предмет из замка, но заставить Куинни вернуть мантию Поттеру — нет.

На всякий случай Элли даже уговорила подругу спросить совета у профессора Кэдомедда, но тот как назло торопился в Лондон. Впрочем, законность трофея он подтвердил, а совет «стоять на своём» Куинни, похоже, восприняла как благословение и одобрение свыше.

В углу на жёрдочке, как обычно, копошился директорский феникс. Колдовские приборы загадочно шуршали маховиками и шестерёнками. Портреты директоров школы о чём-то перешёптывались, исподволь бросая на учеников короткие взгляды.

— Добрый вечер, Секретарь Диппет, — вежливо поклонилась Элли.

— Добрый вечер, Достопочтенная Алларг Преддек, — предшественник Дамблдора спокойно посмотрел на девочку и кивнул в ответ. Портрет узнал девочку, а это означало, что он был завершён после прошлогоднего визита в Эдинбург.

Дамблдор молчал. Он сидел за столом прямо напротив Элли и внимательно смотрел прямо в лицо слизеринке. Даже несмотря на дарованную способность сопротивляться ментальной магии, ирландке приходилось прикладывать определённые усилия, чтобы не отводить глаза. Девочка не сомневалась, что директор прекрасно знал, что произошло в подземельях, но пока ещё не решил, как именно провести разговор.

— Мисс Смит, не могли бы вы рассказать мне, что произошло сегодня перед обедом между вами с мисс Паркинсон и этими джентльменами из Дома Гриффиндор, — в конце концов произнёс Дамблдор, повернувшись к Поттеру.

Вежливо. Официально. В том духе, который задал портрет директора Диппета.

— Небольшой частный спор, — идеально ровным голосом ответила Куинни.

Эту реплику она тренировала в спальне целый час.

— Директор Дамблдор? — вежливо, с небольшой приличествующей полуулыбкой обратилась к нему Элли. — Прошу прощения, но разве небольшой спор учеников второго курса рассматривают не главы Домов?

Куинни бросила на подругу полный благодарности взгляд, но директор сделал вид, что не услышал вопроса. Он еле заметно наклонился вперёд, и Поттер, доселе внимательно изучавший пол кабинета, очень неохотно поднял взгляд.

— Людям свойственно переоценивать себя и недооценивать других, Гарри, — мягко произнес Дамблдор, вновь обратив внимание на Элли, — решаясь на то, о чём потом случается жалеть. И, кстати, с учётом состояния мисс Грейнджер, я бы не сказал, что случившееся можно назвать «небольшим спором»…

— Вынуждена заметить, что ошибка мисс Грейнджер, — Элли явно выделила слово «ошибка», — связана исключительно с непониманием магглорождёнными всех тонкостей рецептов, изучаемых на Продвинутом курсе зельеварения. Особенно связанных с использованием чужой крови. Если бы мисс Грейджер посещала дополнительные занятия профессора Снейпа, она бы сейчас не лежала в больничном крыле. Но то, что мы с мистером Ноттом вовремя обнаружили мисс Грейнджер…

— Довольно, — не повышая голоса директор мгновенно остановил поток ирландского красноречия. — Состояние Гермионы, и то, что к нему привело, мы обсудим позже. Сейчас я хочу узнать то, зачем вы забрали у однокурсников ценные для них вещи?

— Потому что мы выиграли. Вы можете призвать в свидетели призраков Домов Гриффиндор и Слизерин, — выдала Куинни вторую заготовленную реплику. — Они подтвердят, что вира была выплачена добровольно.

— Но всё же, те предметы, которые были… пусть будет проиграны Гарри и Роном…

— Были отданы мистером Поттером, мистером Фредом Уизли и мистером Джорджем Уизли в уплату проигрыша в споре между мисс Паркинсон, мисс Смит и двумя гриффиндорцами, достоверно опознать которых я не могу, поскольку не видела их лиц, — сразу внесла необходимые уточнения Элли.

— Похоже и впрямь в тебе много качеств, которые столь высоко ценил Салазар Слизерин в своих любимых учениках, — заметил директор. — Находчивость, решительность, острый ум и, чего греха таить, пренебрежение к чужому авторитету и школьным правилам. Хорошо, будем говорить о тех предметах, которые были переданы мисс Паркинсон и мисс Смит. Например, мантия-невидимка, использование которой в школе не поощряется, очень многое значит для Гарри…

— Но зачем вы говорите это мне? — Элли сделала вид, что удивилась. — Мантия была передана мисс Смит по решению присутствующего здесь мистера Поттера! Согласитесь, это ему решать, будет ли он требовать вернуть виру обратно. Мистер Поттер?

— Н-нет, — на мгновенье Элли показалось, что тот не решится поднять взгляд, но она ошиблась. Поттер твёрдо смотрел в глаза Куинни. — Я отдал мантию моего отца мисс Смит потому, что это было честным. Я не буду требовать её назад!

— Что ж, — с явно чувствующейся печалью в голосе согласился директор, внимательно глядя на гриффиндорца. — В таком случае мне не остаётся ничего другого, кроме как со всем уважением принять твой выбор, Гарри.

Дамблдор на мгновенье задумался, а затем одарил Поттера доброй, хотя и немного грустной, улыбкой.

— Должен заметить, что умение признавать свои ошибки Основателями Хогвартса почиталось среди наиглавнейших достоинств. Всеми четырьмя. Так что, хотя ваш с мисс Смит спор получился несколько… излишне серьёзным — на мой, разумеется, взгляд — однако… хм-м-м… Однако, всё же, довольно поучительным. Для всех нас. Но…

По-прежнему добрый взгляд Дамблдора на сей раз остановился на Панси.

— Но нам ещё предстоит покончить с другим, не очень приятным последствием вашего… спора, да. То, что случилось с палочкой Рона…

— Что с боя взято, то свято! — перед лицом директора Панси была далеко не так решительна, как в подземельях против грифов, но отступать по-прежнему не собиралась. — Это была уже моя палочка! А нигде не запрещается ученикам ломать собственные палочки!

— Наверняка в школе найдётся какая-нибудь запасная старая, — дипломатично заметила Куинни. — Вот у Элли есть запасная, а она такая, я думаю, не одна.

— Но, насколько я знаю, — мягко улыбнулся девочке директор, — ты к тому времени уже получила другую виру, Панси?

— Её мне передали близнецы Уизли. Вот если они, — последнее слово Панси выделила особо, — они скажут мне вернуть тот очень полезный предмет — тогда да.

— Мне почему-то кажется, что их ответ будет таким же, как и у Гарри, — задумчиво произнёс директор, шевеля усами.

— Вы же не думаете, что это мы их так запугали, профессор Дамблдор? Они ведь гриффиндорцы!

— Не подумайте, что мы хотим принизить достоинство Дома Годрика… — дипломатично уточнила Элли.

— Среди гриффиндорцев есть и те, кого мы искренне уважаем! — добавила Куинни. — И это не только профессора Кеттлбёрн и МакГонагалл!

Дамблдор усмехнулся.

— Запугали? Нет, Панси, я так не думаю. Хотя страх ведом и храбрейшим. Учитывая, что переговоры о вире предложила Элли, скорее это было нечто вроде шантажа.

— В моей семье предпочитают термин «граничные условия опциона», директор Дамблдор, — Элли хотелось верить, что в этот момент её голос звучал достаточно ровно. — Полагаю, вам это известно.

— Да, Алларг, — кивнул Дамблдор и бубенчики на его бороде забавно звякнули.

Вероятно, он хотел сказать что-то ещё, но в этот момент дверь в директорский кабинет распахнулась и внутрь влетел профессор Флитвик.

— Альбус! — пропищал он необычно высоким голосом. — Чрезвычайное происшествие! Напали на ученика!!! Стефан Корнфут, второкурсник, он сейчас у мадам Помфри!!!