Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Глава 7. Заповедник и гоблины

В семь часов Эрин вылезла из палатки.

Драконологи Сноудонии разрешили гостям разбить лагерь чуть в стороне от домиков, в которых размещались гости. Собственно, единственной причиной, по которой девочки ночевали в платке, было их желание как можно больше разнообразить путешествие — взрослые спокойно переночевали в доме, где были и кровати с чистым бельём, и ванная комната, и колдорадио, и самозакипающий чайник, и ящик со снэками — в общем всё то, без чего немыслима достойная жизнь британских волшебников, предпочитающих путешествовать налегке.

Излишним будет говорить, что палатку и спальные мешки девочкам тоже пришлось просить у драконологов.

Эрин осмотрелась. Чистое небо глубокого синего цвета и яркое солнце предвещали замечательный день. На вересковых кустах блестела собравшаяся за ночь роса. Туманы спустились в долины и неторопливо таяли, складываясь в тревожно-таинственные тени. Лёгкие облачка цеплялись за горные вершины.

«Горы обращают мысли к Богу», — заметила вчера тётя Рейчел. — «В конце времён врата Царствия Небесного распахнутся не в песках пустыни Синай, а на горной вершине, под звук труб!» Может быть из-за её слов такое спокойное утро вызывало у Эрин благоговейный трепет. Миг, когда небо встречается с горами.

Глядя на горы Сноудонии, она ощущала, что их окутанные туманом лощины и закрытые облаками вершины хранят множество тайн. И даже старые боги Британии, эти дискредитированные, анемичные, изголодавшиеся по крови божества, как и встарь, собираются где-то в потаённом месте, чтобы вспомнить запах окровавленной человеческой плоти. Конечно, как и положено ирландке, Эрин знала, что в те времена под видом божеств магглов обманывали различные тёмные твари и волшебники. И только свет истинной католической веры, принесённой ирландскими миссионерами, спас жителей Британии от человеческих жертвоприношений и прочих гадостей. О чём, кстати, последним было бы весьма неплохо помнить!

Эрин просто стояла и смотрела, как туманы шевелились под усиливающимся солнечным светом. Они были похожи на людей, пробуждённых солнцем. Ползли настороженно, крадучись, выпуская нежные клубы пара…

Панси и тётя Рейчел уже час как проснулись, и, успев умыться, привести себя в порядок и позавтракать, каждая по своему наслаждались хорошим, ясным утром. Рейчел, развалившись на кресле-шезлонге, неторопливо пила кофе из высокой парящей кружки. Панси, с футляром для грифелей на ремне через плечо и с альбомом наперевес, что-то увлечённо рассказывала неряшливой молодой чернокожей женщине в огромных круглых очках и с собранным из сотни тонких длинных косичек снопом на голове.

Потёртые высокие ботинки, бесформенная кофта с потянутыми рукавами, заляпанные чем-то мешковатые брюки явно указывали на то, что Панси удалось поймать собирающегося приступить к работе драконолога.

Элли вышла из палатки последней. Пока она завтракала, Эрин успела поговорить с Панси, тётей Рейчел, драконологом мисс Татл — как оказалось, она закончила обучение в Хогвартсе как раз перед поступлением девочек и сейчас стажировалась у мистера Трэверса — и самим мистером Трэверсом. В сером твидовом костюме-двойке с неизменной белой сорочкой и узким галстуком, гетрами поверх обычных кожаных ботинок и фетровой шляпе-трильби, он скорее напоминал джентльмена-путешественника столетней давности, нежели опытного специалиста по драконам. И только бронзово-ультрамариновый значок Рейвенкло на лацкане пиджака указывал на то, что этот сорокалетний джентльмен — волшебник.

Когда Элли закончила завтракать и почистила зубы, Эрин уже договорилась о том, чтобы выйти вмести с драконологами. Девочки собирались самостоятельно подняться на гору, а мистер Трэверс с мисс Татл собирались проведать пару молодых драконов, в этом году впервые обзаведшихся потомством. Эрин и Панси подготовились как следует — надели правильные ботинки, взяли правильные посохи, упаковали правильные рюкзаки и, подходя к воротам, отделявшим лагерь от остального заповедника, хором сказали мистеру Трэверсу:

— Замечательный день для Сноудонии!

— Да, конечно… возможно, — последовал загадочный ответ.

— Драконологи, работающие в заповеднике, пока не узнают вас поближе, слишком вежливы, чтобы возражать, — прошептала мисс Татл, когда мистер Трэверс отошёл. — Его фраза переводится как «Да какой там замечательный, уж не свихнулись ли вы?!»

Когда небо стало бледно-голубым, собравшаяся группа отправилась покорять Сноудон — самую лёгкую для восхождения гору Великобритании, если верить туристическим справочникам. И в то же время самую опасную, если верить мистеру Трэверсу. Конечно, туристы могут проехать вверх по железной дороге или на пони из Лланбериса, но, по очевидным причинам, драконологов этот вариант не устраивал.

Если на популярных у магглов маршрутах появлялись драконы, то работавшие на железной дороге и канатных подъёмниках сквибы сразу сообщали об этом в заповедник, и дежурная погодная смена тут же устраивала туманы, облачность и даже бури, если среди туристов оказывались слишком упорные. Прогнать таких магглов погода не могла, но эффективно справлялась с тем, чтобы они не увидели, и тем более не сфотографировали дракона, даже если тот дрых в какой-то полусотне футов от горной тропы.

На вершине перевала возглавлявшая команду мисс Татл повернула на узкую тропу, что вела к озеру Ллин-Ллидау мимо Ллин-Теирн. Позволив Панси потратить четверть часа на её «быстрые наброски», они оказались в абсолютно дикой горной местности. Мрачно-величавые отроги Сноудона заставляли забыть, что всего в миле отсюда беспечные туристы не торопясь едут покорять вершину на автомобилях. Нижняя часть склона Сноудона скрывалась за менее высокими холмами. Словно угасший вулкан, она четко выделялась на ясном небе. Голые скалы блестели на солнце мокрым серебром. Петляющая тропа, по которой нужно было подниматься дальше, совершенно терялась в огромном подножии, за грубой каменной дамбой — последним, что хоть как-то напоминало о людях среди древних скал и ущелий.

Над противоположным берегом Ллин-Ллидау в небе кружила невесть как забравшаяся сюда чайка. С другой стороны, в горных озёрах явно тоже водилась рыба — на мгновение зависнув в воздухе, птица нырнула и скрылась в зарослях у северного берега, неуютного, покрытого острыми скалами. Ветер стал холоднее.

— Мы пришли, — сухо сообщил мистер Трэверс.

В Сноудонии — если отойти от любимых магглами дорог и кемпингов — с ним можно было повстречаться где угодно. Главная достопримечательность широких долин, горных теснин, прозрачных озёр и скалистых утёсов. Большое существо со шкурой цвета летней листвы, поджарым туловищем, мощными задними лапами, хитрыми янтарными глазами и повадками хаффлпаффского префекта.

Валлийский зелёный дракон.

Панси сидела на заботливо подстеленном мисс Татл пледе и заворожённо смотрела наверх, где две овцы каким-то образом забрались на уступ посередине высокой одинокой скалы. Остро заточенный грифель — Эрин подозревала, что самозатачивающийся — быстро скользил по альбомному листу. Глупые животные стояли на краю пропасти.

Под скалой верещали два полугодовалых дракончика.

— Он сделает это, — сказала мисс Татл. Судя по голосу, ей страшно не хотелось позволять детёнышам участвовать в столь рискованном предприятии, как охота.

— Кто — он? — спросила Эрин.

На вершине скалы появился взрослый дракон и очень внимательно посмотрел на Татл и Трэверса. Те, подняв палочки, сделали два шага назад, по-прежнему держась перед Панси.

— Мы демонстрируем отход, чтобы показать, что не претендуем на добычу, — пояснил мистер Трэверс. — И что не угрожаем его детям. Обычно этого достаточно, чтобы валлийский зелёный проигнорировал человека.

— Самый мирный вид дракона, — добавила мисс Татл.

Дракон подошёл к краю, раздвинул головой вересковые заросли, посмотрел вниз и увидел овец. Пригнулся, оценивая ситуацию. Прошёл в одну сторону, понял, что не сможет таким путём добраться до овец. Скользнул в другую сторону и обнаружил, что перед ним отвесная скала. Внимательно огляделся — Эрин даже показалось, что он сейчас в задумчивости потрёт лапой подбородок — и скрылся.

— У валлийских зелёных обучением детей в основном занимаются отцы! — восторженно начала объяснять девочкам мисс Татл. — Это связано с тем, что обычно оплодотворяется от трёх до шести яиц, но особый секрет, выделяемый матерью, позволяет регулировать скорость развития зародышей таким образом, чтобы одновременно высиживать одно-два яйца, не больше! То есть, после того, как дети из первых яиц покинут место кладки и отец их перетаскивает в основное гнездо, мать тут же откладывает новые яйца! Невероятно, правда?! Более того, если мама-драконица не может добыть достаточно еды, она вообще может задержать развитие зародышей во всех яйцах! Скамандер писал, что слышал об истощённой драконице со сломанным крылом, которую нашли на небольшом острове спустя два или три года после того, как она там оказалась после ужасного шторма. И буквально через неделю, как её начали откармливать, она снесла первое яйцо!!! Представляете?!

— Удивительнейшее явление… — обречённо согласилась Эрин. Она уже поняла, что подробная лекция неизбежна.

— Я думаю, что было бы очень здорово создать средство, позволяющее также воздействовать на человека!!! Да, — мисс Татл бросила на мистера Трэверса косой взгляд и поморщилась, — некоторые считают, что это глупость, люди не откладывают яиц, но я слышала, что в Австралии есть млекопитающие[19], которые поочерёдно вынашивают эмбрионы, получившиеся в ходе одного оплодотворения! Млекопитающие!!! Правда, мне не удалось пока добиться, чтобы в Англию привезли хотя бы несколько пар для изучения…

От дальнейших рассуждений про чудеса оплодотворения валлийских зелёных драконов и загадочных австралийских млекопитающих стремительно краснеющих Эрин и Элли спас наконец-то появившийся дракон. Он осторожно приближался к овцам слева сверху, распластавшись на практически отвесной скале как ящерица на старой потрескавшейся штукатурке. Одно неловкое движение с его стороны, и тридцатифутовая рептилия свалилась бы вниз.

Впрочем, дракон явно знал, что делает. Он скользил по скале, как хорёк. Практически полз, распластавшись на животе, цепляясь за каждый уступ или трещину в камне когтями, крыльями и хвостом. Овцы заметили его и повернулись в его сторону. Янтарно-жёлтые глаза дракона, казалось, их гипнотизировали — добыча даже не шевелилась.

Подчинив их своей власти, дракон добрался до уступа, встал между животными и узкой тропкой, по которой те забрались на скалу и взревел. В отчаянной борьбе рассудка и страха он одержал победу. Насмерть перепуганные овцы подпрыгнули, оступились и, истошно вереща, полетели вниз. Эрин тихонько взвизгнула.

Через несколько минут, когда отец спустился, дракончики уже вовсю терзали мгновенно погибшую добычу.

— Какой красавец! — восхищённо пробормотала Панси.

На её рисунке очень детализированный распластавшийся дракон полз по скале к двум меховым шарам, очевидно, изображавшим овец.

— Вы мои хорошие! — мисс Татл продолжала умиляться довольно урчащим дракончикам, осторожно подходя поближе.

Один из них поднял голову, посмотрел на волшебницу и совсем неагрессивно фыркнул. Эрин могла поклясться, что дракончик знает, что его хвалят.

— К Рождеству вылупятся последние из их нынешней кладки, — добавил мистер Трэверс, следуя за напарницей. — В начале следующего лета, может успеете застать, как он будет учить их лазать по скалам…

Подойдя чуть ближе, волшебники магией подняли и притянули к себе одну тушу. Взрослый дракон внимательно наблюдал за ними, но, похоже, не возражал.

— Лиз, доставь тушу на кухню, Норберта любит свежатину. Я дождусь, пока эти наедятся, приберусь и принесу остатки. Негоже, чтобы магглы нашли что-то подозрительное, вроде полусъеденной овцы со следами челюстей огромного ящера.

Последняя фраза явно предназначалась девочкам.

Панси убрала альбом и, с видимым сожалением, поднялась на ноги.

— Мистер Трэверс, мисс Татл! Большое спасибо, что позволили сопровождать этого дракона!

— Дальше мы сами, раз уж вы заняты! — гордо подбоченясь, заявила Эрин. — Но я тоже хочу сказать спасибо, что вы нас сопроводили до сюда. И да, драконы просто у вас невероятные!

— Благодарю за сопровождение, мисс Татл, мистер Трэверс! — Элли вежливо поклонилась, надевая походный рюкзак.

Только вернувшись к озеру Ллин-Ллидау девочки поняли, что началось серьёзное восхождение. Тропа, по которой мог бы проехать автомобиль или телега, закончилась, и их ждал крутой серпантин на каменистой осыпи, ведущий к искомой вершине.

Спустя час, мечтая о лимонаде или просто воде для пересохшего горла, Эрин Киттлер шла вперёд на чистом упрямстве, отказывая себе в передышке. Панси и Элли, похоже, чувствовали себя также, но не хотели оказаться первыми, кто сдастся. Глядя на их вспотевшие лица, Эрин дала мысленное обещание: устроить привал и полежать, как только доберётся вон до того хребта.

К сожалению, когда подруги добрались до него, там сидел толстый мужчина, в одной рубашке, без куртки, очень сильно красный. Девочки переглянулись и тщеславие погнало их дальше. Ещё целый час они заставляли себя идти наверх, сердца колотилось, холодный ветер ворошил волосы, нисколечко не остужая.

— Неужели на Сноудон так трудно забраться? — не выдержала Элли. Останавливаться она, тем не менее, отказывалась.

Эрин оглянулась на путь, который они прошел, и воспряла духом: позади лежали ужасные скалы, а перед ними местами прячась, местами снова появляясь, виляла, лезла наверх почти пологая тропинка. Где-то впереди высилась вершина, бросая вызов второкурсницам. Становилось все холоднее.

Через полчаса, когда Эрин, Панси и Элли преодолели более чем приличное расстояние, волосы и лица девочек покрылись холодной влагой: их накрыл край рваного облака, упорно ползущего с моря на вершину горы. Ветер поджидал их за каждым углом и набрасывался, словно оборотень из засады в полнолуние. Облачный туман сильно мешал подниматься по тропе, помеченной маленькими каменными пирамидками. В конце-концов девочки добрались до развилки, свернули налево и по холодному воздуху и смутному ощущению пустоты впереди поняли, что почти дошли до цели. Тропа поднялась и, изогнувшись змеёй, поползла по каменной осыпи. Туман стал гуще. Внезапно впереди показался человеческий силуэт. Серая фигура, которую вполне можно было бы спутать с баньши, при приближении превратилась в пожилую маггловскую женщину высокого роста с покрасневшим носом. Над головой она держала открытый зонтик.

Откровенно говоря, ведьминский шабаш удивил бы второкурсниц меньше; визжащие фурии казались бы уместнее на вершине У-Йиддва, нежели солидная матрона с зонтиком. Возле женщины с зонтом толпились несколько дрожащих мужчин и женщин, жалких и несчастных.

— Они приехали сюда на поезде, — предположила Эрин.

Про туристический поезд для магглов, для покраски которого в заповеднике регулярно готовили отпугивающую псевдодрейков краску, им уже успела рассказать мисс Татл.

На вершине Сноудона стояла деревянная хижина. Подумав, девочки решили зайти. Внутри магглы толпились у гостеприимной плиты и пили горячий кофе. Пожилой кондуктор — судя по значку с эмблемой заповедника, он был сквибом — что-то подливал в свою кружку из потёртой фляги.

— А скоро облако уйдёт? — поинтересовалась какая-то туристка.

— Сегодня вы ничего не увидите, — прокашлявшись для солидности, ответил кондуктор. — Панорамы точно не дождётесь.

После чего подмигнул Эрин и вернулся к кружке. Поезд приходил и уходил строго по расписанию, а не по желанию озябших магглов.

Немного отогревшись, девочки вышли на опоясывавшую хижину веранду. Снаружи по-прежнему плыл густой туман. Ветер, мрачно завывая, перекидывался через вершину. Невысокий маггл в тонком сером пальто и шляпе притопывал ногами и болтал руками, словно замёрзший соглядатай. По его очкам стекала сконденсировавшаяся влага.

— Черт! — сказал он раздражённо. — Да тут сдохнуть можно от холода!

Эрин захотелось рассмеяться, таким он казался нелепым.

— Смотрите, — прошептала Панси, подняв голову.

Девочки присмотрелись. В вышине, где облако казалось светлее, еле различимые, крутились характерные тени. Магглы, конечно, сочли бы их обманом зрения и туманным миражом.

— Да пошёл этот Сноудон! — почти всхлипнув, маггл повернулся к вышедшему наружу кондуктору и поинтересовался, когда же поезд пойдет обратно.

Происходящее напоминало дурной сон, противный и липкий. Из тумана выходили растерянные люди. Эрин почти столкнулась со встревоженным священником. Он, безусловно, верил в существование небес, должен был верить. Но сейчас, когда оказался как никогда близко к ним, почему-то выглядел страшно несчастным. Старая женщина в юбке из шотландки и твидовой накидке растерянно моргала. Довольным выглядел только облокотившийся о перила веранды светловолосый мужчина, чью мускулатуру не могла скрыть даже толстая фланелевая рубашка — он явно воспринимал происходящее как замечательное приключение. И, поскольку всё, что он говорил, сопровождалось взрывами визгливого женского смеха, со своей точки зрения он был безусловно прав.

С очередным взрывом смеха раздались крики «Пошли!», и фигуры двинулись к поезду. Возглавлял процессию замёрзший маленький маггл. Заработал двигатель, затем наступила мертвая тишина.

— Вы присядьте на минутку!

Смотритель, незаметно подошедший к девочкам, указал на опустевшие скамейки.

Спустя минуту действительно стало светлее. Один или два раза ветер пробил дыры в тучах, и на секунду Эрин увидела яркую картину переливающихся перистых облаков в сияющем голубом небе. Затем всё снова заволокло туманом. И вдруг, в какой-то миг темнота сменилась летним днём. Повернувшись, Эрин увидела край серого, призрачного облака, возвращавшегося к морю.

А над Сноудоном, как всегда невидимые для туристов, резвились валлийские драконы — не меньше дюжины.

Вдоволь насладившись видом, девочки направились вниз — хотя Панси не меньше десяти раз останавливалась, чтобы как следует рассмотреть кружившую в небе особенно упитанную драконицу — и вскоре дошли до зелёной травы и поросших мхом и лишайником скал. В небе стрекотал хор ласточек.

У заброшенного рудника возле озера Элли предложила устроить привал. Панси, оглянувшись, тут же согласилась и, достав альбом, принялась рисовать очередной набросок. Эрин достала термос и сэндвичи. Очередная чайка лениво кружила над водой…

— Йе-е-е-е!

Ласточки и чайки явно были неспособны издавать подобные звуки, так что девочки встревоженно переглянулись.

— Йе-е-е-е!!! Уай-и-е-йе-и-е-е-е-е!!!

За скалой, на которую Эрин уже пообещала себе залезть, подруги увидели блестящий на солнце голубой мопед и двух непонятных человечков возле него, в первое мгновение принятых ирландкой за ровесников.

Оба человечка были чуть ниже Эрин, коренастыми, с длинными пальцами на узких ладонях, столь же длинными ступнями, большими носами и заострёнными ушами — наподобие вулканских, только длиннее и направленными не вверх, а вбок. Длинные нечёсаные волосы почти целиком закрывали глаза. Тот, что сидел рядом с мопедом, был одет в бордовую футболку, некогда голубую линялую джинсовую куртку без рукавов, черные штаны с нашитыми на бёдра карманами и мятые тупоносые сапоги. На спине можно было прочитать полурасплывшуюся надпись фломастером «Гоброк жив!», а изогнутые рога, каким-то чудом закреплённые на бейсболке, вкупе с причёской придавали ему поразительное сходство с шотландской высокогорной коровой.

Второй, точнее вторая — прыгающая по траве как Марти Макфлай на школьном концерте в тысяча девятьсот пятьдесят пятом — была одета в топик из плотно переплетённых кожаных полос, обрезанную от лопаток косуху с заклёпками-ромбиками по отвороту, кожаные бриджи и явно перешитые чёрно-зелёные кроссовки Конверс.

«Гоблины!» — поняла Эрин.

До сих пор она видела гоблинов лишь единожды, когда весной с папой они заходили в «Гринготтс», но сейчас узнала их сразу. Даже несмотря на то, что, в отличие от банковских клерков, представить этих двоих в сюртуках и белых сорочках с чёрными нарукавниками было сложно.

— И мы все вместе потерялись в Лондоне! — надрывно, но на удивление мелодично верещала гоблинша. — М-м-м-мы живём под одной крышей в Лондоне, мы! Н-н-н-навсегда потерялись в Лондоне, вместе! М-м-м-мы расплачиваемся за твои преступления в Лондо́не! М-м-м-мы все вместе потерялись в Лондоне! М-м-м-мы живём под одной крышей в Лондоне! М-м-м-мы навсегда потерялись в Лондо́не! У-у-у-у-у-у!

Она снова крутанулась на месте, в финальном аккорде ударив по струнам несуществующей гитары.

— Йе-е-е-е-а-а!!!

Её широко расставленные уши пошевелились. Медленно повернув голову в сторону удивлённых подруг, гоблинша приоткрыла один глаз.

— Пернатые сиськи гарпии, кого ж я вижу!!! Малышка Сио, ты чё ли?

— Монти? — неуверенно спросила Панси. — Ты что тут делаешь?

— Йюх-ху, Гоброк, ты глянь, кто тут обретается! Сестрёнка Летто!

Панси радостно замахала гоблинам обеими руками.

— Эгей! Вы что тут делаете?

— Ты их знаешь? — удивилась Элли.

Панси кивнула.

— Это Гоброк и Монмры… и Монти. Приятели Вайолетт, ну, они её зовут Летто!

— Почему?

— Гоблинские дружеские прозвища формируются путём отбрасывания первого слога и добавления «-о», — поделилась сакральным знанием Элли. — Если имя и так заканчивается на «о» в конце добавляется «-йх». Иногда, для звучности может отбрасываться большее количество слогов в начале имени.

Эрин задумалась.

— Это как в Ольстере[20], что ли?

— Как в Ленстере, — возразила Элли.

— О-о-о… — Элли понизила голос. — Интересно, а они нас слышат?

— Не-а! — засмеялись гоблины хором.

— Так что вы тут делаете? — повторила вопрос Панси, когда девочки подошли к приятелям её старшей сестры.

— Мы тут типа вдохновение ловим, перед осенним заходом. К вам, кстати, тот же вопрос!

— Остановились по дороге в школу, — уклончиво ответила Эрин.

— Просто Панси тоже ищет вдохновение, — улыбнулась Элли. — Точнее, уже нашла.

Немного смутившись, Панси протянула гоблинам свой альбом с рисунками. Те с интересом принялись его листать, периодически обмениваясь короткими фразами на непонятном, гортанно-щёлкающем языке.

— Это пока только общие наброски, — пояснила Панси, — композиция и свет, в основном. Ещё много работать придётся.

— Ну, на мой погляд нормально, хотя я ж в этом особо не секу, — Монти ухмыльнулась, продемонстрировав девочкам полный рот треугольных зубов, после чего, подмигнув абсолютно чёрным глазом, прошептала, — Мы ж гоблины, зырим не так, как люди.

— Станем знаменитыми, закажем тебе афишу! — пообещал Гоброк. Его слова явно пришлись Панси по душе.

— А то, что ты пела, это новая песня для Летто? Она писала, что вы готовите новый текст на осень.

Монти довольно кивнула.

— Только идёт пока хреново, ты ж слышала? В последней строке рефрена ударение в «Лондоне» нужно ставить на второй слог. Лондо́н. Сначала два раза Ло́ндон — а потом Лондо́н! Низкий класс, грубая работа…

— А может, это стиль такой? — предположила Эрин.

Гоброк покачал головой.

— Стиль — это когда ты можешь положить слова идеально, но явно нарушаешь композицию. А если нарушаешь потому, что идеально не тянешь — эт ты просто верзаешь!

— А мне всё равно понравилось!

— И мне, — добавила Панси.

— И очень хорошо передаёт ощущение от большого города, — добавила Элли.

— При чём тут город?

— Но ты пела про Лондон! — Эрин поддержала подругу.

— И близко нет, это типа аллегория!

— Я была в Лондоне! Это точно про него!

— Не-а, это про одиночество!

— В Лондоне, — Эрин была непреклонна.

— Ок, про одиночество в Лондоне, — пошла на компромисс Монти. — Тем более, чё половина публики как раз оттуда…

— Хошь крапивного мёда? — внезапно спросил Гоброк.

— А что это? — на всякий случай решила уточнить Эрин. Гоблины не вызывали у неё доверия, и эти двое не стали исключением.

— Наш собственный рецепт. Вода, мёд, крапива, тимьян, мята, мать-и-мачеха, листья английского шпината, зверобой и настой из ягод можжевельника. Оч вкусно и полезно. Особенно при сорванном горле.

— А ещё лимонная кислота и сорбат калия, — добавила Монти. — Мы их тырим у магглов в Лланрусте.

— Ллан-что?

— Лланруст. Деревушка чуть севернее Нант Булч Йр Хайярна.

— Там у магглов пивоварня, — уточнил Гоброк.

Гоблинша продемонстрировала алюминиевую банку. Под тремя белыми шишками хмеля и большими буквами «Bragdy Nant» можно было разобрать поясняющую надпись «Mwnci Nel — Cwrw Go Iawn Llanrwst».

— Господи, как это вообще прочитать можно?

Гоблины ухмыльнулись.

— Эт ты договор на гоббледуке не видела…

— Но на самом деле просто «W» читай, как «U».

— А почему сразу по-нормальному не написать?!

— Тогда не будет этого неуловимого флёра валлийской самобытности, при виде которого английские туристы хотят быть кем угодно, только не представителями нации, знания которой ограничены областью зарабатывания денег и видящей позор в том, что выходит за эти пределы. Потому что им становится стыдно, что они англичане.

— Ты это сама придумала? — поинтересовалась Панси. — Про стыдящихся англичан?

— Не-а, — Монти покачала ушастой головой. — Эт написано в книге «Дикий Уэльс: его люди, язык и пейзажи», какого-то Джорджа Борроу. Но туристам действительно больше нравится, когда на товаре название написано по-валлийски. Так можно им чё угодно загнать!

— И мы можем спокойно поднимать цену на двадцать процентов сверх того, что они могут купить в магазине, — добавил Гоброк.

— Иль на двадцать пять, если при этом задумчиво рассказывать всякую романтическую фигню, — вздохнула Монти. — Ну, там, знаете — стихи про Сноудон, в которых единственная согласная «R», а все остальные — гласные…

Она поставила ногу на первый попавшийся булыжник, приняла величественно-проникновенную позу и печально продекламировала:

Oer yw’r Eira ar Eryri, — o’ryw

Ar awyr i rewi;

Oer y’r ia ar riw ‘r ri,

A’r Eira oer yw ‘Ryri.

О Ri у ‘Ryri yw’r oera, — or ar,

Ar oror wir arwa;

O’r awyr а yr Eira,

O’I ryw i roi rew a’r ia.

— А что это значит? — спросила Элли.

— И-Уиддва весь белый, там много снега и холодно, — пояснил Гоброк. — Монти ж сказала — трёп для развода туристов.

— Но торговля это привилегия сквибов, в Департаменте регулирования на пену изойдут, если узнают, чё гоблин за маггловским прилавком стоит.

Судя по выражению лиц обоих Гоброка и Монти, даже сама мысль о возможности сквибов наживаться на пять процентов больше гоблинов невероятно раздражала последних.

— А ваш крапивный эль — он тоже фигня для развода туристов?

Возмущение Гоброка было на удивление искренним.

— Конечно, нет! Ты чё?! У нас нормальное честное производство. Практически со знаком качества[21]! Эль мы разливаем по чистым новеньким бутылкам и закупориваем как положено, на станке. Станок моем с хлоркой. А тару стерилизуем даже лучше магглов!

— Магия!.. — Монти изобразила руками какой-то пасс.

— Дайте я угадаю! Бутылки вы тоже воруете в Лланрусте?

Гоблины переглянулись и расхохотались.

— В Рексеме, — ответила Монти, когда они немного успокоились. — Там большой склад у пивоваров. Никто не обратит внимания, если ночью исчезнет пара-тройка ящиков.

— Это называется «оптимизация затрат за счёт привлечения внебюджетных ресурсов», — пояснил Гоброк.

Каждый раз, когда гоблин-рокер произносил финансовые слова, то чем-то неуловимо начинал походить на клерков Гринготтса, которых Эрин видела один только раз, но запомнила навсегда.

— А если вас заметят? Не боитесь обвинений в нарушении Статута Секретности?

— Не-а. У нас надёжный метод.

— Монти!

— Да ладно! Сестричка Летто нас не сдаст…

Монти подняла ладони перед собой, сложила их, будто бы лепя невидимый снежок, поуминала его несколько секунд, после чего резко хлопнула в ладоши. Буквально в ту же секунду её кожа потемнела, став нежно-болотного цвета.

— Ловко, да? Кто из авроров вообще пошевелится, услышав, что маггл узырил ЗЕЛЁНЫХ гоблинов?

Всё, что девочки знали про поведение авроров, они почерпнули из рассказов Джерарда Киттлера, в тот день, когда он устроил для тогда ещё первокурсниц экскурсию по маггловскому участку в Девонпорте, где авроры-полицейские ловили маггловских жуликов. И, если верить рассказам мистера Киттлера, идеальным днём для авроров был тот, в течение которого они вставали бы с кресел только для того, чтобы взять сэндвич или налить чай. Так что теория Монти показалась Панси исполненной глубоким пониманием жизни, в чём она тут же и поспешила её заверить.

Вопреки ожиданиям, гоблины обрадовались не очень сильно. Скорее, даже наоборот.

— Ты хочешь сказать, что отец твоей подруги аврор? — прищурился Гоброк. — Так, Сио?

Панси даже не успела испугаться, когда Эрин вышла вперёд.

— В Девоне, джентльмены. Мы живём там.

Гоблины перевели взгляд на вздёрнувшую нос хаффлпаффку и неожиданно расхохотались.

— Надеюсь, он пока не думает махнуть в Кардифф… — профыркала Монти.

— Или хотя бы он любит осенний эль! — добавил Гоброк.

— Он любит музыку, — поделилась Эрин. — Маггловский рок. И хорошо в нём разбирается! И может оценить, если в какой-то момент станет первым слушателем песни вашей мечты!

Лицо Монти стало немного мечтательным.

— Не… Я мечтаю написать балладу. Знаешь, такую вот настоящую балладу, шоб слушали и проникались, как у менестрелей древности. Балладу про короля Ритту…

Из-за мопеда она вытащила потёртый туристический рюкзак грязно-розового цвета, откуда, раскидав кучу разного барахла, добыла что-то типа лютни с двумя грифами. Гоброк, пока Монти устраивалась поудобнее, достал обычную окрашенную красной краской гитарой, местами уже облупленную.

В войне навряд ли повезёт,

Когда в запасе нет

Доспехов, воинов, клинков

И золотых монет.

Все это было у него —

У короля Ниннау;

Но вот на склоне И-Уиддва

Он встретился с Пейбьяу.

Тот гнал оленей и косуль,

Охотник молодой,

Пока отменного самца

Не поразил стрелой…

Гоброк, перевернув инструмент, профессионально изображал партию ударных. Пальцы Монти ловко скользили по лютне, наигрывая странную помесь рока и чего-то, исподволь наводящего на размышления о Спотсмуре, Стерлинге и Фолкерке. А между холмов, ручьёв, озёр и гор лилась история о тех временах, когда землями возле Долгелли распоряжались гоблины. Владениями главного клана, Идрис, была гора Кадер, другие именовались Иссидион, Оффром и Исбрин, по названиям окрестных гор. А на Сноудоне, считавшимся общим владением жил самый славный гоблин — Верховный Король Ритта. Он носил платье, сплетенное из бород убитых им человеческих правителей, поскольку в те времена самым страшным оскорблением для человека было обрезание бороды…

— Так, а разве Ритта не был великаном? — удивилась Эрин, вроде читавшая в детстве похожую сказку.

Монти, не прекращая играть, заржала. Спустя секунду к ней присоединился Гоброк.

— Вы, люди, в упор не хотите признавать, что не могли справиться с кем-то вдвое меньше вашего! — сквозь хохот, пояснил гоблин.

Гоблинша довела пропущенную из-за вопроса репризу до конца и, подавив смешок, продолжила песню, с того самого момента, как два человеческих короля затеяли хвастовство друг перед другом, слово за слово переросшее в войну за Сноудон.

…— Млечных коров моих стада,

Что славны молоком,

Зерно с полей твоих едят

Под ночи покровом!

Меж тем растрёпанная тень

Упала на порог,

И в страхе заскулили псы

У королевских ног…

Эрин вдруг подумала, как здорово сидеть с подругами, прислонившись спиной к нагретому летним солнцем мопеду, наслаждаться видом пологих, но в то же время величественных гор и слушать исполняемую гоблинами балладу про то, как Ритта, которому вовсе не улыбалось смотреть на людей, творящих на его земле разные безобразия, вмешался. Собранное им войско обратило армии Ниннау и Пейбьяу в бегство, а сам он, следуя древним гоблинским традициям, отрезал обоим королям бороды. Новость о наказании распространилась по всей земле, и двадцать восемь королей Британии пошли в Уэльс мстить за это оскорбление. Ритта взял всех в плен и, прежде чем отрезать им бороды, мрачно заметил: «Это — моя гора!»

— Чем-то похоже на Бёрнса… — задумчиво сказала Эрин, когда стих последний аккорд. — По духу.

Гоброк фыркнул.

— Нельзя прочувствовать Бёрнса, не прочитав его в оригинале, на гоббледуке!

— В смысле? Зачем было человеку писать на вашем языке?

Гоблины переглянулись и обидно захохотали.

— Ладно, нам пора, — Панси то ли не слишком ценила поэзию, то ли решила прервать общение подруг с приятелями старшей сестры до того, как оно дойдёт до ругани и оскорблений. — Ещё увидимся!

Девочки вежливо попрощались с Гоброком и Монти — покатываясь от смеха те смогли лишь кивнуть в ответ — и направились вниз по тропинке. Когда палатка уже скрылась за поворотом, гоблины завели пофыркивающим хором:

Роберт Бёрнс, весёлый малый,

Зря пергамент не марал,

Не давал проходу юбкам,

Громко песенки орал…