Мародер

6 Кили

По дороге домой с ярмарки я задавалась вопросом, есть ли способ поставить мозги на место. Провести одну из тех детоксикаций, о которых все так восторженно отзывались, но вместо того, чтобы делать детокс тела, мне следовало сейчас сделать мозговой детокс.

Потому что, когда в мой мозг забрался один назойливый, вероятно, вконец съехавший с катушек ирландский Мародёр, вытащить его оттуда было практически нереально. Он продолжал мародерствовать, забирая то, что хотел, ‒ мое время и внимание.

Я не хотела терять ни то, ни другое.

И все же.

Я теряла их. Они утекали прямиком к нему.

Даже в этот момент я все еще думала о нем и о том, что произошло на ярмарке. Моя реакция на Мародёра обескуражила. Как только я взглянула на него, мне показалось, что у меня выбили весь дух. В футболке и джинсах Кэш выглядел просто потрясающе, не хуже, чем в костюме.

Для человека, которого, наверное, лепили в аду, Кэш был просто исчадием рая.

Его глаза были зелеными, а темное кольцо вокруг радужной оболочки глаза ‒ четко очерченным и черным. Это придавало ему злобный вид. И впервые я заметила татуировку на шее Мародёра ‒ тигра с глазами того же зеленого цвета, что и у него. Воротник пальто скрывал рисунок, когда мы повстречались с Кэшем на кладбище. Тату тянулась от уха до конца шеи, заканчиваясь прямо над ключицей. Казалось, тигр вот-вот вылезет из его кожи и сожрет меня.

Жар пробежал по моей шее при мысли об этом. Подумай о чем-нибудь другом. О чем-нибудь еще.

Случайность. Так он сказал, чтобы описать нашу встречу на кладбище, и Кэш произнес это слово с мягкими, лирическими нотами, которые характерны для ирландского акцента.

Случайность… брехня. Даже в таком месте, полном мертвецов, Мародёр был живой, движущей силой. Его движения были выверены и точны.

Да, формально это не было размышлением о чем-то другом, но, похоже, меня уже было невозможно остановить.

Постоянно мыслями возвращалась к нашей встрече на кладбище. Что-то не давало мне покоя, но я не могла понять, что именно. Только на ярмарке меня осенило: это же Нью-Йорк. Если ты встречаешь кого-то в этом городе дважды, то, скорее всего, за этим стоит нечто большее. А когда Кэш объявился как новый босс моего брата? Тот самый, который подарил ему в качестве бонуса полностью отреставрированную старинную тачку? Мой дерьмометр взорвался.

Кладбище. Бам.

Новый босс Харрисона. Бам.

Явился на ярмарку, чтобы ‒ «встретиться» со мной. Бам.

Я ожидала ВЗРЫВА.

Какого хрена ему от меня понадобилось?

Что было еще более загадочным ‒ мысль о нем вызывала у меня беспокойство и возбуждение.

Находиться рядом с ним? Одно это взбудоражило меня больше всего на свете. И точно также выводило из себя, как ничто другое. Мои чувства к Мародёру затуманили разум. В нем было что-то такое, что сразу же заставило меня хотеть сначала отступить, а потом наоборот броситься к нему навстречу. И так снова. И снова. И снова. Чувствовала себя как та семейка из фильма «Битлджус», когда они начали танцевать, потому что призраки мужа и жены контролировали их движения.

Хотя, надо отдать мне должное, на ярмарке мне показалось, что я неплохо смогла за себя постоять.

С другой стороны.

Мне хотелось бы протянуть кулак сквозь время и ударить себя за то, что доставила ему удовольствие от осознания того, что он меня напугал.

Дорогуша. То, как Кэш произнес это слово своим сексуальным голосом, заставило меня вздрогнуть.

Я не могла назвать себя опытной женщиной, когда дело касалось таких мужчин, как он, но у меня было обостренное чувство, когда дело касалось мира в целом, и что-то подсказывало мне, что Кэш был из тех мужчин, которые читали женщину, словно открытую книгу, и использовал их для своих гнусных замыслов. У Кэша было идеальное оружие: лицо, голос, тело. Его чертово обаяние, словно цементный раствор, слепляло это все воедино.

Обаяние ‒ такое красивое слово для того, что может превратить жизнь в уродство, если использовать его как оружие. Особенно когда Кэш использовал свое обаяние, чтобы получить все, чего хотел. А если это не работало? Можно было не сомневаться, что он добьется желаемого другим удобным для него способом.

Надеялась, что после того, как покажу этим людям на ярмарке, как хорошо я попадаю в каждую из поставленных передо мной мишеней, Кэш Келли поймет, что со мной шутки плохи. Я пущу стрелу в его задницу так молниеносно, что он подумает, будто пендель ему прилетел от кого-то невидимого.

Я усмехнулась про себя, ярко представив эту картину.

Но была одна истина, которую я не могла игнорировать, как бы ни старалась. Именно она возвращала меня к тому, почему в присутствии этого ублюдка я ощущала себя такой возбужденной. В нем было все просто и понятно, но при этом от Кэша с легкостью можно было получить заточкой в бок.

Меня влекло к нему так, что я ощущала себя падшей грешницей. Что само по себе было нормально ‒ влечение не было изменой, ‒ но я почти чувствовала себя изменшицей, когда думала о Кэше Келли, даже когда Скотта не было рядом.

Скотта ‒ мужчины, который любит тебя ‒ Стоуна.

После того как в январе я познакомилась с семьей Скотта, он попросил меня подумать о перспективах стать его женой. Я сказала, что мне нужно время подумать, но он начал проявлять нетерпение. Заставить мужчину ждать несколько месяцев ответа на столь важный вопрос ‒ это, похоже, не очень хорошо влияло на его самооценку, задевало самолюбие.

Однако если его намерения были искренны, зачем торопить события? Все это было мало похоже на то, что его вообще интересовало мое мнение. Он не опустился на одно колено и не подарил мне кольцо. Скотт сказал мне подумать о перспективах.

Это было именно то, чего я так старательно избегала. Думать об одном огромном слове ‒ да.

У меня всегда было, что обдумать, если вдруг мои мысли поворачивали в то самое русло. Может быть, если бы Скотт спросил меня об этом в самое ближайшее время, я бы просто выпалила первый ответ, который пришел мне в голову. Однажды моя учительница сказала мне, что если я не знаю ответа на вопрос теста, то всегда следует выбирать тот ответ, который кажется мне правильным, и оставить все как есть.

— Вероятно, правильный ответ уже есть где-то глубоко у тебя внутри, — сказала она.

Было утомительно думать о Мародёре (Келли) и детективе (Стоуне) одновременно. Мне даже не хотелось их сравнивать, и по какой-то причине мне казалось, что я знаю Келли так же хорошо, как и Стоуна. Может быть, даже лучше, что само по себе было сущей нелепицей, ведь я видела его от силы пару раз. И все равно, думать о них в один и тот же промежуток времени было похоже на ловушку для ума.

Тогда хватит думать о мужчинах.

Я посмотрела на Мари, сидящую на заднем сиденье. Она молчала, видимо, с ужасом ожидая момента, когда мы подъедем к моему дому. Я знала, что у нее нет денег. Перед отъездом на ярмарку она сказала мне, что ее уволили. Ее выгнал из квартиры и избил тот урод Мёрв, хозяин жилья. Ее красивое лицо было покрыто синяками и царапинами от его кулаков.

У меня самой кулаки сжались, когда я подумала о том, что Мёрв так поступил с ней из-за неуплаты арендной платы.

Нам с Мари нужно было срочно разработать план ее дальнейшей жизни. Она откажется от любой помощи, которую ей предложат, поэтому мне придется поработать над ее активным нежеланием принимать доброту других людей, не считая того факта, что она ее заслужила. Мне пришлось думать о том, чтобы найти для Мари подходящую работу. Она сделала что-то для меня. Я плачу ей добром за добро. Тогда она не стала бы думать, что принимает что-то бесплатно.

Ее образ жизни был дерьмовым, но объяснялось все тем, что она была ребенком с улицы. Принятие доброты от незнакомцев может привести к тому, что ее убьют или она пожалеет о своей смерти, если окажется в долгу не у тех людей. Так что, хотя я ненавидела то, что она так относилась к моей семье и ко мне, я никогда не винила ее за это. Я все понимала.

Когда мы подъехали к моей квартире, она посмотрела на свою старую кожаную сумку. Я чувствовала, как тяжесть положения, в котором она оказалась, ложится мне на плечи, и мне хотелось, чтобы я могла сделать для нее что-то еще. Всего, что мы для нее делали, никогда, казалось, никогда не будет достаточно. Этого никогда не будет достаточно. Нет, пока я не узнаю, что она нашла того, кто о ней позаботится.

— Вернусь через секунду, — сказал Харрисон, заглушая двигатель. — Дайте мне минутку.

Я уставилась на брата, гадая, что он задумал, но мне до смерти хотелось устроиться поудобнее и отдохнуть, поэтому я вышла из машины. Дождалась, пока выйдет Мари, и мы вместе направились ко мне домой. Мы не разговаривали, но я почувствовала ее облегчение в тот момент, когда мы вошли внутрь, и Мари поняла, что моей соседки по комнате, Сьерры, нет дома.

Моя соседка по комнате также была ребенком с улицы, и трудно было сказать, у кого была самая тяжелая жизнь, у Мари или у Сьерры. Они обе хорошо бегали для кандидаток, которым уготована дорога прямиком в рай. Через какой бы ад они не прошли на земле, я считала, что они обе заслуживают автоматического зачисления в рай. Но при всем том, что они были похожи, Мари и Сьерра по-разному справлялись со своими проблемами.

Сьерра не возражала против того, чтобы пойти по головам, для получения помощи. Она водила знакомства с мужчинами, которые легко могли бы занести других в список вымирающих видов. Она, наверное, порезала бы голодающего за то, что он посягнул на ее нычку с едой, даже если бы у нее было предостаточно последней.

Мари была более мягкой. Она старалась не выделяться и много работала, когда могла сохранить рабочее место. По части сохранения за собой рабочего места Мари справлялась ужасно, хотя за эти годы я устроила ее на множество разных работ. И хотя у Мари не было ни цента на счету, она отдала бы последние крохи голодному голубю, если бы чувствовала, что может помочь, может быть, потому что не так много людей пытались помочь ей, и она знала, каково это.

У меня чесалось в боку от платья. Дешевый материал заставлял меня чувствовать себя так, словно на мне была одна большая гребаная бирка.

— Собираюсь выбраться из этой одежды, — сказала я, направляясь в свою комнату. — Даже не вздумай уходить, Мари! — крикнула я через плечо.

Я видела, как она посматривает на дверь.

— Нам нужно разработать план. Нам нужно разработать план. Нам нужно, чтобы ты взялась за ум до того, как удерешь от меня снова. Если ты это сделаешь, без гребаных шуток, я тебя выслежу.

Прежде чем я добралась до конца коридора, Мари уселась на диван. Он был подержанным и поношенным, но Мари вцепилась в него так, словно он был сшит из тончайшего шелка. Я вздохнула, понимая. Мои ноги горели от того, что я простояла на них целый день. Сбросила платье ‒ если бы оно не было взято напрокат, я бы сожгла его к чертям ‒ и надела удобный свитер и штаны для йоги. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собрать свои растрепанные волосы в довольно респектабельный хвост. Когда я вернулась в зал, остановилась в дверном проеме, пока Харрисон и Мари не заметили меня.

Харрисон сидел рядом с Мари на диване, разговаривая с ней.

Моя семья и я называли брата за глаза «Сварливым Индианой Джонсом». Сколько себя помню, Харрисон всегда был мужчиной. Он был одним из тех детей, которые могут надеть костюм и галстук в два года. Но рядом с Мари он никогда не казался таким ворчливым, как по отношению к другим. Поэтому то, что он был с ней мил, задело струны моей души. Мари и правда нуждалась в этом, но я также знала, что она ненавидит его за это, а мне не нужно было, чтобы Мари находила любой предлог, дабы убежать от меня.

— Что ты сделал? — поинтересовалась я, шокировав их обоих. Мари вздрогнула, как будто их застали за чем-то неприличным. Мой брат стоял, оставив между ними некоторое пространство, засунув руки в карманы.

— Ничего, Ки, — сказал Харрисон. — Просто сделал Мари подарок на день рождения.

— У нее день рождения в октябре, — сказала я, констатируя факт. Не в первый раз я задавалась вопросом, что Харрисон на самом деле чувствовал к Мари. Казалось, для моего брата его чувства выходили за рамки братских отношений. Он никогда не признавался мне в этом, и я решила не говорить Мари о своих подозрениях, но иногда было трудно не заметить, как он смотрит на нее и не думать, в этом что-то есть.

Харрисон пожал плечами.

— Ненавижу опаздывать.

Я открыла было рот, чтобы ответить, но в дверь громко постучали. Я посмотрела в сторону, откуда шел звук, гадая, кто мог прийти так поздно. Сьерры не было дома, а если ее не было дома, то ее парни держались отсюда подальше. Мужчины сопровождали Сьерру везде, куда бы она ни пошла.

— Кого-то ждешь? — спросил Харрисон.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, Сьерра сказала, что вернется поздно.

— Я открою, — сказал он.

Мари подошла и встала рядом со мной, пока Харрисон разговаривал с кем-то по другую сторону двери. Минуту спустя он вошел в сопровождении двух мужчин.

ЧЕРТ! Слово ожило, словно неоновая табличка в темноте моего разума.

Он бы не стал.

— Кили, — сказал Харрисон. — Это детектив Скотт Стоун и детектив Пол Маринетти.

Скотт подошел первым, протянул руку, слишком хорошо играя свою роль, но мягкость в его глазах была очевидна только для меня. Он позволил своей ладони задержаться на мгновение дольше, чем того требовали приличия, прежде чем мужчина постарше протянул мне свою руку. Его напарник. Скотт уже упоминал о нем. Скотт считал, что ему пора на покой, и полагал, что Пол слишком мягок с закоренелыми преступниками. Точнее, к тем, кто связан с организованной преступностью.

В целом Скотт не одобрял бытовых преступлений, но отдельное место он отводил тем, кто был связан с организованной преступностью и тому подобному. Скотт и его семья преследовали гангстеров и «семьи», в которые те были вхожи, со страстью, почти граничащей с одержимостью. Причем это выходило за рамки работы и становилось для них личным делом.

Встретившись с его семьей в Луизиане, я узнала причину: тетю Скотта с его двоюродным братом у нее в утробе сбил пьяный водитель, который случайно оказался сыном одной из самых известных в истории итальянских преступных семей. Фаусти. В Италии и за ее пределами они считались членами королевской семьи, но семья Скотта видела в них лишь подлых убийц, которых следовало бы приговорить к пожизненному заключению без права досрочного освобождения.

— Мисс Райан, — произнес Скотт с серьезным выражением лица, полностью переключив мое внимание на него. — С сожалением вынужден сообщить вам, что ваша соседка по комнате, Сьерра Андруцци, была найдена мертвой. Мы пытались связаться с вами, но нам сегодня впервые удалось это сделать.

Мои ноги начали двигаться самопроизвольно. Поняла, что села на диван, только когда увидела, как Мари отодвинулась от меня, после того как они с Харрисоном помогли мне сесть.

— Она…

Я покачала головой.

— Она сказала мне, что вернется позже. Ее бывший парень. Армино. Он приходил к нам раньше. В бешенстве. Она порвала с ним. Он…

Армино Скарпоне был последним трофеем Сьерры. У него были деньги. Связи. Его семья была одной из пяти влиятельных семей в городе, что означало, что они были все повязаны. Он был симпатичным сукиным сыном, но я не раз предупреждала ее о нем. Что-то в нем задело меня за живое. Армино не был похож на того парня, который примет отказ, с легкостью с ним смирившись.

Сьерра отказала ему… она порвала с ним.

Армино был у нашей двери перед тем, как мы с Мари уехали на ярмарку, стучал и кричал что-то в адрес Сьерры. Она сказала нам, что через некоторое время ему наскучит ждать, и он уйдет. Может быть, она знала его недостаточно хорошо, потому что, когда мы уезжали, он сидел в своей дорогой машине, курил сигарету и сверлил дверь нашего дома взглядом.

— Судя по тому, что мы выяснили, мисс Андруцци ранее ходила в магазин, и именно тогда на нее напали, а затем убили. Похоже, она направлялась сюда. На данный момент мы не можем сказать этого наверняка. Вот почему мы здесь. Чтобы собрать всю кусочки мозаики воедино.

— Я…

Что я вообще мне следовало им сказать?

— Нам очень неприятно просить вас об этом, мисс Райан, но не могли бы вы проехать с нами, чтобы опознать тело? Мы не можем найти ближайших родственников мисс Андруцци.

— Нет, — сказала я, зная, что они не найдут никого, кто мог бы заявить о родстве с ней. — Она была приемным ребенком. Однажды Сьерра упомянула не без ноты сарказма, что ее мама больше беспокоилась о том, чтобы глотать колеса, чем о том, чтобы кормить ее.

— Моя сестра не…

— Нет, — сказала я, прерывая Харрисона. — Я сделаю это. Это самое меньшее, что я могу для нее сделать. Позвольте мне забрать свои вещи.

Когда я встала, Скотт вручил Харрисону свою визитку и сказал ему, что на обороте указан адрес места, куда отвезли тело Сьерры. Харрисон сказал ему, что мы скоро будем там.

Скотт бросил на меня многозначительный взгляд, когда предупреждал нас о том, что Армино может скрываться. Мы были последними, кто видел его перед тем, как Сьерру убили.

Прежде чем я пошла за своими ботинками, бросила взгляд на Мари. Она стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Она выглядела почти виноватой. Я знала, что это потому, что ей не нравилась Сьерра, но при этом ей было не по себе от того, что девушку убили.

Это объединяло нас с ней.

Несмотря на то, что они вели себя по-разному, я не могла мысленно разделить их. Если что-нибудь когда-нибудь случится с Мари? Черт возьми, нет. Я отказывалась даже думать об этом. Она была моей сестрой. Единственной сестрой, которая у меня осталась.

В тот момент она напомнила мне испуганную бабочку, не уверенную, куда податься, чтобы найти убежище. Ей некуда было идти.

— Мари? — Харрисон опередил меня. — Пойдем с нами.

Я встала рядом с братом, приободряя.

— Нет, — сказала она. — Я бы предпочла не идти с вами.

— Ты не можешь снова исчезнуть, — сказала я, надеясь, что она услышала мольбу в моем голосе. — Мне нужно знать, где ты. После того, что случилось с тобой… и теперь, сегодня вечером…

Без предупреждения я обхватила Мари руками, крепко прижимая к себе. Это было именно то, о чем я так жалела. Я жалела, что не обняла свою сестру до того, как она ушла, и с тех пор я никогда ее не видела.

— Можно мне остаться здесь? — спросила она хрипло. Она хотела высвободиться из моих объятий; привязанность заставляла Мари чувствовать себя неловко, но она не двигалась.

— Бывший Сьерры. — Харрисон покачал головой. — Может быть, и нет…

— Он не вернется сюда. — Мари сделала шаг назад, и я отпустила ее. В наших отношениях мы куда чаще шли на компромисс. — Он, наверное, давно сбежал.

Я кивнула, страстно желая согласиться, чтобы она не уходила.

— Да, он, наверное, ушел. Только не забудь запереть двери.

Я пыталась скрыть страх на своем лице, скрыть то, насколько сильно меня трясет, пожалуйста, не оставляй и меня тоже.

Если перегнуть палку, Мари просто уйдет, а я буду испытывать адские муки из-за этого. Задаваясь вопросом, куда она подевалась, и причинил ли ей боль кто-то другой, а, может быть, она пала жертвой от его руки.

— Я так и сделаю, — сказала она.

— Воспользуйся мобильником, — Харрисон кивнул в сторону дивана, — и позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Мой номер забит в память.

Мы ждали снаружи квартиры после того, как вышли из нее, прислушиваясь, пока Мари запирала дверь. Затем я глубоко вздохнула, не готовая сделать то, что было необходимо сделать, но при этом намереваясь заявить, что имею право на знакомство с девушкой, на которую раньше никто не претендовал.

• • •

Несмотря на то, что девушка, на которую я смотрела, была Сьерра Андруцци, моя соседка по комнате, она почему-то казалась мне другой.

Каждый человек, которого я когда-либо видела после смерти, всегда выглядел умиротворенным. Но даже после своей смерти Сьерра выглядела крайне взбешенной. Как будто она злилась, что Армино потребовалось так много времени, чтобы оборвать ее жизнь, или что он оказался тем, кто лишил ее жизни, а она была недостаточно сильна, чтобы дать ему отпор.

Детектив Маринетти сказал Харрисону, что ее руки заморозили, отчего пальцы Сьерры напоминали когти. Армино зарезал ее. Несмотря на то, что Армино был всего лишь подозреваемым, мое чутье подсказывало мне, что именно он убил мою соседку.

Были времена, когда я по-настоящему беспокоилась, что однажды найду Сьерру мертвой, что она покончит собой. Хотя её было трудно вывести из себя, я видела по взгляду Сьерры, что она борется, видела насколько она устала, и девушка могла спать сутками. Временами она была так взвинчена, что не могла уснуть. Я пыталась поговорить с ней, предложить помощь, но Сьерра всегда насмехалась надо мной и говорила, что я самая смешная девушка во всем Нью-Йорке, и хотя нравлюсь ей, я нравился бы Сьерре еще больше, если бы не совала свой миленький носик, куда не следует.

Именно тогда я поняла, что могу помочь своей соседке: приготовить еду, когда она слишком устанет, чтобы встать с постели, но не сразу. В конце концов, Мари была похожа на нее. Она тоже не могла принимать доброе отношение к себе.

Мари.

От мысли о ней у меня вспотели ладони. Она проверила меня, отправив сообщение с нового телефона, который Харрисон подарил ей на «день рождения». По дороге брат сказал мне, что Мари заплатила ему два бакса за телефон. Она не приняла бы подарок, не заплатив за него. В любом случае, я порадовалась, что у меня теперь была возможность поддерживать связь с Мари.

Может быть, мне не следовало этого делать, но, увидев Сьерру, я рассказала Мари о выводе, к которому пришла относительно Харрисона. Он был влюблен в нее. Я сказала подруге не отвечать, если она не хочет, но от всей этой ситуации я чувствовала себя не в своей тарелке.

Я считала Мари своей сестрой. Харрисон был моим братом.

Однако в его глазах она была женщиной. Женщиной, в которую он был влюблен. Это объясняло, почему мой брат все это время вел себя как сварливый Индиана Джонс. Должно быть, с тех пор скрывал свои чувства.

Кроме того, Мари написала мне, что собирается на свидание. Она обещала мне, что будет поддерживать связь со мной, но это заставило меня забеспокоиться. То, что тот придурок арендодатель сделал с ней, могло легко закончиться так же, как и для Сьерры.

Весь вечер обернулся сущим кошмаром.

Я подняла глаза, когда дверь в комнату для расследований отворили. Скотт вошел и сел напротив меня. Он пододвинул ко мне чашку кофе. Я взяла ее, но не могла вынести мысли о том, чтобы выпить предложенный кофе. Я хотел стереть лицо Сьерры из своей памяти, но чувство вины съедало меня изнутри. Я была всем, что у нее было. Как я могла хотеть уменьшить последствия ее смерти, когда была единственной, кто, казалось, заботился о ее жизни?

— В этом не было твоей вины, — произнес Скотт.

Я зажала чашку с кофе между ладонями.

— Знаю.

— Учитывая то, какой образ жизни она вела. — Скотт пожал плечами. — Это должно было произойти.

Учитывая то, какой образ жизни она вела. Это должно было произойти.

Отношение Скотта было одной из вещей, которые мне в нем не нравились больше всего. Ни для кого не было секретом, что у него были свои призраки, которые преследовали его. Были времена, когда я видела их в его глазах, призраков, и я знала, что Скотт все еще человек, потому что его могли преследовать призраки. Но были и другие моменты, когда мне хотелось придушить Скотта за то, что он так необдуманно бросался словами.

Ни для кого не было секретом, что Сьерра искала легких денег в отношениях с толстым кошельком. При этом для нее было не важно, кем он был и чем зарабатывал на жизнь. Ей хотелось ощутить себя в безопасности, точно так же, как она хотела наесться вдоволь, когда всю жизнь голодала. Скотт, однако, вел себя так, будто каждую ночь выходила на улицу с пистолетом в руке в поисках кого-нибудь, кого можно убить или ограбить. Даже если он этого не делал открыто, то все равно причислил ее к тем, участь которых жить с мечом и от меча погибнуть. Это разозлило меня так же сильно, как организованная преступность, казалось, бесила его.

— Не смотри на меня так. — Скотт вздохнул. — Я не говорил, что она это заслужила. Я сказал, что это должно было случиться.

— Я знаю, что ты сказал.

— И?

— Из твоих уст это звучит бессердечно и холодно. Она была моей подругой.

— Подруга, которая должна была втянуть тебя в неприятности. Что она и сделала. — Скотт взял у меня чашку и отпил глоток. — Армино Скарпоне — убийца. Он знает, что ты или твоя подруга можете засвидетельствовать, что он устроил сцену за пределами твоей квартиры перед тем, как вы ушли. Затем его бывшая девушка, потому что она рассталась с ним незадолго до этого, оказывается зарезанной возле магазина по пути обратно в вашу квартиру. Его семья не любит оставлять свидетелей, которые могут дать показания против них. Для справки. Точно так же, как когда они убивают целую семью, потому что не хотят возмездия в будущем.

— Меня не волнует Армино. Если он придет искать неприятностей, он их найдет.

Скотт запрокинул голову и рассмеялся. Затем он посмотрел мне в глаза.

— Что ты собираешься делать, Кили? Убить его своим луком со стрелами? Черт! — Он резко встал, стул чуть не отлетел назад. — Скарпоне! Ты останешься со мной. Ты понимаешь?

— Я не оставлю Мари…

— Мари. Мари. Мари. Что у тебя с Мари? Почему ты так сильно заботишься о ней?

Я встала, не позволяя Скотту смотреть на меня сверху вниз.

— Она моя сестра!

— Нет, она твоя подруга!

— А что ты за друг такой? Бросил бы ты друга, который был бы тебе как брат, когда он нуждался в тебе больше всего?

— Мы говорим не обо мне! — крикнул он.

— Может быть, нам стоило бы! Может быть, нам стоит поговорить о том, что ты ведешь себя как большой засранец!

Я хотела пронестись мимо Скотта, но он схватил меня за руку. Я отказывалась смотреть на него. Мое сердце оказалось где-то в горле. Слезы пробились сквозь мою защиту. Моя шея горела, была обжигающе-красной от силы моего характера.

— Выходи за меня замуж, Кили Ши Райан.

Краем глаза я видела, как Скотт роется в кармане свободной рукой. Он поднял кольцо достаточно высоко, чтобы я могла видеть его боковым зрением. Это было традиционное ирландское кладдахское кольцо. Сердце было сделано из изумруда, а корона украшена тремя бриллиантами.

Мари собиралась сказать мне, что это плохое предзнаменование. Плохие вещи всегда случаются трижды, Ки.

Я облизнула пересохшие губы.

— Что? — прошептала я, пытаясь выиграть время.

— Выходи за меня замуж, Кили. Живи со мной. Я буду охранять тебя.

— Так вот почему ты просишь меня об этом? Чтобы уберечь меня?

— Нет. Тебе виднее. Я уже давно это планировал. Сегодня вечером, после того, как я увидел Сьерру, это шокировало меня. Ты могла оказаться дома не в то время. Ты могла бы пойти с ней в магазин. Мне не давало покоя осознание того, что я защищаю людей, незнакомцев, зарабатывая на жизнь, и я не смог спасти единственную девушку, к которой я испытывал сердечную привязанность.

— Я…

— Кили…

Харрисон открыл дверь, а затем остановился, наблюдая за нами. Он вышел, чтобы позвать наших братьев. Он держал их в курсе дела. Эти четверо были хуже, чем кучка сплетничающих сестер. Харрисон хитро сощурился, прежде чем сделал шаг вперед, глядя Скотту в глаза.

— Убери свои руки от моей сестры. Сейчас же.

Скотт переводил взгляд с меня на него.

— Я влюблен в твою сестру. Я только что попросил ее выйти за меня замуж. Мы встречаемся уже несколько месяцев. Мы влюблены.

Харрисон уставился на Скотта непонимающим взглядом, а затем перевел свой сощуренный взгляд на меня.

— Это правда? — Через минуту или две он воспринял мое молчание как признание. — Ты не могла бы предупредить меня?

Я могла с точностью сказать, что моему брату было больно, и хотя мне было неприятно это видеть, у Харрисона не было возможности поговорить со мной.

И. Я. Была. Близка. К. Тому. Чтобы. Прибить. Скотта. Чертова. Стоуна.

Кем он себя возомнил? Мы это не обсуждали! Вот оно. Что бы там ни было между нами, всё происходило слишком быстро. Я не могла остановиться.

Моя мама. Она предсказывала это.

И Рошин. Я попросила ее прислать мне кого-нибудь, если это будет неправильно. И кого она мне послала?

Не того человека! Кто мог послать такого человека, как он? Я точно знала, что Рошин была бы единственной вменяемой из нас двоих. Практичной. Кэш Келли вносил сумбур в мою устоявшуюся жизнь. Он был целиком сделан из противоречий.

Потом врывается Мари с разбитым лицом. Без крова. За душой ни гроша, кроме краюшки черствого хлеба. У меня все еще зудело тело от ткани взятого напрокат платья, сшитого из дешевой ткани. Я поняла, что мой брат был влюблен в девушку, которую я считала своей сестрой. Он хранил эту тайну при себе всю свою жизнь.

Мою соседку по комнате жестоко убили.

А теперь, это!

Я хотела бы иметь возможность хранить стрелы в своих глазах для таких случаев, как эти. Несмотря на то, что это было физически невозможно, я убедилась, что Скотт почувствовал их после того, как перевела взгляд с него на моего брата.

— Как раз потому, что и ты не мог рассказать мне о Мари?

— А что насчет Мари? — спросил Харрисон сквозь зубы.

— Ты влюблен в нее!

— Да, ну, ты влюблена в Махони здесь!

Харрисон кивнул в сторону Скотта.

— Моя фамилия Стоун, — сказал Скотт.

— Да, я понял это, умник. Это была отсылка к «Полицейской академии». Ты когда-нибудь смотрел фильм?

— Отвези меня домой! — крикнула я.

Я не понимала, пока не добралась до дома, что Скотт надел кольцо мне на палец. Я сняла его, когда мы подъезжали к моей квартире, сама не зная почему.