Мародер

31 Кили

Мысль о возвращении в Нью-Йорк, казалось, будет преследовать меня, но то, что мы все четверо были вместе, успокоило меня.

Мы были дома.

За тот промежуток времени, что мы побывали в Ирландии и вернулись в Адскую кухню я поняла, что независимо от выбранного мной пути мой дом там, где моя семья.

Я хотела сразу же спросить Морин, не согласится ли она с детьми переехать и жить с нами. Я не хотела провести еще одну ночь, беспокоясь о том, собирается ли она однажды забрать детей к себе навсегда. Мне нравилось вставать посреди ночи, проверять их, убеждаться, что они в безопасности в своих кроватях. Это успокаивало меня.

Что было еще лучше, так это то, что Кэш тоже так делал.

Он отвел Сиси и Райана в магазин игрушек, что находился вниз по улице, чтобы я могла поговорить с Морин наедине.

Она стояла у плиты и готовила что-то с невероятным ароматом. Хотя с Морин было трудно сказать, чем все обернется. Для нее было личным вызовом использовать все, что было в холодильнике, даже если подобранные ей продукты не сочетались между собой и не вписывались в придуманную ей концепцию блюда.

Однако это многое мне о ней сказало. Она была находчива, когда это было необходимо. Меня восхищало это ее качество. Меня восхищало многое в характере Морин. Она была одной из самых сильных женщин, с которыми я когда-либо имела честь познакомиться.

Положила подбородок ей на плечо, глядя на булькающее варево — наверное, суп? — в кастрюльке.

Она улыбнулась.

— Не превращайся в одну из этих чокнутых мамашек, или как они там называются. Все будет готово, когда все будет готово.

Я рассмеялась, садясь за кухонный стол, хотя смех оказался не таким беззаботным, как обычно. Это… это было большое дело.

Морин поставила передо мной банку пива, прежде чем сесть. У нее была точно такая же банка, но она к ней не притронулась. Как и я к своей.

— Ты очень похожа на меня, когда я была молодой, — сказала она. — Если бы у меня свербило в одном месте, — она пожала плечами, — я бы сделала все от меня зависящее. Будь проклят этот мир.

Я подняла свою банку, и мы чокнулись, улыбаясь друг другу.

— Я выпью за это, — сказал я, отпивая большой глоток.

Она не стала пить. И я задалась вопросом, не больна ли она? Я терпеть не могла слушать сплетни, но с ней было трудно сказать что-то наверняка. Морин держала все в себе до тех пор, пока не была готова выговориться. Я надеялась, что если это так, то она доверится мне. Мы бы позаботились о ней.

— У вас было много практики в заботе о других людях, миссис Келли, — сказала она, улыбаясь мне.

Она редко называла меня так, но иногда так делала, когда становилась предельно серьезной.

— Я наблюдала за тобой. Кровные узы, похоже, не имеют для тебя значения, по крайней мере, когда речь заходит о любви. Знаешь, у некоторых женщин есть такое отношение к ним. Они могут любить без необходимости доказывать всем, что кровные узы важнее.

— Кэш думает иначе, — призналась я. — Он думает, что для того, чтобы я по-настоящему любила его, он должен пролить за меня кровь.

— Он знает, — сказала она, — потому что он твой мужчина. Я говорю о любви, которую ты испытываешь к моим внукам.

— Я хочу, — произнесла я, потянувшись к ее руке.

Как и в случае с Мари, я понимала, что она хотела вырвать свою руку, но мне хотелось, чтобы она почувствовала это.

— Я так сильно люблю их, Морин. Как будто они мои собственные.

— Любой дурак способен разглядеть это. — Она сжала мою руку. — И я не дура. Никогда такой не была. — Она немного помолчала. — Ну, за исключением того единственного раза, когда я думала, что влюблена в Шона Макфартина.

Я поджала губы, прежде чем выпалить:

— Морин Макфартин!

— Увернулся от пули, — сказала она, смеясь вместе со мной. — Хотя до меня доходили слухи, что он живет хорошей жизнью. Владеет где-то фермой, которая принесла ему достаток.

Я не могла сказать, шутит она или нет, но наш смех эхом разнесся по всей кухне. Примерно через минуту мы оба вздохнули, но не одновременно.

— Я рассказала эту историю Сиси, — сказала она, пожимая плечами. — Но это не дало тех результатов, на которые я надеялась. Ты. Тебе удалось до нее достучаться. Мы все созданы для кого-то, ты знаешь, и ты и этот ребенок были созданы друг для друга. До меня вдруг дошло, что эти двое детей были предназначены для этой семьи.

— Как и вы, — сказала я.

Проигнорировав мое последнее замечание, она один раз постучала указательным пальцем по столу.

— Как бы это ни было нетрадиционно, каких бы нетрадиционных взглядов придерживался твой муж, я знаю, что нет такого места, где я бы предпочла, чтобы оказались мои внуки.

Она встала и вернулась к плите, помешивая в кастрюле что-то еще.

— Мы переедем на следующей неделе, — сказала она мягко.

— Я даже не успела спросить, — прошептала я. — Но собиралась.

— Не нужно, — сказала она. — Твой муж уже сказал мне об этом. И когда я сказала ему, что мне нужно подумать об этом, он сказал… — Она помолчала минуту или две, а затем понизила голос, стараясь подражать его интонациям, и сказала: — Я подожду.