Мертвый лед

Глава 10

Сидя в полумраке багажника джипа, я переобувала туфли на туристические ботинки. Я поменяла автоматическое освещение салона машины так, чтобы его нужно было включать самой, потому что ночью этот свет превращает вас в открытую мишень. А еще он портит ночное зрение, но больше меня все-таки беспокоила проблема «мишени».

Натаниэль стоял рядом, прислонившись к машине плечом. Он уже строчил Мике сообщение о том, что я готова присмотреться внимательнее к тиграм, как к потенциальным любовникам.

— Мог бы и не писать Мике. Это может подождать, пока мы не приедем домой, — заметила я.

— Ты дала мне слово, что обратишь внимание на других тигров, в том числе и на женщин. Ты же так сказала?

— Сказала, — огрызнулась я.

Он улыбнулся.

— Так почему бы мне не написать об этом Мике?

Я не знала, как ответить, не начав ныть, что теперь, когда Мика узнал об этом, я не смогу отказаться от своей готовности прогуляться по магазину тигров. Это означало бы, что я не имела это в виду, а я очень даже имела. Если я и вправду хотела, чтобы Синрик куда-нибудь уехал и жил без нас, нужно, чтобы его место занял другой вертигр и присоединился к нашему домашнему укладу так же хорошо, как и он. Так или иначе, мне нужно больше тигров.

— Ники идет сюда, — сказал Натаниэль.

— Наверно, хочет тайного поцелуя. Мы договорились не тискаться на глазах у клиентов.

— Не тискаться, да ладно. Мы с ним здесь, а ты не можешь поцеловать никого из нас.

Он улыбнулся, далеко не своей обычной манящей улыбкой.

— Ты же не станешь дразниться и мешать мне концентрироваться?

— Не стану, — сказал он, но поднял в конце интонацию так, что его ответ превратился в вопрос. В лунном свете его глаза казались серыми и лучились весельем.

Я хмуро взглянула на Натаниэля.

— Ты слишком много общаешься с Джейсоном, это он обычно и мертвого растормошит.

— Он мой лучший друг, конечно, мы общаемся. Но он никогда не сможет дразнить тебя так, как я.

Натаниэль скрестил на груди руки, немного поиграв мускулами так, чтобы я на мгновенье задумалась, а не треснет ли его облегающая футболка по швам. Не треснет, конечно, но ему пора прекращать качаться, потому что генетически его мышцы растут быстрее, чем нужно его телу танцора. Он начал терять свою гибкость, а ведь и так был достаточно подкачен для выступлений на сцене без потери этой удивительной легкости движения. Натаниэль проявлял свою невероятную гибкость и кое в чем другом.

Он издал короткий и очень мужской смешок, и я вдруг осознала, что таращусь на него, замерев с ботинком в руке. Дьявол, а ведь он даже не старался по-настоящему меня отвлечь. Я сосредоточилась на том, чтобы наконец обуться, но тут к внедорожнику подошел Ники, и я оказалась между двух мужчин. Это не должно было быть проблемой, но Ники вдруг наклонился ко мне. Он был ростом в сто восемьдесят сантиметров, накачен так, что плечи едва помещались в проем, настолько они были огромны, а его светлые волосы были коротко стрижены, не считая косой челки, прикрывающей большую часть лица слева. Я уперлась ладонью в его грудь, и Ники, обхватив меня рукой, прижал к своему крепкому торсу. Если уж мне казалось, что футболка Натаниэля вот-вот разойдется по швам, то рубашка Ники просто чудом не рвалась всякий раз, как он пошевелиться. В моей постели бывали очень высокие мужчины, но никто не был таким же крупным, как Ники. Он был гибок там, где это было необходимо для секса и рукопашной, но все остальное — сплошь мускулы. Он качался, чтобы быть сильнее, качался, потому что ему это нравилось. Благодаря генам, он набрал массу. На работе ему это не мешало, так что он не сдерживался. Из-за всех этих мышц Никки казался больше даже тех мужчин, что были выше него, но ведь рост не главное, когда дело касается размеров. Мужчины, да и некоторые женщины, похоже, думают именно так, так одержимы длинной определенных частей тела, что напрочь забывают о толщине. О бедрах Ники и о его торсе можно сказать примерно то же. Он был вынужден покупать джинсы больше размером, так что приходилось их зауживать на поясе, или носить шорты и расставлять ноги шире.

Он крепко, но аккуратно поцеловал меня, потому что знал, что я выйду из себя, если из-за него появлюсь перед своими заказчиками с размазанной, как у клоуна, помадой. Когда мы поцеловались, его волосы одним длинным движением скользнули по моему лицу. По-прежнему сильно, но почти целомудренно прижимаясь ко мне губами, он лишь слегка приоткрыл их, выдыхая и издавая протяжный низкий рык. Я разомкнула губы, словно могла выпить этот звук, задрожала в его объятиях, бросила ботинок и, наконец, обняла его за шею.

Подхватив под задницу, он приподнял меня, забираясь в кузов вместе со мной на руках. Я прервала поцелуй и выпалила:

— Работа, работа, работа! Я на работе, мать твою!

Прижав меня своим телом, он сказал прямо мне в лицо:

— Сейчас темно, и они люди. Они даже не увидят, чем мы занимаемся.

Машина качнулась, когда позади нас забрался Натаниэль. Он встал на четвереньки рядом со мной, лишь мгновение я просто смотрела на них обоих в темном тесном салоне машины, и от одной только мысли о нас троих вместе сперло дыхание, и заныло внизу живота. Они чувствовали запах моего желания, но я ничего не могла с этим поделать. Я рывком села, отрезав:

— Нет, точно нет.

— Точно нет чему? — спросил Натаниэль, слабо улыбнувшись в темноте автомобиля.

Я закатила глаза и начала пробираться к выходу. Не так уж просто проползти через плечи Ники. Заметив это, он поднял меня на руки и аккуратно усадил на край, туда же, где изначально я и была. А затем выбрался из машины и поднял обувь, что я уронила.

Нахмурившись, я забрала ботинок, не глядя Ники в лицо. Я собиралась игнорировать его столько, сколько смогу.

— Работа, — повторила я, и да, я в курсе, что похожа на ту самую леди, что слишком щедра на уверения[9]. Отбросить сомнения и развлечься в машине, словно школьники, сейчас кажется привлекательнее воскрешения мертвых, но если бы мужчины моей жизни не казались привлекательнее работы, их в моей жизни просто не было бы.

— Может, стоит сначала надеть комбинезон, а уж потом ботинки? — спросил Ники.

— Хочу подойти и убедиться, что они прочитали документы, которые я отправляла им на дом, и еще раз повторить, чего им следует ожидать. Люди никогда не слушают в офисе и во время воскрешения теряют самообладание. Терпеть этого не могу. В комбинезоне жарко, даже весной, так что я сначала поговорю с ними, а уж потом переоденусь.

— А ботинки, чтобы легко ходить по гравию, — закончил он мысль.

— Ага.

— Отличный план, потому что я хотел сказать тебе, что твои заказчики читали документы, что ты им прислала, и одного из них мучают угрызения совести.

Я нахмурилась.

— Угрызения совести? Из-за чего? Из-за того, что тревожим мертвого?

— Не из-за этого, — ответил он с легкой улыбкой.

— Они расстроены из-за вуду? Раз они читали документы, то должны быть в курсе, что это не черная магия.

— И не из-за этого.

— Тогда из-за чего?

Он усмехнулся, покачав головой, и ответил:

— Из-за коровы.