Мертвый лед

Глава 23

Как заметил Жан-Клод, впервые мы с Дэвом встретились вдвоем, и только потом к нам присоединился Мика, поэтому мы решили повторить все в той же последовательности. Метафизика не точная наука, но теперь, когда известно, что это явление может повториться, мы можем воспользоваться научным подходом, чтобы побыстрее все разузнать.

Я даже не предполагала, каким обделенным себя чувствовал Дэв, и как силен стал его тактильный голод. Новорожденные умирают от недостатка прикосновений, и оно же может стать одной из причин задержки развития. А люди в возрасте начинают быстрее стариться, если нет никого, кто мог бы прикоснуться к ним. Пожать чью-то руку, похлопать по плечу, обнять — порой это все, что нужно, чтобы сделать кого-то счастливее и здоровее. И дело вовсе не в сексе, на самом деле большинство касаний, которые всех нас поддерживают, невинны как новорожденный ягненок, резвящийся на весенней траве, но Дэв не был ягненком. Обычно я не склонна считать его абсолютно безобидным, но и хищником для меня он не был, а сейчас вдруг, всмотревшись в его голубые с золотом глаза, я увидела, что его энергия была подобна большому злому волку. В том, как он обнимал меня, как его большие ладони касались моей спины с легким нажимом, давая мне прочувствовать их силу, не было ничего невинного и кроткого. Я снова была поражена его объемами: высокий, широкоплечий, просто большой, будто выпрямился во все свои метр девяносто. Если бы он качался так же, как Никки, то стал бы огромен. Отчасти я была рада, что Дэв не налегал на тяжести, когда он притянул меня ближе, и я увидела в глазах его настоящего. И я вовсе не о том, что его глаза стали тигриными, они всегда такими были, я вдруг увидела в них, как он нуждается. Обычно говорят «хочет секса», а не «нуждается» в нем, но не думаю, что это подходит для некоторых из нас.

Голод в глазах Дэва был столь очевиден, что мне вдруг стало неловко в его руках. Он склонился, чтобы поцеловать меня, впиваясь пальцами мне в спину, и от обещания силы и боли ускорился пульс и перехватило дыхание. Как сильно Ашер должен был пренебрегать им, чтобы обычно кроткого и нежного Дэва охватила такая свирепая жажда?

Его губы коснулись моих, и он словно притянул мою золотую тигрицу, будто один этот поцелуй достиг глубин моего тела и прикоснулся к самому сокровенному. Золото вырвалось вверх сияющим пламенем, и радуга остальных моих тигров последовала за ним: красный тигр цвета огня, черный словно уголек в его сердце, белый там, где некоторые металлы начинают таять раскаленными лужами, и синий там, где огонь пылает горячее всего. Все цвета, вся сила, весь этот жар выплеснулся из меня в Дэва в том месте, где наша кожа соприкасалась. Наш поцелуй, должно быть, выглядел так, словно пожиратель огня, попытавшись проглотить разноцветное пламя, затем не вовремя поцеловал любовника, так что огонь излился в его уста.

Не знаю, что видели другие, но для нас это был поцелуй посреди горящих красок и силы. Это было прекрасно и пугающе, словно пламя плясало по нашей коже, но не обжигало… пока.

А затем рука Мики легла поверх моей, и сила хлынула по моей коже в него, словно река, нашедшая новый выход к морю. Его леопард скользнул по моей руке, пробуждая моего зверя, их успокаивающая темнота смешалась с тиграми, и жар вдруг перестал пугать. Я знала, что вместе мы могли укротить его и контролировать, и с этой мыслью все мои звери пробудились и присоединились к сплетенному узлу смешанной силы. Сначала к тиграм и леопарду присоединился лев, за ним волк и, наконец, гиена. Этого зверя я носила недавно — меньше года назад Арес, умирая, заразил меня. Он не хотел награждать своей болезнью, из-за которой ему пришлось уйти из пехоты. Не хотел вынуждать меня применять свои навыки: он обучал меня как снайпера, чтобы я убила его прежде, чем в безумии он навредит гражданским. Мы оба много чего не хотели, но теперь я до конца своих дней буду носить часть его зверя. И мне больше ничего не нужно, чтобы помнить о своем друге, кроме этой горячей, дикой энергии, хлынувшей из меня в касавшихся меня мужчин.

— Анита пахнет всеми своими зверями одновременно, — сказал Криспин, и по звуку его голоса сейчас он бы ближе к нам, чем прежде.

Я хотела посмотреть, насколько он близко, и Дэв коснулся рукой моей щеки так, чтобы энергия продолжила струиться по нашей коже, когда мы прервали поцелуй, обернувшись. Мика без проблем оглянулся, просто держа нас за руки. Криспин стоял на четвереньках на столе для переговоров, принюхиваясь и все еще удерживая руки на дереве, так же как кошки гораздо меньших размеров сперва обнюхивают то, что их заинтересовало, изучая, но не касаясь.

— Мика пахнет всеми ее зверями и чем-то еще. Чем-то, что я не могу понять. А ты что чуешь, Домино?

Голос Домино раздался позади меня, я повернулась в кольце мужских рук и невидимой волне этой пылающей энергии и увидела его, припавшего на четвереньки к полу, тянувшегося к нам, почти повторяя позу Криспина.

— Зверей. Зверей их всех.

— Для тебя Мика пахнет чем-то большим, чем просто леопардом?

Домино склонился ближе к ноге Мики.

— Да.

Криспин подался ближе, потянувшись всем своим длинным телом, едва не касаясь Дэва языком. Золотой тигр зарычал на него, и Криспин немного отстранился.

— Чуешь ли ты что-то и от Дэва?

Домино прополз мимо моих ног ближе к Дэву, принюхиваясь. Охранник в полном вооружении должен был бы выглядеть неловко, ползая на четвереньках, но казалось, тигр внутри него точно знал, как управлять его человеческим телом, чтобы выглядеть грациозно и без мягких лап. Он с шумом втянул воздух, а затем протянул руку, словно лаская энергию. На этот раз Дэв зарычал громче.

— Полегче, золотой наш, я просто изучаю энергию, — предупредил Домино, подняв на нас красные с рыжим глаза.

— От Дэва тоже пахнет всеми их зверями.

— Этого не должно быть, — сказал Криспин.

— Как это возможно? — спросил Жан-Клод. Он облокотился о стену недалеко от нас троих, спрятав руки за спиной.

— Анита панвер, поэтому и обладает несколькими зверями, но другим это передаться не должно было, — сказал Криспин.

— Думаю, это только их сила, не сами звери, — заметил Мика с придыханием, на грани рыка.

— Что если нет? — спросил Домино, все еще находясь на четвереньках у наших ног.

Мы трое не смотрели друг на друга, но все же мгновенно делились эмоциями. Метки между нами были открыты, не полностью, но мы уже начинали мыслить, как единое целое: один разум и одно сердце на троих, если мы не будем осторожны.

— Попробуйте перекинуться, — предложил Домино.

— Что? — ахнула я.

— Пусть один из вас попробует сменить форму на ту, которой не обладает.

Мы все уставились в его огненные глаза, и наконец Мика ответил:

— Мне дорога моя одежда.

— Я о своей не так беспокоюсь, — сказал Дэв.

— Тогда ты и изменись, — предложил Криспин.

— Пока мы все касаемся друг друга? — спросил он.

— Да, — хором ответили оборотни. Мы с Жан-Клодом не были так уверены, но «нет» не сказали.

— Ладно. И в кого мне перекинуться? — уточнил Дэв.

— А в кого хочешь? — спросила я.

Он улыбнулся или скорее даже яростно обнажил зубы. Он абсолютно точно знал, кем хотел стать.