Мертвый лед

Глава 35

— Магия, Анита, — подсказывал Мэнни.

А Сюзанна кричала:

— Стреляйте!

Эдди упал на землю, закрывая руками голову и шею. Он решил, что пусть уж гуль сперва вгрызается в руку. Он принял верное решение, а вот за себя я не так уверена.

— Отдай приказ, — сказал Никки, и я не глядя знала, что он так же, как и я, целится в голову гуля.

Гуль запрыгнул на спину Эдди, его темно-серая кожа меньше обычного отливала серебром на фоне блестящего защитного костюма. Он был почти обнажен, не считая обрывков штанов, прикрывающих его тело, словно героя комикса, подвергнувшегося цензуре. Мышцы его тела перекатывались, когда он прижался к Эдди и баллону с топливом на его спине.

— Домино, отбой, никаких дробовиков, — сказала я и опустила свое оружие, показывая, что имела в виду.

Гуль зашипел на нас, сверкнув красными глазами, которые словно светились в темноте. А затем издал высокий чирикающий звук, и вдалеке из-за деревьев ему ответили.

— Там есть другие, — сказал Зебровски.

— Гули всегда сбиваются в стаи, — ответила я. — Никки, видишь, в чем проблема?

— Топливо, — напряженно и сдержанно ответил он.

— Сможешь сделать это?

— Нет.

— Вы о чем? — спросил Зебровски.

— Он не может выстрелить, не рискуя задеть баллон с топливом на спине Эдди.

Если бы кто-то из нас мог выстрелить чисто, воспользовалась бы я предложением Мэнни? Скорее всего, нет, но чистого выстрела у нас не было, а этот гуль был активнее обычного.

— Они падальщики, они не нападают так, — сказала я больше самой себе, чем кому-то.

— Он и не нападал, — возразил Мэнни.

— Тогда как ты это назовешь? — спросил Зебровски. Пистолет он не убрал, но, держа двумя руками, направил его в землю.

Гуль снова зашипел, впиваясь длинными изогнутыми когтями в спину Эдди. Я знала, что такие же когти есть и на босых ногах. Гули похожи на людей с серым цветом кожи, но когти и зубы у них как у хищников из самых худших ваших кошмаров. Он снова зачирикал, и другие гули ответили ему из-за деревьев. Я различила их бледные фигуры, но они держались в стороне. Я лишь однажды видела, чтобы гули были такими активными и разумными, тогда ими управлял некромант-убийца. Гули — темные лошадки среди нежити, никто точно не знал, почему они восстают из могил, но они точно были падальщиками, трусами, прячущимися в темноте и поедающими погребенные останки и кости давно умерших, если не могли достать свежее мясо.

— Эдди был прав, они боятся огня, — сказал Мэнни.

— Гули не вырабатывают стратегию, Мэнни.

— Если мы не можем стрелять, воспользуйся магией, — сказал он.

— Сделай хоть что-нибудь быстрее, — поторопил Домино. — Они пытаются окружить нас.

— Если увидишь кого-то среди деревьев, и это будет не гуль и не кто-то из наших, стреляй.

— Почему? — спросил Домино.

— Потому что в прошлый раз, когда я видела таких активных гулей, ими управлял другой некромант.

— Сначала стрелять в мага, — заключил Никки.

— Как правило, — сказала я.

Я никогда не пробовала свою некромантию на гулях. Во-первых, они редко встречаются, во-вторых, обычно они занимаются своими делами, прячась от людей. Нас вызывают, только когда гули прорывают туннели из-под старого кладбища к новому, и люди расстраиваются, что тела их близких кто-то глодает, или, когда кто-то напивается до отключки, и его сжирают, как мы рассказывали Зебровски ранее.

Я немного приспустила щиты, только чтобы отпустить свою некромантию. Словно разжала крепко сжатый кулак — вы вдруг разжимаете пальцы, и напряжение покидает вас. И некромантия заструилась из меня, как разыскивающий ветерок. Только это больше не было похоже на настоящий ветер, это было просто самой подходящей аналогией для описания того, как я обыскивала кладбище на предмет горячих точек, призраков, гулей и прочего, но это больше не было метафорическим ветром, уже много лет как не было.

Мэнни, стоящий рядом со мной, задрожал. Он проговорил что-то на испанском, слишком быстро, чтобы я могла разобрать все, но среди всего остального он упомянул бога. Не уверена, просил ли он его о помощи или испугался того, что почувствовал. Возможно, я и не хочу этого знать.

Этот поисковый ветер коснулся сперва могилы и зомби. Он закрутился вокруг него, узнавая, и Уоррингтон выдохнул:

— Боже!

Я снова не была уверена, было ли это мольбой о помощи, или я стала для него богом. И опять же, не хочу знать. Моя сила устремилась немного дальше, обнаружив гуля, взобравшегося на Эдди. Гуль перестал рычать и уставился на меня. Глаза гулей обычно казались волчьими или любого другого дикого животного, то есть за ними не было никого осознанного, с кем можно было бы поговорить, но сейчас в его взгляде читалось нечто большее, ненамного, но теперь на меня смотрело не просто дикое животное. Я поняла, что он не случайно запрыгнул на спину Эдди, подставляя под огонь баллон с топливом. Это существо было до хрена разумным для гуля.

Я раскинула свою силу шире в поисках того, кто держал поводок. Коснулась других гулей и поняла, что Домино был прав: они пытались окружить нас. Но так же, как и с этим у могилы, когда моя сила коснулась гулей, их энергия успокоилась. Я чувствовала, как они притихли под покровом моей некромантии. Кто бы не управлял ими, он либо решил отступить, либо не так уж сильно контролировал их. Хорошо, прекрасно, но мне все еще нужен некромант. Я отправила свою силу разыскать его или ее. Если это делала она, то я просто обязана найти ее и дать понять, что на моей территории это дерьмо не пройдет.

Я посылала свою силу все дальше и дальше, дальше, чем мог добраться ветер, пока шепот Жан-Клода не раздался в моей голове:

«Что-то случилось, ma petite?»

— Нет, — прошептала я.

— Что? — переспросил Зебровски.

«Ты наполнила ночь силой, как поисковым ветром. Что ты ищешь?»

Я больше не пыталась заговорить, просто позволила ему увидеть эту ночь, и он узнал, что произошло.

«Ma petite, любовь моя, у тебя была одна из самых удивительных и мучительных ночей.»

— Можно и так сказать, — ответила я.

— Сказать о чем? — спросил Зебровски.

— Она разговаривает со своей силой, — ответил Мэнни, и я задумалась, а понимал ли он, что это значит. Знал ли, что я сейчас говорила с Жан-Клодом? Спрошу позже, может быть.

— Ой, извиняюсь, — сказал Зебровски.

«Могу ли я чем-то помочь тебе, ma petite?»

— Нет… Не думаю.

«Тогда я скажу одно: твоя сила этой ночью словно маяк, она может притягивать всех к тебе, а не некромант, которого ты ищешь.»

— О чем ты? — спросила я. Я видела его в гостиной, он устроился в углу диванчика. Рядом с ним кто-то был, на его бедре лежала мужская рука. Судя по размеру ладони, это не Натаниэль и не Мика, но кроме этого, я ничего больше не знала. Я даже не уверена, был ли это любовник, другие вампиры частенько указывали ему на то, что он слишком ласков со своими животными. Да уж, должно быть это говорили древние вампиры из Арлекина.

«Наши вампиры послабее могут найти твою силу непреодолимой, так же, как и зомби, принадлежащие другим, — он неопределенно взмахнул рукой. — Этой ночью ты особенно притягательна для мертвых, ma petite.»

— Постараюсь, угомониться.

Он улыбнулся. В пределах видимости появилась чья-то белокурая голова, так близко к груди Жан-Клода, что я могла различить волосы, когда он потянулся выше. Он повернул голову, принюхиваясь к шее Жан-Клода, и я узнала Дэва.

Он с улыбкой сказал:

— Анита.

Сегодня я вся была поглощена некромантией. И я поняла, что это закрыло определенные двери внутри меня, и связь с моими оборотнями ощущалась не столь крепкой, как обычно. Сложно порой найти баланс между всеми силами.

Дэв устроился на плече Жан-Клода и улыбнулся моему обзорному окну, словно камере. Он и прежде видел меня так внутри своей головы, почему-то всегда открывался вид сверху-вниз, так что мы смотрели друг на друга вверх с расстояния.

Бывало, что мы могли просто заглянуть и увидеть, чем каждый из нас занимается, но отчего-то это диалоговое окно всегда зависало в воздухе. Никто из нас не знал точно, почему это работает именно так.

Дэв довольно улыбался, как котик, отведавший сметанки. На мгновенье я задумалась, чем же они с Жан-Клодом занимались, но точно знала, что дело не в сексе. Пересечение этой грани обговаривалось бы заранее, по крайней мере со стороны Жан-Клода. Дэву я позволяла быть самому по себе в большинстве наших отношений, так что в нем в этом вопросе я не так уверена. Он мог решить, что раз Жан-Клод король, то… Я отбросила эти мысли. По одной проблеме за раз, черт возьми.

Либо Жан-Клод прочитал мои мысли, либо настолько хорошо меня знал, но он вдруг сказал:

«Мы с Мефистофелем обсуждали его новую форму, и что она может значить для его уровня силы.»

— Он выглядит очень довольным собой.

«Он наслаждается мыслью, что становится ближе к средоточию силы.»

Я не сразу уловила двойной смысл. Доверю Жан-Клоду разобраться с другим мужчиной и не позволить ситуации выйти из-под контроля, пока мы не обсудим это между собой. А прежде чем решить, что же делать с нашим золотым тигром, в списке важных дел значился серьезный разговор с Ашером и Кейном.

— Я постараюсь избегать пристального внимания нежити, и вы, мальчики, ведите себя хорошо.

Улыбка Дэва стала шире, он прильнул к Жан-Клоду в очень интимном жесте.

«Мы будем паиньками.»

Я надеялась, что он не посчитал себя наконец-то свободным и включенным в список любовников Жан-Клода только из-за того, что стал сильнее. Ошибочно недооценивать, насколько осторожно Жан-Клод выбирал приближенных. Он высоко ценил домашний уют, даже сила не всегда для него была достаточным поводом, чтобы погрязнуть в личных проблемах. Некоторые из Арлекина находили в этом его слабость, но когда вы можете провести в чьей-то компании несколько сотен лет, очень важно чувствовать себя с ними счастливым. Я склоняюсь к мысли, что одна из причин, почему большинство знакомых мне древних вампиров жалкие ублюдки, в том, что они слишком много времени своей жизни провели как Макиавелли, и слишком мало как Купидоны.

Глупо звучит, но любовь вовсе не глупость, она необходима для счастливой жизни.

Я встряхнула головой и закрыла связь между нами, что бы я еще ни сказала, это только сильнее отвлекло бы меня. Мне нужно найти некроманта, который отпустил этих гулей с их кладбища. Я была почти на сто процентов уверена, что они не отсюда, хотя безусловно сюда как можно скорее нужно пригласить священника, или они могут завестись и здесь.

Я знала, как искать нежить или даже вампиров, но никогда не пыталась разыскивать кого-то вроде себя. Мне было знакомо, как ощущаются вампиры моей силой. И я позволила себе «попробовать» зомби в его могиле.

Уоррингтон ощутил это, потому что сказал:

— Чего вы хотите от меня, миз Блейк?

— Я пытаюсь найти другую нежить, но сначала мне нужно исключить вашу энергетику, чтобы я не задерживалась на зомби.

Он, скорее всего, большую часть из сказанного мной даже не понял, но ответил:

— Позвольте мне только поесть и, я уверен, что смогу помочь вам.

— Поесть что? — уточнила я.

— Плоть.

— Вы снова жаждите мяса?

— Очень голоден, — сказал он.

Я до сих пор не решила, что же делать с зомби в могиле, и прямо сейчас у меня нет на это времени.

— Я займусь вами позже, Уоррингтон. А сейчас мне нужно навестить других мертвецов.

— Освободите меня, и я помогу вам.

— Замолчите, вы меня отвлекаете.

Он прекратил болтать, то ли оттого, что хотел быть полезным, то ли оттого, что я дала ему прямой приказ, и он не мог его ослушаться. Я надеялась, что дело в последнем, потому что тогда это означало бы, что он похож на нормального зомби, а этой ночью мне не хватает нормальности.

Я нацелила свою некромантию на ближайшего ко мне гуля. Он притих и стал так неподвижен, какими могут быть вампиры и зомби, словно их тело встает на паузу. Полное прекращение движения, на которое не способны живые существа. Мы можем задержать дыхание, но не в силах остановить биение сердца или кровь, бегущую по венам. Нежить может сделать именно это.

Гуль смотрел на меня с неподвижностью, присущей только мертвым, и моя сила попробовала его, а затем пролилась в ночь, изучая его собратьев. Их было пятеро. Обычно численность стаи от трех до шести, хотя раньше я встречала и многочисленнее, но тогда гули были под контролем некроманта. То, что их стая была стандартного размера, я расценила как хороший знак, либо некромант был не в силах поднять больше, либо это была самая обычная стая, которую взял под контроль некромант, но не поднимал из могилы. Первое впечатляло, второе впечатляло до ужаса.

Я позволила своей силе исследовать все могилы, но на таких старых кладбищах, как это, не так много горячих точек: в основном это свежие захоронения, где душа еще не отошла как полагается, привидения, которые являются более активными горячими точками, и, наконец, очень редкие надгробные духи. Как правило, призраки обитают в тех местах, где они жили, умерли или были счастливы, большинство из них не привязываются к настоящим могилам. Здесь же вообще не было призраков, не было горячих точек, и всего два приведения. Что бы ни привязывало духа к могилам, эта связь истончается, как истирается веревка об острый камень, в конечном счете рвется, и остаток души тогда может присоединиться к остальной ее части на том свете. Просто пригласив священника, чтобы заново осветить землю, можно освободить оба эти привидения. На таких старых кладбищах, как это, обычно тихо, по моим меркам даже мирно.

Мне было знакомо это ощущение мертвых и нежити рядом со мной, поэтому я отправила свою некромантию на поиски кого-то, кто не был вампиром, зомби, гулем, призраком, приведением, горячей точкой, но при этом был связан с мертвыми. Рядом со мной вспыхнул Мэнни, теперь я видела его силу и могла сузить поиски. Хороший знак, раз я могла так сильно ощущать Мэнни, значит могу найти кого-то достаточно могущественного, чтобы управлять гулями. Теперь им от меня не скрыться.

Я искала кого-то похожего на меня. И нашла других, но их силы были мне знакомы: мои коллеги из «Аниматорз Инкорпорейтед» и маршал США Ларри Киркланд. Бывали ночи, когда я объединяла свою силу с их, нуждаясь в помощи при подъеме нескольких древних зомби. Именно Мэнни научил меня тому, что я могу выступать в роли фокуса для сил других аниматоров. И попробовав их магию, я поняла, что объединение всех нас ничем по сути не отличается от единения вместе различных видов оборотней или даже вампирских меток Жан-Клода и остальных. Везде в основе было объединение сил, чтобы вместе стать сильнее, чем порознь, разве что в случае с вампирами это навсегда. Я признала их магию за многие километры отсюда.

Игнорируя знакомую энергетику, я искала кого-то мне незнакомого, кого-то, с кем я никогда не работала, и ничего не находила. Никого, кто был бы достаточно близко, чтобы заставить гулей окружить нас в темноте. Чтобы это провернуть, нужно работать недалеко, как и при управлении зомби.

— Поблизости никого, — мягко сказала я отстраненным из-за силы голосом.

Раздался резкий, раздражающий звонок моего телефона, и я потеряла концентрацию. Проще отстреливаться, занимаясь магией, чем ответить на телефон, ну или мне так казалось. Я уже хотела было отключить звук, но узнала номер и ответила:

— Ларри.

— Какого черта ты вытворяешь, Анита?

Ларри выглядел как повзрослевший Худи-Дуди[26]: рыжие волосы, веснушки и мальчишечье лицо, из-за которого у него до сих пор проверяли возраст по документам, то, что он был моего роста, вероятно, не помогало.

— Что ж, и тебе привет, — ответила я.

— Я весь пропитан твоей силой, а ты считаешь меня грубым?

— Мы с Мэнни на кладбище с гулями-хищниками. Ты уж прости, если я, пытаясь взять ситуацию под контроль, заразила тебя своими экстрасенсорными вшами.

— Скажи мне, где вы. Полиция подъедет через несколько минут, и я…

— Да, думаю, все в порядке, Ларри. Мэнни убедил меня справиться со всем с помощью магии, а не оружия, вот и пытаюсь.

— Это какая же магия может спасти тебя от гулей, если они стали хищниками?

— Потом расскажу. Я не могу заниматься метафизикой, болтая по телефону.

— Ты используешь свою некромантию? — произнес он вопросительно.

— Пытаюсь.

— Если вам двоим нужна будет помощь, звони.

— Позвоню, спасибо, Ларри, — сказала я и отключилась. Это была самая доброжелательная беседа с ним за последние месяцы. Мы с ним разошлись во мнениях о вампирах и в том, что я была стрелком, а он нет. Да и другие маршалы уважали количество убийств на моем счету больше его высокой морали.

Гуль все еще прижимался к спине Эдди, но не рычал на нас.

— Не могу найти другого некроманта ни в городе, ни за его чертой на многие километры.

— Но задела Ларри достаточно, чтобы он позвонил? — произнес Мэнни вопросительно.

— Судя по всему, так что, если бы я коснулась кого-то с нашими экстрасенсорными способностями, они бы сразу это поняли.

Я уставилась на гуля, и во тьме все еще мелькала мысль: «Дай мне почувствовать остальных.»

— Нужно отцепить его от моего отца, — сказала Сюзанна, и ее голос оборвался глухим испуганным звуком.

— Я знаю.

— Попроси его оставить мужчину, — предложил Мэнни.

— Что? — переспросила я.

— Попроси его или прикажи ему отойти.

— И что? Он отойдет от Эдди, и мы сможем стрелять?

— Не будет необходимости стрелять, если он сделает то, что ты скажешь, Анита.

Я посмотрела на Мэнни.

— Я не могу управлять гулями, тем более дикими, которых не поднимала к жизни моя некромантия.

— Если бы это была не ты, а кто-то другой, я бы согласился. Но из всех знакомых мне аниматоров только ты и можешь это сделать.

— Мэнни…

— Попробуй, Анита, — сказал Никки.

Я взглянула на него.

— Пожалуйста, Анита, хотя бы попытайся, пока эта тварь не ранила моего отца.

Я вздохнула и посмотрела на гуля. Он смотрел на меня не враждебно и даже не бесстрастно. Взгляд его больших алых глаз был вопросительным, не таким, как бывает у человека, скорее так смотрит на своего хозяина очень активная собака, словно думая: «Ты займешься сейчас чем-то интересным, да? Мы займемся сейчас чем-то интересным, да?» Это не совсем точное сравнение, но самая близкая аналогия того, что я увидела на лице гуля.

— Ты, — я указала на гуля, — слезь с мужчины.

Он моргнул и с мгновенье просто смотрел на меня.

— Слезай, живо, — велела я.

Гуль снова моргнул, а затем все же сполз с мужчины, которого вжимал в землю. Он не отводил взгляда от Никки, Домино и Сюзанны, но все-таки слез. Думаю, мы все затаили дыхание.

Гуль устроился рядом с Эдди, но по крайней мере уже не сидел на нем верхом.

— Вели ему отойти от Эдди дальше, — сказал Мэнни.

— Отойди дальше от мужчины, — повторила я.

Гуль просто смотрел на меня.

— Попробуй сказать попроще, — предложил Никки.

— Как будто с собакой разговариваешь, — добавил Зебровски.

Я посмотрела на него, и он пожал плечами.

Если бы гуль был собакой, что бы я сказала? Как бы я скомандовала убраться прочь от Эдди? Я бы сказала: «Прочь от мужчины.» Так и попробовала:

— Прочь от мужчины!

Он посмотрел на меня в замешательстве, но все-таки отошел от Эдди подальше.

— Подзови его к себе, Анита, — сказал Мэнни.

— Это не настоящая собака, Мэнни.

— Просто попробуй.

Мое сердце забилось чуть быстрее, это не должно сработать, это не может сработать.

— Ко мне! — скомандовала я.

Он как-то искоса посмотрел на меня с подозрением, но все же медленно приблизился, каждое движение давалось с трудом, с неохотой, как у полудиких собак: они хотят ласки и любви, но уже знают, что сволочные люди скорее причинят боль, чем помогут. Гуль двигался неловко, почти на четвереньках, как они иногда делали, словно не могут устоять на ногах прямо, поэтому вынуждены опираться и на руки, как обезьяны. Он — или оно — сел в нескольких метрах от меня, вне моей досягаемости, но все-таки ближе ко мне, чем к Эдди, что нам и нужно было.

Эдди медленно поднялся, и едва он встал на ноги, как Сюзанна бросилась к нему со всех ног, но Мэнни предостерег:

— Не беги. Это привлекает гулей и может спровоцировать их охотничьи инстинкты.

— Он прав, — мягко сказала я, не отводя взгляда от гуля прямо перед собой.

Сюзанна замедлила шаг и обошла могилу, чтобы встретиться с отцом на другой ее стороне. Они крепко обнялись. Одна победа за хорошими парнями.

Я снова уставилась на гуля, а он на меня. Он был от меня на расстоянии меньше двух с половиной метров. Прыгни он на меня, и я ни за что не успею воспользоваться оружием, чтобы защититься. Минимальное безопасное расстояние, чтобы успеть поднять оружие, прицелиться и выстрелить — шесть с половиной метров. Чуть ближе — и человек сможет подойти к вам быстрее, чем вы вооружитесь. Те, кто жалуется на копов, стреляющих по кому-то издалека, просто не представляют, сколько времени уходит на то, чтобы достать оружие, прицелиться и выстрелить. Гуль быстрее человека. Два с половиной метра, разделяющие нас — словно разрешение для него испытать меня или Зебровски с Мэнни, что стояли рядом со мной.

— Что теперь? — спросила я.

— Я не уверен, — ответил Мэнни.

Никки начал медленно приближаться к нам. Домино хотел было последовать за ним, но тот покачал головой. Гуль заметил Никки и беспокойно заерзал, издав низкий горловой тревожный звук.

— Полегче, Никки.

— Почему он меня не боится? У меня есть пушка, — поинтересовался Зебровски.

— Не знаю, может, Никки кажется большей угрозой?

— Думаю, он чует, кто я, — сказал Никки тихим и самым безобидным голосом, каким только мог.

— Он больше боится оборотней, чем людей. Интересно, — заключила я.

— Перестань вести себя с нами как Мистер Спок[27], Анита. Это не интересно, а опасно, — сказал Зебровски.

— И то, и другое, — уточнила я.

— Добавь «пугающе» и будешь абсолютно права, — сказал Домино, стоя у могилы. Он смотрел на деревья, следя за другими гулями, доверяя Никки разобраться с тем, что ближе ко мне. Он был прав: там все еще были и другие, которые могли быть не такими послушными, как этот.

— Ладно, но что мне теперь с ним делать?

— Солнце встанет меньше чем через полчаса, Анита. Гули бросятся в укрытие, когда начнет светать, — сказал Мэнни.

— Не уверена, что они с этого кладбища, если мы позволим им прорыть здесь туннели, чтобы спрятаться от солнца, они начнут пожирать захороненные здесь тела. Они должны вернуться туда, откуда пришли.

— И откуда они пришли? — спросил Мэнни.

Я взглянула на гуля и сказала:

— Может, он сыграет для меня Лесси[28].

— Что это вообще значит? — спросил Зебровски, его голос был взволнованным. Думаю, мы все нервничали, просто обычно он лучше это скрывал.

— Покажи нам, где ваше кладбище, — велела я, и гуль моргнул, глядя на меня.

— Слишком сложно, — сказал Никки.

— Если скажешь: «Тимми упал в колодец!»[29] — я тебе задам потом. Просто, чтобы ты знала, — предупредил Зебровски.

— Вернись на свое кладбище.

Гуль издал горловой звук, что-то среднее меду рычанием и урчанием. Я не поняла, что он означал. И повторила свой приказ. Гуль снова издал этот звук, но на этот раз то усиливая, то уменьшая тон, добавляя больше вибрации.

И из темноты здесь и там раздался тот же ответный звук, вся стая отвечала друг другу.

— Что они делают? — спросила Сюзанна.

— Это не похоже на угрозу, — сказала я, зная, что эти слова не прозвучали со стопроцентной уверенностью, потому что я и не была стопроцентно уверена. Я была так далека от своей зоны комфорта, что просто не знала. Гули не ведут себя так, и они точно не подчиняются мне. Проклятые твари преследовали меня на доброй доле кладбищ. Они были падальщиками, похожими на животных, иногда обращались в приспосабливающихся хищников, когда им попадался кто-то достаточно раненный. Я слышала, как они рычали, выли, чирикали, кричали, но никогда не слышала от них этот полувопросительный вибрирующий звук.

— Не хочу усложнять, — заговорил Зебровски, — но у зомби нет проблем с солнечным светом?

— Твою мать, — выругалась я.

— Они сгорают на солнце как вампиры? — спросил Никки.

— Нет, — ответила я. — Но зомби прячутся от света.

— Зачем? — спросил он.

— Некоторые из них впадают, как вампиры, в оцепенение, когда встает солнце. Иногда плотоядные зомби достаточно умны, чтобы найти укрытие до рассвета.

— А этот умрет на рассвете, как вампир? — спросил Зебровски.

— Не знаю.

— Частенько говоришь так этой ночью, — сказал он.

— Я заметила.

— Прикажи им вернуться на свое кладбище снова, Анита.

— Я пыталась, Мэнни.

— Добавь больше приказного тона, — предложил он.

Я посмотрела на гуля перед собой и сказала:

— Приказываю вам вернуться на кладбище, откуда вы выползли сегодня.

— Они мыслят, как собаки, а не люди, Анита, — напомнил Никки.

— Как бы ты это сказал?

Никки замолчал на минуту, и я едва не воскликнула: «Видишь, это не так-то просто!» Но затем он заговорил:

— Они горят от дневного света как вампиры?

— Нет, но они прячутся от света, потому что чувствуют себя неважно. Они могут выйти из укрытия в сумерки, еще до наступления полной темноты, большинство вампиров этого не могут.

— Оказавшись на рассвете не в своих туннелях, что они будут делать? — спросил он.

— Найдут укрытие до наступления темноты.

— Оглянись вокруг, Анита, где они смогут спрятаться? Скоро уже рассветет.

Я осмотрелась в поисках сарая или мавзолея, нашла возвышающийся вдалеке над остальными захоронениями склеп и указала на него:

— Вот там они могли бы спрятаться.

— Им хватит сил прорваться внутрь?

— О да.

Гуль посмотрел на меня, его малиновые глаза снова тускло блеснули, как будто отразили свет, который я не видела. Он издал другой горловой высокий звук и попятился. Я чувствовала движение среди могил и знала, что это были другие гули.

— Что они делают? — спросил Домино.

Тот, что был передо мной, припал низко к земле, своего рода пресмыкаясь, а затем начал отползать от нас назад. Гуль все смотрел на Никки, затем на Домино и двух истребителей в костюмах, словно пытался удержать в поле зрения все возможные угрозы. Он остановился, снова пресмыкаясь, и этот жест явно был предназначен мне.

— Остальные в мавзолее, — сообщил Никки.

Я взглянула, как другие серые тени скрываются у огромного камня. Гуль, что был передо мной, издал вдруг резкий полу-рык, от которого у меня на затылке волосы встали дыбом, а затем развернулся и пополз среди надгробий, укрываясь в них, как лев в высокой траве.

— Не стрелять, — велела я.

— Нет, мы сожжем их, как только рассветет, — сказала Сюзанна.

— Нет, — отрезала я.

Она посмотрела на меня.

— Мы это сделаем.

— Этой ночью вам не платили за уничтожение гулей.

— Ты защищаешь их.

— Свяжитесь с управляющей кладбищем компанией, и они заплатят вам за это, — вмешался Мэнни.

— Это ты имела в виду, Анита?

— Зачем это делать бесплатно, если можно подзаработать?

Язык ее тела говорил об облегчении, которое она испытала, отпустив всю свирепость, что собиралась на меня обрушить.

А ее отец сказал:

— Мне нравится ход твоих мыслей, Анита. Бизнес превыше всего.

— Если бы я принимала все на свой счет каждый раз, как монстр разозлит меня, я бы не смогла выполнять свою работу.

— Полагаю так, — согласилась Сюзанна.

Сначала Зебровски одарил меня взглядом, а затем и Мэнни. Они оба гадали, имела ли я в виду бизнес или не хотела, чтобы гулей сжигали на моих глазах. Я не была уверена, поэтому и не пыталась их просветить.

Вы не способны нести свет, если сами блуждаете в темноте. И я, спотыкаясь в кромешной тьме, задумалась: зачем, черт возьми, стая гулей пришла ко мне этой ночью. Гуль выполнял мои приказы, что не представлялось возможным, но раз это случилось, значит все осуществимо. «Невозможно» — начинаю задумываться, что у этого слова не то значение, которое я знала.