Мертвый лед

Глава 31

Но сперва мы должны вернуть очень особенного зомби обратно в его могилу. Я позвонила МакДугалу уже из машины и выяснила, что одежда Уоррингтона будет готова только к утру из-за того, что ткань была старой, и ее не знали, как отчистить, не повредив при этом. Я посоветовалась с Мэнни, он считал, что все будет в порядке, если мы упокоим зомби в новой одежде.

— Не думаешь, что одежда порой может быть равноценна части тела? — спросила я, пока зомби не слышал.

Мэнни покачал головой.

— Недостающие части тела важны только при подъеме зомби, и то только для слабых аниматоров, которым необходимо все тело целиком. Это одна из причин, почему они не в силах поднять старых мертвецов, ведь их тела по большей части обратились в прах. А таким аниматорам нужны твердые останки, чтобы они смогли с ними работать, в отличии от тебя.

— Я никогда не задавалась вопросом, есть ли аниматоры, которым необходимы все части тела, чтобы вернуть зомби в могилу?

— Знаю я нескольких, кто не смог упокоить зомби, когда у него сгнила рука, но мне всегда было интересно: это действительно было проблемой, или они только думали, что без руки не справятся?

— Хочешь сказать, они могли настолько верить в свою неудачу, что поэтому у них ничего и не получалось?

Он кивнул.

— Меня вызывали на несколько случаев, когда у аниматоров хватало сил, чтобы справиться самим, но они не могли сделать это.

— Думаешь, они сами настроили себя на поражение? — спросила я.

— Да.

— Так значит, если я не буду волноваться из-за одежды, то волноваться вообще ни о чем не придется?

— Именно.

Я нахмурилась от его логики, но в конце концов мне хотелось упокоить Уоррингтона достаточно сильно, чтобы попытаться. Он стоял над своей могилой в футболке музыкальной группы, о которой вероятно никогда не слышал, и в джинсах, кто бы не дал ему эти вещи, больше он их не увидит, но это не мои проблемы.

Согласно обычаям, для ритуала необходимы соль, сталь и воля. Я выяснила, что самой важной частью была именно воля, но этой ночью я решила вернуться к старой школе, потому что хотела быть уверенной, что этот зомби вернется на покой.

Круг крови в некоторых местах потемнел и смазался.

— Круг больше не целостный, — заметил Мэнни.

Я взглянула на землю, он был прав. Круг крови темнел в траве, но был сильно загрязнен и далеко не был замкнут.

— Мне он не так уж и нужен, чтобы вернуть зомби в могилу, для меня он важен только при подъеме мертвых.

Мэнни поднял на меня глаза. И его взгляда было достаточно, чтобы понять: ему круг необходим для упокоения зомби. Порой я забываю, как мало мы работали вместе последние годы. С тех пор как он прекратил брать заказы на казнь вампиров, у нас с ним были совершенно разные рабочие танцевальные карточки.

— Возможно, с замкнутым кругом при возвращении зомби в могилу то же самое, что и с недостающими частями тела: тебе только кажется, что без него не обойтись, — предположила я.

Он усмехнулся, сверкнув улыбкой в темноте.

— Ученик становится учителем.

Я улыбнулась в ответ и пожала плечами.

— Тогда что тебе нужно?

— Я делаю это только посредством своей воли и слова, но сегодня…

Я достала контейнер с солью и мачете в ножнах из милой кожаной сумки. Каждый раз, как я пользовалась подарком Жан-Клода, я понимала, что только вопрос времени, когда я испачкаю ее кровью или еще чем похуже, но до тех пор я буду ей пользоваться.

Порой милые вещи недолговечны, но они, пока могут, остаются милыми.

— Тебе не нужна еще одна жертва?

Я покачала головой.

— Нужно мне будет как-нибудь потаскаться за тобой, пока ты будешь работать. Полагаю, ты изменила многие ритуалы, которым я тебя учил.

Я снова пожала плечами.

— Оптимизировала некоторые.

— Все в порядке, Анита. Я знал, что ты как аниматор сильнее меня, еще в первую неделю, как взял тебя к себе.

Я позволила ему увидеть свое удивление.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

— Я не хотел, чтобы ты зазналась или слишком многого требовала от себя, как от новичка. Я знал, что однажды ты выяснишь, насколько сильна.

— На это потребовалось время, но да, полагаю, я все же выяснила.

— Анита, не могла бы ты подойти, — позвал Домино.

Тон его голоса заставил меня обернуться и посмотреть на него, Никки и зомби, стоящего у могилы. Уоррингтон все еще казался милым и спокойным, но что-то напугало Домино и заставило Никки собраться, словно он был готов воспользоваться пистолетом.

Я передала мачете и соль Мэнни и полезла за дробовиками и винтовкой.

— Зачем тебе большие пушки? — спросил Мэнни.

— Не знаю точно, но доверяю парням.

Я перекинула ремень винтовки через плечо, взяла в каждую руку по дробовику и направилась к ним. Мэнни шел за мной, неся соль и лезвие, которые нужны, чтобы упокоить зомби, но прямо сейчас пушки были мне нужнее.

Я слышала бормотание Уоррингтона:

— Я так голоден, так голоден.

Один из дробовиков я передала Домино, второй оставила себе, винтовку кинула Никки. Он поймал ее и немного отступил от могилы. Я бы предпочла, чтобы он был со мной в ближнем бою, но Никки обращался с винтовкой лучше Домино, а с дробовиками они оба были одинаково хороши. Если честно, из нас троих, возможно, я лучший стрелок из винтовки, но я не могла уйти от могилы и бросить их двоих в ближнем бою. Это был мой зомби, я не могу позволить им принять больший риск.

Я уперла приклад в свое плечо и прицелилась в колено зомби. Да, выстрел голову лишит его возможности вгрызаться, но у меня был опыт, когда крупные мужчины бежали на меня, одной только своей мощью нанося урон. Лиши его одной ноги, и он сможет только ползти до нас. А это даст нам время, чтобы прицелиться.

— Насколько вы голодны, мистер Уоррингтон? — спросила я очень, очень спокойным голосом, словно мы с Домино вовсе и не держали его под прицелами дробовиков.

— Умираю с голоду, — ответил он.

— Так же, как той зимой в горах? — спросила я.

Домино никак не отреагировал на вопрос, который для него вероятно вообще не имел смысла. Он просто держал позицию и следил за своей целью, делал именно то, что я и хотела. Мне не нужно было оглядываться, чтобы знать, что и Никки выполняет свою роль. Я доверяла ему прикрывать наши спины, безоговорочно.

— И да, и нет, — ответил Уоррингтон. Его лицо не было столь человеческим, как раньше. Плоть, казалось, истончилась, и можно было увидеть проступающий череп на его лице, словно он умирал с голоду прямо на наших глазах. Его тело поглощало собственную плоть, так что кожа начала обтягивать скелет. Я никогда не видела ничего подобного, но он с самого начала был сюрпризом.

— Объясните, что вы имеете в виду, Уоррингтон. Как может быть одновременно и да, и нет? — спросила я и вдруг поняла, что отвела взгляд от своего прицела на его колене, чтобы взглянуть на его спокойное лицо, когда он говорил. Я вернула внимание к своей цели, но было тяжело не отводить взгляд.

— Я не чувствую голод, но я смотрю на ваших двоих мужчин так же, как смотрел на Чарли, когда он умер.

— Вы смотрите на них, как на мясо, — подсказала я, нацелив дробовик ему в лицо. Мне нужно видеть, как он говорит, почти непреодолимо. Эти прекрасные ореховые глаза, ставшие серыми в темноте, болтались в глазницах, потому что плоть настолько истончилась, что уже не удерживала их. Какого черта с ним происходит?

— Да, они мясо, но на вас я так не смотрю. Почему вы для меня все еще выглядите женщиной, о которой я должен заботиться, которой должен помочь выйти из экипажа? Мужчины же для меня теперь хуже любого врага на поле боя.

— Хотите сказать, что стали их ненавидеть?

— Нет, но я не вижу в них себя, не вижу людей. Они просто нечто, что я хочу разорвать и сожрать. Я никогда раньше не смотрел на корову с такими ужасными мыслями, я представлял хороший стейк, но это что-то хуже, мисс Блейк, гораздо чудовищней, чем забить теленка.

— Я понимаю, — мягко сказала я.

— Понимаете? Тогда, пожалуйста, объясните мне, я озадачен, как могу я смотреть на другого человека и думать о чем-то столь ужасном, охваченный чудовищными желаниями.

Он взглянул на меня завертевшимися в глазницах глазными яблоками. Ему становилось все труднее контролировать мышцы, поскольку плоть, что удерживала их на месте, истончилась.

— Вы обращаетесь в плотоядного зомби, мистер Уоррингтон.

— Я так счастлив, что вы забрали меня от Джастин прежде, чем она увидела меня таким. Спасибо вам за это, мисс Блейк.

А я была счастлива, что они не остались с ней наедине, когда он начал меняться, потому что, судя по увиденному сейчас, он разорвал бы ее горло, пока она звала бы на помощь. Я видела и раньше, как это случалось с зомби, просто никогда не разговаривала с ними в то время, как они теряли остатки своего разума и обращались в хищного зверя.

— Позвольте мне вернуть вас в могилу, мистер Уоррингтон.

— Прошу вас, мисс Блейк, и поторопитесь, пока я не поддался этим страшным видениям в моей голове.

— Вы о видениях того, что хотите с нами сделать? — спросил Никки.

— Да.

— Это ваши мысли или кто-то другой вложил их вам в голову?

— Не знаю, но даже разговаривая с вами сейчас, я словно выслушиваю дерзость своего ужина из свинины. Думаю, я обезумел, но я все еще хочу есть.

— То есть меня съесть? — уточнил Никки.

— Да, очень сильно, — с каждым словом он все сильнее по-южному растягивал слова, можно подумать, что к тому моменту, как он бросится на нас, он заговорит как Скарлетт О'Хара.

— Это интересно, Никки, но завязывай, — велела я.

— Позже мы порасспрашивать его не сможем.

Он был прав, конечно, но только социопат мог стоять так близко, наблюдать за всем и задавать вопросы, ответы на которые помогли бы нам понять, что происходит. Хорошо, что Никки с нами, потому что мне настолько страшно, что во рту пересохло.

— Мэнни, — позвала я.

— Я здесь, — раздалось позади нас. Его голос прозвучал гораздо дальше, чем Никки. Мэнни в конце концов не был вооружен, так что я ничего против не имею, но сейчас он мне нужен.

— Я хочу, чтобы ты был готов бросить немного соли и обнажил мачете.

— Хорошо.

Я ощутила обнажившееся лезвие мачете вибрированием энергии во мне. Уверена, что и соль уже в его руке.

— Готов, Мэнни?

— Готов, — ответил он, и услышав его голос, я поняла, что теперь он был ко мне ближе, прямо за спиной.

— Солью, сталью и силой я привязываю тебя к твоей могиле.

Мэнни бросил горсть соли в сторону зомби. Не уверена, что он попал на него, но на могилу точно. Я надеялась, что этого было достаточно. Мэнни поравнялся со мной, держа в руке обнаженный мачете, но я предупредила его:

— Не вставай под прицел, — и он отошел, не споря.

— Я все еще хочу съесть их, — сказал зомби, выглядя теперь тем, чем он и был — трупом. Привлекательного мужчины, очаровавшего Джастин, больше не было.

— Нет, ты их не тронешь.

— Я хотел бы послушаться вас, мисс Блейк, правда хотел бы, но я так голоден, а они так близко.

— Не отходи от своей могилы, Уоррингтон.

— И снова одна часть меня желает подчиниться вам, а другая жаждет сжать зубами свежее, сочное мясо.

— Я привязываю тебя к твоей могиле, Томас Уоррингтон! — я позволила силе наполнить свой голос так, чтобы он отразился эхом над могилой среди деревьев.

Он изо всех сил пытался сойти с могилы, но некая невидимая сила удерживала его ноги на месте. Он вскинул длинные руки, пытаясь дотянуться до Домино, но не мог схватить его, не сделав еще хотя бы пару шагов, я все-таки привязала его к могиле.

— Вернись на покой, Томас Уоррингтон. Вернись в свою могилу и не вставай больше!

Земля под его ногами заструилась, словно грязевой поток воды, затягивая его вниз как зыбучие пески в фильмах.

— Нет! Мне нужно поесть! Не возвращайте меня назад с этим голодом, миз Блейк! Пожалуйста, не оставляйте меня так! — кричал зомби, пока земля не поглотила его. Последнее, что я увидела — его огромные, наполненные ужасом глаза. Это не должно было случиться так.

А затем могильная земля вновь стала ровной и твердой, словно и не потревоженной. И из всего произошедшего только это и прошло как обычно.

— Дерьмо, — выругалась я, вложив в одно это слово все те эмоции, что сдерживала последние минуты.

— Анита, тебе нужно получить ордер на эксгумацию, — сказал Мэнни.

— Что? — я повернулась и уставилась на него.

— Ты должна отрыть его.

— Мы с трудом упокоили его до того, как он озвереет, — напомнил Домино. — Просто оставьте его в могиле.

— Он должен был тихо и смиренно ждать, пока могила поглотит его. А он боролся до последнего, Анита, он все осознавал. Ты не можешь оставить его запертым там в сознании.

— А может, он просто мертв, снова обратился в кости и прах, — предположила я.

— Может и так, но если нет, ты сможешь обрести покой, зная, что он навеки пойман там в ловушку и изнывает от голода?

Я закрыла глаза и про себя помолилась, чтобы бог дал мне сил и терпения и просто помог.

— Долбанный сукин сын!

Бог не возражает, что я ругаюсь. Если бы он был против, то уже давно перестал бы меня слушать.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказал Никки.

— Потому что можешь это чувствовать тоже, — напомнила я.

— Ага.

— Тогда ты в курсе, что я собираюсь сделать.

— Мы отроем его.

— К сожалению, да.

— В смысле сами лопатами? — уточнил Домино.

— Нет, по закону сейчас нам нужен ордер на эксгумацию, и если честно, я бы предпочла прибегнуть к помощи экскаватора, чем подпустить кого-то с лопатой так близко к захоронению.

— Ты же подняла его как зомби, почему бы не повторить? — спросил Домино.

— Потому что тогда я не узнаю, в сознании ли он в могиле, а именно это мне и нужно выяснить.

— Ладно, понял, и как мы добьемся эксгумации?

— Нам нужен судья, — ответила я.

— И что ты собираешься ему сказать?

— Понятия не имею.

— А что она должна сказать судье? — спросил Домино.

— Мы должны объяснить причину, по которой хотим эксгумировать тело, — ответил Мэнни.

— Полагаю, правду ты рассказать не можешь.

Я просто посмотрела на Домино.

— Ты всерьез хочешь, чтобы Анита рассказала судье, что подняла плотоядного зомби, а теперь хочет убедиться, что он не заперт в качестве нежити в своей могиле? — спросил Никки.

— Технически он не был плотоядным. Он только хотел мяса, — возразил Домино.

— Ох, да так гораздо лучше, — сказал Никки.

— Довольно, — заговорил Мэнни. — Нам нужен судья и поддержка.

— Я знаю, к кому обратиться за поддержкой, и надеюсь он знаком с судьей, потому что не знаю даже, кто смог бы дать мне добро.

— Не могу придумать, что можно солгать, чтобы это помогло получить нам ордер на эксгумацию такого древнего тела, — сказал Мэнни.

— Я тоже.

Я опустила дробовик дулом в землю и достала свободной рукой телефон. Я не могла допустить, чтобы Уоррингтон навечно остался здесь как нежить, пребывал в сознании, боролся, мучился голодом, боялся. Не существует настолько тяжкого греха, чтобы обречь кого-то на такой ад, а Уоррингтон вообще казался хорошим человеком. Он не заслужил этого.

— Кому ты звонишь? — спросил Никки.

— Зебровски, он мне должен. Надеюсь, судья должен ему, или он знает того, кто задолжал ему услугу и кто знает судью.

Его номер был в моем списке избранных. Я набрала его и помолилась, чтобы кто-то, кого я знаю, знал бы судью.