Милая маленькая игрушка

15

ИЛЬЯ

Кажется, все женщины в моей жизни сегодня настроены задавать мне вопросы. Разочарование так сильно меня напрягает, что я чувствую, что могу просто сломаться, и в то же время, будучи вдали от Уитни больше недели, я жажду оказаться внутри нее. Ее колющие вопросы, ее небрежно проницательные замечания обнажают мои эмоции так, как я не могу выносить, и ее простое прикосновение, когда она схватила мою руку, заставило меня переступить черту. Мне нужно выпустить напряжение, нарастающее глубоко внутри меня, и Уитни нужно преподать ценный урок, что мой мир состоит из насилия и силы, а не любви и заботы.

Глаза Уитни расширяются, и она облизывает губы, медленно вытягивая ноги с дивана, чтобы встать передо мной. Она молча подчиняется моему приказу, ее глаза удерживают мои, когда ее руки тянутся за шею, чтобы развязать платье. Бархатисто-серая ткань падает вперед, стекая по ее телу, как вода, и обнажая ее полные, дерзкие груди. Ее пальцы стягивают ткань, прилипшую к ее талии, вниз по ее ногам, и она падает на пол с тихим шорохом. В одно мгновение она стоит передо мной в одной лишь короткой полоске темно-синего кружева, прикрывающей ее киску.

Мой член напрягается, когда я вглядываюсь в ее идеальную форму, ее упругую молодую плоть, в то, как ее соски морщатся от внезапного воздействия прохладного воздуха. Я обхватываю одну упругую грудь, с силой массируя ее ладонью, и Уитни резко вдыхает, ее соски еще больше твердеют в ответ. Схватив ее за плечо, я дергаю ее вперед и разворачиваю. Она задыхается, когда ее спина соприкасается с моей грудью, и мои руки обхватывают ее, прижимая ее ко мне. Я вдыхаю коричный аромат ее волос, исследуя каждый дюйм ее тела руками, сжимая, ощупывая, грубо притягивая ее к своей эрекции, пока я тру вперед по ее упругой, спортивной заднице.

Мои пальцы находят кружево ее узких стрингов, и я обхватываю его пальцами, прежде чем резко дернуть. Уитни вскрикивает, когда ткань рвется, и я вытаскиваю ее из-под ее бедер, позволяя кружеву дразнить ее клитор, выскальзывая. Моя другая рука тяжело лежит на ее груди, надежно удерживая ее на месте, даже когда она начинает извиваться.

— Теперь наклонись через спинку этого стула, — командую я, подталкивая ее к акцентному стулу, стоящему в дальнем конце журнального столика.

Уитни спотыкается вперед, но быстро восстанавливает равновесие, делая то, что ей говорят, как всегда послушный питомец, который любит наказания. Обычно я не испытываю искушения наказать ее так основательно. Однако она толкнула меня за край, и на этот раз ее шлепки будут не такими легкими, игривыми, как раньше.

Я наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она делает то, что я говорю, и вид значительного декольте Уитни, появляющегося, когда она наклоняется через спинку стула, заставляет мой член болезненно пульсировать под молнией моих джинсов. Она поднимается на цыпочки, чтобы согнуться на бедрах и потянуться вперед, чтобы схватиться за подлокотники стула. Затем ее шоколадные глаза выжидающе встречаются с моими, ожидая моей следующей команды.

— Оставайся так. — Пройдя мимо нее без лишних слов, я направляюсь в ее спальню, чтобы найти нужные мне игрушки. Я снимаю рубашку по пути, отбрасывая ее в сторону, когда сбрасываю обувь. Джинсы я оставляю как напоминание о самообладании, которое мне понадобится, чтобы не заходить слишком далеко, потому что сегодня вечером я на грани его потери.

Я возвращаюсь через мгновение и бросаю несколько вещей на диван. Затем я обхожу переднюю часть стула, чтобы начать завязывать веревку для связывания вокруг запястий Уитни. Ее дыхание учащается, когда она наблюдает, как я эффективно работаю, обматывая веревку вокруг каждого запястья, прежде чем прикрепить ее к соответствующей ножке стула и завязать.

— Хорошие питомцы, — говорю я, вставая с корточек, — не высказывает непрошеных мнений. Они делают то, что им говорят. Понимаешь?

— Да, хозяин, — шепчет она.

— Хорошо. Твоя самонадеянность заслужила тебе десять ударов, и ты посчитаешь каждый за меня. — Говорю я, расстегивая ремень и медленно, демонстративно вытаскивая его из шлевок.

Уитни тяжело сглатывает и начинает дрожать, когда я складываю ремень пополам и туго защелкиваю кожу.

— Да, хозяин, — запоздало выдыхает она.

Обойдя спинку стула, я на мгновение останавливаюсь, чтобы изучить совершенство ее задницы, выставленной напоказ, ее скользкие половые губы, уже влажные от предвкушения наказания, торчащие между ее бедер. Мне чертовски нравится, как она жадно ест мой член, но сегодня вечером я планирую довести ее до предела. Потому что она здесь не для своего удовольствия. Она здесь, чтобы обслуживать меня, и я хочу ясно дать понять, что эмоции не являются частью соглашения. Я могу легко лишить ее удовлетворения, если она захочет бросить мне вызов.

Я знаю, что пришло время начать ее наказание, но после недели отсутствия я не могу удержаться от того, чтобы не погладить пальцами шелковистые складки Уитни. Мои яйца напрягаются от ощущения того, насколько она мокрая для меня, и приглушенный всхлип, который она издает, заставляет меня пульсировать от потребности заполнить ее киску. Но сегодня вечером у меня другие планы. Отстранившись, я делаю успокаивающий вдох, затем резко опускаю ремень на ее задницу.

Уитни визжит, ее бедра дергаются вперед, и стул царапает пол на несколько дюймов, пока она борется со своими ограничениями. Ее глаза округляются, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо, и, кажется, впервые понимает, насколько я зол.

— Считай, — рявкаю я.

— Один, — заикается она. Ее глаза закрываются, и она снова отворачивается от меня.

Я не останавливаюсь, чтобы оценить ее реакцию дальше. Вместо этого я снова опускаю ремень на ее задницу, оставляя соответствующую красную полосу чуть ниже первой.

— Два! — Стонет Уитни, на этот раз ее рывок менее сильный, хотя все еще достаточно сильный, чтобы заставить кресло протестовать. Она сжимает подлокотники кресла белыми костяшками пальцев, когда я бью ее в третий раз, число вырывается из ее стиснутых зубов.

И черт возьми, звук ее напряженного голоса и то как блестит ее киска, показывая мне, что она возбуждается, несмотря на боль, заставляет мой и без того каменный член, еще больше окаменеть. Я наношу четвертый удар по верхней части ее бедер, одновременно слегка задев ее киску, и Уитни кричит.

— Четыре, — всхлипывает она, ее тело теперь дрожит сильнее. — Пять. Шесть!

Уитни издает болезненный стон, который заставляет меня на мгновение заколебаться, поскольку я задаюсь вопросом, не находится ли это за пределами ее порога терпимости. Но она не использовала стоп-слово. Кожа снова щелкает по ее красной плоти, оставляя еще один отчетливый след.

— Семь, — кричит она. — Восемь!

Девятый удар лизнул ее кожу, и из груди Уитни вырвался глубокий стон, говоря мне, что, несмотря на боль, она близка к оргазму.

— Ты не можешь кончать во время своего наказания сегодня ночью, грязная маленькая зверушка. Это часть урока. Ты здесь, чтобы служить мне, удовлетворять мои потребности, и когда ты меня не устраиваешь, ты не заслуживаешь награды, не так ли?

— Нет, Хозяин, — всхлипывает Уитни.

Я снова опускаю ремень вниз по верхней части ее бедер, и Уитни взбрыкивает.

— Десять! — Задыхается она, когда возбуждение вырывается из ее пульсирующих складок, пульсируя от освобождения, которое я только что явно запретил ей.

Я с силой засовываю пальцы ей в киску, чтобы подтвердить ее непослушание, и Уитни хнычет, покачиваясь на моей ладони, направляя мои пальцы глубже внутрь себя, пока она крепко сжимает меня, выдаивая мои пальцы.

— Я же сказал тебе не кончать. — Говорю я ровно, когда Уитни спускается с высоты, ее колени подгибаются, а ноги слабеют.

— Прости, Хозяин, — хнычет она.

Она оглядывается на меня через плечо, на ее заплаканном лице мелькает неподдельный страх, и я с удивлением обнаруживаю, что она действительно плачет. Укол нежелательной вины скручивает мое сердце, и тут же мой гнев поднимается, чтобы поглотить слабую эмоцию.

— Если ты собираешься не повиноваться мне, тебе просто придется попытаться кончить со мной, когда я буду трахать тебя в задницу, — мрачно угрожаю я.

Уитни бледнеет, ее губы раздвигаются от шока, а глаза расширяются от страха или предвкушения, я не могу сказать точно. Что касается анальных игр, я не торопился с Уитни, желая убедиться, что она наслаждается каждым шагом. Мне было весело показывать ей новые формы удовольствия, и мне нравится, что я тот, кто дал ей все ее первые разы. Это значительно увеличило мое удовольствие от нее. За последний год я дразнил ее задницу, трогал ее пальцами, даже использовал анальные шарики и пробки, чтобы помочь ей привыкнуть к проникновению, но я еще не трахал ее, и обычно я разогреваю ее множественными оргазмами и одновременной игрой с клитором, когда вставляю что-то в ее задницу. Но не сегодня.

Сбросив ремень, я хватаю ягодицы Уитни, разминая сырую плоть, когда широко раздвигаю ее, обнажая ее сморщенную дырочку. Она стонет, когда ее глаза наполняются свежими слезами.

— Илья, — выдыхает она, затем прикусывает губу, осознавая, что дает слабину. — Я-я имею в виду, Хозяин.

Я отпускаю округлые, мускулистые щечки ее задницы и наклоняюсь к дивану, чтобы поднять игрушку, которую я обдумывал, прежде чем решил заставить ее вместо этого посчитать свои удары.

— Открой рот, — командую я.

Уитни так и делает, и я вставляю кляп-шар между ее зубами, заполняя ее рот, чтобы она не могла сказать ничего другого, что могло бы заставить меня думать о чувствах и привязанности. Потому что, если она это сделает, она может еще больше углубиться в нежелательную слабость, которой они с Бьянкой начинают становиться в моей жизни. Я не могу этого допустить. Я не допущу. Крепко застегнув ремень на затылке, я проверяю, плотно ли он прилегает. Затем я снова обхожу ее сзади.

Уитни дрожит под моими прикосновениями, пока я массирую ее пылающую кожу, поглаживая выступающие гребни ее плоти, прежде чем расстегнуть джинсы и вытащить свой член.

— Сегодня вечером я покажу тебе, каково это, когда я получаю удовольствие. Кончай, если сможешь. Считай это вызовом. Но ты не получишь от меня никакой помощи.

Я раздвигаю ее ноги, разводя их еще больше, так что ей приходится напрягаться, чтобы удержать равновесие на носках. Затем я провожу головкой члена между ее скользкими складками, собирая щедрое количество ее естественной смазки. Уитни стонет, ее ноги дрожат. Схватив ее за задницу, я раздвигаю ее щечки и наклоняюсь вперед, чтобы плюнуть в ее темную дырочку, сочетание милосердия и унижения. Затем я встаю и прижимаю свой пульсирующий кончик к ее тугому входу.

— Если бы я был тобой, я бы попытался расслабиться. — Говорю я без эмоций. Затем я с силой вхожу в нее.

Уитни кричит, ее запястья дергаются в фиксаторах, а мышцы ее спины напрягаются и сгибаются, но я не останавливаюсь, пока не оказываюсь по самые яйца в ее заднице. С моих губ срывается гортанный стон, и я в шоке от того, как чертовски приятно проникать в ее невозможно узкую дырочку.

— Блядь, — шиплю я, судорожно сжимая ее бедра и начиная толкаться.

Ее сфинктер с силой сжимается вокруг моего обхвата, делая движение почти болезненным, но я не могу остановиться. Животная потребность взять ее силой нарастает в моей груди, заставляя мои руки и грудь напрягаться, а связки моей шеи лопаться. Я трахаю ее жестко и быстро, колотя ее задницу с такой силой, что наша кожа громко хлопает, а стул царапает пол.

Напряжение в спине и ногах Уитни медленно начинает спадать с ее тела, жесткие линии смягчаются, когда она начинает акклиматизироваться, и я впечатлен ее способностью взять мой член в свою задницу и действительно наслаждаться этим в ее первый раз, когда я ничего не сделал, чтобы поощрить ее удовольствие. Тем не менее, когда ее крики медленно переходят в стоны, я уверен, что ей это начинает нравиться. И как бы мне ни хотелось наказать Уитни за то, что она еще больше меня раздражает, когда Бьянка уже толкнула меня наверх сегодня, я не могу не возбуждаться от того, что Уитни нравится, когда ее трахают в задницу.

Уитни сильно вздрагивает, а затем ее узкий вход сжимается вокруг основания моего члена, сжимая его так сильно, что становится больно. Она кончает, черт возьми. Мои яйца напрягаются, когда осознание этого бьет меня со всей силой. Черт возьми, это так горячо, я внезапно на грани собственного освобождения, и ощущение того, как она сжимает меня, ее тело умоляет меня наполнить ее моей спермой, толкает меня через край.

Я взрываюсь глубоко внутри нее, все накопленное ожидание этой последней недели вливается в нее, когда взрыв за взрывом мое семя заполняет ее задницу и начинает сочиться вокруг основания моего члена. Я гортанно стону от подавляющего облегчения. Я остаюсь внутри нее, пока она не примет последний из моих зарядов, затем я вытаскиваю.

Вид ее цветущего ануса и капающей щели наполняет меня глубоким чувством удовлетворения, и я прижимаю палец к ее клитору, чтобы продлить ее пытку еще немного. Уитни тихо всхлипывает, ее клитор дергается в ответ, а ноги яростно дрожат.

— Хм, — урчу я от удовольствия. — Если бы я хотел, чтобы ты сегодня почувствовала себя хорошо, я бы сказал, что ты почти готова к новому оргазму, но я думаю, что, оставив тебя в состоянии разочарования, ты сможешь лучше усвоить урок. — Тем не менее, я запускаю пальцы между ее влажными складками и вталкиваю два в ее киску, наслаждаясь тем, как она сжимается от предвкушения.

Затем я отхожу, оставляя Уитни связанной, пока я засовываю свой член обратно в джинсы и снова застегиваю их. Я оставляю ее связанной в неудобном положении, пока я беру свой ремень и продеваю его в петли, наслаждаясь видом ее хорошо используемых отверстий, выставленных напоказ. Когда я наконец снимаю с нее кляп и развязываю ее, она опускается на пол, ее ноги, кажется, не в состоянии ее удержать.

Через несколько минут, пока она сидит молча и смотрит, как я одеваюсь, я протягиваю ей руку, чтобы помочь ей встать. Она принимает ее, не говоря ни слова, и неуверенно поднимается, ее глаза настороженно встречаются с моими. Почему-то ее молчание кажется мне более неприятным, чем ее откровенные замечания ранее, но я не решаюсь начать общение после того интенсивного урока, который я ей только что преподал.

Возможно, я слишком ее загонял. Но она так и не использовала стоп-слово или стоп-сигнал, чтобы сказать мне остановиться. Теперь я думаю, не забыла ли она, что оно всегда под рукой, если ей понадобится. Как бы я ни был настойчив, я на самом деле не хочу причинять боль Уитни. Этот день просто полон ситуаций, угрожающих высвободить опасные эмоции, которые я запер давно.

Сейчас не время пытаться честно общаться. Вместо того, чтобы копаться в нашей сегодняшней сцене, я думаю, что лучше пойти домой. Обычно, когда я еду к ней, я ночую у нее в квартире. Но сейчас мне нужно пространство, чтобы прочистить голову и обдумать день.

Уитни не останавливает меня, когда я собираю вещи и направляюсь к двери, не говоря больше ни слова.