Милая маленькая игрушка

18

УИТНИ

Я не могу выкинуть из головы секс, который был у нас с Ильей. И уж точно не на следующий день, когда мы почти не сомкнули глаз. И даже в клубе той ночью, когда я танцую с друзьями, я чувствую призрак его тела, прижатого к моему, его член, заполняющий мои ноющие, изношенные дырочки. И к тому времени, как в понедельник начнется учеба, я все еще пульсирую от его отсутствия. Это своего рода рана, которая мне нравится. Абсолютно.

Я знаю, что наш вечер на балете в пятницу был задуман как извинение. Он обращался со мной гораздо бережнее, следил за мной более пристально, чтобы я наслаждалась каждой минутой нашего вечера. Даже когда я нервничала из-за того, что он фотографирует меня, играющую с собой, он каким-то образом справился с этим. У меня покалывает кожу каждый раз, когда я думаю о снимках, который он сделал в тот момент. Это очень эротично, и все же ни одна фотография не оставляет меня чувствовать себя уязвимой и чрезмерно открытой.

Я до сих пор не знаю, что думать о том, как он вымещал на мне свой гнев в прошлые выходные, но я могу сказать, что он действительно пытался извиниться за это в эти выходные. Даже если он не сказал этого. Помимо балета, который меня взволновал, что он явно хотел запомнить, даже то, как Илья ко мне прикоснулся, продемонстрировало уважение. Мучительно хорошее уважение.

Мурашки по коже пробегают по моему телу, когда я заканчиваю пить воду во время перерыва в классе профессора Мориари. Мне нужно перестать думать об Илье и сосредоточиться на рутине, которую мы с моим новым партнером Трентом изучаем. Но мне нужна была минутка вдали от этого хорошо сложенного танцора и его нелепого светлого мужского пучка. Он просто сводит меня с ума. Я никогда не понимала до конца выражение «тупой как гвоздь», пока не начала работать с Трентом на прошлой неделе. Он, по крайней мере, сильный и неплохой танцор, так что я не слишком беспокоюсь о том, что мы не сможем исполнить нашу хореографическую постановку для осеннего показа. Но иногда то, что он говорит, до боли глупо.

Пока я откладываю присоединение к нему на нашем квадратном коврике, чтобы еще раз попрактиковаться в начале нашей программы, я бросаю взгляд на свою новую подругу Аню и ее партнера. Она получила Фина, счастливица. И, вау, они выглядят так, будто быстро набирают форму. Это неудивительно, учитывая, что Фин такой стабильный и талантливый танцор. Но Аня, похоже, уже готова к сцене, а они даже не закончили изучать свои поддержки. Фин говорит что-то, что заставляет Аню смеяться, и я рада видеть, что они ладят. После этих выходных в клубе я полностью уверена, что мне нравится эта девушка из Аптауна. Она умная и добрая, но, кажется, почти болезненно застенчивая. Я думаю, добродушный юмор Фина может вытащить ее из своей раковины еще больше.

Я вздыхаю, когда закручиваю крышку на своей воде и убираю ее в свой закуток, смирившись с воссоединением со своим не слишком интересным партнером. Интересно, если бы я взяла с собой на репетицию настоящий кнут и пряник, мы могли бы добиться большего прогресса в нашей программе.

— Ты готова? — Спрашивает Трент, когда я присоединяюсь к нему у зеркала.

— Как и всегда. Начнем со второй фазы? Думаю, мы уже достаточно хорошо разобрались с первой частью.

— Частью, которая начинается с одной поддержки? — Спрашивает он, его электрически-голубые глаза полны замешательства.

Я борюсь с желанием тяжело вздохнуть, когда мне приходится повторять ему элементарное описание нашего танца.

— Да, Трент, часть, которая начинается с одной поддержки. — Имеет ли значение, что в нашей программе шесть поддержек, распределенных на три фазы? Для моего партнера — нет. Мне пришлось выучить его названия для разных частей нашего танца в первые несколько дней практики, потому что он постоянно путает названия движений или называет части так неопределенно, что мне кажется, будто мой мозг скручивается в узел каждый раз, когда мы говорим.

Я занимаю позицию и убеждаюсь, что Трент действительно готов начать с того места, которое я указала, затем я веду счет. Его движение твердое, когда мы вступаем в действие, его линии верны, когда он пикирует позади меня, а я делаю фуэте, поднимаясь на носки моей левой ноги, когда я разворачиваю правую ногу, вращая меня на месте.

Наши руки встречаются, когда Трент останавливает меня и кладет свою свободную руку мне на бедро. Мы шагаем вместе в па-де-де, его руки крепко сжимают мою талию, его крепкие руки сгибаются каждый раз, когда я подпрыгиваю в воздухе для нашей единственной поддержки, которая больше похожа на три, соединенные вместе в быстрой последовательности. Затем, когда я начинаю арабеск… в этот момент Трент должен поддерживать меня для моего следующего движения, я обнаруживаю, что мой партнер кружится, переходя к случайной части в третьей фазе нашего танца.

— Нет! — Кричит профессор Мориари, когда я опасно покачиваюсь на одной ноге. — Нет, нет, нет! Ты должен быть рядом со своей партнершей, Трент Разве ты не видишь, что она в позиции для подъема?

Он машет рукой в мою сторону, а Трент удивленно смотрит на меня, совершенно сбитый с толку тем фактом, что он, должно быть, не в том месте. Я опускаю ногу, чтобы восстановить равновесие, и стараюсь не скрипеть зубами. Это потребует так много дополнительной работы, учитывая, что голова Трента витает в облаках. Только я не знаю, как заставить моего партнера выучить рутину. Он сказал, что повторил ее в эти выходные. Так что, в его голове ничего не задерживается? Я делаю глубокий вдох, пытаясь найти в себе терпение. Надеюсь, он станет лучше, когда мы лучше познакомимся с шагами.

Но к концу занятия я уверена, что это партнерство бросит вызов моему терпению, которого у меня не так уж много. Мы добились приличного прогресса, и я обнаружила, что, когда мы успешно справляемся, Трент довольно искусен в физических упражнениях. Но я уверена, что мне придется держаться за него, чтобы он был адекватным партнером. У него не хватает концентрации внимания, и он, кажется, больше сосредоточен на поддержании своей идеальной повседневной прически, чем на моем равновесии. Я даже заметила, как он корчил себе рожицы в зеркале между нашими пробежками. Боже мой, кажется, мне придется довольствоваться хипстером Зуландером в качестве партнера.

Я более чем немного радуюсь, когда занятия заканчиваются, и изо всех сил стараюсь подавить вспышку ревности, которую я чувствую из-за удачи Ани. Хотя я очень рада за нее, мне бы хотелось, чтобы было двое Финнов, чтобы у меня тоже был разумный партнер.

Тренировки с Трентом после занятий проходят не лучше, и единственное, что поднимает мне настроение, — это спонтанное сообщение Ильи с вопросом, когда я закончу свой день, потому что он хочет пригласить меня куда-нибудь. Мой живот дрожит от волнения, и я даю ему знать, что могу быть готова, как только он приедет.

Идеально. Встретимся в северной части кампуса, — пишет он через минуту.

Хорошо. Когда?

Сейчас.

Мое сердце делает сальто, и я отрываюсь от телефона, чтобы увидеть Трента, наблюдающего за собой, напрягающим бицепсы в зеркале студии, ожидая моего возвращения. Я закатываю глаза. Да, я точно закончила репетировать на сегодня.

— Трент, мне пора. Увидимся завтра на занятиях. Продолжай повторять хореографию сегодня вечером! — Кричу я, снимая танцевальные туфли и надевая ботинки.

В шокирующе-голубых глазах Трента отражается удивление, и я знаю, что грубо прерываю репетицию, но я серьезно не могу проводить с ним больше времени прямо сейчас. Не тогда, когда Илья уже ждет меня. Контраст почти грустный. Я практически сбегаю от своего партнера, чтобы провести время с тем, кто буквально платит за мое обучение, понимая, что я не привяжусь. Я жалкая. Но когда я сажусь в шикарную синюю спортивную машину Ильи десять минут спустя, я не могу игнорировать то, как моя грудь расширяется от облегчения и волнения.

— Это было быстро. — Замечает Илья с легким весельем, его темные брови поднимаются к его густой шевелюре.

Я смеюсь.

— Обычно я не так горю желанием заканчивать.

— О? Я думал, что это позже, чем ты обычно уходишь с занятий. — говорит Илья, наблюдая, как я пристегиваюсь и закрываю дверь.

— Ага. Так и есть. Но мой преподаватель хореографии назначил нам партнеров на прошлой неделе, и моему партнеру и мне понадобится много дополнительной работы, если мы собираемся справиться с нашей программой. Я никогда раньше ни с кем не танцевала, а Трент… — Я с трудом могу выразить свое разочарование. Я не хочу возлагать все наши проблемы на Трента. Не так рано. В конце концов, мы оба впервые выступаем в качестве партнеров. — Ну, скажем так, это серьезный этап обучения.

— Ты танцуешь с парнем? — Рука Ильи соскальзывает с рычага переключения передач, когда он поворачивается ко мне, его глаза темнеют, когда он хмурится.

Я борюсь, чтобы подавить смешок, который вырывается из моих губ.

— Ну, да. Я имею в виду, что как балерина я должна знать, как делать поддержки, и обычно только парни достаточно сильны, чтобы работать с ними в паре.

— Поддержки? — Спрашивает Илья, подозрительно прищурившись.

— Да. Как в «Дракуле» той ночью, когда он танцевал с девушкой и, ну, поднимал ее над головой или поддерживал ее прыжки. — Я жестикулирую руками, пытаясь имитировать то, как парень мог бы обхватить свою партнершу по танцу за талию и поддержать ее.

— Я не знаю, что я чувствую, когда другой мужчина кладет на тебя руки, — рычит он.

Почему это заставляет мое сердце замирать, я не знаю, но, когда слышу собственнический тон, у меня внутри все трепещет.

— Это полностью платонически. Никакой показной романтики или чего-то еще, обещаю. Это просто помогает мне делать более масштабные танцевальные движения, делает выступление более драматичным.

Илья скептически смотрит на меня.

— И мне нужно знать, как работать с партнером по танцу, если я собираюсь добиться успеха как балерина. Это требует большой силы корпуса, равновесия, координации. Ты не поверишь, как сложно просто правильно рассчитать время, чтобы мы оказались в одном месте, когда должны.

— Лучше бы он не черпал никаких идей из этого партнерства. — Тон Ильи полон мрачных обещаний.

Еще один нервный смешок срывается с моих губ. Я не могу не чувствовать себя хорошо, что он кажется таким оборонительным, хотя ему не должно быть до меня дела. И хотя, скорее всего, он не любит делиться своими женщинами, чем испытывает ко мне чувства, я почти хотела бы, чтобы это был знак того, что он их разделяет. Эта мысль бьет мне прямо в грудь, отчего становится трудно дышать, и я краснею, осознавая, что нахожусь в опасной близости от того, чтобы позволить своим чувствам вмешаться.

— Это не приведет ни к чему большему, чем танцевальное партнерство. Серьезно. Может, тебе просто стоит познакомиться с Трентом. Как только ты это сделаешь, ты поймешь, что у тебя нет причин беспокоиться о нем.

— Почему? Он гей? — Эта мысль, кажется, нравится Илье.

— Эээ… Я на самом деле не знаю. Я так не думаю? Но, пожалуйста? Если я что-нибудь устрою, ты придешь? — Илье понадобится две секунды, чтобы понять, насколько невыносимым может быть Трент, если он захочет с ним встретиться.

— Ладно, — говорит он. — Если ты думаешь, что это поможет.

Я одариваю его победной улыбкой.

— Хорошо. Теперь давай поговорим о чем-нибудь веселом. Например, куда мы идем сегодня вечером.

Лицо Ильи становится более игривым.

— Увидишь.

Я не знаю, зачем я вообще иногда пытаюсь. После года с Ильей я должна была знать лучше. Тем не менее, знакомое предвкушение открытия того, какое новое приключение он задумал, гудит в моих венах. Когда он включает передачу и выезжает на дорогу, на моих губах появляется улыбка. Теперь, когда мой день разочарования закончился, я не могу дождаться, чтобы увидеть, что он для нас приготовил.