Милая маленькая игрушка

33

УИТНИ

Укрепившись после разговора с мамой на выходных, я обнаружила, что могу пойти на занятия в понедельник, несмотря на все еще слабые отношения с Ильей. Хотя он позвонил мне в субботу вечером и сказал, что нам нужно поговорить, он, похоже, не был расположен обсуждать это по телефону, и с тех пор я его не видела. Предположительно, у нас запланировано свидание на следующие выходные, но на данный момент меня не удивит, если он отменит его до наступления этого дня.

Я не могу продолжать думать об этом. Знание того, что моя мама нашла свое счастье и, возможно, даже обручится на следующей неделе, дает мне лучик надежды, что я смогу пережить разрыв с Ильей. Может быть. И когда я захожу на свой последний урок хореографии с Трентом, я прогоняю Илью из головы.

— Эй, — говорю я, встречаясь с Трентом в каморке. Я звучу фальшиво-радостно, и это заставляет меня съеживаться.

— Эй, — говорит он более неуверенно. — Все хорошо? — Добавляет он после неловкой паузы. — Я имею в виду, у нас все хорошо? Потому что я знаю, что твой парень… ну, ты знаешь. И я не хотел его злить или что-то в этом роде. Я просто поддался моменту, а потом он появился, и… — Трент замолкает, его лицо выражает досаду, когда он чешет затылок.

Мне жалко видеть в таком состоянии бедного партнера, и я улыбаюсь ему.

— У нас все хорошо. Все хорошо. Тебе не о чем беспокоиться, — уверяю я его.

Видимое облегчение накатывает на него, когда напряжение спадает с его плеч, а лицо проясняется.

— Ладно, хорошо. Потому что, знаешь, на минуту мне показалось, что вся моя жизнь промелькнула перед глазами.

Он нервно смеется, и у меня нет смелости сказать, что я тоже подумала, что его жизнь промелькнула перед моими глазами. Илья определенно выглядел взбешенным, хотя из того, что произошло потом, я бы поспорила, что он был больше зол на меня, чем на Трента, потому что он думал, что я просто сплю с кем попало, когда он не следит за мной пристально.

Хватит, ругаю я себя. Я не могу позволить этому причинить мне боль. Откуда Илье знать, что меня будет беспокоить то, что он считает меня способной на измену? Для него это контракт — никаких эмоций, только собственность, так что, конечно, он может заподозрить меня в желании спать с другими мужчинами. Я продала ему свое тело, почему не кому-то другому? От этой мысли меня тошнит, и я заталкиваю ее внутрь вместе с желчью. Мне нужно взять себя в руки.

— Готова к еще одному идеальному прогону? — Спрашивает Трент, когда я надеваю танцевальные туфли.

— Еще бы.

Мы двигаемся по залу, где несколько партнеров по танцу уже разминаются вместе, включая Аню и Робби. Моя подруга с льняными волосами выглядит такой же элегантной и потрясающей, как и всегда, в умелых руках ее высокого и почти долговязого партнера. За последний год Робби прошел долгий путь, и его тело стало наращивать мускулы, несмотря на его неловко высокий рост, они с Аней обрели уровень стабильности и естественной утонченности, который я нахожу весьма впечатляющим. Интересно, что он будет делать в следующем году, когда она выпустится.

Мы с Трентом находим открытое пространство, чтобы начать растягиваться, обсуждая различные моменты в нашем танце, которые мы еще можем усилить. Хотя нам удалось пройти весь номер без сбоев, я думаю, что мы все еще можем улучшить ритм.

— Я знаю, что это очень быстро, но, если мы не попадем в каждый такт, это потеряет часть воздействия, — настаиваю я, когда Трент стонет от моего наблюдения.

— Я серьезно не знаю, как ты ожидаешь, что я буду вращаться быстрее, но я попробую. — Говорит он с сомнением на лице.

— Ты сможешь. Мне нужно улучшить свой ритм в соте-де-чате в середине.

— Хорошо. — Трент разводит руками. — Давай сделаем это.

— Начнем с третьей фазы? — Предлагаю я.

Трент даже не спрашивает, с какого движения это начинается, когда мы занимаем свои позиции, и внутри меня переполняется гордость за то, как далеко продвинулся мой партнер. Я веду счет как раз в тот момент, когда зоркий профессор Мориари подходит, чтобы понаблюдать за нами. После полутора лет его занятий я наконец научилась справляться с бабочками, которые вспыхивают у меня в животе каждый раз, когда он обращает внимание на мое выступление. И когда мы начинаем нашу первую прогонку за день, я отключаюсь от пристального взгляда моего профессора.

Совершенствоваться становится сложнее, когда в нашем классе одновременно двигаются четыре другие пары танцоров, но, к счастью, поскольку это высший дивизион и один из самых сложных классов балета, бороться приходится не с таким количеством тел, как в прошлом году.

Я знаю, что не двигаю ногами достаточно быстро, если бы не движущий ритм, требующий от меня большего, но я заставляю себя двигаться быстрее, сильнее, когда Трент отпускает пируэт a la seconde, от которого у меня кружится голова, его правая нога снова и снова выбрасывается вперед, когда он вращается с невероятной скоростью. И его настойчивость заставляет меня двигаться быстрее и сильнее, когда я лечу по полу. Когда мы достигаем нашей последней поддержки, я чувствую себя готовой к ней, и я не колеблюсь, когда добираюсь до него. Используя нашу объединенную силу, мы подбрасываем меня в воздух, и Трент снова ловит меня, балансируя над своей головой.

Я чувствую, как на этот раз он слегка шатается, но прежде чем я успеваю перевалиться через его плечо, он восстанавливает самообладание, а затем медленно переносит мой вес на одну руку. На этот раз он не стал утруждать себя походкой с переноской. Наше равновесие слишком шаткое, и я рада, что он не рискует. Вместо этого он опускает меня, подхватив обеими руками, прежде чем поставить на пол. Последовавшие за этим аплодисменты пугают меня.

Мы с Трентом поворачиваемся и обнаруживаем, что не только профессор Мориари хлопает в ладоши с одобрением, но и другие наши одноклассники остановились, чтобы посмотреть на нас, а теперь и присоединились. Редкий румянец согревает мои щеки от неожиданного внимания, и я делаю быстрый реверанс, прося их вернуться к своей практике. Но невероятно ощущать такое признание от моих сверстников.

А после занятий Аня в мгновение ока оказывается рядом со мной.

— Эта поддержка была потрясающей! — Говорит она, переодеваясь рядом со мной. — Я раньше не видела, чтобы ты это пробовала.

— Спасибо. — Я улыбаюсь, хотя все еще смущаюсь реакции моих одноклассников ранее. Но когда Аня хвалит мою хореографию, это кажется еще большим достижением. Я всегда восхищалась прекрасными композициями, которые она создает, поэтому приятно, что она замечает мои. — Мы начали пробовать это всего пару недель назад, когда я решила усложнить нашу композицию.

— С такими движениями я уверена, что ты получишь несколько предложений после выступления.

Я фыркнула, накидывая пальто.

— Ты должна была сказать это, потому что ты моя подруга.

Аня взяла меня за руки, когда мы вышли из двери на следующий урок.

— Я уверена, ты сведешь их с ума. Серьезно, я никогда раньше не видела, чтобы кто-то поднимался так высоко. Ты успела четыре раза перевернуться, прежде чем он тебя поймал! И, девочка, вы двое делаете это очень легко. — Ее голос становится более торжественным. — Я знаю, что ты усердно работала над этим в последнее время, проводя много дополнительных часов в репетиционной студии, и я горжусь тобой. Я действительно думаю, что все это окупится в конце.

Я сжимаю руку Ани, поскольку ее уверенность успокаивает меня.

— А я думаю, что каждому нужен такой друг, как ты, чтобы почувствовать себя богом танца.

Аня хихикает и качает головой, когда мы выходим в снежный день. Свет тусклый из-за тяжелых серых облаков, и все кажется неподвижным и тихим, когда белые хлопья медленно скользят к земле. Мои мысли снова становятся грустными, когда мое мгновенное облегчение от мыслей об Илье исчезает.

— Уитни? — Осторожно спрашивает Аня.

— Ммм? — Я рвусь встретиться взглядом с ясными голубыми глазами моей подруги, и от меня не ускользает, что печаль, которую я раньше видела в них, давно исчезла. Иронично, учитывая, насколько глубоко я меланхолична в этот момент.

— Все в порядке? Ты просто казалась такой серьезной, или расстроенной, на самом деле в течение последнего месяца или около того, и я начинаю беспокоиться о тебе. Ты же знаешь, что я здесь для тебя, верно? Что бы тебе ни было нужно? Ты всегда была рядом со мной, и я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

Милая, чувствительная Аня. Конечно, она прочтет мое молчание, как будто я открытая книга. Она такая добрая душа, и она достаточно пережила, чтобы видеть, когда другой человек борется, независимо от того, как сильно я пытаюсь это отрицать.

— Я не знаю, Аня. Я честно не уверена, чем закончатся мои отношения с Ильей после выпуска, и это меня ужасает. — Моя голова опускается, когда я представляю свою жизнь в конце этого семестра, возможно, без танцевальной карьеры, возможно, без Ильи в ней. — Я более эмоционально вовлечена, чем предполагала, но у меня такое чувство, что он может быть готов двигаться дальше после того, как наш контракт закончится. — Я бросаю взгляд на Аню и замечаю, как ее тонкие черты лица хмурятся.

— Знаешь, я всегда видела между вами нечто большее. Вы действительно кажетесь мне больше парой, чем договорным соглашением. — Намек на улыбку дергает уголок ее губ, и она встречает мой взгляд более прямо. — Даже когда вы двое позволили мне увидеть одну из ваших сцен, я могла просто видеть это между вами двумя.

— Видеть что? — Спрашиваю я, мое сердце неровно замирает.

Глаза Ани танцуют, а ее выражение становится дразнящим.

— Ну, химию, черт возьми. — Говорит она, затем ее лицо смягчается. — Но более того. У вас двоих просто есть эта… связь. Даже за то короткое время, что я видела вас вместе, вы действительно убедили меня, что такие договоренности, как наши, имеют возможность стать реальностью.

Ее поддерживающая улыбка разбивает мне сердце. Боже, благослови эту девушку за то, что она такой безнадежный романтик после всего, что она пережила. С другой стороны, они с Николо, похоже, действительно нашли ту связь, которую она так уверенно видела между Ильей и мной. Но Николо не потребовалось много времени, чтобы понять, каким полным идиотом он должен быть, чтобы не влюбиться в Аню. Она редкий бриллиант в нашем мире.

— Спасибо, Аня. Надеюсь, ты права. — Я обнимаю ее за плечи, притягивая к себе для объятий. — Но я стараюсь не слишком возлагать надежды после пятницы.

Аня останавливается, и я знаю, что сказала слишком много, потому что, как бы я ни была открыта со своей подругой и как бы я ей ни доверяла, я не хочу объяснять, что Илья раздел меня догола и трахнул в одной из комнат для репетиций, которые она использует несколько раз в неделю. Ни одна подруга не должна иметь в голове этот образ, даже если она уже видела меня висящей на секс-качелях.

— Что случилось в пятницу? — Спрашивает она, поворачиваясь ко мне.

— Ничего! — Говорю я слишком быстро, и она поднимает брови так, как это умеют делать только матери. — На самом деле, это не так уж важно. Просто мы как бы поспорили, и он воспринял то, что я сказала или, скорее, не сказала, как признание в измене ему. — Я качаю головой и опускаю взгляд на носки своих ботинок. — После этого он сказал что-то вроде того, что я у него до конца семестра. Не знаю. Просто у меня возникло ощущение, что он следит за датой истечения срока и просто не хочет, чтобы я думала, что наше время вместе будет больше или меньше.

Губы Ани кривятся, когда она обдумывает это.

— Вы разговаривали с тех пор?

— Не особо. Он звонил в субботу, и мы немного поговорили. Но, думаю, что-то случилось с его братвой, поэтому он не пришел ко мне в воскресенье, как планировал. Не знаю. Мне просто кажется, что он в последнее время стал очень закрытым. — Особенно после той ночи, когда я взяла его под контроль у него дома. Интересно, могло ли это негативно повлиять на наши отношения, хотя я этого тогда и не осознавала?

Я пожимаю плечами, пытаясь сделать вид, что мне все равно, но не могу избавиться от ощущения, что он придумывает оправдания, потому что на самом деле не хочет меня видеть.

— Он обещал, что загладит свою вину, пригласив меня на свидание в эти выходные, если не появятся неотложные дела и он снова перенесет встречу. Боже, я звучу совершенно мрачно. Я почти ожидаю, что над моей головой разразится дождевая туча как над осликом Иа.

— Я уверена, что вы двое справитесь. Дай ему время. Иногда мне кажется, что работа, которой занимаются наши мужчины, заставляет их с трудом осознавать свои эмоции. — Аня одаривает меня яркой улыбкой, и я не могу не рассмеяться. Возможно, она права.